60-е годы XIX в. Бедный район Петербурга, примыкающий к Сенной площади и Екатерининскому каналу. Летний вечер. Бывший студент Родион Романович Раскольников покидает свою каморку на чердаке и относит в заклад старухе процентщице Алене Ивановне, которую готовится убить, последнюю ценную вещь. На обратном пути он заходит в одну из дешёвых распивочных, где случайно знакомится со спившимся, потерявшим место чиновником Мармеладовым. Тот рассказывает, как чахотка, нищета и пьянство мужа толкнули его жену, Катерину Ивановну, на жестокий поступок - послать его дочь от первого брака Соню для заработка на панель.
На следующее утро Раскольников получает из провинции письмо от матери с описанием бед, перенесённых его младшей сестрой Дуней в доме развратного помещика Свидригайлова. Он узнает о скором приезде матери и сестры в Петербург в связи с намечающимся замужеством Дуни. Жених - расчётливый делец Лужин, желающий строить брак не на любви, а на бедности и зависимости невесты. Мать надеется, что Лужин материально поможет её сыну кончить курс в университете. Размышляя о жертвах, которые приносят ради близких Соня и Дуня, Раскольников укрепляется в намерении убить процентщицу - никчёмную злую «вошь». Ведь благодаря её деньгам от незаслуженных страданий будут избавлены «сотни, тысячи» девушек и юношей. Однако отвращение к кровавому насилию вновь поднимается в душе героя после увиденного им сна-воспоминания о детстве: сердце мальчика разрывается от жалости к забиваемой до смерти клячонке.
И все же Раскольников убивает топором не только «гадкую старушонку», но и её добрую, кроткую сестру Лизавету, неожиданно вернувшуюся в квартиру. Чудом уйдя незамеченным, он прячет похищенное в случайном месте, даже не оценив его стоимости.
Вскоре Раскольников с ужасом обнаруживает между собой и другими людьми отчуждение. Заболевший от пережитого, он, однако, не в состоянии отвергнуть тяготящие его заботы товарища по университету Разумихина. Из беседы последнего с врачом Раскольников узнает, что по подозрению в убийстве старухи арестован маляр Миколка, простой деревенский парень. Болезненно реагируя на разговоры о преступлении, сам он также вызывает подозрение у окружающих.
Пришедший с визитом Лужин шокирован убожеством каморки героя; их разговор перерастает в ссору и заканчивается разрывом. Особенно задевает Раскольникова близость практических выводов из «разумного эгоизма» Лужина (который кажется ему пошлостью) и собственной «теории»: «людей можно резать...»
Бродя по Петербургу, больной юноша страдает от своей отчуждённости с миром и уже готов сознаться в преступлении перед властями, как видит раздавленного каретой человека. Это Мармеладов. Из сострадания Раскольников тратит на умирающего последние деньги: того переносят в дом, зовут доктора. Родион знакомится с Катериной Ивановной и Соней, прощающейся с отцом в неуместно ярком наряде проститутки. Благодаря доброму делу герой ненадолго ощутил общность с людьми. Однако, встретив у себя на квартире приехавших мать и сестру, вдруг осознает себя «мёртвым» для их любви и грубо прогоняет их. Он снова одинок, но у него появляется надежда сблизиться с «переступившей», как и он, абсолютную заповедь Соней.
Заботы о родных Раскольникова берет на себя Разумихин, едва ли не с первого взгляда влюбившийся в красавицу Дуню. Тем временем оскорблённый Лужин ставит невесту перед выбором: либо он, либо брат.
Чтобы узнать о судьбе заложенных у убитой вещей, а на самом деле - рассеять подозрения некоторых знакомых, Родион сам напрашивается на встречу с Порфирием Петровичем, следователем по делу об убийстве старухи процентщицы. Последний вспоминает о недавно опубликованной в газете статье Раскольникова «О преступлении», предлагая автору разъяснить свою «теорию» о «двух разрядах людей». Получается, что «обыкновенное» («низшее») большинство всего лишь материал для воспроизводства себе подобных, именно оно нуждается в строгом моральном законе и обязано быть послушным. Это «твари дрожащие». «Собственно люди» («высшие») имеют другую природу, обладая даром «нового слова», они разрушают настоящее во имя лучшего, даже если понадобится «переступить» через ранее установленные для «низшего» большинства нравственные нормы, например, пролить чужую кровь. Эти «преступники» затем становятся «новыми законодателями». Таким образом, не признавая библейских заповедей («не убий», «не укради» и др.), Раскольников «разрешает» «право имеющим» - «кровь по совести». Умный и проницательный Порфирий разгадывает в герое идеологического убийцу, претендующего на роль нового Наполеона. Однако у следователя нет улик против Родиона - и он отпускает юношу в надежде, что добрая натура победит в нем заблуждения ума и сама приведёт его к признанию в содеянном.
Действительно, герой все больше убеждается, что ошибся в себе: «настоящий властелин громит Тулон, делает резню в Париже, забывает армию в Египте, тратит полмиллиона людей в московском походе», а он, Раскольников, мучается из-за «пошлости» и «подлости» единичного убийства. Ясно, он «тварь дрожащая»: даже убив, «не переступил» через нравственный закон. Сами мотивы преступления двоятся в сознании героя: это и проверка себя на «высший разряд», и акт «справедливости», согласно революционно-социалистическим учениям передающий достояние «хищников» их жертвам.
Приехавший вслед за Дуней в Петербург Свидригайлов, по-видимому, виновный в недавней смерти своей жены, знакомится с Раскольниковым и замечает, что они «одного поля ягоды», хотя последний и не вполне победил в себе «Шиллера». При всем отвращении к обидчику сестры Родиона привлекает его кажущаяся способность наслаждаться жизнью, несмотря на совершенные преступления.
Во время обеда в дешёвых номерах, куда Лужин из экономии поселил Дуню с матерью, происходит решительное объяснение. Лужин уличается в клевете на Раскольникова и Соню, которой тот якобы отдал за низменные услуги деньги, самоотверженно собранные нищей матерью на его учёбу. Родные убеждаются в чистоте и благородстве юноши и сочувствуют Сониной судьбе. Изгнанный с позором Лужин ищет способ опорочить Раскольникова в глазах сестры и матери.
Последний тем временем, вновь ощутив мучительное отчуждение от близких, приходит к Соне. У неё, «переступившей» заповедь «не прелюбодействуй», ищет он спасение от невыносимого одиночества. Но сама Соня не одинока. Она принесла себя в жертву ради других (голодных братьев и сестёр), а не других ради себя, как её собеседник. Любовь и сострадание к близким, вера в милосердие Бога никогда не покидали её. Она читает Родиону евангельские строки о воскрешении Христом Лазаря, надеясь на чудо и в своей жизни. Герою не удаётся увлечь девушку «наполеоновским» замыслом о власти над «всем муравейником».
Мучимый одновременно страхом и желанием разоблачения, Раскольников вновь приходит к Порфирию, будто бы беспокоясь о своём закладе. Вроде бы отвлечённый разговор о психологии преступников в конце концов доводит юношу до нервного срыва, и он почти выдаёт себя следователю. Спасает его неожиданное для всех признание в убийстве процентщицы маляра Миколки.
В проходной комнатке Мармеладовых устроены поминки по мужу и отцу, во время которых Катерина Ивановна в припадке болезненного самолюбия оскорбляет хозяйку квартиры. Та велит ей с детьми немедленно съехать. Вдруг входит Лужин, проживающий в том же доме, и обвиняет Соню в краже сторублёвой ассигнации. «Вина» девушки доказана: деньги обнаруживаются в кармане её фартука. Теперь в глазах окружающих она ещё и воровка. Но неожиданно находится свидетель того, что Лужин сам незаметно подсунул Соне бумажку. Клеветник посрамлён, а Раскольников объясняет присутствующим причины его поступка: унизив в глазах Дуни брата и Соню, он рассчитывал вернуть расположение невесты.
Родион и Соня уходят к ней на квартиру, где герой признается девушке в убийстве старухи и Лизаветы. Та жалеет его за нравственные муки, на которые он себя обрёк, и предлагает искупить вину добровольным признанием и каторгой. Раскольников же сокрушается только о том, что оказался «тварью дрожащей», с совестью и потребностью в человеческой любви. «Я ещё поборюсь», - не соглашается он с Соней.
Между тем Катерина Ивановна с детьми оказывается на улице. У неё начинается горловое кровотечение, и она умирает, отказавшись от услуг священника. Присутствующий здесь Свидригайлов берётся оплатить похороны и обеспечить детей и Соню.
У себя дома Раскольников находит Порфирия, который убеждает юношу явиться с повинной: «теория», отрицающая абсолютность нравственного закона, отторгает от единственного источника жизни - Бога, творца единого по природе человечества, - и тем самым обрекает своего пленника на смерть. «Вам теперь воздуху надо, воздуху, воздуху!» Порфирий не верит в виновность Миколки, «принявшего страдание» по исконной народной потребности: искупить грех несоответствия идеалу - Христу.
Но Раскольников ещё надеется «переступить» и нравственность. Перед ним - пример Свидригайлова. Их встреча в трактире открывает герою печальную истину: жизнь этого «ничтожнейшего злодея» пуста и тягостна для него самого.
Взаимность Дуни - единственная надежда для Свидригайлова вернуться к источнику бытия. Убедившись в её бесповоротной нелюбви к себе во время бурного разговора на его квартире, он через несколько часов застреливается.
Тем временем Раскольников, гонимый отсутствием «воздуха», прощается с родными и Соней перед признанием. Он все ещё убеждён в верности «теории» и полон презрения к себе. Однако, по настоянию Сони, на глазах народа покаянно целует землю, перед которой «согрешил». В полицейской конторе он узнает о самоубийстве Свидригайлова и делает официальное признание.
Раскольников оказывается в Сибири, в каторжном остроге. Мать умерла от горя, Дуня вышла замуж за Разумихина. Соня поселилась возле Раскольникова и навещает героя, терпеливо снося его мрачность и равнодушие. Кошмар отчуждённости продолжается и здесь: каторжане из простонародья ненавидят его как «безбожника». Напротив, к Соне относятся с нежностью и любовью. Попав в тюремный госпиталь, Родион видит сон, напоминающий картины из Апокалипсиса: таинственные «трихины», вселяясь в людей, порождают в каждом фанатичную убеждённость в собственной правоте и нетерпимость к «истинам» других. «Люди убивали друг друга в бессмысленной злобе», пока не истребился весь род человеческий, кроме нескольких «чистых и избранных». Ему открывается наконец, что гордость ума ведёт к розни и гибели, а смирение сердца - к единству в любви и к полноте жизни. В нем пробуждается «бесконечная любовь» к Соне. На пороге «воскресения в новую жизнь» Раскольников берет в руки Евангелие.
Преступление и наказание
Часть первая
Глава первая
Раскольников Родион Романович шел по улице в состоянии ипохондрии. Последние несколько месяцев после того, как он ушёл из университета, он был сам не свой: всегда ходил угрюмо, был усталым, чуждался людей и общения с ними, одним словом, был сам не свой. Какой-то мужчина в повозке окликнул его «шляпником», и Родион понял, что у него очень заметная шляпа и её надо исключить из своего гардероба на некоторое время.
Раскольников направлялся к Алёне Ивановне, старухе-процентщице, которой он нёс заложить свои часы, подаренные отцом. Алёна Ивановна была богатой, злой старухой, которую все, грубо говоря, ненавидели за её скупость. Основной целью Раскольникова было не залог часов, а разведка обстановки квартиры старухи. После залога часов Раскольников ушёл в пивной бар, где он, сидя в одиночестве, рассматривал людей и пил пиво.
Глава вторая
В баре к Раскольникову подсел отставной чиновник Мармеладов, который, будучи очень пьяным, рассказал Раскольникову историю всей своей жизни. Он рассказал о своём ничтожном положении, о крайней бедности своей семьи, о своей жене аристократического происхождения, Катерине Ивановне, о 16-тилетней дочке Соне, которая была вынуждена стать куртизанкой, чтобы прокормить трёх своих братьев и сестёр. На самом деле он любил свою жену, Соню и остальных детей, но он не мог выбраться из этого запоя, так как никто не брал его на работу, да и сам он охотнее пойдёт потратит деньги, заработанные дочкой на выпивку, чем пойдёт работать. Раскольников слушал очень внимательно, практически не задавая вопросов. После рассказа Мармеладова Раскольников провёл пьяного бедолагу до дома, где Катерина Ивановна начала скандал, и все жильцы сбежались к дверям их квартиры. Раскольников, хоть и не имея денег себе на еду, посчитал нужным оставить Мармеладову 25 медных копеек, которые были в кармане. После этого инцидента Раскольников сам не понял, как добрался до дома, и лёг спать.
Глава третья
Раскольникова разбудила кухарка Настасья, очень весёлая, жизнерадостная женщина. Она принесла ему чаю и письмо от матери Родиона Пульхерии Александровны. Мать писала Родиону о том, как Дуня, сестра, работала у Свидригайловых гувернанткой, и г-н Свидригайлов предложил ей уехать за границу и бросить свою жену. Марфа Петровна, жена Свидригайлова, узнав об этом предложении, уволила Дуню и рассказала всем в городе о том, что Дуня соблазнила её мужа. Но узнав от мужа, что это он соблазнил Дуню, она сразу же восстановила честь Дуни. Пульхерия пишет, что после этого случая к Дуне пришёл свататься богатый, довольно взрослый мужчина, господин Лужин, который искал себе такую молодую и несчастную девушку, как Дуня. Дуне Лужин показался благородным и честным мужчиной. Так как Пётр Петрович Лужин хочет познакомиться с Родионом, они все скоро приедут в Петербург.
Глава четвёртая
Прочитав письмо, Раскольников решил прогуляться. Он был очень разочарован данным письмом. По его мнению, Дуня жертвовала своей свободой ради светлого будущего брата и матери. Он знал, что Дуня любит жертвовать собой ради семьи и она готова сделать всё для их счастья, поэтому Раскольников считал, что это брак по расчёту и был против этого брака. Вдруг Раскольников вспомнил, что он должен идти к Разумихину. Разумихин – это его друг по университету, весёлый малый, который со всеми дружил и готов был помочь каждому. Для Раскольникова это был, можно сказать, самый близкий человек в Петербурге. Однако Раскольников не дошёл до Разумихина.
Глава пятая
Раскольников решил зайти в бар и выпил рюмку водки. Так как Раскольников ничего не ел, эта рюмка очень сильно ударила ему в голову и он, выйдя из бара, прошёл пару метров и упал на траву где крепко заснул. Во сне Родион увидел свою деревню, маленького себя и отца. Когда он и отец прогуливались, мальчик увидел, как пьяные крестьяне убивают лошадь, истязая её. Маленький Родион очень испугался этого и, когда лошадь умерла, он подошел к ней, обнял ей и начал плакать. Тут же он проснулся и понял, что он не способен на такой поступок, как убийство. Идя домой, он краем уха услыхал, что Лизавета, сестра старухи-процентщицы, которую та вечно била и ругала, уйдёт в 7 часов в гости и в это время старуха будет дома одна. Раскольников понял, что это знак свыше и что лучше момента не представиться.
Глава шестая
В последнее время Раскольников стал верить в судьбу. Несколько месяцев назад, сидя в распивочной, он услышал разговор студентов о том, что, если убить старуху и забрать её деньги, то на эти деньги можно сделать 100 полезных дел, которые по нравственности должны покрыть убийство одной ничтожной, никому не нужной старухи. После этого он начал подготавливать всё для совершения убийства старухи. Раскольников привязал к своему пиджаку петлю, чтоб под пиджак можно было поместить топор, и его никто не заметил. Он сделал самодельный заклад – коробочку из дерева, в которую положил камень для утяжеления, обвернул красивой бумагой и завязал на ней узел так, чтобы его невозможно было распутать. Этот заклад нужен был, чтоб старуха была увлечена чем-то пока Раскольников доставал топор. В судный день он проснулся в 6 часов надел пиджак, взял заклад и незаметно украл у дворника топор, надеясь, что тот не заметит его отсутствия. Собрав всё, он быстро направился в дом к старухе. На его счастье, на дворе не было народа, и он совершенно незаметно поднялся на 4 этаж к старухиной квартире.
Глава седьмая
Он позвонил в колокольчик, но старуха долго не открывала дверь, прислушиваясь, но, узнав, кто и зачем пришёл, она отперла дверь. Раскольников старался сделать вид уверенного человека, но у него это не очень получалось, ему даже казалось, что старуха раскусила его, но это были только догадки. Всё произошло, как и было задумано: пока старуха возилась с узлом на коробочке, Раскольников незаметно достал топор и, когда старуха повернулась к нему он ударил её топором по голове, из которой тут же хлынула кровь. Он нашёл у неё на шее ключ и стал искать ей её тайник. Найдя его, он взял оттуда пару золотых вещиц и вдруг, когда он услышал звуки из комнаты, где он убил старуху, он понял, что он забыл запереть дверь. Над трупом старухи стояла Лизавета, которую Раскольников был вынужден убить. После второго убийства он вымыл все следы крови с своих вещей и собирался уходить, но неожиданно он услышал, что кто-то поднимается. Он быстро запер дверь и стал прислушиваться к двум голосам, которые говорили, что дверь заперта изнутри, значит старуха дома. Эти мужчины пошли за дворником, чтоб тот отпёр им дверь. Пока мужчины ходили вниз Раскольников спустился до второго этажа и услыхал, что мужчины возвращаются. Он уже хотел сдаваться, но увидев, что возле него есть пустая квартира он забежал туда и спрятался. Когда мужики поднялись на 4 этаж, Раскольников, сломя голову бросился бежать домой. Добежав до дома, он рухнулся на кровать и мгновенно заснул.
Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) -
Часть 1
Главный герой - Родион Романович Раскольников, студент, бросивший учебу в университете. Живет в тесной каморке, похожей на гроб, в нищете. Избегает квартирной хозяйки, так как ей должен. Действие происходит летом, в страшную духоту (тема «желтого Петербурга» проходит через весь роман). Раскольников идет к старухе, ссужающей деньги под залог. Старуху зовут Алена Ивановна, живет она со своей сводной сестрой, бессловесным, забитым существом Лизаветой, которая «поминутно ходит беременная»» работает на старуху и находится у нее в полном порабощении. Раскольников приносит в залог часы, по ходу дела запоминая все мельчайшие детали, так как готовится осуществить свой план - убить старуху.
На обратном пути он заходит в распивочную, где знакомится с Семеном Захаровичем Мармеладовым - спившимся чиновником, который рассказывает о себе. Его жена - Катерина Ивановна - от первого брака имеет троих детей. Первый муж был офицер, с которым она сбежала из родительского дома. Играл в карты, бил ее. Потом умер, и ей пришлось от отчаяния и нищеты пойти за Мармеладова, который был чиновником, но потом место потерял. У Мармеладова от первого брака дочь Соня, которая была вынуждена пойти на панель, чтобы хоть как-то прокормиться и прокормить остальных детей. Мармеладов пьет на ее деньги, крадет деньги из дому. Страдает от этого. Раскольников отводит его домой. Скандал дома, Раскольников уходит, неприметно положив на окошко деньги.
Наутро Раскольникову приходит письмо из дома от матери, которая извиняется, что не могла выслать денег. Мать рассказывает о том, что сестра Раскольникова - Дуня - поступила в услужение к господам Свидригайловым. Свидригайлов дурно с ней обходился, потом принялся склонять к любовной связи, обещая всевозможные блага. Жена Свидригайло-ва - Марфа Петровна - подслушала разговор, обвинила во всем Дуню и выгнала из дома. Знакомые отвернулись от Раскольниковых, так как Марфа Петровна раззвонила об этом по всему уезду. Затем все выяснилось (Свидригайлов раскаялся, нашлось негодующее письмо Дуни, слуги признались). Марфа Петровна обо всем рассказала знакомым, отношение изменилось, к Дуне посватался Петр Петрович Лужин, который едет в Петербург, чтобы открыть адвокатскую контору. Раскольников понимает, что сестра продает себя, чтобы иметь возможность помогать брату, и решает помешать браку. Раскольников выходит на улицу и встречается на бульваре с пьяной девушкой, почти девочкой, которую, судя по всему, напоили, обесчестили и выставили на улицу. Рядом прохаживается хлыщ, примеряясь к девочке. Раскольников дает деньги городовому, чтобы тот отвез на извозчике девочку домой. Думает о ее дальнейшей незавидной судьбе. Понимает, что определенный «процент» идет именно по такому жизненному пути, но мириться с этим не хочет. Идет к своему другу Разумихину, по дороге передумывает. Не дойдя до дома, засыпает в кустах.
Ему снится страшный сон о том, что он, маленький, идет с отцом на кладбище, где похоронен младший брат, мимо кабака. Там стоит ломовая лошадь, запряженная в телегу. Из кабака выходит пьяный хозяин лошади - Микола - и приглашает приятелей садиться. Лошадь старая, не может сдвинуть телегу. Микола остервенело хлещет ее кнутом. К нему присоединяются еще несколько человек. Миколка ломом убивает клячу. Мальчик (Раскольников) бросается с кулаками на Миколку, отец его уводит. Раскольников просыпается и думает о том, сможет он убить или нет. Проходя по улице, случайно слышит разговор Лизаветы (сестры старухи) со знакомыми, которые приглашают ее в гости, т. е. старуха завтра останется одна. Раскольников заходит в трактир, где слышит разговор между офицером и студентом, играющими на бильярде, о старухе-процентщице и о Лизавете. Говорят, что старуха мерзкая, кровь из людей сосет. Студент: я бы ее убил, ограбил без зазрения совести, сколько людей пропадает, а подлая старуха и сама не сегодня-завтра умрет.
Раскольников приходит домой, ложится спать. Потом готовится к убийству: пришивает под пальто петлю для топора, заворачивает деревяшку с железкой в бумагу, будто новый «заклад», - отвлечь старуху. Затем крадет в дворницкой топор. Идет к старухе, отдает ей «заклад», незаметно достает топор и убивает процентщицу. После этого начинает шарить по шкафам, сундукам и проч. Внезапно возвращается Лизавета. Раскольников вынужден убить и ее. Тут кто-то звонит в дверь. Раскольников не открывает. Пришедшие замечают, что дверь заперта изнутри на щеколду, и чувствуют неладное. Двое идут вниз за дворником, один остается на лестнице, но потом не выдерживает и тоже спускается. Раскольников выбегает из квартиры. Этажом ниже - ремонт. Посетители с дворником уже поднимаются по лестнице, Раскольников укрывается в квартире, где ремонт. Группа проходит наверх, Раскольников убегает.
Часть 2
Раскольников просыпается, осматривает одежду, уничтожает улики, хочет спрятать взятые у старухи вещи. Приходит дворник, приносит повестку в полицию. Раскольников идет в участок. Оказывается, требуют по делу взыскания денег квартирной хозяйкой. В участке Раскольников видит Луизу Ивановну, содержательцицу публичного дома. Раскольников объясняет столоначальнику, что в свое время обещал жениться на дочери своей квартирной хозяйки, много тратил, надавал векселей. Потом дочь хозяйки умерла от тифа, а хозяйка стала требовать оплаты векселей. Краем уха Раскольников слышит в участке разговор об убийстве старухи - собеседники обсуждают обстоятельства дела...
В участке разговор об убийстве старухи - собеседники обсуждают обстоятельства дела. Раскольников падает в обморок, потом объясняет, что нездоров. Придя из участка, Раскольников берет дома вещи старухи и прячет их под камень в отдаленном переулке. После этого заходит к своему приятелю Разумихину и пытается сумбурно что-то объяснить. Разумихин предлагает помощь, но Раскольников уходит. На набережной Раскольников едва не попадает под экипаж. Какая-то купчиха с дочерью, приняв его за нищего, дает Раскольникову 20 копеек. Раскольников берет, но затем бросает деньги в Неву. Ему показалось, что он теперь полностью отрезан от всего мира. Приходит домой, ложится спать. Начинается бред: Раскольникову мерещится, что бьют хозяйку.
Когда Раскольников очнулся, то увидел у себя в комнате Разумихина и кухарку Настасью, которые ухаживали за ним во время болезни. Приходит артельщик, приносит деньги от матери (35 рублей). Разумихин вексель у квартирной хозяйки забрал, поручился за Раскольникова, что тот заплатит. Покупает Раскольникову одежду. В каморку Раскольникова приходит Зосимов - студент-медик, чтобы осмотреть больного. Говорит с Разумихиным об убийстве старухи-процентщицы. Выясняется, что по подозрению в убийстве арестовали красильщика Миколая, а Коха и Пестрякова (те, что во время убийства пришли к старухе) отпустили. Миколай принес содержателю распивочной футляр с золотыми серьгами, которые якобы нашел на улице. Они с Митрием красили как раз на той лестнице, где жила старуха. Хозяин распивочной начал выведывать и выяснил, что Миколай уже несколько дней пьет, а когда намекнул ему об убийстве, Миколай бросился бежать. Потом его арестовали, когда он хотел в сарае пьяный (перед этим заложил крест) повеситься. Вину свою отрицает, признался только, что не на улице серьги нашел, а за дверью на том этаже, где они красили. Зосимов и Разумихин спорят об обстоятельствах. Разумихин восстанавливает всю картину убийства - и как убийцу застали в квартире, и как он спрятался от дворника, Коха и Пестрякова этажом ниже. В это время к Раскольникову приходит Петр Петрович Лужин. Аккуратно одет, но произвел на Раскольникова не лучшее впечатление. Лужин сообщает, что сестра и мать Раскольникова приезжают. Остановятся в нумерах (дешевая и грязная гостиница), за что Лужин платит. Там же живет знакомый Лужина - Андрей Семеныч Лебезятников.
Лужин философствует о том, что такое прогресс. По его мнению, прогресс движется эгоизмом, то есть личным интересом. Если делиться с ближним последней Рубашкой, то ни у него, ни у тебя рубашки не будет, а оба будете полуголые ходить. Чем богаче и устроеннее отдельный индивид и чем больше таких индивидов, тем богаче и благоустроеннее общество. Разговор снова переходит на убийство старухи. Зосимов говорит, что следователь допрашивает закладчиков, т. е. тех, кто приносил старухе вещи. Лужин философствует о том, почему увеличилась преступность не только среди «низших классов», но и среди относительно обеспеченных. Раскольников говорит, что «по вашей же теории вышло» - если каждый за себя, то и людей резать можно. «А правда, что вы говорили, будто жену лучше из нищеты брать, чтобы потом над ней лучше властвовать?» Лужин возмущается и говорит, что эти сплетни распускает мать Раскольникова. Раскольников ругается с Лужиным и грозит спустить его с лестницы. После того как все разошлись, Раскольников одевается и идет бродить по улицам. Попадает в переулок, где располагаются публичные дома и т. д. Думает о приговоренных к смерти, которые перед казнью готовы согласиться жить на пространстве в метр, на скале, только бы жить. «Подлец человек. И подлец тот, кто его за это подлецом называет». Раскольников идет в трактир, там читает газеты. К нему подходит Заметов (тот, что был в участке, когда Раскольников упал в обморок, а потом приходил к Раскольникову во время его болезни, знакомый Разумихина). Разговаривают о фальшивомонетчиках. Раскольников чувствует, будто Заметов его подозревает. Рассказывает, как сам поступил бы на месте фальшивомонетчиков, потом - о том, что бы сделал с вещами старухи, если бы ее убил. Затем спрашивает напрямик: «А что если это я убил старуху и Лизавету? Ведь вы меня подозреваете!» Уходит. Зосимов уверен, что подозрения относительно Раскольникова неправильны.
Раскольников сталкивается с Разумихиным. Тот приглашает Раскольникова на новоселье. Тот отказывается и просит, чтобы все оставили его в покое. Идет по мосту. Какая-то женщина у него на глазах пытается покончить жизнь самоубийством, прыгнув с моста. Ее вытаскивают. У Раскольникова мелькает мысль о самоубийстве. Он идет на место преступления, пытается расспросить рабочих и дворника. Те его выгоняют. Раскольников идет по улице, гадая, идти в полицию или нет. Вдруг слышит крики, шум. Идет на них. Человека раздавило экипажем. Раскольников узнает Мармеладова. Несут его домой. Дома жена с тремя детьми: две дочки - Поленька и Лидочка - и сын. Мармеладов умирает, посылают за священником и за Соней. У Катерины Ивановны истерика, она обвиняет умирающего, людей, бога. Мармеладов пытается перед смертью попросить прощения у Сони. Умирает. Перед уходом Раскольников отдает все оставшиеся у него деньги Катерине Ивановне, говорит Поленьке, которая догоняет его со словами благодарности, чтобы она помолилась за него. Раскольников понимает, что жизнь его еще не кончилась. «Разве я сейчас не жил? Не умерла еще моя жизнь со старою старухой!» Идет к Разумихину...
Не умерла еще моя жизнь со старою старухой!» Идет к Разумихину. Тот, несмотря на новоселье, провожает Раскольникова домой. Дорогой рассказывает, что Заметов и Илья Петрович подозревали Раскольникова, а теперь Заметов раскаивается, и что Порфирий Петрович (следователь) желает познакомиться с Раскольниковым. у Зосимова какая-то своя теория, что Раскольников сумасшедший. Раскольников и Разумихин приходят в каморку Раскольникова и застают там его мать и сестру. Раскольников делает несколько шагов назад и падает в обморок.
Часть 3
Раскольников приходит в себя, говорит, что он выгнал Лужина, просит сестру не выходить за него замуж, так как это жертва. «Или я, или Лужин». Мать и сестра в панике, Разумихин их утешает, говорит, что сам все устроит, что будет ухаживать за больным. Разумихин влюбляется в Дуню, пытается отговорить от брака с Лужиным. «Он соглядатай и спекулянт, ... жид и фигляр, и это видно. Ну пара ли он вам?» Затем Разумихин идет проведать Раскольникова, но после этого возвращается к Дуне и ее матери и приводит к ним Зосимова, который тоже пытается их утешить, говоря, что у больного все в норме, только есть признаки некой мономании. На следующее утро Разумихин снова идет в нумера и рассказывает сестре и матери Раскольникова всю историю с болезнью. Затем узнает, что Лужин должен был встретить их на вокзале, но вместо этого прислал лакея, пообещав прийти на следующее утро. Но и утром прислал записку, где настаивает на том, чтобы при нем не принимали Раскольникова, передает о том, что Раскольников отдал всю сумму, которую мать с таким трудом собирала, пьянице, задавленному каретой, у которого дочь - «девица отъявленного поведения». Дуня говорит, что Родю надо обязательно позвать. Они идут к Раскольникову, застают там Зосимова.
Раскольников рассказывает о Мармеладове, объясняет, почему отдал деньги. Пульхерия Александровна упоминает, что умерла Марфа Петровна Свидригайлова, возможно, из-за того, что Свидригайлов ее избил. Раскольников вспоминает, как он влюбился в дочку хозяйки и хотел жениться. Она была дурнушка, всегда больная, мечтала о монастыре и любила нищим подавать. Затем Раскольников снова повторяет: «Или я, или Лужин». Раскольникову показывают письмо Лужина и просят непременно быть сегодня вечером. Внезапно к Раскольникову приходит Соня Мармеладова с приглашением от Катерины Ивановны на поминки. Раскольников говорит, что будет. Мать с сестрой уходят, гадая, что все это значит. Раскольников говорит Разумихину, что у старухи-процентщицы в закладе были его часы, доставшиеся от отца, и сестрино колечко, которое та подарила ему на память, и что он хочет их получить обратно. Разумихин советует пойти к Порфирию Петровичу. Раскольников провожает до угла Соню, за ними следит какой-то незнакомец, идет незаметно до Сониного обиталища (Свидригайлов). Раскольников и Разумихин идут к Порфирию. У того сидит Заметов. Говорят о часах и кольце, затем о сущности преступлений.
Раскольников не согласен с социалистами, которые все преступления объясняют дурным общественным устройством, против которого протестует личность, совершая преступление. Выходит, что стоит какой-нибудь «математической голове» выдумать хорошую социальную систему, так все сразу и устроится. Но это противоречит живому процессу жизни, живая душа жизни потребует, взбунтуется. Оттого-то социалисты так и не любят истории. Спорят. Порфирий Петрович упоминает статью Раскольникова «О преступлении», вышедшую в журнале два месяца назад, которую он написал, когда выходил из университета. Суть статьи состоит в том, что все люди делятся на две категории - обыкновенных, «тварей дрожащих», и людей необыкновенных, «право имеющих». Люди необыкновенные - наполеоны, Магометы, солоны - были преступниками хотя бы уже только потому, что давали новый закон, тем самым отвергая старый. Если бы у Ньютона на пути стояло несколько человек, препятствующих обнародованию его законов, он имел бы полное право их устранить. Речь идет не о том, что надо резать людей направо и налево, но о праве на преступление. Все люди необыкновенные, и даже лишь чуть-чуть из общей колеи выходящие и способные сказать новое слово, должны быть непременно преступниками. Ничего обидного для людей обыкновенных в том, что они «материал», нет, это закон жизни. Люди обыкновенные - господа настоящего, они сохраняют мир и умножают его численно, необыкновенные - двигают мир и ведут его к цели. Любые жертвы и преступления могут быть оправданы величием цели, ради которой совершались. Порфирий спрашивает, как отличить одних от других, «может, знаки какие от рождения на теле есть». Раскольников отвечает, что людей необыкновенных, способных сказать что-то новое, рождается до странности мало, что все остальные только и существуют для того, чтобы когда-нибудь выделить из своей среды такого, на тысячу, на миллион одного. Если же человек обыкновенный захочет вести себя как «право имеющий», то у него ничего не получится, он не сможет пойти по пути преступления до конца, потому что слаб и покорен от природы. Остановится на полпути, каяться начнет и т. д.
Разумихин ужасается тому, что Раскольников своей теорией разрешает «кровь по совести проливать», что, по его мнению, страшнее официального разрешения резать людей. Порфирий Петрович с ним соглашается и спрашивает Раскольникова, не считал ли он сам себя, когда писал статью, человеком необыкновенным («Кто ж у нас на Руси себя Наполеоном теперь не считает.. еобыкновенным («Кто ж у нас на Руси себя Наполеоном теперь не считает?»). Раскольников отвечает вызывающе, Заметов усмехается: «Уж не Наполеон ли какой будущий нашу старуху-процентщицу укокошил?» Порфирий приглашает назавтра Раскольникова прийти в контору. Раскольников и Разумихин уходят, дорогой говорят о том, что Порфирий Раскольникова явно подозревает. Подходят к нумерам, где остановились мать и сестра Раскольникова. Внезапно Раскольников, оставив Разумихина, бросается домой, чтобы обшарить дыру в обоях, куда он после убийства прятал старухины вещи - не затерялось ли чего. Там он ничего не находит, но, выходя из дома, замечает какого-то мещанина, который выспрашивает о нем дворника. Раскольников догоняет его, спрашивает, что ему нужно. Тот в ответ говорит «Убивец!» и уходит.
Раскольников возвращается к себе. Размышляет над своим состоянием. «Я убить-то убил, но переступить не переступил, на этой стороне остался. Я не человека убил, я принцип убил». Раскольников понимает, что он «тварь дрожащая», потому что рассуждает о том, правильно он сделал или нет. «Право имеющий» не рассуждает, он идет, не оглядываясь, как Наполеон. Настоящий властелин не задумываясь «тратит» полмиллиона войска в московском походе, «забывает» армию в Египте, и после смерти ему возводят памятники и славят. Раскольников понимает, что своим поступком отрезал себя от матери, сестры, Сони - всех кротких, бедных, т. е. тех, кого называл «тварями дрожащими», но не смог внутренне очерстветь, перешагнуть через них. Раскольникову снится кошмар - старуха-процентщица жива и смеется над ним. Он пытается убить ее, но со всех сторон люди, они смотрят и молчат. Раскольников просыпается и видит у себя в комнате человека. Это Аркадий Иванович Свидригайлов.
Часть 4
Свидригайлов рассказывает Раскольникову о смерти своей жены, уверяя, что ни в чем не виноват, что с Дуней тоже вышло все случайно, что он имел самые лучшие намерения, а женщины иногда «очень любят быть оскорбленными, несмотря на все видимое негодование». Жену он лишь два раза хлыстиком стегнул, «но ведь есть такие женщины, с которыми и самый что ни на есть прогрессист за себя поручиться не сможет... Про чтение-то письма (Дуняшиного) слыхали?».
Свидригайлов рассказывает, что был в юности шулером, кутил, делал долги. За долги же его посадили в тюрьму. Тут же и подвернулась Марфа Петровна, которая выкупила его из тюрьмы за «тридцать тысяч сребреников». Жили в деревне 7 лет безвыездно, а она все это время документ об этих 30 тысячах на чужое имя держала, на случай, если он вздумает взбунтоваться. Но это Свидригайлова не стесняло, Марфа Петровна на именины подарила ему и этот документ, и приличную сумму денег. Свидригайлов рассказывает, что ему уже трижды являлось привидение Марфы Петровны. Свидригайлов сам говорит о себе, что он, возможно, болен, что он человек «развратный и праздный», но что между ним и Раскольниковым есть много общего. Он предлагает Раскольникову помощь в том, чтобы расстроить свадьбу Дуни и Лужина. Ссора с женой у Свидригайлова вышла из-за того, что она «состряпала» эту свадьбу.
Свидригайлов говорит, что ему от Дуни ничего не надо, что он единственно хочет, чтобы она не выходила за Лужина, и в качестве компенсации готов ей дать 10 тысяч рублей. Просит Раскольникова передать это Дуне. Говорит, что и Марфа Петровна упомянула ее в завещании (3 тысячи рублей). Просит об одной встрече с Дуней, говоря, что скоро женится на «одной девице» или «отправится в вояж» (подразумевается самоубийство). Уходит. Раскольников с Разумихиным идут к Дуне и матери в нумера. Туда же приходит Лужин. Напряженная атмосфера. Мать и Лужин говорят о Свидригайлове и его жене. Лужин сообщает историю, со слов покойной Марфы Петровны, о том, как Свидригайлов был в знакомстве с какой-то Ресслих, процентщицей. У той жила дальняя родственница, лет четырнадцати, глухонемая. Ее нашли на чердаке повесившейся. Поступил донос, что якобы Свидригайлов «жестоко оскорбил ее», что и послужило причиной самоубийства. Стараниями и деньгами Марфы Петровны донос был ликвидирован. Лужин рассказывает о слуге Филиппе, которого якобы Свидригайлов истязаниями также довел до самоубийства. Дуня возражает, что Филипп был ипохондрик, «домашний философ», и удавился скорее от насмешек, а не от истязаний Свидригайлова, который при ней, напротив, со слугами обращался хорошо и те его уважали, хотя и винили в смерти Филиппа. Раскольников сообщает, что Свидригайлов был у него, что Марфа Петровна оставила Дуне по завещанию деньги. Начинается выяснение недоразумения между Раскольниковым и Лужиным.
Происходит скандал. Лужина выгоняют, так как выясняется, что он клеветник (его интерпретация того, почему Раскольников отдал Соне деньги). Лужин уходит, негодуя и вынашивая планы мести. Он специально собирался взять в жены девушку бедную, чтобы ее облагодетельствовать и тем самым над ней безраздельно властвовать. Кроме того, он рассчитывал с помощью жены сделать карьеру, так как отлично понимал, что в петербургском обществе красивая и умная женщина будет привлекать к себе внимание и способствовать его продвижению по службе. Теперь из-за Раскольникова все рухнуло, раскольников тем временем рассказывает Дуне и матери о предложении Свидригайлова, добавляя, что, по его мнению, от Свидригайлова ничего хорошего ждать не приходится. Разумихин радуется «отставке» Лужина и начинает развивать идеи о том, что на эти деньги плюс его, Разумихина, тысячу, доставшуюся от дяди, можно заняться книгоизданием и т... нает развивать идеи о том, что на эти деньги плюс его, Разумихина, тысячу, доставшуюся от дяди, можно заняться книгоизданием и т. д. Раскольников вспоминает об убийстве и уходит, говоря родным, что, быть может, они в последний раз видятся. Разумихин догоняет его, Раскольников просит не оставлять мать и сестру.
Затем Раскольников направляется к Соне. Бедная комната с убогой обстановкой. Говорят о Мармеладове и Катерине Ивановне. Соня любит их, несмотря ни на что, и жалеет. У Катерины Ивановны чахотка, и она должна скоро умереть. Раскольников говорит, что дети попадут на улицу и с Полечкой станет то же, что с Соней. Та не хочет в это верить и говорит, что бог не допустит. Раскольников возражает, что бога нет. Затем встает перед ней на колени, а на протесты Сони отвечает, что он не ей поклонился, а «всему страданию человеческому». Затем спрашивает, почему Соня не кончает жизнь самоубийством. «А с ними-то что будет?» - отвечает Соня. Раскольников понимает, что видит перед собой чистое существо, которое сумело остаться духовно незамаранным, несмотря на окружающую его грязь. Соня часто молится богу, а на комоде Раскольников замечает Евангелие, которое, как выясняется, Соне подарила Лизавета, сестра убитой старухи-процентщицы. Соня дружила с ней, служила по убитой панихиду.
Раскольников просит Соню почитать Евангелие. Та читает эпизод о воскресении Лазаря (которого Иисус возвратил к жизни). Раскольников говорит Соне: «Пойдем вместе, мы оба прокляты». «Надо сломать все и страдание взять на себя. Свободу и власть... главное - власть! Над всею дрожащею тварью и надо всем муравейником! Если не приду завтра, про все услышишь сама, и тогда припомни все мои теперешние слова... Если же приду завтра, то скажу тебе, кто убил Лизавету». Уходит. В соседней комнате в это время находится Свидригайлов и подслушивает. На следующее утро Раскольников идет в отделение пристава следственных дел - к Порфирию Петровичу. Порфирий Петрович очень хитер, умеет распутывать самые сложные дела, и Раскольников знает это. Порфирий Петрович вникает в психологию Раскольникова. Рассказывает, как люди совершают преступления, на чем и как попадаются - один «натуры своей не рассчитал, все прекрасно сделал, а потом в неподходящий момент в обморок хлопнулся». Раскольников понимает, что его подозревают в убийстве, кричит: «Не позволю!» Порфирий Петрович говорит, что знает, как Раскольников ходил после убийства на квартиру старухи, разговаривал с дворником и т. д. Раскольников кричит, чтобы Порфирий Петрович «подавал факты», почти выдает себя. Внезапно в комнату врывается арестованный Миколай и признается, что он убил старуху и ее сестру. Порфирий Петрович в растерянности. Раскольников уходит. Но Порфирий Петрович говорит ему, что они еще увидятся. Перед выходом Раскольников встречает мещанина, который при прошлой встрече назвал его «убивец». Мещанин просит у Раскольникова прощения за « злобные мысли ». Раскольников на похороны Мармеладова опоздал.
Часть 5
У Лужина из-за расстроенной женитьбы большие убытки (неустойка за квартиру, невозвращенный задаток за новую мебель и т. д.). Лужин - среди приглашенных на поминки, а также его сосед Андрей Семенович Лебезятников, «прогрессист», имеющий отношение к «кружкам», хотя «пошленький, простоватенький человек» . Его Лужин также хотел использовать в своей карьере, «заискивая у молодого поколения». Лебезятников говорит с Лужиным о «прогрессивных» идеях - эмансипации, гражданском браке, «коммунах» (Достоевский высмеивает все это), считает, что его призвание в жизни - «протестовать» против всех и вся. Несмотря на это, он говорит о Соне хорошо. Лужин просит Лебезят-никова привести Соню. Тот приводит. Лужин до этого считал на столе деньги и по приходе Сони дает ей 10 рублей под видом помощи.
Катерина Ивановна пребывает в раздраженном состоянии, т. к. почти никто из приглашенных на поминки не явился, в том числе и Лужин с Лебезятниковым. Во время поминок происходит скандал между Катериной Ивановной и Амалией Ивановной, квартирной хозяйкой. В разгар перебранки появляется Лужин. Он обвиняет Соню в том, что она украла у него 100 рублей. Соня отвечает, что ничего не брала, только 10 рублей, которые ей Лужин сам дал, и возвращает ему деньги. Лужин настаивает, что у него пропал 100-рублевый банкнот. Катерина Ивановна защищает Соню, выворачивает ей карманы, чтобы показать, что в них ничего нет. Из кармана выпадает 100 рублей. Пришедший в это время Лебезятников свидетельствует, что Лужин сам подсунул эти 100 рублей Соне в карман, и готов принять в этом присягу. Раньше Лебезятников думал, что Лужин хочет сделать благодеяние, но незаметно, поэтому Лебезятников молчал.
Раскольников объясняет присутствующим, что Лужин хотел таким образом поссорить его с семьей, доказав, что Соня, которую Раскольников защищал и которой помогал, - воровка. Тогда бы Лужин восстановил свои намерения на брак с Дуней, как человек, предупреждавший ее о «характере этой девицы» заранее. Лужин понимает, что попался, но не показывает этого, принимает наглый вид, ускользает из комнаты, собирает свои вещи и съезжает с квартиры. Квартирная хозяйка гонит и Катерину Ивановну с детьми. Та со словами «я найду справедливость» собирается идти на улицу. Раскольников уходит, отправляется к Соне. Признается ей, что убил старуху и Лизавету. Соня плачет, говорит: «Что вы это над собой сделали!» - имея в виду то, что Раскольников, будучи человеком, попытался преступить общечеловеческие законы... ли!» - имея в виду то, что Раскольников, будучи человеком, попытался преступить общечеловеческие законы. Соня говорит, что пойдет за Раскольниковым в каторгу. Раскольников рассказывает ей о своей теории. «Я ведь только вошь убил». Соня: «Это человек-то вошь?» Раскольников: «Это закон людской. Людей не переделать. Власть дается только тому, кто посмеет наклониться и взять ее. Надо только посметь. И я захотел осмелиться. Беда в том, что человек не вошь для меня, он вошь для того, кто и не задумывается над этим вопросом. Выходит, я не имел права, т. к. я точно такая же вошь, как все. Я себя убил, а не старушонку. Что теперь делать?» Соня говорит, что «надо пойти на перекресток» и сказать людям «я убил», покаяться перед ними. Тогда бог опять жизнь пошлет. Раскольников возражает, что ему не в чем каяться, что люди сами друг друга миллионами изводят, что они сами подлецы и что он «еще поборется», что, возможно, он рано себя осудил, что он, может быть, «человек, а не вошь». Соня предлагает дать Раскольникову крест, который достался ей от Лизаветы. Раскольников хочет взять, но в следующий момент говорит, что «потом».
Приходит Лебезятников, сообщает, что Катерина Ивановна ходила к генералу - начальнику покойного мужа, ее выгнали, вышел скандал. Теперь она «шьет детям какие-то шапочки, чтобы ходить по дворам, крутить шарманку и собирать подаяние». Она надевает на голову драдедамовый платок (тот самый, которым укрывала Соню, когда та в первый раз вернулась с панели и Катерина Ивановна на коленях просила у нее прощения). Раскольников идет домой. Туда приходит Дуня, говорит, что Разумихин рассказал ей все, она теперь знает, что Раскольникова преследуют по подозрению в убийстве, но она не верит. Раскольников отвечает, что Дмитрий Прокофьевич Разумихин очень хороший человек и способен сильно любить, потом прощается с сестрой. Идет бродить по улицам. Встречается с Лебезятниковым, Который говорит, что Катерина Ивановна ходит по улицам, «бьет в сковороду, а детей заставляет плясать». Соня ходит за ней, уговaривая вернуться домой. Катерина Ивановна не соглашается, говоря «достаточно мы тебя мучили». Раскольников идет на указанную улицу и тоже пытается вразумить Катерину Ивановну, но та не слушает. Какой-то чиновник с орденом дает ей 3 рубля. Приходит городовой, требует «прекратить безобразие». Дети, испугавшись, пытаются убежать. Катерина Ивановна бежит за ними, но падает, у нее открывается горловое кровотечение. Катерину Ивановну при помощи городового и чиновника относят домой к Соне. Сбегаются соседи, среди них - Свидригайлов. Катерина Ивановна бредит, потом умирает. Свидригайлов говорит, что похороны берет на себя, что детей устроит в сиротские заведения и положит каждому до совершеннолетия по 1500 рублей. Просит передать Дуне, что он так употребил ее деньги. На вопрос Раскольникова, что это он так расщедрился, Свидригайлов отвечает его же словами, что иначе «Полечка по той же дороге, что и Соня, пойдет». Затем говорит, что живет через стенку от Сони и что Раскольников его чрезвычайно заинтересовал.
Часть 6
После смерти Катерины Ивановны прошло 3 дня. Раскольников встречался несколько раз со Свидригайловым, но не говорил о главном. Свидригайлов удачно пристроил детей Катерины Ивановны, служит по ней в день по две панихиды. Раскольников с Разумихиным говорят о Дуне и Пульхерии Александровне (матери Раскол ьникова). Разумихин вскользь упоминает о признавшемся в убийстве Николае. Раскольников понимает, что Порфирий Петрович знает, что Николай на самом деле не виноват. Раскольников сидит у себя дома. К нему приходит Порфирий Петрович, рассказывает, как из подозрений, косвенных данных у него выросла убежденность в виновности Раскольникова. Оказывается, он и с обыском на квартире Раскольникова был, когда тот в беспамятстве лежал, и слухи специально распускал, ожидая, что Раскольников клюнет и сам придет.
Постепенно все совпало до мелочей, а Николка - человек набожный, «фантаст», жил у какого-то божьего старца в свое время, сектант. Решил «за других пострадать». Раскольников: «Так кто же убил?» Порфирий Петрович: «Вы». Раскольников: «Почему тогда не арестуете?» Порфирий Петрович: «Доказательств нет пока. Но обязательно вас арестую. Поэтому, пока не поздно, явитесь с повинной. Сбавка будет, я помогу. Впереди ещё много жизни будет. Ведь вы совсем не такой подлец, по крайней мере-долго себя не морочили (теорией), сразу «до последних столбов» дошли. А «жизнь вынесет на берег, на ноги поставит», на какой берег - не ясно, но вынесет непременно. Обретите бога - и все будет по плечу. «Станьте солнцем - и вас все увидят». Раскольников: «Когда вы меня арестуете?» Порфирий Петрович: «Дня через два. Если вы руки на себя наложить захотите, то оставьте записку, что и как». Порфирий Петрович уходит. Раскольников отправляется к Свидригайлову, который для Раскольникова до сих пор загадка. Он встречает Свидригайлова в трактире. Говорят. Свидригайлов рассказывает, что приехал в Петербург «на предмет женщин». «Пусть это разврат, но в нем есть что-то постоянное. Во всем надо держать веру, расчет, хоть и подлый. Иначе бы застрелиться пришлось». Раскольников: «Нер-зость окружающей обстановки на вас не действует? Уже не можете остановиться?» Свидригайлов в ответ рассказывает о своей жизни. Марфа Петровна выкупила его из тюрьмы. «Знаете, до какой степени одурманения может иногда полюбить женщина... т иногда полюбить женщина?»
Свидригайлов сразу сказал ей, что «совершенно верен быть ей не может». «После долгих слез состоялся между нами такого рода контракт:
1. Я никогда не оставлю Марфу Петровну и всегда пребуду ее мужем.
2. Без ее позволения не отлучусь никуда.
3. Постоянной любовницы не заведу.
4. За это Марфа Петровна позволяет мне иногда приглянуть на сенных девушек, но не иначе как с ее секретного ведома.
5. Боже сохрани меня полюбить женщину из нашего сословия.
6. Если меня посетит большая страсть, я должен открыться Марфе Петровне.
Ссоры были частые, но все кончалось хорошо, т. к. Марфа Петровна была женщина умная, а я большей частью молчал и не раздражался. Но вашей сестрицы она снести не смогла, хотя сама ввела в дом, была расположена к ней необычайно и даже сама мне расхваливала. Марфа Петровна рассказала Авдотье Романовне обо мне всю подноготную, включая слухи и сплетни (она любила всем подряд на меня жаловаться). Я видел, что, несмотря на отвращение, Авдотья Романовна меня жалеет (а тут сразу возникает желание исправить, спасти, образумить). Авдотья Романовна такой человек, что сама ищет, какую бы ей муку принять. В это время привезли симпатичную сенную девушку Парашу. Она была глупа и подняла крик. Авдотья Романовна пришла и потребовала, чтобы я оставил Парашу в покое. Я прикинулся пораженным, смущенным и т. д. - сыграл роль недурно. Авдотья Романовна взялась меня «просвещать». Я прикинулся жертвой судьбы и прибегнул к испытанному средству - лести. А ведь даже весталку можно соблазнить лестью. Но я был слишком нетерпелив и все испортил. Мы разошлись. Я сделал еще одну глупость: стал издеваться над ее «пропагандой», появилась на сцене Параша, и не одна она. Начался содом. Но ночами мне снилась она. Тогда я решил предложить ей все свои деньги (приблизительно 30 тысяч) и бежать со мной в Петербург. Марфа Петровна состряпала свадьбу Авдотьи Романовны с Лужиным, а это было, по существу, то же самое». Раскольников: «Моя сестра терпеть вас не может». Свидригайлов: «Вы уверены? Но это не важно. Я женюсь. На шестнадцатилетней». Рассказывает, какой это «еще не развернувшийся бутончик» - «робость, слезинки стыдливости». Родители благословили. Свидригайлов: «Подарил ей драгоценностей и, оставшись наедине, грубо усадил к себе на колени. А она: «Буду вам верной женой, сделаю счастливым, только хочу иметь от вас уважение. И подарков не надо». Женюсь непременно, хоть ей всего 16, а мне 50». Рассказывает, как соблазнил еще одну случайно встретившуюся ему девочку, приняв на себя заботы опекунства. В конце говорит Раскольникову: «Не возмущайтесь, вы и сами порядочный циник». Собирается уходить, но Раскольников не отпускает его от себя, считая, что у него дурные намерения относительно Дуни. Свидригайлов говорит, что Сони нет дома (Раскольников собирался зайти к ней извиниться, что не был на похоронах Катерины Ивановны) - она пошла к содержательнице сиротского приюта, куда Свидригайлов поместил младших детей и рассказал содержательнице всю историю. Та назначила Соне встречу. Потом Свидригайлов намекает Раскольникову на подслушанный разговор с Соней. Раскольников говорит, что подло подслушивать у дверей. Свидригайлов: «Если вы действительно считаете, что у дверей нельзя подслушивать, а старушонок можно лущить чем попало, уезжайте скорее в Америку. На дорогу я денег вам дам. Бросьте нравственные вопросы, иначе и соваться не надо было».
Идут к Свидригайлову. Свидригайлов берет деньги, предлагает Раскол ьникову ехать кутить на острова. Раскольников уходит. Свидригайлов, отъехав несколько метров, слезает с извозчика и тоже не едет. Раскольников сталкивается на мосту с Дуней, но не замечает ее. Поблизости - Свидригайлов. Он делает знаки Дуне, и она подходит к нему. Свидригайлов просит ее пойти с ним, обещая показать «кое-какие документы» и говоря, что «кое-какая тайна ее брата находится у него в руках». Приходят к Соне. Ее по-прежнему нет дома. Заходят к Свидригайлову. Свидригайлов говорит, что подслушал разговор между Раскольниковым и Соней, открывает Дуне, что ее брат - убийца, рассказывает о его «теории». Дуня отвечает, что сама хочет увидеть Соню и выяснить, так ли все. Свидригайлов говорит, что всего одно ее слово - и он спасет Раскольникова, признается, что любит Дуню. Она отвергает его. Тогда Свидригайлов заявляет, что дверь заперта, соседей нет, и он может сделать с ней все, что захочет. Дуня достает из кармана револьвер (взятый у Свидригайлова же еще в деревне, когда он давал ей уроки стрельбы). Свидригайлов идет к ней, Дуня стреляет, пуля оцарапала Свидригайлову голову. Дуня стреляет еще раз - осечка. Свидригайлов: «Зарядите - я подожду». Дуня отбрасывает револьвер. Свидригайлов обнимает ее, Дуня снова просит ее отпустить. Свидригайлов: «Не любишь?» Дуня: «Нет, и не полюблю никогда». Свидригайлов ее отпускает, потом берет револьвер и уходит. Весь вечер кутит, потом идет к Соне, говорит: «Я, быть может, в Америку уеду, потому делаю последние распоряжения». Говорит, что детей пристроил, потом дает Соне 3 тысячи в подарок со словами: «У Раскольникова две дороги - или пуля в лоб, или по Владимирке (т. е. на каторгу). А если на каторгу вы за ним пойдете, то и деньги пригодятся». Уходит. В дождь, в полночь приходит на квартиру своей невесты, говорит, что должен уехать по важному делу, оставляет ей 15 тысяч рублей.
Затем бродит по улицам, заходит в дрянную гостиницу, спрашивает номер... дрянную гостиницу, спрашивает номер. Сидит в темноте, вспоминает свою жизнь: девочку-утопленницу, Марфу Петровну, Дуню. Ему снится, что где-то в коридоре он подбирает брошенную пятилетнюю девочку. Приводит к себе, укладывает спать, потом хочет уйти, но вспоминает о девочке и возвращается к ней. Но девочка не спит, она нахально подмигивает ему, недвусмысленно тянет к нему руки, развратно ухмыляется. Свидригайлов в ужасе просыпается. Пишет на листке из записной книжки несколько строк, потом идет на улицу, доходит до пожарной каланчи и в присутствии пожарника (чтобы был свидетель) стреляется. Раскольников приходит к матери. Она с гордостью читает его статью в журнале, которую принес Разумихин, хотя и не понимает ее содержания. Раскольников прощается с матерью, говорит, что ему надо уехать. «Любите меня всегда, что бы со мной ни случилось». Идет к себе, там встречает Дуню. Раскольников говорит, что «идет предавать себя». Дуня: «Разве ты, идучи на страдание, не смываешь уже вполовину свое преступление?» Раскольников: «Преступление?! Я убил старушонку-процентщицу, гадкую, зловредную вошь. А то, что иду признаваться, - это мое малодушие, просто от низости и бездарности решаюсь. Да еще из выгоды - явка с повинной». Дуня: «Но ведь ты кровь пролил». Раскольников: «Ее все проливают, за нее потом в Капитолии венчают. Я бы потом сделал сотни, тысячи добрых дел вместо одной глупости, я просто хотел этой глупостью поставить себя в независимое положение, первый шаг сделать. Но я первого шага не выдержал, так как подлец. Если бы мне удалось, то меня бы увенчали, а теперь - в капкан».
Раскольников прощается с Дуней, идет по улице, думает: «Неужели в эти будущие 15-20 лет так уж смирится душа моя, я с благоговением буду хныкать перед людьми, называя себя ко всякому слову разбойником? Да, именно, именно! Для этого-то они и ссылают меня теперь, этого-то им и надобно... Всякий из них подлец и разбойник уже по натуре своей. А попробуй обойти меня ссылкой, и они все взбесятся от благородного негодования». Раскольников понимает, что все так и будет - 20 лет беспрерывного гнета добьют его окончательно, ведь и вода камень точит, но Раскольников все равно идет сдаваться. Вечером Раскольников приходит к Соне, застает там Дуню. Раскольников просит у Сони крест, та отдает ему крест Лизаветы. Раскольников идет в контору. Там узнает, что Свидригайлов застрелился. Раскольникову дурно, он выходит на улицу. Там стоит Соня. Он идет обратно в контору и признается в убийстве.
Эпилог
Сибирь. Острог. В результате всех смягчающих обстоятельств (болезнь, не воспользовался деньгами, явка с повинной, когда Миколай уже сознался в убийстве (Порфирий Петрович сдержал слово и о своих подозрениях и визите к Раскольникову умолчал), выяснилось, что когда-то Раскольников спас двоих детей во время пожара, на свои деньги почти год содержал больного сокурсника и проч.)
Раскольникову дали всего восемь лет. Дуня вышла за Разумихина. В числе приглашенных были Зосимов и Порфирий Петрович. Пульхерия Александровна заболела (психическое расстройство) - поэтому ей не говорили, что с ее сыном. Соня поехала в Сибирь. По праздникам видится у ворот острога с Раскольниковым. Раскольников болен. Но ни страдания, ни тяжелая работа не сломили его. Он не раскаялся в своем преступлении. В одном он считал себя виновным - что не выдержал преступления и сделал явку с повинной. Страдал, что не убил себя, как Свидригайлов. В остроге все преступники очень дорожили своей жизнью, что удивляло Раскольникова. Его никто не любил, даже ненавидели. Одни говорили: «Ты барин! Тебе ли было с топором ходить!» Другие: «Ты безбожник! Ты в бога не веруешь! Убить тебя, надо!», хотя сами были во много раз преступнее его. Зато все полюбили Соню, хотя она у них не заискивала.
В бреду Раскольникову чудилось, что весь мир должен погибнуть из-за болезни, будто есть микроб, точнее духи, одаренные умом и волей, которые вселяются в людей, делая их бесноватыми и сумасшедшими, хотя зараженные считают себя умными и неколебимыми в истине. Люди заражаются, начинают убивать друг друга, пожирать, как пауки в банке. Выздоровев, Раскольников узнает, что Соня заболела. Он в тревоге, но болезнь оказалась неопасной. Соня присылает записку, что придет его повидать на работе. Раскольников утром идет на «работы», видит дальний берег реки (перекличка с «берегом», o котором говорил Порфирий Петрович), где «была свобода, где жили люди, не похожие на здешних, там как бы самое время остановилось, точно не прошли времена Авраама и стад его». Приходит Соня. Раскольников бросается к ее ногам, плачет, понимает, что бесконечно любит ее. Раскольникову оставалось еще семь лет каторги, но он чувствовал, что воскрес (перекличка с воскрешением Лазаря). Непонятно почему, но отношение каторжников изменилось (сравни слова Порфирия Петровича: «Стань солнцем - и все тебя увидят»). Раскольников понимает, что «наступила жизнь», под подушкой у него лежит Евангелие.
В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С-м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К-ну мосту.
Он благополучно избегнул встречи с своею хозяйкой на лестнице. Каморка его приходилась под самою кровлей высокого пятиэтажного дома и походила более на шкаф, чем на квартиру. Квартирная же хозяйка его, у которой он нанимал эту каморку с обедом и прислугой, помещалась одною лестницей ниже, в отдельной квартире, и каждый раз, при выходе на улицу, ему непременно надо было проходить мимо хозяйкиной кухни, почти всегда настежь отворенной на лестницу. И каждый раз молодой человек, проходя мимо, чувствовал какое-то болезненное и трусливое ощущение, которого стыдился и от которого морщился. Он был должен кругом хозяйке и боялся с нею встретиться.
Не то чтоб он был так труслив и забит, совсем даже напротив; но с некоторого времени он был в раздражительном и напряженном состоянии, похожем на ипохондрию. Он до того углубился в себя и уединился от всех, что боялся даже всякой встречи, не только встречи с хозяйкой. Он был задавлен бедностью; но даже стесненное положение перестало в последнее время тяготить его. Насущными делами своими он совсем перестал и не хотел заниматься. Никакой хозяйки, в сущности, он не боялся, что бы та ни замышляла против него. Но останавливаться на лестнице, слушать всякий вздор про всю эту обыденную дребедень, до которой ему нет никакого дела, все эти приставания о платеже, угрозы, жалобы, и при этом самому изворачиваться, извиняться, лгать, – нет уж, лучше проскользнуть как-нибудь кошкой по лестнице и улизнуть, чтобы никто не видал.
Впрочем, на этот раз страх встречи с своею кредиторшей даже его самого поразил по выходе на улицу.
«На какое дело хочу покуситься и в то же время каких пустяков боюсь! – подумал он с странною улыбкой. – Гм… да… все в руках человека, и все-то он мимо носу проносит единственно от одной трусости… это уж аксиома… Любопытно, чего люди больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся… А впрочем, я слишком много болтаю. Оттого и ничего не делаю, что болтаю. Пожалуй, впрочем, и так: оттого болтаю, что ничего не делаю. Это я в этот последний месяц выучился болтать, лежа по целым суткам в углу и думая… о царе Горохе. Ну зачем я теперь иду? Разве я способен на это ? Разве это серьезно? Совсем не серьезно. Так, ради фантазии сам себя тешу; игрушки! Да, пожалуй, что и игрушки!»
На улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу, не имеющему возможности нанять дачу, – все это разом неприятно потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши. Нестерпимая же вонь из распивочных, которых в этой части города особенное множество, и пьяные, поминутно попадавшиеся, несмотря на буднее время, довершили отвратительный и грустный колорит картины. Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека. Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен. Но скоро он впал как бы в глубокую задумчивость, даже, вернее сказать, как бы в какое-то забытье, и пошел, уже не замечая окружающего, да и не желая его замечать. Изредка только бормотал он что-то про себя, от своей привычки к монологам, в которой он сейчас сам себе признался. В эту же минуту он и сам сознавал, что мысли его порою мешаются и что он очень слаб: второй день, как уж он почти совсем ничего не ел.
Он был до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу. Впрочем, квартал был таков, что костюмом здесь было трудно кого-нибудь удивить. Близость Сенной, обилие известных заведений и, по преимуществу, цеховое и ремесленное население, скученное в этих серединных петербургских улицах и переулках, пестрили иногда общую панораму такими субъектами, что странно было бы и удивляться при встрече с иною фигурой. Но столько злобного презрения уже накопилось в душе молодого человека, что, несмотря на всю свою, иногда очень молодую, щекотливость, он менее всего совестился своих лохмотьев на улице. Другое дело при встрече с иными знакомыми или с прежними товарищами, с которыми вообще он не любил встречаться… А между тем, когда один пьяный, которого неизвестно почему и куда провозили в это время по улице в огромной телеге, запряженной огромною ломовою лошадью, крикнул ему вдруг, проезжая: «Эй ты, немецкий шляпник!» – и заорал во все горло, указывая на него рукой, – молодой человек вдруг остановился и судорожно схватился за свою шляпу. Шляпа эта была высокая, круглая, циммермановская, но вся уже изношенная, совсем рыжая, вся в дырах и пятнах, без полей и самым безобразнейшим углом заломившаяся на сторону. Но не стыд, а совсем другое чувство, похожее даже на испуг, охватило его.
– Я так и знал! – бормотал он в смущении, – я так и думал! Это уж всего сквернее! Вот эдакая какая-нибудь глупость, какая-нибудь пошлейшая мелочь, весь замысел может испортить! Да, слишком приметная шляпа… Смешная, потому и приметная… К моим лохмотьям непременно нужна фуражка, хотя бы старый блин какой-нибудь, а не этот урод. Никто таких не носит, за версту заметят, запомнят… главное, потом запомнят, ан и улика. Тут нужно быть как можно неприметнее… Мелочи, мелочи главное!.. вот эти-то мелочи и губят всегда и все…
Идти ему было немного; он даже знал, сколько шагов от ворот его дома: ровно семьсот тридцать. Как-то раз он их сосчитал, когда уж очень размечтался. В то время он и сам еще не верил этим мечтам своим и только раздражал себя их безобразною, но соблазнительною дерзостью. Теперь же, месяц спустя, он уже начинал смотреть иначе и, несмотря на все поддразнивающие монологи о собственном бессилии и нерешимости, «безобразную» мечту как-то даже поневоле привык считать уже предприятием, хотя все еще сам себе не верил. Он даже шел теперь делать пробу своему предприятию, и с каждым шагом волнение его возрастало все сильнее и сильнее.
С замиранием сердца и нервною дрожью подошел он к преогромнейшему дому, выходившему одною стеной на канаву, а другою в-ю улицу. Этот дом стоял весь в мелких квартирах и заселен был всякими промышленниками – портными, слесарями, кухарками, разными немцами, девицами, живущими от себя, мелким чиновничеством и проч. Входящие и выходящие так и шмыгали под обоими воротами и на обоих дворах дома. Тут служили три или четыре дворника. Молодой человек был очень доволен, не встретив ни которого из них, и неприметно проскользнул сейчас же из ворот направо на лестницу. Лестница была темная и узкая, «черная», но он все уже это знал и изучил, и ему вся эта обстановка нравилась: в такой темноте даже и любопытный взгляд был неопасен. «Если о сю пору я так боюсь, что же было бы, если б и действительно как-нибудь случилось до самого дела дойти?..» – подумал он невольно, проходя в четвертый этаж. Здесь загородили ему дорогу отставные солдаты-носильщики, выносившие из одной квартиры мебель. Он уже прежде знал, что в этой квартире жил один семейный немец, чиновник: «Стало быть, этот немец теперь выезжает, и, стало быть, в четвертом этаже, по этой лестнице и на этой площадке, остается, на некоторое время, только одна старухина квартира занятая. Это хорошо… на всякий случай…» – подумал он опять и позвонил в старухину квартиру. Звонок брякнул слабо, как будто был сделан из жести, а не из меди. В подобных мелких квартирах таких домов почти всё такие звонки. Он уже забыл звон этого колокольчика, и теперь этот особенный звон как будто вдруг ему что-то напомнил и ясно представил… Он так и вздрогнул, слишком уж ослабели нервы на этот раз. Немного спустя дверь приотворилась на крошечную щелочку: жилица оглядывала из щели пришедшего с видимым недоверием, и только виднелись ее сверкавшие из темноты глазки. Но, увидав на площадке много народу, она ободрилась и отворила совсем. Молодой человек переступил через порог в темную прихожую, разгороженную перегородкой, за которою была крошечная кухня. Старуха стояла перед ним молча и вопросительно на него глядела. Это была крошечная сухая старушонка, лет шестидесяти, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом и простоволосая. Белобрысые, мало поседевшие волосы ее были жирно смазаны маслом. На ее тонкой и длинной шее, похожей на куриную ногу, было наверчено какое-то фланелевое тряпье, а на плечах, несмотря на жару, болталась вся истрепанная и пожелтелая меховая кацавейка. Старушонка поминутно кашляла и кряхтела. Должно быть, молодой человек взглянул на нее каким-нибудь особенным взглядом, потому что и в ее глазах мелькнула вдруг опять прежняя недоверчивость.
В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С-м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К-ну мосту .
Он благополучно избегнул встречи с своею хозяйкой на лестнице. Каморка его приходилась под самою кровлей высокого пятиэтажного дома и походила более на шкаф, чем на квартиру. Квартирная же хозяйка его, у которой он нанимал эту каморку с обедом и прислугой, помещалась одною лестницей ниже, в отдельной квартире, и каждый раз, при выходе на улицу, ему непременно надо было проходить мимо хозяйкиной кухни, почти всегда настежь отворенной на лестницу. И каждый раз молодой человек, проходя мимо, чувствовал какое-то болезненное и трусливое ощущение, которого стыдился и от которого морщился. Он был должен кругом хозяйке и боялся с нею встретиться.
Не то чтоб он был так труслив и забит, совсем даже напротив; но с некоторого времени он был в раздражительном и напряженном состоянии, похожем на ипохондрию. Он до того углубился в себя и уединился от всех, что боялся даже всякой встречи, не только встречи с хозяйкой. Он был задавлен бедностью; но даже стесненное положение перестало в последнее время тяготить его. Насущными делами своими он совсем перестал и не хотел заниматься. Никакой хозяйки, в сущности, он не боялся, что бы та ни замышляла против него. Но останавливаться на лестнице, слушать всякий вздор про всю эту обыденную дребедень, до которой ему нет никакого дела, все эти приставания о платеже, угрозы, жалобы, и при этом самому изворачиваться, извиняться, лгать, – нет уж, лучше проскользнуть как-нибудь кошкой по лестнице и улизнуть, чтобы никто не видал.
Впрочем, на этот раз страх встречи с своею кредиторшей даже его самого поразил по выходе на улицу.
«На какое дело хочу покуситься и в то же время каких пустяков боюсь! – подумал он с странною улыбкой. – Гм… да… всё в руках человека, и всё-то он мимо носу проносит, единственно от одной трусости… это уж аксиома… Любопытно, чего люди больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся… А впрочем, я слишком много болтаю. Оттого и ничего не делаю, что болтаю. Пожалуй, впрочем, и так: оттого болтаю, что ничего не делаю. Это я в этот последний месяц выучился болтать, лежа по целым суткам в углу и думая… о царе Горохе. Ну зачем я теперь иду? Разве я способен на это? Разве это серьезно? Совсем не серьезно. Так, ради фантазии сам себя тешу; игрушки! Да, пожалуй что и игрушки!»
Преступление и наказание. Художественный фильм 1969 г. 1 серия
На улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу, не имеющему возможности нанять дачу, – всё это разом неприятно потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши. Нестерпимая же вонь из распивочных, которых в этой части города особенное множество, и пьяные, поминутно попадавшиеся, несмотря на буднее время, довершили отвратительный и грустный колорит картины. Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека. Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен. Но скоро он впал как бы в глубокую задумчивость, даже, вернее сказать, как бы в какое-то забытье, и пошел, уже не замечая окружающего, да и не желая его замечать. Изредка только бормотал он что-то про себя, от своей привычки к монологам, в которой он сейчас сам себе признался. В эту же минуту он и сам сознавал, что мысли его порою мешаются и что он очень слаб: второй день как уж он почти совсем ничего не ел.
Он был до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу. Впрочем, квартал был таков, что костюмом здесь было трудно кого-нибудь удивить. Близость Сенной, обилие известных заведений и, по преимуществу, цеховое и ремесленное население, скученное в этих серединных петербургских улицах и переулках, пестрили иногда общую панораму такими субъектами, что странно было бы и удивляться при встрече с иною фигурой. Но столько злобного презрения уже накопилось в душе молодого человека, что, несмотря на всю свою, иногда очень молодую, щекотливость, он менее всего совестился своих лохмотьев на улице. Другое дело при встрече с иными знакомыми или с прежними товарищами, с которыми вообще он не любил встречаться… А между тем, когда один пьяный, которого неизвестно почему и куда провозили в это время по улице в огромной телеге, запряженной огромною ломовою лошадью, крикнул ему вдруг, проезжая: «Эй ты, немецкий шляпник!» – и заорал во всё горло, указывая на него рукой, – молодой человек вдруг остановился и судорожно схватился за свою шляпу. Шляпа эта была высокая, круглая, циммермановская , но вся уже изношенная, совсем рыжая, вся в дырах и пятнах, без полей и самым безобразнейшим углом заломившаяся на сторону. Но не стыд, а совсем другое чувство, похожее даже на испуг, охватило его.
«Я так и знал! – бормотал он в смущении, – я так и думал! Это уж всего сквернее! Вот эдакая какая-нибудь глупость, какая-нибудь пошлейшая мелочь, весь замысел может испортить! Да, слишком приметная шляпа… Смешная, потому и приметная… К моим лохмотьям непременно нужна фуражка, хотя бы старый блин какой-нибудь, а не этот урод. Никто таких не носит, за версту заметят, запомнят… главное, потом запомнят, ан и улика. Тут нужно быть как можно неприметнее… Мелочи, мелочи главное!.. Вот эти-то мелочи и губят всегда и всё…»
Идти ему было немного; он даже знал, сколько шагов от ворот его дома: ровно семьсот тридцать. Как-то раз он их сосчитал, когда уж очень размечтался. В то время он и сам еще не верил этим мечтам своим и только раздражал себя их безобразною, но соблазнительною дерзостью. Теперь же, месяц спустя, он уже начинал смотреть иначе и, несмотря на все поддразнивающие монологи о собственном бессилии и нерешимости, «безобразную» мечту как-то даже поневоле привык считать уже предприятием, хотя всё еще сам себе не верил. Он даже шел теперь делать пробу своему предприятию, и с каждым шагом волнение его возрастало всё сильнее и сильнее.
С замиранием сердца и нервною дрожью подошел он к преогромнейшему дому, выходившему одною стеной на канаву, а другою в – ю улицу . Этот дом стоял весь в мелких квартирах и заселен был всякими промышленниками – портными, слесарями, кухарками, разными немцами, девицами, живущими от себя, мелким чиновничеством и проч. Входящие и выходящие так и шмыгали под обоими воротами и на обоих дворах дома. Тут служили три или четыре дворника. Молодой человек был очень доволен, не встретив ни которого из них, и неприметно проскользнул сейчас же из ворот направо на лестницу. Лестница была темная и узкая, «черная», но он всё уже это знал и изучил, и ему вся эта обстановка нравилась: в такой темноте даже и любопытный взгляд был неопасен. «Если о сю пору я так боюсь, что же было бы, если б и действительно как-нибудь случилось до самого дела дойти?..» – подумал он невольно, проходя в четвертый этаж. Здесь загородили ему дорогу отставные солдаты-носильщики, выносившие из одной квартиры мебель. Он уже прежде знал, что в этой квартире жил один семейный немец, чиновник: «Стало быть, этот немец теперь выезжает, и, стало быть, в четвертом этаже, по этой лестнице и на этой площадке, остается, на некоторое время, только одна старухина квартира занятая. Это хорошо… на всякой случай…» – подумал он опять и позвонил в старухину квартиру. Звонок брякнул слабо, как будто был сделан из жести, а не из меди. В подобных мелких квартирах таких домов почти всё такие звонки. Он уже забыл звон этого колокольчика, и теперь этот особенный звон как будто вдруг ему что-то напомнил и ясно представил… Он так и вздрогнул, слишком уже ослабели нервы на этот раз. Немного спустя дверь приотворилась на крошечную щелочку: жилица оглядывала из щели пришедшего с видимым недоверием, и только виднелись ее сверкавшие из темноты глазки. Но увидав на площадке много народу, она ободрилась и отворила совсем. Молодой человек переступил через порог в темную прихожую, разгороженную перегородкой, за которою была крошечная кухня. Старуха стояла перед ним молча и вопросительно на него глядела. Это была крошечная, сухая старушонка, лет шестидесяти, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом и простоволосая. Белобрысые, мало поседевшие волосы ее были жирно смазаны маслом. На ее тонкой и длинной шее, похожей на куриную ногу, было наверчено какое-то фланелевое тряпье, а на плечах, несмотря на жару, болталась вся истрепанная и пожелтелая меховая кацавейка. Старушонка поминутно кашляла и кряхтела. Должно быть, молодой человек взглянул на нее каким-нибудь особенным взглядом, потому что и в ее глазах мелькнула вдруг опять прежняя недоверчивость.
– Раскольников, студент, был у вас назад тому месяц, – поспешил пробормотать молодой человек с полупоклоном, вспомнив, что надо быть любезнее.
– Помню, батюшка, очень хорошо помню, что вы были, – отчетливо проговорила старушка, по-прежнему не отводя своих вопрошающих глаз от его лица.
– Так вот-с… и опять, по такому же дельцу… – продолжал Раскольников, немного смутившись и удивляясь недоверчивости старухи.
«Может, впрочем, она и всегда такая, да я в тот раз не заметил», – подумал он с неприятным чувством.
Старуха помолчала, как бы в раздумье, потом отступила в сторону и, указывая на дверь в комнату, произнесла, пропуская гостя вперед:
– Пройдите, батюшка.
Небольшая комната, в которую прошел молодой человек, с желтыми обоями, геранями и кисейными занавесками на окнах, была в эту минуту ярко освещена заходящим солнцем. «И тогда, стало быть, так же будет солнце светить!..» – как бы невзначай мелькнуло в уме Раскольникова, и быстрым взглядом окинул он всё в комнате, чтобы по возможности изучить и запомнить расположение. Но в комнате не было ничего особенного. Мебель, вся очень старая и из желтого дерева, состояла из дивана с огромною выгнутою деревянною спинкой, круглого стола овальной формы перед диваном, туалета с зеркальцем в простенке, стульев по стенам да двух-трех грошовых картинок в желтых рамках, изображавших немецких барышень с птицами в руках, – вот и вся мебель. В углу перед небольшим образом горела лампада. Всё было очень чисто: и мебель, и полы были оттерты под лоск; всё блестело. «Лизаветина работа», – подумал молодой человек. Ни пылинки нельзя было найти во всей квартире. «Это у злых и старых вдовиц бывает такая чистота», – продолжал про себя Раскольников и с любопытством покосился на ситцевую занавеску перед дверью во вторую, крошечную комнатку, где стояли старухины постель и комод и куда он еще ни разу не заглядывал. Вся квартира состояла из этих двух комнат.
– Что угодно? – строго произнесла старушонка, войдя в комнату и по-прежнему становясь прямо перед ним, чтобы глядеть ему прямо в лицо.
– Заклад принес, вот-с! – И он вынул из кармана старые плоские серебряные часы. На оборотной дощечке их был изображен глобус. Цепочка была стальная.
– Да ведь и прежнему закладу срок. Еще третьего дня месяц как минул.
– Я вам проценты еще за месяц внесу; потерпите.
– А в том моя добрая воля, батюшка, терпеть или вещь вашу теперь же продать.
– Много ль за часы-то, Алена Ивановна?
– А с пустяками ходишь, батюшка, ничего, почитай, не стоит. За колечко вам прошлый раз два билетика внесла, а оно и купить-то его новое у ювелира за полтора рубля можно.
– Рубля-то четыре дайте, я выкуплю, отцовские. Я скоро деньги получу.
– Полтора рубля-с и процент вперед, коли хотите-с.
– Полтора рубля! – вскрикнул молодой человек.
– Ваша воля. – И старуха протянула ему обратно часы. Молодой человек взял их и до того рассердился, что хотел было уже уйти; но тотчас одумался, вспомнив, что идти больше некуда и что он еще и за другим пришел.
– Давайте! – сказал он грубо.
Старуха полезла в карман за ключами и пошла в другую комнату за занавески. Молодой человек, оставшись один среди комнаты, любопытно прислушивался и соображал. Слышно было, как она отперла комод. «Должно быть, верхний ящик, – соображал он. – Ключи она, стало быть, в правом кармане носит… Все на одной связке, в стальном кольце… И там один ключ есть всех больше, втрое, с зубчатою бородкой, конечно, не от комода… Стало быть, есть еще какая-нибудь шкатулка, али укладка… Вот это любопытно. У укладок всё такие ключи… А впрочем, как это подло всё…»
Старуха воротилась.
– Вот-с, батюшка: коли по гривне в месяц с рубля, так за полтора рубля причтется с вас пятнадцать копеек, за месяц вперед-с. Да за два прежних рубля с вас еще причитается по сему же счету вперед двадцать копеек. А всего, стало быть, тридцать пять. Приходится же вам теперь всего получить за часы ваши рубль пятнадцать копеек. Вот получите-с.
– Как! так уж теперь рубль пятнадцать копеек!
– Точно так-с.
Молодой человек спорить не стал и взял деньги. Он смотрел на старуху и не спешил уходить, точно ему еще хотелось что-то сказать или сделать, но как будто он и сам не знал, что именно…
– Я вам, Алена Ивановна, может быть, на днях, еще одну вещь принесу… серебряную… хорошую… папиросочницу одну… вот как от приятеля ворочу… – Он смутился и замолчал.
– Ну тогда и будем говорить, батюшка.
– Прощайте-с… А вы всё дома одни сидите, сестрицы-то нет? – спросил он как можно развязнее, выходя в переднюю.
– А вам какое до нее, батюшка, дело?
– Да ничего особенного. Я так спросил. Уж вы сейчас… Прощайте, Алена Ивановна!
Раскольников вышел в решительном смущении. Смущение это всё более и более увеличивалось. Сходя по лестнице, он несколько раз даже останавливался, как будто чем-то внезапно пораженный. И наконец, уже на улице, он воскликнул:
«О боже! как это всё отвратительно! И неужели, неужели я… нет, это вздор, это нелепость! – прибавил он решительно. – И неужели такой ужас мог прийти мне в голову? На какую грязь способно, однако, мое сердце! Главное: грязно, пакостно, гадко, гадко!.. И я, целый месяц…»
Но он не мог выразить ни словами, ни восклицаниями своего волнения. Чувство бесконечного отвращения, начинавшее давить и мутить его сердце еще в то время, как он только шел к старухе, достигло теперь такого размера и так ярко выяснилось, что он не знал, куда деться от тоски своей. Он шел по тротуару как пьяный, не замечая прохожих и сталкиваясь с ними, и опомнился уже в следующей улице. Оглядевшись, он заметил, что стоит подле распивочной, в которую вход был с тротуара по лестнице вниз, в подвальный этаж. Из дверей, как раз в эту минуту, выходили двое пьяных и, друг друга поддерживая и ругая, взбирались на улицу. Долго не думая, Раскольников тотчас же спустился вниз. Никогда до сих пор не входил он в распивочные, но теперь голова его кружилась, и к тому же палящая жажда томила его. Ему захотелось выпить холодного пива, тем более что внезапную слабость свою он относил и к тому, что был голоден. Он уселся в темном и грязном углу, за липким столиком, спросил пива и с жадностию выпил первый стакан. Тотчас же всё отлегло, и мысли его прояснели. «Всё это вздор, – сказал он с надеждой, – и нечем тут было смущаться! Просто физическое расстройство! Один какой-нибудь стакан пива, кусок сухаря, – и вот, в один миг, крепнет ум, яснеет мысль, твердеют намерения! Тьфу, какое всё это ничтожество!..» Но, несмотря на этот презрительный плевок, онглядел уже весело, как будто внезапно освободясь от какого-то ужасного бремени, и дружелюбно окинул глазами присутствующих. Но даже и в эту минуту он отдаленно предчувствовал, что вся эта восприимчивость к лучшему была тоже болезненная.
В распивочной на ту пору оставалось мало народу. Кроме тех двух пьяных, что попались на лестнице, вслед за ними же вышла еще разом целая ватага, человек в пять, с одною девкой и с гармонией. После них стало тихо и просторно. Остались: один хмельной, но немного, сидевший за пивом, с виду мещанин; товарищ его, толстый, огромный, в сибирке и с седою бородой, очень захмелевший, задремавший на лавке и изредка, вдруг, как бы спросонья, начинавший прищелкивать пальцами, расставив руки врозь, и подпрыгивать верхнею частью корпуса, не вставая с лавки, причем подпевал какую-то ерунду, силясь припомнить стихи, вроде:
Целый год жену ласкал,
Цел-лый год же-ну лас-кал…
Или вдруг, проснувшись, опять:
По Подьяческой пошел,
Свою прежнюю нашел…
Но никто не разделял его счастия; молчаливый товарищ его смотрел на все эти взрывы даже враждебно и с недоверчивостью. Был тут и еще один человек, с виду похожий как бы на отставного чиновника. Он сидел особо, перед своею посудинкой, изредка отпивая и посматривая кругом. Он был тоже как будто в некотором волнении.
…в С-м переулке – к К-ну мосту . – Столярный переулок, Кокушкин мост (примеч. А. Г. Достоевской).
Шляпа эта была высокая, круглая, циммермановская… - Циммерман - известный в Петербурге владелец фабрики и магазина головных уборов. В его магазине была куплена шляпа Ф. М. Достоевского.
…он даже знал, сколько шагов … к преогромнейшему дому, выходившему одною стеной на канаву, а другою в - ю улицу. - Канава - ныне канал Грибоедова; -я улица - Екатерингофская (ныне - просп. Римского-Корсакова).
По Подьяческой пошел, // Свою прежнюю нашел… - Переделанные стихи из водевиля актера и популярного водевилиста П. И. Григорьева 1-го (1806–1871): «По Гороховой я шел //И гороху не нашел».
