Антон Петров , МАИ.Экслер.ру
Георгий Суворов , МАИ.Экслер.ру
1. Незаконная передача лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческой или иной организации, денег, ценных бумаг, иного имущества, а равно незаконное оказание ему услуг имущественного характера за совершение действий (бездействия) в интересах дающего в связи с занимаемым этим лицом служебным положением наказываются штрафом в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до пяти месяцев, либо лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до двух лет, либо ограничением свободы на срок до двух лет, либо лишением свободы на срок до двух лет.
Это взятка. Деяние уголовно наказуемое, а значит плохое. Но нравственные аспекты и статья в Уголовном кодексе мало кого останавливают. Взятки берут все равно. Почти все и почти везде. Только аккуратно, чтобы не запалили. И МАИ не исключение. В нем тоже работают люди.
Однако бывают такие случаи, когда без взятки обойтись сложно, а с ней проще. И бывают случаи, когда на честного человека вдруг что-то находит, и он берет взятку. А потом, как правило, на этом попадается. Так все-таки, взятка это хорошо или плохо? Будете смеяться, а однозначного ответа на этот вопрос дать нельзя.
В форуме в очередной раз проскочила информация, что одного . Первый раз это был преподаватель инженерной графики (фамилию не помню), который брал со студентов деньги за платные консультации, но, как утверждали, далее не относил их в кассу института, а клал себе в карман.
Отношение у нас к таким вещам резко отрицательное. К каким? К закладыванию преподавателей. Капать на преподавателей в милицию свинство. На тех самых преподавателей, которые плохо ли, хорошо ли в головы нерадивых студентов пытаются вложить разумное, доброе и вечное.
Толкового студента, который учится с интересом и понимает материал, никто ни на какие деньги не поставит он и сам сможет прекрасно во всем разобраться. Если же человек пришел в институт немного за другим (например, прятаться от армии, как большинство из нас) и маёвские дисциплины вызывают у него искреннее отвращение, то сдать все при помощи одних только собственных мозгов ему вряд ли удастся. Приходит на ум маёвская рассказка: «Если вы любите животных и терпеть не можете черчение поступайте в МАИ! Здесь вы еще больше полюбите животных и еще больше возненавидите черчение!» Интересное кино: вуз бравирует тем, что его выпускники в основном работают не по специальности. Толку державе от таких выпускников? Хотя многие поступившие наобум находят себя в авиации и смежных технических областях. Но таких все же меньшинство.
Поэтому для большинства выход один: придется как-то суетиться, чтобы получить заветный зачет или экзамен. И если такой нерадивый студент, за деньги получив подпись в ведомости, идет в милицию жаловаться на «нехорошего» препода (а чем же он нехорош? лишь тем, что помог какому-то лентяю-лоботрясу поставил нужный зачет или экзамен), то он двуличный подонок и негодяй.
Чем руководствуется такая сволочь? Ага, мол, деньги он берет Ну ничего, я его накажу. Чтоб неповадно было. Слыханное ли дело с бедных студентов требовать деньги! И куда только милиция смотрит! Очищу, мол, институт от такой заразы. Пусть хоть у нас все будет по-честному. В родном институте процветает взяточничество! Кошмар!
Неувязка в том, что никто ни у кого деньги не вымогает. Обычные партнерские отношения, услуга за услугу: не можешь сам выучить предмет поставим, если так просишь. Но и ты в долгу не оставайся за доброе дело. Не нравится предмет и само обучение в МАИ, но окончить институт охота что ж, ты сам выбрал эту дорогу после школы. Не нравится? МАИ не единственный вуз в Москве. Можно выбрать другой. Не дается предмет, потому что в голове не укладывается? Мозгов не хватает? Чем же ты думал, когда с такими мозгами в институт поступал? Жопой, стало быть, думал. Потому что ничем другим, видимо, не думалось.
Если есть у человека искреннее желание учиться, а предмет ну никак не дается, то любой преподаватель с радостью пойдет навстречу сам соскучился по таким студентам. И денег не возьмет. И после занятий останется, если увидит, что дисциплина студенту действительно интересна, хотя и сложна. Лишь бы желание в самом деле было искренним .
Нет никакого желания? Пропади он пропадом, этот предмет, только пусть зачет будет? И при этом, разумеется, бесплатно? Вот оно, совковое лицемерие! Человек, «не признающий» денег. Платить за то, что должны делать бесплатно?! Еще чего!
Вторая неувязка: здесь никто никому ничего не должен. И уж тем более никто не должен ставить зачет дураку. «У нас бесплатное образование!» взвизгнет он в ответ. Ну так и учись, остолоп, бесплатно! Кто ж тебе мешает? Именно учись , а не приезжай в институт, чтобы на «коробке » пиво хлестать. «Не имеете права брать деньги!» опять. А ты не имеешь права с несданным зачетом учиться дальше.
И вот такой человек без стыда и совести жалуется в милицию. Как это выглядит? «Я ни хрена в институте не делаю, но диплом мне нужен. Науки мне по фигу, учить я ничего не собираюсь, но хочу, чтоб зачеты ставили. А препод мой, прикинь, за просто так трояк ставить не хочет».
Так? Наверное, нет. Скорее, вот так: «Дяденьки, я стараюсь, учу, ночами из-за книжек не вылезаю, всю душу, бля, вкладываю, талант из меня так и прет, а этот гад валит. Денег хочет. Найдите на него управу!» Ему верят, и управа находится. Остальные преподаватели кафедры видят такое дело и понимают, что уж лучше они парня в Чечню отправят из-за несданного зачета, чем будут с деньгами связываться.
И что мы имеем? «Справедливость» восторжествовала. Только вот «несчастная жертва алчного преподавателя» остается у разбитого корыта: что же с зачетом-то делать? Ставить его все равно как-то надо, да уже некому. Другой преподаватель после такого случая денег точно не возьмет, сколько бы ни предлагали. А если еще узнает, что именно этот студент заложил его коллегу
А что же делать благоразумным людям? Которым и наука в тягость, и конфликты не требуются? Которые готовы заплатить за услугу и разойтись мирно? Обращаться уже не к кому, все напуганы, никто за такое дело не возьмется. Так и получается, что один мерзавец испортил все и себе и другим. Впрочем, такой разве когда-нибудь подумает об окружающих?..
Не закладывайте преподавателей, низкое это дело. Берегите честь смолоду и не ройте другому яму. Будьте благоразумны. Учитесь хорошо.
Для меня лично ничто так наверно сильно не ассоциируется с русским бытом 19 века,как русская борзая.
А м м о с Ф е д о р о в и ч. Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам - рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.
Г о р о д н и ч и й. Ну, щенками, или чем другим - все взятки.
Н. В. Гоголь, «Ревизор»
Русская борзая формально приравнивается к огнестрельному оружию. Чтобы добыть с ее помощью зайца, нужен не только охотничий билет, но и талон на его отстрелСамонаводящееся и самообучающееся смертоносное оружие, не оставляющее раненых, друг с манерами и душой аристократа, самый дорогой и успешный проект российской империи - все это одно существо - русская борзая.
Русских борзых дарили иностранным послам, награждали ими за усердную службу, выменивали на целые деревни, подносили в виде подарка. Неслучайно поговорка «взятка борзыми щенками» популярна до сих пор. Покидая страну после революции, многие аристократы вместе с фамильными драгоценностями увозили и русских борзых…
Русская борзая вдоме- легко читаемый знак статуса его хозяина. Это не просто модная, дорогая и редкая порода. Она характеризует человека, владеющего ею, как благородную, аристократичную и очень успешную личность.
Эта собака никогда не будет приносить вам тапочки, визжать от радости и слюнявить руки, когда вы входите в дом. С недоумением отвергнет саму идею научить ее каким-нибудь трюкам. Она не станет охранять ваш дом и опекать детей, гавкать на чужих- она вообще почти не умеет гавкать. Скорее всего, не уживется ни с котом, ни с другой живностью, а то и убьет их. Плебейские назойливые проявления верности чужды ей, но вы всегда будете ощущать внимание не слуги, а партнера. Этих существ почти никогда не продают в зрелом возрасте: ее привязанность хозяину так глубока, что борзая тяжело переживает разлуку с ним- часто отказывается от пищи и гибнет.
На выведение русской борзой было потрачено столько времени, сил, материальных средств и даже человеческих жизней, сколько не потребовало ни одно другое животное. Страсть охотиться с собаками пришла вРоссийскую империю с востока, с присоединением новых азиатских территорий. Арабские борзые- слюгги- очень древняя порода, ей более полутора тысяч лет. От нее, как считают специалисты, и пошли современные породы борзых. Русская стоит особняком. Ее выводили в специфических условиях.
Френц.Р.Ф. Сборы на охоту
Русская комплектная охота сложилась как зрелищное, массовое и очень дорогое шоу. В ней участвовали сотни гончих и борзых, десятки лошадей, бесчисленная обслуга. Гончие выгоняли из островков леса зверей, а на поле их преследовали борзые. Охотники же следовали за собаками на лошадях. Мероприятие это было настолько дорогостоящим, что по сути могло существовать только в крепостной России. С отменой крепостного права почти никто подобных забав себе уже не мог позволить, и к концу XIX века комплектных охот почти не осталось. Гончих стали использовать для выгона зверей под ружье, а борзых- по несколько штук для небольших индивидуальных охот.
Портрет Сары Бернар
Сверчков Н.Е. Охотник, застигнутый въюгой
Благодаря высокому стройному телу, украшенному густой волнистой шерстью на шее, ногах, хвосте, русская псовая борзая считается самой элегантной собакой на свете. Это поистине аристократ среди остальных пород собак. То, что граф А.Г. Орлов вывел знаменитейшую породу лошадей, знают многие, но не все знают, что основной его страстью была псовая охота. У графа А.Г. Орлова были борзые всех пород, а незадолго до смерти он передал своему соседу, сибирскому помещику, книгу: «О порядочном содержании борзых и гончих собак», написанную в 1765 гА вот как писали во французских книгах в XIX в.: «...из всех пород собак самая прекрасная – русская псовая борзая. Фигура могучая, поза гордая! При всей своей элегантности эта собака удивительно бесстрашная. Эти данные делают ее великолепным животным». Английский автор уже в наши дни пишет: «Изумительно красива и грациозна, степенная и вежливая, необыкновенной красоты и изящества, она используется в России для травли разных зверей и охоты на волков. Это прирожденный охотник!»
Р.Ф.Френц. Егерь с тремя борзым
Р.Ф.Френц. Егерь с двумя борзыми
У русской борзой одна из самых запутанных и даже детективных родословных. Борзые известны со второй половины XVI века. Происхождением они обязаны татарским борзым коутци (они были с пушистыми хвостами и ушами) и поморским волкообразным собакам, высоким и остроухим. От первых борзые взяли легкость телосложения и удлиненную морду, от вторых - длинную шерсть и форму ушей. В XVII веке начинается формирование борзых как национальной породы: в целях улучшения эстетического вида их скрещивают с польскими хартами. При императрице Анне Иоановне русскую борзую скрещивают с курляндским клоком, который отличался особой злобностью. Так получилась курляндская борзая (любимица царедворца Бирона), которая благополучно вымерла уже в середине XIX века. Но в конце XVIII столетия курляндские борзые, смешавшиеся с чистокровными русскими псовыми, дали новую породу - густопсовую борзую (ее поклонником был император Николай I). В начале XIX века друзьями русских дворян стали сразу четыре породы борзых - старинная русская, курляндская, густопсовая и чистопсовая, полученная путем скрещивания псовых борзых и грейхаундов. Над четырьмя породами продолжали экспериментировать, что привело к тому, что старинные русские борзые утратили чистокровность. В 1870-х все успокоились, поскольку новая борзая получилась вполне элегантной, достаточно беззлобной и одновременно выносливой, то есть способной к длительному преследованию зверя.
Сверчков Н.Е. Лошди и борзые
Сверчков Н.Е. Охотники в степи
Межпородные скрещивания практиковались не только в XIX веке, начались они гораздо раньше. Ярким примером такого подхода к ведению пород в России в XVIII веке является рассказ «Зверь - борзой волкодав, принадлежавший бригадиру князю Гаврилу Федотовичу Борятинскому», опубликованный в «Журнале коннозаводства и охоты» в 1842 году. Автор рассказа - внук князя Барятинского С.П. Жихарев - описывает травлю матерого волка борзым кобелём по кличке Зверь, происходившим от псовой суки и ирландского волкодава Рид-Капа. Документов, содержащих информацию о реальном ведении породы в XVIII веке, сохранилось не много. Прежде всего, известен «Реестр, сколько в Москве, при псовой охоте Ея Императорского Величества охоте и собственной Его Превосхрдительства Кабинетного Министра и Обер-Егермейстера Артемия Волынского, собак налицо и что из которых, по рассмотрении Его Превосходительства, размечено оставить впредь в охоте и взять в Петерберг и сбыть со двора», датируемый 1739 годом. В этом документе нужную для нас информацию мы можем найти в перечислении молодняка, где не указаны клички приплода, но указано их происхождение. Так, например, в «Реестре» можно прочесть следующее: «молодые хортые приплодные в 737 году от курлянского брудастого чубаропегого кобеля Свирепа и от хортой польской суки Завидки», или «кобель чернопегий хортый от Галь-Феста (лошая собака – прим.И.Ш.) и от хортой чёрной суки» и т.д. Также интересны для нас письма А.П.Волынского и князя С.А.Салтыкова, опубликованные в «Журнале охоты» (ред.Мин) в ноябре 1859 года. Так, например, А.П.Волынский в письме своем С.А.Салтыкову от 31.10.1734 года пишет: «…прошу пожаловать и отписать мне пустовала ли у Вас моя сука Алегра, которая ныне ко мне привезена, понеже я для того держу, чтоб мне зблюсть с кобелём польского посла графа Завиша». Именно XVIII век характерен тем, что к псовым борзым более приливались крови западных борзых собак, в большей степени - брудастых, курляндских, английских и польских борзых.
Сверчков Н.Е. У кабака зимой
Шалаев А. Русская псовая охота
Http://www.stfond.ru/articles.htm?id=729
http://bio.1september.ru/article.php?ID=200102801
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=284495
http://www.2000.net.ua/print?a=%2Fpaper%2F26998
http://www.horseworld.ru/?article=73
http://borzenkie.borda.ru/?1-16-0-00000038-000-0-0-1254829899
Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. - М.: «Локид-Пресс» . Вадим Серов . 2003 .
Смотреть что такое "Брать взятки борзыми щенками" в других словарях:
Разг. Ирон. Брать взятки (при этом берущий в своё оправдание говорит, что берёт не деньгами, а натурой. /i> Выражение из комедии Н. В. Гоголя «Ревизор» (1836 г.). БМС 1998, 642 …
Из комедии (действ. 1, явл. 1) «Ревизор» (1836) Н. В. /Ьгоугл (1809 1852). Слова судьи Аммоса Федоровича Ляпкина Тяпкина: Аммос Федорович. Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки … Словарь крылатых слов и выражений
Борзыми щенками брать. Ср. Грѣшки грѣшкамъ рознь. Я говорю всѣмъ открыто, что беру взятки, но чѣмъ взятки? Борзыми щенками. Это совсѣмъ иное дѣло. Гоголь. Ревизоръ. 1, 1. Ляпкинъ Тяпкинъ. См. Тех же щей, да пожиже влей …
Борзыми щенками брать - крыл. сл. Выражение это употребляется в значении: брать взятки, причем берущий в свое оправдание говорит, что берет не деньгами, а натурой; возникло из комедии Н. В. Гоголя «Ревизор» (1836), д. 1, явл. 1, слова Ляпкина Тяпкина: «Грешки грешкам… … Универсальный дополнительный практический толковый словарь И. Мостицкого
Ср. Грешки грешкам рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело. Гоголь. Ревизор. 1, 1. Ляпкин Тяпкин. См. тех же щей да пожиже влей … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
брать борзыми щенками - ирон. Брать взятки не деньгами, а натурой. В качестве взятки принимал таких щенков герой комедии Н. В. Гоголя Ревизор судья Ляпкин Тяпкин … Словарь многих выражений
Брать/ взять борзыми щенками. Разг. Ирон. Брать взятки (при этом берущий в своё оправдание говорит, что берёт не деньгами, а натурой. /i> Выражение из комедии Н. В. Гоголя «Ревизор» (1836 г.). БМС 1998, 642. В щенках заморожен. Народн. Ирон. или … Большой словарь русских поговорок
Волосы дыбомъ встали, поднялись, зашевелились (иноск.) о страхѣ, ужасѣ. Ср. Волосы слегка зашевелились у меня на головѣ, но я собрался съ духомъ и пошелъ къ лѣсу. Тургеневъ. Призраки. 4. Ср. Дыбомъ становится волосъ, Чѣмъ наводнилась печать, Даже … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)
Ых; мн. Группа пород охотничьих собак, отличающихся быстрым бегом, острой длинной мордой, длинными тонкими ногами и поджарым телом. ◊ Брать борзыми щенками. Ирон. Брать взятки не деньгами, а натурой. ● В качестве взятки принимал таких щенков… … Энциклопедический словарь
БОРЗЫЕ, ых, ед. борзая, ой. Порода охотничьих собак с острой длинной мордой и длинными тонкими ногами, специально тренируемых для охоты на волков, лис, зайцев. Русские б. Охота с борзыми. | прил. борзой, ая, ое. Борзыми щенками брать (перен.:… … Толковый словарь Ожегова
Компания «Дальэнергосбыт» и служба судебных приставов Приморья начали широкомасштабный – уже второй в этом году – рейд по выявлению злостных неплательщиков. По весне у жителей края, имеющих долги по оплате отопления, горячей воды и электроэнергии, отбирали телевизоры, холодильники, чайники и утюги. Намаявшись со сбытом этого скарба (как правило, конфискуемая бытовая техника старая и никому, кроме самих должников – людей малоимущих, не нужна), юристы «Дальэнергосбыта» разработали более совершенную, на их взгляд, схему истребования долгов.
Отныне, если должник не является в суд для подписания мирового соглашения или не выполняет решение суда, его могут лишить зарплаты, пенсии и даже 20% пособия по . Как только приставам удается отыскать должника, у него стараются описать как можно больше имущества – другого случая может не представиться. Очень любят приставы описывать : иномарки б/у легко продать по низкой цене.
Энергетики, заручившись поддержкой служителей Фемиды, решили не ограничиваться наложением арестов на пенсии приморских старушек, мерзнувших и терпевших перебои с водой весь год. Они пошли дальше и готовы забирать за долги не только , но и породистых собак. Первым о праве чиновника разлучать человека и друга человека заявил судебный пристав Фрунзенского района Владивостока: «Посудите сами, если собака стоит, к примеру, 1000 долларов, ее хорошо кормят, лечат у ветеринаров, значит, хозяин способен заплатить несколько тысяч рублей за свет и воду, – рассуждает пристав. – Породистая собака – предмет роскоши, значит, ее можно конфисковать у владельца наравне с телевизором или автомобилем».
Возможность ареста четвероногого друга за долги хозяина подтвердил пресс-секретарь «Дальэнергосбыта» Артем Лукин. Отметив, что подобных случаев пока не было, г-н Лукин охотно прокомментировал «зверства» приставов: «Рейды проходят по адресам только тех, в отношении которых имеются вердикты судов. Так что имущество описываем строго по закону. Долги каждого физического потребителя составляют от полутора до десяти тысяч рублей. Судебные приставы поступают достаточно гуманно: после описи должнику назначается десятидневный срок для расчета с энергокомпанией. Если этого не произойдет, приставы реализуют арестованное, и вырученные деньги пойдут в счет уплаты долга».
А как будет осуществляться торговля собаками? «Надеюсь, что до этого дело все-таки не дойдет, – говорит пресс-секретарь. – Хотя и долги нужно получать любыми путями». Не готовы чиновники «Дальэнергосбыта» и судебные приставы также к ответу на вопрос, будут ли для четвероногих арестантов строить спецпитомник. «Это все домыслы, – уверяет Федор Асалханов, пресс-секретарь Владивостокской службы судебных приставов. – Псарню точно создавать не будем – она же в копеечку нам влетит...».
Приморских собаководов нововведение всполошило. «Для большинства людей собака, породистая или дворовая, какая бы ни была, – близкий друг. Разлучать собаку с хозяином жестоко!» – горячится Инна Житкова, директор старейшей во Владивостоке службы помощи животным «Зооинформ».
Тянущая на анекдот новость из Приморья не вызвала удивления у писателя Наталии Дмитриевой, главного редактора журнала «Кот и пес» и одноименной газеты:
– Я боюсь комментировать подобные сообщения. Практика показывает: как только где-то заявляют всего лишь о намерении в отношении наших «братьев меньших», вскоре совсем на другом конце страны оно реализуется. Вся печаль в том, что по закону собака или кошка – вовсе не брат и сестра меньшие, не преданные друзья, не полноправные члены семьи, не такие же Божьи твари, как и мы, а «личная собственность». И, значит, их можно, ссылаясь на закон, насильно увести из дома, где они живут. Но, к счастью, мы живем в России, где закон и то, что нам подсказывают сердце и разум, очень часто расходятся. Трудно, попросту невозможно представить хозяина, который собаку просто так возьмет и отдаст судебному приставу. Да он скорее сам сядет в долговую яму! В Уголовном кодексе ряд статей предусматривают наказание за жестокое обращение с животными. Не допускается оно и Гражданским кодексом. Но по тому же ГК домашнее животное – предмет неодушевленный! Этот печальный парадокс долгие годы остается лежачим камнем на пути нашего общества к истинному гуманизму, несмотря на многочисленные петиции и призывы...
Заглянем в Гражданский кодекс Российской Федерации. Статья 137 Части первой (раздел I, глава 6) гласит:
«К животным применяются общие правила об имуществе (здесь и далее выделено нами. – «НИ») постольку, поскольку законом или иными правовыми актами не установлено иное.
При осуществлении прав не допускается жестокое обращение с животными, противоречащее принципам гуманности».
Выражаясь проще: закон уважает принципы гуманности. Но, поскольку ни в одном правовом акте словосочетание «братья меньшие» не встречается, а слово «имущество» употребляется сотни раз, значит, собака – вещь.
Каково же – согласно ГК – предназначение этой вещи?
Недвусмысленный ответ содержится в статье 135 Части первой:
«Вещь, предназначенная для обслуживания другой, главной, вещи и связанная с ней общим назначением (принадлежность), следует судьбе главной вещи, если договором не предусмотрено иное».
В переводе на живой великорусский язык это означает, что собака, призванная служить человеку, разделяет его судьбу. И никто не вправе их разлучать. Если они только между собой, поцапавшись, не договорятся, что дальше их пути расходятся... Налицо, как выражаются юристы, казус. Хитроумная (или до конца не осознанная) законодательная ловушка не сулит легкой жизни ни людям, ни собакам, ни ответчикам, ни истцам.
На просьбу «НИ» прокомментировать «охоту на псов», открытую в Приморье, адвокат Сергей Мартынов усмехнулся:
– Ну и пусть забирают! Сами потом намучаются. Мне известен случай, когда судебный пристав три месяца маялся с изъятой за долги собакой. Кормил ее, выгуливал, возил по лекарям. И все это время умолял истца отказаться от своих претензий. Тот поартачился, но в конце концов уступил. Результат с юридической точки зрения – нулевой, но дался он ценой трех психологических травм: собаки, ее хозяина и несчастного пристава... Изъятие «друзей человека» в качестве покрытия его долгов лишено какого-либо здравого смысла: по улицам российских городов и весей бродят несметные полчища бездомных собак, среди которых встречаются и породистые, но никто не спешит их приютить. Щенка, а не то что взрослого пса, отдать в хорошие руки очень сложно. «Вторичного рынка» сбыта животных в стране практически нет. Лишь очень ценные и известные кинологам особи, чемпионы и медалисты, имеют шансы сменить ПМЖ. Другое дело – птички, рыбки, диковинные растения. В одном из южных город в порядке взыскания долга был изъят очень редкий вид кактуса – и быстро нашел покупателя...
Чтобы проставить уж все точки над «i», Новые Известия» обратились за комментариями в РАО «ЕЭС России».
– Я понимаю, для журналистов история вкусная, – заявила руководитель пресс-службы Татьяна Миляева. – Но вы уверены, что это не утка? Странно... В любом случае – все претензии к приставам. А энергетики… Они всего лишь хотят получить то, что им причитается по закону. Причем, в канун суровой зимы. Удивляюсь, что пресс-секретарь «Дальэнергосбыта» согласился беседовать с журналистами «Новых Известий» на тему, никак не относящуюся к нашей сфере деятельности...
Гораздо удивительнее во всей этой, пока скорее комической, нежели драматической, истории, то, что ни энергетики, ни приставы Приморья не считают акт ареста животных антигуманным. Впрочем, о каком гуманизме к собакам можно говорить, если по тому же закону приставы за долги энергетикам имеют право описывать пенсию. Неплательщики с приставами порой, случается, даже шутят. На вопрос о наличии недвижимого имущества некий должник с невозмутимым видом ответил: «Конечно. Есть. Вон дедушка парализованный лежит. Заберете?» Лица при исполнении поспешили ретироваться.
Положение серьезное. В столице - анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всяческое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца.
Цит. по: История отечества в документах. 1917-1993 гг. М., 1994. Часть 1. 1917-1920 гг. С.12.
Мы были рождены и воспитаны, чтобы под крылышком власти хвалить ее или порицать... Мы способны были в крайнем случае безболезненно пересесть с депутатских кресел на министерские скамьи... Но перед возможным падением власти, перед бездонной пропастью этого обвала у нас кружилась голова и немело сердце... С первого же мгновения этого потопа отвращение залило мою душу... Боже, как это было гадко!.. Так гадко, что, стиснув зубы, я чувствовал в себе одно тоскующее, бессильное и потому еще более злобное бешенство. - Пулеметов!
Пулеметов - вот чего мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулеметов доступен уличной толпе и что он, свинец, может загнать обратно в его берлогу вырвавшегося на свободу страшного зверя...
Увы - этот зверь был... Его Величество русский народ...
То, чего мы боялись, чего во что бы то ни стало хотели избежать, уже было фактом. Революция началась.
Цит. по: Шульгин В.В. Дни. 1920. М., 1989. С. 181-182, 184-185.
Солженицын А. из «Размышлений о февральской революции»
«Человеческий ум всегда требует причин для всех событий. И не честно уклоняться назвать их, кто как умеет.
В истории Февральской революции редко кем оспаривается полная неожиданность ее для всех: и для властей, и для разжигавших ее думских … кругов, и для всех революционных партий — эсеров, меньшевиков и большевиков, и для западных дипломатов в Петрограде, и уж тем более для остальной России — для Действующей Армии, для провинции, для крестьянства.
Отсутствие партийных усилий, неподготовленность партийными заданиями (агитация партий лишь потом нагоняла события), особенно поражает умы, привыкшие к революционному объяснению. В таких случаях всегда выдвигается слово «стихийный». Но по неучастию всей России мы ясно видим, что стихии — не было.
Одни преимущественно объясняют хлебными перебоями в Петрограде — даже не перебоями, а только слухам, что хлеб скоро ограничат. Мы уже разобрали, что это — не объяснение.
Другие указывают неоспоримо на многолюдность, уродливость и бездеятельную развращенность петроградского гарнизона. Реально в дни Февраля он был главной действующей силой. И все же городской гарнизон — не поднимается до уровня исторической причины, хотя бы как частное проявление более обширной причины — войны.
При явности неучастия всех партий Георгий Катков настойчиво разрабатывает мысль, что главной движущей силой петроградских волнений были немецкие агенты и немецкие деньги: хотя притекания последних нельзя доказать документально, но есть признаки. Несомненно, зная приемы германской дипломатии и тотальной войны, текущего разложения противника, можно не сомневаться, что германские усилия и деньги настойчиво прилагались к общественному взрыву в воюющей России, кому-то же они платили, не без влияния они остались и на огромный размах забастовочного движения в Петрограде, конечно они поддували и хлебные слухи (хотя лозунг «долой войну» не только немецкого происхождения, он вполне внушался и обрыдлостью войны). Несомненна немецкая заинтересованность и немецкая подталкивающая рука - но ведь почти только в одном Петрограде (из провинции — разве что в Николаеве) и не в масштабах столь удавшегося всероссийского взрыва, превзошедшего все немецкие расчеты. Позже, с весны, немцы перенесут свою поддержку на единственную пораженческую партию большевиков и с этого времени действительно станут постоянной силой хода нашей революции. Но в Феврале хоть и могли быть немецкие дрожжи — однако российская опара взялась! — и это заставляет нас искать российские причины внутренние. «Немецкую» причину полезнее недооценить, чем переоценить.
Говоря о причинах, мы, очевидно, должны иметь в виду залегающие обстоятельства - глубокие по природе, длительные во времени, которые сделали переворот принципиально осуществимым, а не толчки, непосредственно поведшие к перевороту. Толчки могут разрушить только нестабильную систему. А — отчего она стала нестабильной?
К таким причинам мы имеем право отнести всю войну в целом. <…>
… война, безусловно, сыграла губительную роль. Вся эта война была ошибкой трагической для всей тогдашней Европы, а для России и трудно исправимой. Россия была брошена в ту войну без всякого понимания международного хода событий, при сторонности ее главному европейскому конфликту, при несогласии ее авторитарного строя с внешним демократическим союзом. Она брошена была без сознания новизны этого века и тяготеющего состояния самой себя. Все избывающие здоровьем крупные силы крепкой нации были брошены не в ту сторону, создалось неестественное распределение человеческих масс и энергий, заметно перегрузилась и смешалась администрация и организация, ослаб государственный организм. И даже вс¨ это было бы еще ничего, если б не традиционная накаленная враждебность между обществом и властью. В поле этой враждебности образованный класс то и дело сбивался на истерию, правящая прослойка — на трусость. <…>
И все же не сама по себе война определила революцию. Ее определял издавний страстный конфликт общества и власти, на который война наложилась. Все назревание революции было не в военных, не в экономических затруднениях как таковых, но — в интеллигентском ожесточении многих десятилетий, никогда не пересиленном властью.
Очевидно, у власти было два пути, совершенно исключавших революцию. Или — подавление, сколько-нибудь последовательное и жестокое (как мы его теперь узнали), — на это царская власть была не способна прежде всего морально, она не могла поставить себе такой задачи. Или — деятельное, неутомимое реформирование всего устаревшего и не соответственного. На это власть тоже была не способна — по дремоте, по неосознанию, по боязни. И она потекла средним, самым губительным пут¨м: при крайнем ненавистном ожесточении общества — и не давить, и не разрешать, но лежать попер¨к косным препятствием.
Монархия — как бы заснула. После Столыпина она не имела ясной активной программы действий, закисала в сомнениях. Слабость строя подходила к опасной черте. Нужны были энергичные реформы, продолжающие Столыпина, - их не предприняли. Власть продремала и перестаревшие сословные пережитки, и безмерно затянувшееся неравноправие крестьянства, и затянувшуюся неразрешнность рабочего положения. Даже только эти явления имея в виду, невозможно было ответственно вступать ни в японскую войну, ни в Мировую. А затем власть продремала и объем потерь, и народную усталость от затянувшейся этой войны.
Накал ненависти между образованным классом и властью делал невозможным никакие конструктивные совместные меры, компромиссы, государственные выходы, а создавал лишь истребительный потенциал уничтожения. Образованное общество в свою очередь играло крестьянством как картой, то раззаряло его на несуществующие земли, то препятствовало его равноправию и волостному земскому самоуправлению. Если бы крестьянство к этой войне уже было бы общественно-равноправно, экономически устроено и не таило бы сословных унижений и обид — петроградский бунт мог бы ограничиться столичными эпизодами, но не дал бы губительного раската революции с марта по осень.
Стояла Россия веками — и дремалось, что ее существование не требует настойчивого изобретательного приложения сил. Вот так стоит — и будет стоять.
Эта дремота была — шире чем только администрации, это была дремота всего наследственного привилегированного класса—дворянства, особенно в его титулованных, высоко-бюрократических, великокняжеских и гвардейских кругах. Этот класс, столько получивший от России за столетия, и все авансом, — теперь в переходную напряженную пору страны в лучшем случае выделял немногочисленных честных служак, а то — вождей взволнованного общества, а то даже — и революционеров, в главной же и высшей своей части так же дремал, беззаботно доживая, без деятельного поиска, без жертвенного беспокойства, как отдать животы на благо царя и России. Правящий класс потерял чувство долга, не тяготился своими незаслуженными наследственными привилегиями, перебором прав, сохраненных при раскрепощении крестьян, своим все еще, и в разорении, возвышенным состоянием. Как ни странно, но государственное сознание наиболее покинуло его. И в грозный декабрь 1916 дворянство, погубившее эту власть, еще от нее же и отшатнулось с громкими обличениями.
Но и при всем том на краю пропасти еще могла бы удержать страну сильная авторитетная Церковь. Церковь-то и должна была создать противоположное духовное Поле, укрепить в народе и обществе сопротивление разложению. Но (до сих пор сотрясенная безумным расколом XVII века) не создала такого. В дни величайшей национальной катастрофы России Церковь - и не попыталась спасти, образумить страну. Духовенство синодальной церкви, уже два столетия как поддавшееся властной императорской длани. — утеряло высшую ответственность и упустило духовное руководство народом. Масса священства затеряла духовную энергию, одряхла. Церковь была слаба, высмеяна обществом, священники принижены среди сельской паствы. Не случайно именно семинарии становились рассадниками атеизма и безбожия, там читали гектографическую запрещенную литературу, собирали подпольные собрания, оттуда выходили эсерами.
Как не заметить, что в страдные отречные дни императора — ни один иерарх (и ни один священник) православной Церкви, каждодневно возносивший непременные за Государя молитвы, — не поспешил к нему поддержать и наставить?
Но еще и при этом всем — не сотряслась бы, не зинула бы пропастью страна, сохранись крестьянство ее прежним патриархальным и богобоязненным. Однако за последние десятилетия обидной послекрепостной неустроенности, экономических метаний через дебри несправедливостей — одна часть крестьянства спивалась, другая разжигалась неправедной жаждой к дележу чужого имущества — уже во взростьи были среди крестьян те убийцы и поджигатели, которые скоро кинутся на помещичьи имения, те грабители, которые скоро будут на части делить ковры, разбирать сервизы по чашкам, стены по кирпичикам, бель¨ и кресла - по избам. Долгая пропаганда образованных тоже воспитывала этих дележников. Это уже не была Святая Русь. Дележ чужого готов был взреветь в крестьянстве без памяти о прежних устоях, без опоминанья, что все худое выпрет боком и вскоре так же точно могут ограбить и делить их самих. (И разделят...)
Падение крестьянства было прямым следствием падения священства. Среди крестьян множились отступники от веры, одни пока еще молчаливые, другие — уже разверзающие глотку: именно в начале XX века в деревенской России заслышалась небывалая хула в Бога и в Матерь Божью. По селам разыгрывалось злобное бесцельное озорство молодежи, небывалое прежде. …
Я еще сам хорошо помню, как в 20-е годы многие старые деревенские люди уверенно объясняли:
— Смута послана нам за то, что народ Бога забыл.
И я думаю, что это привременное народное объяснение уже глубже всего того, что мы можем достичь и к концу XX века самыми научными изысканиями.
И даже — еще шире. При таком объяснении не приходится удивляться, что российская революция (с ее последствиями) оказалась событием не российского масштаба, но открыла собою всю историю мира XX века - как французская открыла XIX век Европы, — смоделировала и подтолкнула все существенное, что потом везде произойдет. В нашей незрелой и даже несостоявшейся февральской демократии пророчески проказалась вся близкая слабость демократий процветающих — их ослепленная безумная попятность перед крайними видами социализма, их неумелая беззащитность против террора.
Теперь мы видим, что весь XX век есть растянутая на мир та же революция.
Это должно было грянуть над всем обезбожевшим человечеством. Это имело всепланетный смысл, если не космический.
Могло бы, воля Божья, начаться и не с России. Но и у нас хватало грехов и безбожия. <…>
Февральские деятели, без боя, поспешно сдав страну, почти все уцелели, хлынули в эмиграцию и все были значительного словесного развития — и это дало им возможность потом десятилетиями изображать свой распад как торжество свободного духа. Очень помогло им и то, что грязный цвет Февраля все же оказался светлей черного злодейства коммунистов. Однако если оценивать февральскую атмосферу саму по себе, а не в сравнении с октябрьской, то надо сказать – и, я думаю, в «Красном Колесе» это достаточно показано: она была духовно омерзительна, она с первых часов ввела и озлобление нравов и коллективную диктатуру над независимым мнением (стадо), идеи ее были плоски, а руководители ничтожны.
Февральской революцией не только не была достигнута ни одна национальная задача русского народа, но произошел как бы национальный обморок, полная потеря национального сознания. Через наших высших, представителей мы как нация потерпели духовный крах. У русского духа не хватило стойкости к испытаниям.
Тут, быстротечно, сказалась модель опять-таки мирового развития. Процесс померкания национального сознания перед лицом всеобщего «прогресса» происходил и на Западе, но - плавно, но - столетиями, и развязка еще впереди».
Цит. по: А. Солженицын Размышления над февральской революцией // Российская газета. 27 февраля 2007 г. (№ 40)
