18.1. Творчество Н.Рубцова. Сборник стихов "Добрый филя".
Хроника жизни и творчества Н. Рубцова
1936 - родился 3 января четвертым ребенком в семье начальника ОРСа леспромхоза Михаила Андрияновича и Александры Михайловны Рубцовых.
В автобиографии сообщит: «Я, Рубцов Н. М., родился в 1936 году в Архангельской области в с. Емецк. В 1940 г. переехал вместе с семьей в Вологду, где нас и застала война. Отец ушел на фронт и погиб в том же 1941 году. Вскоре умерла мать, и я был направлен в Никольский д/д Тотемского района Вологодской области, где окончил 7 классов Никольской НСШ в 1950 г. В том же 1950 году я поступил в Тотемский лесотехнический техникум, где окончил 2 курса, но больше не стал учиться и ушел. Подал заявление в Архангельскую мореходную школу, но не прошел по конкурсу.
В настоящий момент подаю заявление в Тралфлот. Н. Рубцов 12.09.52г.».
После смерти матери 29 июня 1942 года старших детей взяли родственники, а младшие - Николай и Борис - попали в Красковский детский дом.
С октября 1943 г. Николай Рубцов воспитывается в Никольском детском доме. Памяти матери посвящены стихотворения «Аленький цветок», «Детство», а село Никольское с храмом Николая Угодника увековечено в знаменитых строках «Люблю я деревню Николу, где кончил начальную школу...».
1945-м годом датировано одно из самых ранних стихотворений Николая Рубцова «Зима», написанное под влиянием «Детства» И. Сурикова.
Сохранился рассказ учительницы литературы: «Коля любил читать стихи и читал хорошо. Встанет, расставит ноги, смотрит куда-то вдаль и декламирует, а сам, кажется, мысленно, - там, с героями стихотворения».
|
Возвращается в Никольское и поступает в Тотемский лесотехнический техникум.
Летом 1952 года, кончив два курса «лесного» техникума и, главное, получив паспорт, еще раз пытается пройти конкурс в «мореходку», но теперь уже Архангельскую. Вновь неудачно. Поступает на Тралфлот - подручным кочегара на тральщике РТ-20 «Архангельск». Об этих годах сообщит скупо: «Учился в нескольких техникумах, ни одного не закончил. Работал на нескольких заводах и в Архангельском траловом флоте. Все это в разной мере отозвалось в стихах».
1953 - поступает учиться в горный техникум в заполярном городе Кировск.
1954-1955 - бросает техникум и переезжает к брату Алексею в село Приютино под Ленинградом. Работает слесарем-сборщиком на артиллерийском испытательном полигоне.
1956-1959 - действительная служба на Северном флоте в заполярном городе Североморске, где находилась база флота.
Годы службы на эсминце прошли под знаком поэзии Сергея Есенина, которого именно в это время Россия открывала заново. Рязанский прозаик Валентин Сафонов, служивший с Николаем Рубцовым, рассказывает: «Коля прочитал все, что было у меня о Есенине... Брат прислал мне двухтомник Есенина, вышедший в 56-м в Госиздате. Светло-сиреневый переплет, зеленое пятно неприхотливого пейзажа на обложке. Вот это был праздник! Мне и теперь они дороже многих нарядных изданий... Тогда, в машинном отделении, мы не читали друг другу собственных стихов. Даже, кажется, и в голову не пришло такое - читать себя. Говорили только о Есенине».
В годы службы Николай Рубцов посещает литературное объединение при флотской газете «На страже Заполярья», начинает печататься.
1959-1960 - после демобилизации, с ноября начинает работать кочегаром на Кировском (бывшем - Путиловском) заводе, живет в заводском общежитии. «С получки особенно хорошо, - сообщает он другу, - хожу в театры и в кино». Начинает заниматься в литобъединении «Нарвская застава». Поступает в вечернюю школу.
1961 - выходит коллективный сборник «Первая плавка» с пятью стихотворениями Рубцова.
1962 - 24 января Николай Рубцов выступает с чтением стихов на вечере молодой поэзии в ленинградском Доме писателей. Знакомится с Глебом Горбовским и с другими ленинградскими молодыми поэтами. Подготовил рукописный (самиздатовский) сборник из 37 стихотворений «Волны и скалы», в который вошли такие известные в будущем стихи, как «Видения на холме», «Березы», «Добрый Филя», раздел «звукозаписных миниатюр». По предисловию к сборнику можно судить об отношении молодого поэта к официозным литературным и окололитературным кругам. Николай Рубцов заявляет: «И пусть не суются сюда со своими мнениями унылые и сытые «поэтические» рыла, которыми кишат литературные дворы и задворки».
Сдает экстерном экзамены за среднюю школу. Представляет рукописный сборник «Волны и скалы» на творческий конкурс в Литературный институт. Поступает в Литературный институт.
Начало московского периода жизни поэта.
1963 - июлем этого года датирован первый вариант стихотворения «В горнице». В течение года написаны: «Я буду скакать по холмам...» и другие стихотворения, ставшие рубцовской классикой. «В моей памяти, - вспоминает Вадим Кожинов, - Николай Рубцов неразрывно связан со своего рода поэтическим кружком, в который он вошел в 1962 году, вскоре после приезда в Москву, в Литературный институт. К кружку этому, так или иначе принадлежали Станислав Куняев, Анатолий Передреев, Владимир Соколов и ряд более молодых поэтов - Эдуард Балашов, Александр Черевченко, Игорь Шкляревский и другие. Нельзя не подчеркнуть, что речь идет именно о кружке, а не о том, что называют литературной школой, течением и т.п. Правда, позднее, к концу шестидесятых годов, на основе именно этого кружка сложилось уже собственно литературное явление, которое получило в критике название или, вернее, прозвание - «тихая лирика». Более того, течение это, вместе с глубоко родственной ему и тесно связанной с ним школой прозаиков, прозванных тогдашней критикой «деревенщиками», определило целый этап в развитии отечественной литературы».
|
1964-1965 - в конце июня Николай Рубцов вновь отчислен из Литературного института, 15 января 1966 года - вновь восстановлен, но на заочном отделении, что фактически лишало его возможности иметь хоть какой-то свой «угол» в Москве. О годах учебы в Литинституте бытует немало легенд, связанных в основном с «недостойным поведением Рубцова Н.М.» в ЦДЛ и «нарушением общественного порядка» в общежитии. Очевидцы рассказывают, как однажды он устроил «застолье» с классиками - Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем, Блоком, сняв их портреты со всех этажей и собрав у себя в комнате. Сокурсники застали его «чокающимся»: «Ваше здоровье, Александр Сергеевич!.. Ваше, Михаил Юрьевич!..» Утром, под надзором коменданта общежития, он послушно разнес и развесил портреты, но продолжал бурчать: «Не дали раз в жизни в хорошей компании посидеть...». Не менее ощутимой была и такая административная мера, как «снятие со стипендии», которая тоже не единожды применялась к Николаю Рубцову, оставляя без средств к существованию.
Лето проводит в Николе. «Здесь за полтора месяца, - сообщает он в письме к Александру Яшину, - написал около сорока стихотворений.
В основном о природе, есть и неплохие, и есть вроде бы ничего. Но писал по-другому, как мне кажется. Предпочитал использовать слова только духовного, эмоционально-образного содержания, которые звучали до нас сотни лет и столько же будут жить после нас». А в письме к другу земляку-вологжанину Сергею Викулову сообщал: «Все последние дни занимаюсь тем, что пишу повесть (впервые взялся за прозу), а также стихи, вернее, не пишу, а складываю в голове. Вообще я никогда не использую ручку и чернила и не имею их. Даже не все чистовики отпечатываю на машинке - так что умру, наверное, с целым сборником, да и большим, стихов, «напечатанных» или «записанных» только в моей беспорядочной голове».
В августовском номере журнала «Октябрь» появляется первая крупная публикация Николая Рубцова в «толстом» столичном журнале. Среди опубликованных стихотворений - «Звезда полей», «Взбегу на холм и упаду в траву!..», «Русский огонек». В октябрьском номере «Октября» появляется еще одна подборка Николая Рубцова - «Памяти матери», «На вокзале», «Добрый Филя», «Тихая моя родина!..». Он сдает в набор первую книгу «Лирика» в Архангельском книжном издательстве, подписывает договор с издательством «Советский писатель» на книгу «Звезда полей».
1966-1967 - проводит в странствиях: Вологда - Барнаул - Москва - Харовск - Волго-Балтийский канал - Вологда. Николай Рубцов принимает участие в обычных для того времени писательских поездках, выступлениях в сельских клубах, Домах культуры, библиотеках. Вологодский поэт Александр Романов так описывает публичные выступления Николая Рубцова: «Николай Рубцов стихи читал прекрасно. Встанет перед людьми прямо, прищурится зорко и начнет вздымать слово за слово: «Взбегу на холм и упаду в траву...» Не раз слышал я из уст автора эти великие «Видения на холме», и всегда охватывала дрожь восторга от силы слов и боль от мучений и невзгод Родины. А потом - «Меж болотных стволов красовался восток огнеликий», - и воображение мое уносилось вместе с журавлиным клином в щемящую синеву родного горизонта. А затем - «Я уеду из этой деревни», - и мне приходилось прикрываться ладонью, чтобы люди, сидевшие в зале, не заметили моих невольных слез... Вот какими были выступления Николая Рубцова!»
К лету 1967 года вышла книга «Звезда полей», ставшая звездным часом поэта. «Эпопею издания сборника стихов Рубцова я знал хорошо, - вспоминал однокурсник Анатолий Чечетин. - Заходили с ним в издательство, когда еще только созревал договор, и на других этапах. Уже тогда я понимал, какое важное дело совершает Егор Исаев, отстаивая, проводя и «пробивая» почти в целости-сохранности эту подлинно поэтическую книжечку стихов, явившуюся к нам словно из другой галактики».
1968 - в журналах появилось несколько рецензий на «Звезду полей», по ней Николай Рубцов защитил диплом в Литературном институте и 19 апреля был принят в Союз писателей. Получил в Вологде комнату в общежитии.
Ранней весной исполнилась давнишняя мечта поэта: он побывал на родине Есенина - в селе Константинове. В августе-сентябре гостит в деревне Тимониха - у Василия Белова. Там написана поэма-сказка «Разбойник Ляля».
|
1969 - вышла третья книга Николая Рубцова «Душа хранит» (Архангельск). Закончились годы скитаний, бытовой неустроенности: Николай Рубцов получил скромную, но все-таки отдельную однокомнатную квартиру. Казалось, что налаживается и личная жизнь поэта...
1970 - вышла четвертая книга Николая Рубцова «Сосен шум», изданная благодаря хлопотам Егора Исаева, в том же «Советском писателе». Появились публикации в «Нашем современнике», «Молодой гвардии».
К этому времени относятся стихотворения - «Судьба», «Ферапонтово», «Я умру в крещенские морозы...».
Существует традиционная периодизация творчества Н Рубцова.
1. Раннее творчество /1959-1962/.
2. Зрелое творчество /1962-1971/.
Наиболее ярко в ранней лирике поэта выразилась есенинская традиция, которая проявилась, прежде всего, в стихотворениях о русской деревне и природе /"Деревенские ночи", "Березы", "Я забыл, как лошадь запрягают"/.
Даже ранние стихотворения Н.Рубцова обладают тщательной композиционной продуманностью. Так, например, в элегии "Березы" ненавязчивый повтор "Набегают слезы на глаза, отвыкшие от слез" образует кольцевую композицию произведения; лирический герой погружается в воспоминания. Затем они обрываются, и герой снова возвращается к образу березы, но здесь уже присутствует некоторое обобщение. И в связи с этим по-новому звучит обращение теперь уже не только к читателю, а ко всей России
Пейзажная лирика Н.Рубцова занимает центральное место в его поэзии. С ней связаны философские и патриотические мотивы. Рисуя тот или иной пейзаж, автор никогда не упускает из вида прошлое и глубокую старину. Только в непосредственной связи с природой герой обретает душевное спокойствие.
Снег летит на храм Софии,
На детей, а их не счесть
Снег летит по всей России,
Словно радостная весть
Снег летит - гляди и слушай!
Так вот, просто и хитро,
Жизнь порой врачует душу...
Но и ладно! И добро.
Проблемно-тематическое новаторство Н.Рубцова состоит в том, что он наиболее остро обнажил противоречия русской деревни конца 50-х - 60-х годов.
Наиболее показательными в этом отношении являются стихотворения "Грани" и "Добрый Филя". В "Добром Филе" перед нами предстает картина полнейшей бытовой неустроенности, нищеты и разрухи, в которой в век научно-технического прогресса, покорения космоса и атомной энергии живет простой русский крестьянин.
Народное мироощущение пришло к Рубцову через собственный жизненный опыт, через нелегкий путь странствий по дорогам земным, именно поэтому оно столь мастерски и глубинно выражено в его творчестве. С любовью и пониманием выписаны у поэта образы простых людей из народа. Вслед за Н.Некрасовым, Н.Рубцов подчеркивает такую характерную черту русского национального характера как терпеливость и бескорыстие. Молчаливый Филя - полное подтверждение этому.
|
Я запомнил, как диво,
Тот лесной хуторок,
Задремавший счастливо
Меж звериных дорог...
Там в избе деревянной,
Без претензий и льгот,
Так, без газа, без ванной,
Добрый Филя живет.
Филя любит скотину,
Ест любую еду,
Филя ходит в долину,
Филя дует в дуду!
Мир такой справедливый,
Даже нечего крыть...
Филя, что молчаливый?
А о чем говорить?
Спокойствие, миролюбие русского народа подчеркивается в стихотворении "Русский огонек". Лирический герой поэта - путник и странник, путешествующий по России. Он заходит в дома незнакомых ему людей, и его встречают там как дорогого гостя, дают обогреться, приносят теплую одежду, бесплатно пускают ночевать Строками, аккумулирующими основы народной нравственности, можно назвать фразу:
За все добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью.
Участие поэта Рубцова в работе СП РСФСР (Вологодское отделение)
К 50-летию Вологодского отделения Союза писателей России
(по архивным материалам)
Глава I
Участие поэта Рубцова в работе СП РСФСР (Вологодское отделение)
Вопрос об участии поэта Николая Рубцова в работе Вологодской писательской организации в целостном хронологическом виде (из-за отсутствия фактического материала) не поднимался ни одним литературоведом или исследователем. Факты и даты, которые приводятся в данной работе, не учитывались ни в одной биографии поэта, ни в одной ранее напечатанной исследовательской книге по его творчеству.
Это тем более странно, что участие, например, матроса Рубцова в литобъединении Северного флота достаточно хорошо изучено, немало написано воспоминаний и об участии рабочего поэта Рубцова в лито Кировского завода и в лито «Нарвская застава» в начале 60-х гг. ХХ века в Ленинграде.
Публикация протоколов заседаний Вологодского отделения Союза писателей РСФСР, а также рецензии маститых авторов на произведения коллег и начинающих авторов, переписка Вологодской писательской организации в части, касающейся творческой личности Н.М. Рубцова осуществляется впервые. Особенно интересными, конечно, для изучения оказались 14 неизвестных рецензий, написанных поэтом Рубцовым, 2 рецензии о его творчестве С.В. Викулова и В.В. Коротаева, и несколько неизвестных писем Рубцова.
Некоторыми материалами пользовался в конце 70-х гг. А.А. Грязев, возглавлявший тогда вологодских писателей. При подготовке статьи автору удалось найти воспоминания В.А. Оботурова – вологодского критика, в которых некоторые перечисленные материалы мельком упоминаются.
Эти документы позволяют уточнить многие вехи творческой биографии Н.М. Рубцова, деловые и дружеские отношения поэта с другими членами Союза писателей в Вологде. Биографы поэта Рубцова получают чёткие, конкретные сведения, характеристики, даты пребывания поэта в Вологде, которые и показывают интенсивность его литературной деятельности.
Характеристики товарищей-писателей выдают бескомпромиссный характер Рубцова в творчестве. Даже своих друзей-поэтов он с высоты таланта порой не жалует, хотя в высказываниях на общих собраниях и заседаниях писателей старается быть объективным.
Документальный материал замечательно дополняет творческие портреты Н.М. Рубцова, данные ему в работах В.В. Кожинова, В.В. Коротаева, В.А. Оботурова, Н.М. Коняева, В.С. Белкова, В.Д. Зинченко, Ю.И. Кириенко-Малюгина, М.А. Полётовой, В.Н. Баракова, А.В. Грунтовского, В.Е. Кузнецовой, С.А. Вакомина-Сорокина и других. Посвящается этот материал светлой памяти М.В. Сурова, 11 августа 2011 года трагически ушедшего из жизни.
Некоторые факты по данной теме можно было почерпнуть в воспоминаниях друзей Н.М. Рубцова: С.Ю. Куняева, С.В. Чухина, Б.А. Чулкова, В.И. Сафонова, Г.Я. Горбовского и многих других. Эти воспоминания много раз перепечатывались после выхода в свет в 1983 году книги «Воспоминания о Рубцове».
От архивов, женщин и природы никогда не знаешь, каких открытий и неожиданностей ждать. Вот и автор данного материала, начиная знакомиться в ГАВО (Государственный архив Вологодской области) с архивом писателей Вологодчины, не ожидал такого звездопада документального материала по творческой биографии Н.М. Рубцова.
Не раз вспоминались слова Виктора Коротаева: «Хочется во всех наших писаниях прежде всего точности. Потому что о Николае Рубцове и так написано слишком много. И наша задача – всеми силами противостоять этому мутному потоку. А средство у нас одно – правда, точность, документальность». («Гиря дошла до полу»).
К слову сказать, сам Виктор Вениаминович и сдавал многие документы, касающиеся Николая Рубцова, в архив, наряду с А.А. Романовым, В.А. Оботуровым, в разные годы руководившими писательской организацией Вологодчины.
Хочется выразить особую благодарность председателю Вологодского отделения Союза писателей России М.И. Карачёву, давшему разрешение поработать с писательскими архивами. Итак, в дни празднования 50-летия со дня рождения Вологодской писательской организации (СП России) забытые, но важнейшие материалы об её достойнейшем члене, русском национальном поэте – Николае Михайловиче Рубцове. Пусть говорят документы, наше дело лишь иногда попытаться трепетно комментировать их.
Все исследователи творчества Н.М. Рубцова не учитывали в своих работах фактов и дат присутствия поэта на собраниях Вологодского отделения Союза писателей РСФСР. А между тем, это важнейшие этапы его творческой биографии, его общения с писателями и журналистами.
Николай Рубцов входил в так называемый литературный актив при Вологодском отделении Союза писателей. Это очень интересное понятие – литературный актив. В него входили молодые писатели, подающие большие надежды на литературном поприще, но ещё не члены СП. В 60-70-е годы в литературный актив до момента приёма в СП входили В. Белов, В. Коротаев, Б. Чулков, Л. Беляев, Л. Патралов, А. Сушинов, Н. Груздева, Н. Сидорова, В. Железняк, С.Багров и другие.
Автор не пишет очерков к 50-летнему юбилею Вологодского отделения СП, а только согласно архивным материалам фиксирует отношения Н.М. Рубцова и вологодских писателей на заседаниях Вологодского отделения СП согласно стенограммам или проще сказать – секретарским записям или пометкам о ходе этих заседаний.
Необходимо учитывать, что не все протоколы заседаний представлены в архиве в печатном виде. Часто тот, кто вёл протокол, записывал только основные мысли или яркие моменты речи выступающего писателя. Перечислим секретарей, которым мы обязаны этой исторической уже памяти: Н. Груздева, Л. Беляев, А. Сушинов, Е. Дресвянина. Т.е. молодым писателям литературного актива часто поручалось вести протокол собраний.
Первое появление имени Н.М. Рубцова – 20 октября 1964 г. – в протоколах общих собраний писателей было, видимо, случайностью, но случайностью закономерной. Рубцов, живший в селе Никольское Тотемского района, которое считал своей духовной родиной, должен был рано или поздно наладить контакт с Вологодской писательской организацией, а иначе и быть не могло для студента Литературного института, имеющего к осени 1964 года публикации в Мурманске, Ленинграде, Москве в очень популярных журналах и газетах.
В Вологодской области первая публикация стихотворения «Пусть поют поэты…» состоялась 30 июля 1963 года в газете «Вологодский комсомолец». А во второй половине 1964 года увидело свет 6 публикаций в газете «Ленинское знамя» (Тотемский район), 5 публикаций в газете «Вологодский комсомолец», первая публикация в газете «Красный Север» была только 3 марта 1965 года.
С Вологодской областью Рубцова связывала его гражданская жена Г.М. Меньшикова, жившая в селе Никольском, и подрастающая дочь Лена. Осенью-зимой 1964-65 гг. Николай Рубцов написал много из того, что впоследствии сделало его национальным поэтом России, а именно, как он сам писал в письмах, около 40-50 стихотворений.
Кто знает, не были ли посещения собраний вологодских писателей тем толчком, побудительной причиной к такому прорыву в его творческой судьбе. Видимо, поэт понял, что творческая планка вологодских писателей поднята очень высоко, а эксперименты, небрежности, экспромты и технически несовершенные вещи здесь не только не поощряются, а наоборот – жёстко критикуются. На этом этапе творчества это, возможно, сослужило Рубцову хорошую службу.
Итак, 20 октября 1964 года, протокол совещания Союза писателей (ГАВО, фонд 846 опись 1 дело 34). Присутствовали члены СП: Гура, Викулов, Белов, Гарновский, Сухарев, Полуянов. Актив: Ратников, Рубцов, Багров, Голубев, Чулков.
Повестка дня: обсуждение новой повести Н. Угловского. Василий Белов об Угловском: «Ты, Николай Васильевич, мало работаешь. Это видно по рукописи. Надо больше работать».
Стр. 41: Слушали выступление Николая Рубцова. Рубцов: «Учусь в Литинституте. Родился в Вологодской области. Сейчас еду домой. А сейчас почитаю стихи». (Это всё, что записал А. Сушинов о выступлении Рубцова.)
Рубцов в своём первом выступлении намеренно не точен, не останавливается на подробностях. И, конечно, жаль, что не сохранился список читаемых Рубцовым стихотворений. Не будем делать предположений, но, видимо, в конце 1964 года поэту Рубцову уже было с чем показаться перед писателями Вологодчины.
Как же принимают Н.М. Рубцова вологодские писатели? В воспоминаниях одних сквозит восторг. А, например, В. Елесин в письме В. Белову пишет: «Недавно Коля Рубцов прислал мне свою книжку. Знаешь, она меня порадовала. До этой книжки я не принимал Колю всерьёз, а здесь, где сконцентрировано два десятка его не лучших стихов, понял, что это поэт большой. И какое же, чёрт возьми, выпало счастье, жить в одно время с вами, ребята, с надеждой и будущей гордостью русской литературы». Т.е. Василий Елесин всерьёз стал принимать Н. Рубцова как поэта только после выхода сборника «Лирика». До этого он, как редактор тотемской районной газеты довольно часто печатал стихи Рубцова, давая возможность поэту немного заработать. Из письма Н.М.Рубцова А.А.Романову, сентябрь 1965 г.: «В.Елесин поместил в здешней газете хорошую (даже очень хорощую) рецензию на мою книжку, и тот же хороший отзыв о ней написал мне в личном письме». С. Чухин не сразу принял Рубцова, согласно воспоминаниям, но впоследствии даже попал под его творческое влияние. Хотя в одной из своих рецензий на вологодского поэта Г. Александрова Чухин как недостаток упоминает в его стихах влияние Николая Рубцова. Ольга Фокина в воспоминаниях пишет о стихотворении «Горница», которое сразу её поразило как лирический шедевр.
Но никто из поэтов не видел в Н. Рубцове середины 60-х зачатков великого или гениального поэта. Как-то чувствовалась его значительность – и, пожалуй, всё.
Очень показательны в этом смысле рецензии С.В. Викулова и В.В. Коротаева. Видимо, существовала ещё одна рецензия – А.А. Романова, о которой Н. Рубцов пишет в письме начала 1966 года: «Спасибо за рецензию на подборку тех моих стихов. Я эту рецензию получил». Но рецензии А.А. Романова в архивах не сохранилось. Рецензии Викулова и Коротаева на подборки стихов Н. Рубцова, видимо, были забыты их авторами. Ни тот, ни другой ни словом в своих воспоминаниях или предисловиях к книгам стихов Рубцова (посмертным) ни разу о них не упоминают и нигде не цитируют.
Первичный (эмоциональный) анализ этих забытых рецензий будет дан автором этого материала. (Рецензии будут опубликованы в качестве приложения к данной статье.)
Насколько в середине 60-х годов для Н. Рубцова С.В. Викулов был авторитетен говорит его письмо от октября-ноября 1964 года.
«Сергей Васильевич!
Когда Вы предложили мне дать стихи для «Красного Севера», тогда я ещё не подумал, что сделаю это, т.к. был доволен уже тем, что получу командировку, и чувство успокоенности (и благодарности, но об этом я уже говорил Вам) было достаточно полным…
Я посылаю Вам кое-какие стихи, но, конечно, не прошу напечатать их, т.к. это зависит от Вашего о них мнения, и буду вполне готов к тому, если они не будут напечатаны»…
Рецензия С.В. Викулова на подборку стихов Н. Рубцова, к сожалению, не датирована, но, судя по её тексту, написана после выхода в свет сборника «Лирика». Значит, скорее всего Н.М. Рубцов предложил на рецензию С.В. Викулову стихи в конце 1965 года. В литературоведении подавляющее большинство стихов, которые упоминает Викулов в рецензии, датируются 1966 годом. Это «В горнице» (1964г.), «Седьмые сутки дождь не умолкает…», «В святой обители природы…», «А между прочим, осень во дворе…», «Жара».
Должен сказать, что С.В. Викулов в те годы – безжалостный рецензент. Он как знаток и бытописатель русской деревни подмечает в стихах Рубцова какие-то деревенские неточности быта и, как ему кажется, деревенского языка молодого поэта. Полагаю, что С.В. Викулов во многом прав, но это не лишает поэзии Рубцова божественного обаяния, мудрости, завершенности, пусть грешной в частностях, но так понятной в целом.
Эта критика должна была быть во благо, как понимал Викулов. Но Рубцов не переделал ни единой своей строчки по его советам (крамольная мысль: может быть, Н. Рубцов вообще не знал об этой рецензии Викулова, возможно, это просто архивная удача, и тогда переоценивать её значение для Викулова и Рубцова не стоит. Но всё же подвергаются разбору и цитируются ряд принципиальных стихов для творчества поэта Н.М. Рубцова, ныне считающихся классическими.
«Уединение, замкнутость, я бы даже сказал – отрешённость от мира, что за оконцем – лейтмотив новых стихов Н. Рубцова». «Но речь сейчас идёт не о том, как сказал поэт, а о том что он сказал».
Можно и нужно, конечно оспаривать мнение С.В. Викулова. И думаю, эта публикация полного текста рецензии вызовет много разных откликов. Но нельзя не признать железной логики советского поэта С.В. Викулова, когда казалось: вот так и надо писать, как говорит Викулов. Но время показало, что писать надо так, как Н.М. Рубцов. И именно его стихи остались в истории русской советской поэзии в первозданном виде.
С.В. Викулов, к чести его, не рассмотрев в 1965 году гениальные строки стихотворения «В горнице», уже вскоре изменил отношение к поэту Рубцову, если не на восторженное, то на весьма положительное. Став в 1969 году главным редактором журнала «Наш современник», он публикует подборки Н.М. Рубцова в номере девятом за 1969 год, в номере первом за 1970 год и в номере шестом за 1971 год посмертно.
Кстати, сохранилось очень редкое фото С. Викулова и Н. Рубцова в Вологде в 1969 году. Оно хранится в Белозерском краеведческом музее. Думается, вывод С. Викулова по подборке стихов Н. Рубцова 1965 года можно принять только как литературоведческий факт того, как трудно приходило признание к Рубцову, и как, в конце концов, его поэтический труд покорил такого маститого в 60-е годы поэта С.В. Викулова. Вывод: « В новых стихах Н.Рубцов предстаёт перед нами с очень маленьким мирком. И в этом главная беда. Делать стихи чище и лучше можно научиться, да он уже многое и умеет, а вот открыть себя – это труднее, но к этому надо стремиться.» Думается, немного позднее Викулов понял значение стихов Рубцова как мощного противовеса эстрадно-стадионным стихам ряда советских поэтов.
Рецензия В. Коротаева на подборку стихов Н. Рубцова, тогда ещё тоже молодого поэта, по-товарищески скромнее (846 фонд опись 1 дело 39). Она написана ранее рецензии С. Викулова, видимо, до выхода в свет книги Н. Рубцова «Лирика». Она лежала в папке за 1964 год, и Коротаев нигде не упоминает о «Лирике» (Архангельск, 1965 г.) Скорее всего, как и рецензия Викулова, материал Коротаева – это просто рабочий материал, которых поэты писали десятками на присланные подборки стихов. Однако, В. Коротаев отдаёт должное поэзии Н. Рубцова.
«О Н. Рубцове, по-моему, нельзя говорить как о начинающем поэте. Это человек пишущий вполне профессионально… Новая подборка его стихов согрета той же любовью к жизни и отмечена печатью несомненной одарённости… Работа Н. Рубцова говорит о том, что ему близки традиции русской классической поэзии. Я говорю не столько о форме, сколько о характерности стихов, их порой гусарской бесшабашности, порой прозрачной грусти, их незлобивости и доброте».
Но общий в Союзе писателей настрой на высокие литературные образцы, своё видение поэтических целей и задач и их воплощение в стихах заставляют В. Коротаева несколько критиковать поэта Рубцова, своего товарища, искать огрехи в его стихах. Но в целом, В.В. Коротаев хорошо говорит о творчестве Н. Рубцова. И его рецензия 1964 года вполне может рассматриваться как ценнейший источниковедческий документ, на который можно ссылаться и который, конечно, необходимо серьёзно анализировать.
Итак, с 20 октября 1964 года и весь 1965 год Рубцов лично не появлялся на собраниях Вологодского отделения Союза писателей РСФСР. Однако, документы 846 фонда Вологодской писательской организации позволяют сделать вывод о том, что связь поэта Рубцова и Союза писателей Вологды уже стала прочно установившейся.
25 февраля 1965 года А.А. Романов, тогда руководивший Вологодским отделением Союза писателей РСФСР, в письме в Северо-Западное Книжное Издательство (ф. 846 оп. 1 д. 47) пишет: «Высылаю протокол общего собрания. Остальные рукописи (Н. Рубцова, Н. Угловского и моя) будут обсуждаться позднее, в марте… Н. Рубцов – знаю это – сейчас упорно работает над рукописью. Думаю, книжка будет небольшой, но своеобразной».
Сохранилось удостоверение Н.М. Рубцова, которое ясно показывает на его связь с писательской организацией (ф. 846 оп 1. д. 48).
«Удостоверение.
Вологодское областное отделение Союза писателей РСФСР командирует поэта Николая Рубцова в Тотемский район, в село Никольское для творческой работы над новой книгой стихов «Звезда полей» и для организации подписки на журнал «Север». Удостоверение действительно по апрель 1966 г.
Отв. Секретарь Вологодского отделения СП РСФСР А. Романов».
В деле 62 (846 ф. оп. 1) даются краткие характеристики на поэтов и писателей. На странице 8 перечисляются некоторые факты жизни и творческой биографии Н.М. Рубцова. В деле 62 дана ещё одна справка от Александра Романова, видимо, для Литературного института.
«Справка.
Дана настоящая Рубцову Николаю Михайловичу поэту, студенту Литературного института им. Горького, в том, что он действительно с декабря 1965 г. по февраль 1966 г. по поручению Вологодского отделения СП РСФСР выезжал в районы области для литературной работы. А. Романов».
Из письма Н.Рубцова В.Елесину село Никольское октябрь 1965 г. «Дорогой Вася! Я опять в Николе. На сей раз командирован сюда на длительный срок Союзом писателей»
Этот факт и доказывает командировочное удостоверение и справка из ГАВО.
В.В. Гура, профессор Вологодского государственного пединститута, критик, оставляет высказывание о Н. Рубцове в своей статье «Припадая к родной земле» (возможно, эта статья не была опубликована). Гура почти ничего не написал о Н.М. Рубцове. Автору публикации удалось найти только хорошие слова о поэте Рубцове, сказанные критиком в одной из радиопередач областного радио. Хотя на собраниях писателей они регулярно встречались согласно протоколам.
«С первой поэтической книгой выступил Н. Рубцов. В Москве у него выходит ещё один сборник «Звезда моих полей» (?)».
Из протокола творческого семинара в Обкоме КПСС от 8 декабря 1965 года (ф. 846. оп. 1. д. 44): «В семинаре участвовали 17 человек, люди молодые и разные. Руководил семинаром С.В. Викулов. Наиболее интересные рукописи представили Коротаев, Беляев, Рожнова, Чухин, Маринов, Рубцов, Патралов, Пашов».
Таким образом, этот документ доказывает присутствие Рубцова на декабрьском семинаре 1965 года, а не на следующих семинарах 1966 года и т.д. Это важно, т.к. даже Н.А. Старичкова и С.В. Чухин, оставившие воспоминания о Рубцове на зимнем семинаре, не уверены в точных датах.
В списке участников семинара для размещения в гостинице «Северная» под номером 3 – Н. Рубцов (Тотьма). Прибытие: 6 декабря 1965 г. Убытие: 9 декабря 1965 г. А это уже точные даты семинара.
Протокол общего собрания от 5 января 1966 года. Присутствуют: С. Викулов, В. Гура, О. Фокина, В. Малков, А. Романов, Н. Рубцов, В. Елесин, Б. Озеров, А. Сухарев, Л. Патралов.
На этом собрании Рубцов не выступал, согласно протокола. С. Викулов дал рекомендацию В. Коротаеву в Союз писателей России.
Имя поэта иногда мелькает в документах за 1966 год.
Протокол от 14 июля 1966 года. Выступление В. Коротаева: «В Архангельске есть тенденция выпускать несерьёзные книги. У Николая Рубцова первая книга стихов усечена очень… Рубцов обижен, ведь издали одну обложку, а не книжку».
Очень интересные материалы дела 58 о семинаре молодых авторов в декабре 1966 года. Рубцов заявлен на этот семинар, но запись зачёркнута, и далее фамилии Рубцова в документах нет. Руководить вторым семинаром поэзии, куда был записан Н. Рубцов как участник, должны были В.В. Гура, представитель из Москвы и только что вступивший в СП России В.В. Коротаев. В этом или в чём другом была причина неявки на семинар Н. Рубцова – точно не ясно. Но факт остаётся фактом: в последующих семинарах он даже не заявлен.
Автор как-то писал, что Рубцов резко для всех перестал быть молодым поэтом, но кто-то тянул с творческой молодостью очень долго. И на семинаре 1970 года, последнем в жизни Рубцова, он уже в числе руководителей, ну а многие молодые поэты 1966 года остались среди приглашённых участников и творческого семинара 1970 года.
Интересен документ, показывающий любовь к Рубцову среди читателей (ф. 846 оп. 1 д. 62). Письмо в Союз писателей А. Романову. Документ публикуется впервые.
«Пишут Вам любители поэзии города Череповца. Все мы очень любим стихи Николая Рубцова. Нам очень хотелось бы услышать его самого, увидеть его. Пусть он приезжает в наш город встретиться с читателями. Просим сообщить, когда он сможет приехать. Где он сейчас находится, где работает, где живёт? Ответьте нам по адресу: гор. Череповец, ул. Бульварная, д. 43, кв. 5. Шевелёвой Н.А.»
Больше в 1966 году поэт Рубцов не появляется на собраниях Вологодских писателей. Он серьёзно работает над стихами, учится в Литературном институте, готовит новые книги к изданию, печатается в газетах и журналах. В письме журналисту Л.Мелкову от 22.07.1966г. Рубцов обмолвился: «Я в Москве был до 1 мая». Видимо, оттуда поэт поехал на Алтай. В Барнауле Н. Рубцов пишет новые стихи и печатается в газетах. В письме с Алтая от 2 июля 1966 г. Рубцов размышляет о стихах Г.Володина, приютившего его. Этот отзыв будет уместен в данном материале: «Увлечение внешней стороной у него не «вознесенского». А примерно «цыбинского» характера, даже «поперечного» (в кавычках обобщаются фамилии известных советских поэтов. Прим. автора) Это я говорю о его лучших, в общем- то всё таки живых, не лишённых дыхания стихах. Кстати, не подумай, что для меня интересен Поперечный…»
Это всё известные факты. А почти на каждом собрании писателей Вологодчины о поэте Рубцове и его поэзии упоминается, и что характерно, от своих друзей-писателей поэт не получил ни одного критического или отрицательного высказывания по творческим вопросам. Звезда поэзии Н.М. Рубцова начинает притягивать всех. Не за горами был и 1967 год, по выражению В.С. Белкова, звёздный год Николая Рубцова. Это великолепно прослеживается и по архивным материалам. «С этого дня (22 августа 1967 г. – начало поездки писателей по Волго-Балту) мы можем проследить жизнь Рубцова почти по дням. Чрезвычайно насыщенное для него время» — писал в статье «Звёздный год Н.Рубцова» В.Белков. Однако, о Рубцове и Союзе писателей почти ни слова кроме «20 ноября написал рецензию на стихотворную сказку Б. Котельникова «Иван и чёрт». В писательских организациях был раньше такой способ немного заработать — рецензировать рукописи начинающих и не очень.» Упоминается также напечатанная в газете «Вологодский комсомолец» рецензия на стихи Ольги Фокиной. А между тем в 1967г. в творческой жизни поэта Николая Михайловича Рубцова происходят эпохальные события, запечатлённые в протоколах Вологодской писательской организации.
7 марта 1967 г. согласно протокола общего собрания писателей Рубцов присутствует, но не выступает или же не отмечен писавшим протокол секретарём. Более интересен протокол от 15 марта того же года, когда обсуждалось поведение поэта А.А.Сухарева. Против Сухарева ополчились практически все писатели. Б Чулков предлагает объявить Сухареву бойкот, а не отлучать его на неопределённый срок от СП, как предлагали другие. Н.Рубцов бросает реплику «Интересно, как же Чулков будет практически бойкотировать Сухарева? Я человек более мягкий, чем Коротаев, но это же не значит, что я более умный. Решайте, вам виднее.» Таково мнение Н. Рубцова, тогда ещё не члена Союза писателей и не имевшего решающего голоса (А.А.Сухарева решено было отстранить от Вологодского отделения Союза писателей РСФСР. Правда это решение не было выполнено. Прим. автора).
Особого внимания заслуживает протокол собрания писателей от 22 апреля 1967г. (ГАВО, Ф846,оп.1, ед. хр. 70), на котором присутствовали: В.Белов, В.Коротаев, Б.Чулков, О.Фокина, А.Сухарев, А.Романов, И.Полуянов, В.Гура, а также лит. актив: А.Сушинов, С.Чухин, Г.Крутов, Г.Александров, Н.Рубцов. Слушали заявление поэта Н.Рубцова о желании вступить в ряды Союза писателей РСФСР. Зачитывал А.Романов. Выступили:
В.Белов: «…Мне думается, что Н.Рубцов — один из самых интересных нынешних молодых поэтов. В этом убедила меня его книжка «Лирика». Я знаю, что у Рубцова сейчас выходит новый сборник в Москве. Я читал многое из новых его стихов. Это серьёзная работа. Я целиком, всей душой за то, чтобы Н.Рубцова как можно скорее принять в СП- он заслуживает этого.»
В.Коротаев: « …Нисколько не сомневаюсь, что Н.Рубцов – настоящий поэт и он должен быть в Союзе.»
О.Фокина: « Я скажу одно- Рубцов – действительно хороший поэт. Его стихи я могу узнать без подписи. Целиком за то, чтобы его принять в Союз.»
А. Романов: «Н. Рубцов – действительно настоящий поэт, потому что у него свой только ему присущий поэтический мир, у него свой почерк: чистота и ясность строки, глубина чувства и мысли, казалось бы традиционный, но почти всегда неожиданный поворот темы в концовках. И ещё одно подкупающе свойство- его юмор, улыбка…Уверен, что он будет в нашем Союзе.» Кроме того выступили Б.Чулков и И. Полуянов.
В протоколе собрания от 29 января 1968 г., на котором присутствовал Рубцов, А.Романов так сказал о сотрудничестве с журналом «Север»: «Я отобрал в журнал подборку стихов молодых авторов. О.Фокина пошлёт стихи сама. Я пошлю 6-10 стихов. Н.Рубцов должен послать стихи, чтобы хорошо предстать перед северянами».
На заседании писателей 14 сентября 1968 года согласно протоколу разговор тоже шёл о журнале «Север». Рубцов так высказался по поводу возможных публикаций: «У меня бесплановое хозяйство, и я не могу сказать, что предложу в журнал».
24.10.68. г. Выступает А. Романов, который предлагает: «В первые шесть номеров пойдут стихи О. Фокиной, Н. Рубцова, А. Романова».
Интересен протокол собрания писателей от 4 декабря 1968 года, в котором зафиксированы слова Н.М. Рубцова о поэте В.В. Коротаеве: «Есть особенности поэтического текста. К поэту нельзя лезть в строчку, но показать можно. У Виктора много деепричастных и причастных оборотов. В смысле поэзии В. Коротаев имеет право быть поэтом среди поэтов. Очень много заявлений в стихах. Редки случаи, когда поэт приходит к художественному разрешению темы. Стихи страстны, обладают гражданственностью, обладают поэзией. Общее впечатление хорошее. Коротаев – перспективный поэт».
В. Белов в своём выступлении о поэзии Коротаева: «Рубцов правильно говорит, что поэт должен сам видеть свои огрехи».
В деле 93 ф. 846 оп. 1 сохранились планы редакционно-подготовительных работ «Северо-Западного книжного издательства» на 1969 год. В разделе «Поэзия» №30 – Николай Рубцов и его будущая книга «Душа хранит».
«Николай Рубцов – автор двух поэтических сборников. Один из них – «Лирика» — вышел в СЗКИ, а второй – в Москве, в издательстве «Советский писатель». В большинстве стихов Рубцова властвует скромная, но неизгладимо обаятельная природа Севера. Однако, ни в коем случае нельзя считать Рубцова только поэтом-пейзажистом. Просто лирический герой его стихов по настоящему кровно связал себя с родной землёй. И где бы он ни находился, повсюду ему светит «Звезда его полей». (?!)
Из протокола отчётно-выборного собрания писательской организации от 28 января 1969 года (ф. 846 оп. 1 д. 91), на котором присутствовал Рубцов.
Из выступления В. Оботурова: «Стихи А. Яшина в «Дне поэзии – 1968» — лучшие. Стихи Н. Рубцова тоже отмечены столичной критикой».
Из отчётного доклада А.А. Романова о работе Вологодской писательской организации. «…Интересно работает Н. Рубцов. Однако, и у него порой навязчиво звучит всё одна и та же тема, варьируемая по разному тема увядания жизни. Это нарочитая односторонность невольно заставляет поэта повторяться в своих поисках… Возьмём наших поэтов. Николай Рубцов издал крепкую книгу «Звезда полей». Читаешь её – и перед тобой северные просторы и поля, люди, умудрённые жизнью, их судьбы и заботы.
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
Здесь не только духовные, а всеобъемлющее слияние со своей родиной, то есть то, во имя чего работает наша серьёзная гражданская поэзия. Рубцов пишет строгим классическим стихом. Это его принцип. В нынешнюю пору, когда стихотворная строка усилиями многих «новаторов пера» настолько раскованна и изломана, что порой кажется расхристанной, так писать нелегко. Нынче легче писать под модерн, а так трудно. Но даже в этом технологическом, что ли, принципе Рубцов остаётся верен выкованной строгости русского стиха. Он сейчас, входя в пору своей зрелости, много пишет и печатается. И во всём, что у него появляется, сурово дышит родной Север, а сквозь Север, как сквозь тронутое узорным инеем окно, видится матушка Россия».
Позволю напомнить читателю образ «оконца» 1965 года из рецензии С.В. Викулова. Какой значительный прогресс, прямо прорыв в понимании «камерной», «тихой» лирики великого поэта и его значения в современной (60-е годы ХХ века) поэзии.
Этот доклад цитируется по его рукописному варианту. А.А. Романов некоторые характеристики Рубцова в его печатном варианте не приводит. Как не подивиться прозорливости и мудрости А.А. Романова в оценке стихов Н.М. Рубцова в 1969 году!
В протоколе от 28 января 1969 года отмечено, что присутствуют 12 человек. Видимо, Рубцов был среди них.
В протоколе от 8 апреля 1969 года (ф. 846 оп. 1 д. 92) Н. Рубцов принимает участие в обсуждении стихов Ю. Надточия. В. Дементьев говорит о том, что Юрий учится в его семинаре в Литинституте. Рекомендует его стихи в СЗКИ. С.Чухин: «Хорошо, что Надточий приехал в Вологду. Он хорошо усвоил наши северные поэтические традиции, язык. Это радует. Работает он плодотворно.
В хвалебном хоре голосов диссонансом звучит только мнение Н. Рубцова: «Искусство принадлежит народу… Поэтому поэт должен быть интересным всему народу. Мне его стихи не нравятся. Я в этой оценке не вру. Особенно мне претят стихи о Левитане. Короче, на исторические темы. Я заметил, что идёт далеко не поэтический разговор на нашем совещании. Стихом Надточий овладел уже, но что он выражает?..»
В. Белов: «Рубцов в своём выступлении строго сказал. Мне кажется, что Надточий – очень интересный человек. Он думающий, размышляющий человек. К нему ещё многое придёт».
На этом же совещании Рубцов высказывается о стихах Н. Старичковой и Г. Александрова: «Стихи Н. Старичковой – не подражательны, самостоятельны. У неё слабый голосок в поэзии. Жизненная достоверность её стихов привлекает… Г. Александров привлекает, но следует литературным образцам. Надо посмотреть, каким образцам. Он придерживается пока заёмности, а надо иметь что-то своё. Мне нравится у обсуждаемых товарищей искренность и стремление к совершенству».
С. Чухин о стихах Александрова: «У него большинство стихов старых… Разбросанно он пишет. То о покое, то о Кавказе. У него есть перепевы Н. Рубцова. Надо искать свою тему в поэзии».
Протокол писательского собрания от 15 апреля 1969 года (д. 92). Разговор о включении кандидатур в книжную поэтическую серию «Поэты Севера».
Романов: «Надо иметь в виду Орлова, молодых ребят на будущее – Коротаева и Рубцова. Они имеют право претендовать».
По поводу отношений с СЗКИ (Северо-Западное книжное издательство) – отношения напряжённые, писатели недовольны.
Рубцов: «Рукопись моя выслана в издательство 1,5 года назад, зачем передёргивать факты, как это сделано в письме редактора? Какие другие имена имеются в виду в письме?»
По вопросу заявок на издание новых книг Рубцов заявляет избранную серию «Библиотека северной поэзии». (Это издание осуществлено после смерти поэта. Прим. автора.)
В. Невзоров, обком КПСС: «Например, по двум-трём стихотворениям трудно составить мнение о поэте. Надо шире, крупнее давать. Например, Рубцов выступал с двумя стихами. Мало».
Н. Рубцов отвечает, почему он взял из журнала свои стихи: «Из-за медлительности редакции. Слишком однообразен поэтический тон в журнале. Тут есть некоторые особенности подхода к поэтам. Например, в пейзажной зарисовке ищут два плана. Хорошие стихи – не двуплановы, а многоплановы. Отдаётся предпочтение безликости. Недоброжелательное отношение к элегии. Такое ограничение обедняет журнал. Пожелание: больше доверия к хорошим стихам».
Выписка из протокола писательского собрания от 1 октября 1969 года. Обсуждение книг и рукописей Арсения Семёнова.
О. Фокина: «Его стихи мне кажутся холодными. Правда, я вижу, что он работает серьёзно».
В. Астафьев: «Поэзия интересна своим многообразием. А творческие устремления поэтов-северян иногда мне кажутся нарочито обособленными и географическими понятиями и пристрастиями. Если А. Семёнов работает по-своему, если он ищет новых путей, то дай бог ему успеха».
Н. Рубцов: «А. Семёнов работает интересно. Это поэт».
Автор статьи долго сомневался, стоит ли обнародовать протокол общего собрания от 19 декабря 1969 года (д 92). С повесткой и обсуждением новой книги стихов Л. Дербиной «Сиверко» и новых рукописей. Однако, историческая и литературоведческая правда превыше всего.
О. Фокина: «Я с удовольствием прочитала книгу. Слушая сейчас стихи, я почувствовала внутреннюю силу, страстность. Хорошие северные мотивы. Меня останавливают некоторые повторы, кое где подражательность Есенину. Впечатление в целом хорошее».
Н. Задумкин: «Меня некоторые стихи растрогали до слёз».
В. Белов: «Я считаю, что в Вологду приехала талантливая женщина. И ей, если надо, надо будет помочь. Мне стихи нравятся».
В. Астафьев: «В чтении была накладка, смазала одним сильным стихотворением «Волки» всё остальное. Слово «паталогизм» — не точно, какое-то другое слово найти: «физиологизм», «натурализм»… В общем-то, сильное впечатление».
Б. Чулков: «Стихи, по-моему, высший сорт».
Н. Рубцов: «Я посмотрел книжку, но ничего наизусть не запомнил: стихов, «летящих» в народ, нет. В отличие от любовно-мещанских стихов, она всё-таки поднимается выше этого – это уже большое достижение. Её стихи живописны, многословны в хорошем смысле, с поэтической подлинностью. Ей есть о чём сказать (пока по крайней мере). А не понравилось в стихах вот что: патологическое, что идёт через все стихи, ведёт к хулиганству в стихах. Надо ей избавиться от этого и прийти к духовному началу. Кроме того, они многословны и в плохом смысле. А общее впечатление хорошее, стихи отмечены одарённостью». (Видимо, Н.М. Рубцов всё же лучше других знал Л. Дербину. Прим.автора.)
Последний обнаруженный протокол совещания областной писательской организации от 30 ноября 1970 года, на котором присутствовал Н. Рубцов. Повестка: обсуждение перспективного плана СЗКИ на 1971-1973 гг.
Менее чем за два месяца до гибели поэт Н. Рубцов даёт заявку на новый сборник.
Рубцов: «Я даю заявку на сборник стихов в 5 листов».
О чём говорит эта заявка? О том, что поэт собирался плодотворно работать, жить напряжённой творческой жизнью. Для читателей напомню, что, например, книга «Душа хранит» — это два печатных листа. Сборник в 5 листов – это, наверняка, должны были быть напечатаны новые стихи, на которые Рубцов надеялся.
В конце этой главы приводятся выдержки из справки в обком КПСС о работе Вологодской писательской организации за отчётный период 1969-1971 гг.
Выпущены следующие книги: 5. Николай Рубцов, книги стихов «Сосен шум» («Советский писатель»), «Душа хранит» («Северо-Западное изд-во).
Журнальные публикации (основные): 5. Н. Рубцов – стихи в ж. «Наш современник», «Молодая гвардия», «Север», «Сельская молодёжь».
Семинары, поездки по области: 1. Трёхдневный областной творческий семинар молодых авторов. Руководили: В. Астафьев, В. Белов, И. Полуянов, А. Романов, Н. Рубцов, В. Коротаев, О. Фокина. 2. Поездка по колхозам Никольского района под девизом «Ленинские заветы – в наших делах». (В. Астафьев, А. Романов, Н. Рубцов, С. Чухин). 3. По Сокольскому району (А. Романов, В. Коротаев, Н. Рубцов).
В течение каждого месяца каждый член организации выступал по 2-3 раза, следовательно, ежегодно проводилось до 400-х встреч.
Отв. Секретарь Вологодской писательской организации А. Романов.
Это очень интересный документ, можно сказать, подводящий итог творческой работе Н.М. Рубцова в последние годы его жизни. Итог этот впечатляющ. Какой творческий кризис, скорее, можно говорить об усталости от такого интенсивного творческого процесса. И ещё хочется сказать, что в этом итоге автор статьи видит мощный потенциал, заряженность на будущие литературные успехи, которым, к несчастью, не удалось воплотиться в стихах, публикациях, встречах с читателями. В общем, в огромной литературной работе поэта Н.М. Рубцова.
Подводя итог первой главы, опубликуем статистику присутствия поэта Рубцова на собраниях вологодских писателей.
1964 год: 20 октября. 1966 год: 5 января. 1967 год: 7 марта, 22 апреля, 26-27 декабря (возможно был, состав присутствующих не указан). 1968 год: 29 января, 14 сентября, 4 декабря. 1969 год: 28 января, 8 марта, 15 апреля, 8 сентября, 1 октября, 19 декабря. 1970 год: 30 ноября.
Заметим, что часть протоколов общих собраний, возможно, не сдавалась в Государственный Архив Вологодской области (ГАВО) из-за причин идеологического или морального характера. Таковы выводы, к которым пришёл автор статьи, готовя эту работу к печати.
Несколько лет назад я задумал произведение, которого еще не было в истории вологодской литературы. Это роман, рассказывающий об истории пребывания Дипломатического корпуса стран Антанты в России в 1917-18 гг.
Первый вариант вышел в 2012 г. под названием "Дипломатический корпус". Получился исторический роман, основанный на документельных источниках с толикой авторского дополнения. Та книга давно разошлась и я стал писать продолжение, написал еще два романа о судьбах тех русских людей, которых судьба свела в годы революции с дипломатами Антанты. И вдруг выяснилось, в романе 2012 г. оказались пропущены большие смыловые разделы, без которых последующие события выглядят как бы сами по себе, в то время как между ними существует взаимосвязь.
И тогда я взялся перерабатывать изначальный текст романа, разделив его по смыслу на три части. В первой- события осени-зимы 1917-18 г., преимущественно в Петрограде, несколькко глав о Финской гражданской войне и чуть чуть о переезде дипломатов в Вологду. Но в ходе написания стало ясно, это уже совсем друге произвдение, с иными акцентами, новыми героями.
Так появился роман "Крах дипломатического "Согласия", который уже вышел из печати я готов предложить его всем желающим.
В книге 300 стр. теста, жесткая ламнированная обложка, две иллюстративные вкладки с портретами подлинных героев романа.
Вторая часть посвящена пребыванию Дипломатического корпуса стран Антанты в Володе с марта по конец июля 1918 г.
Но в новом переработанном и увеличенном в два раза по объему варианте тоже сменились акценты и второй роман получил совсем не вологодское название: "Секретная должность агента Рейли". Да да, того самого, известного всему миру как "король шпионов". Оказывается он под вымышленной фамилией был в Вологде и принял самое активное участие в делах Дипломатического корпуса". Описание событий этих месяцев не может быть законченным без так называемого "дела Локкарта", которое ошибочно называют еще "заговором послов". Им и заканчивается второй роман.
Третья часть планировалась как книга о союзной интервенции на Севере России. От первого варианта у меня в запасе было несколько глав. Но начав собирать материал я почти "утонул" в огромном количестве исторических источников, от мемуаров дипломатов, интервентов и белогвардейцев, до аналогичных воспоминаний о стороны красных. А ведь есть еще огромный комплекс документов с обеих сторон, газеты и другие источники.
На моем писательском пути оказался и Алексей Сухановский, подвижник, военный археолог и журналист, многие годы изучающий интервенцию не только по бумагам, но и с лопатой в руке в глухих архангельских лесах. Благодаря этому человеку на многие события я взглянул уже по другому.
Сейчас роман об интервенции на Севере только в начале написания и я даже не знаю, будет это одно произведение или два, слишком различны события в пероды, когда там командовали офицеры Антанты и после ухода союзников в 1919 г. как получится, так и будет.
Зато следующие две части уже практически готовы. Это роман "Дело Варакина", повествующий о судьбе двх молодых людей: Петра Варакина и Августы Степановой, которые в 1918 г. оказались кое в чем связаны с дипломатами Антанты. Действие романа происходит в 1923-25 гг. на фоне развивающегося в СССР НЭПа. Любовная интрижка кончилась для одного из героев на скамье подусудимых для другого в Соловецком лагере. Репрессии против граждан страны Советов начались.
Логическим продолжением этой темы будет и следующая книга "Жена композитора Зубова", только действие там происходит в 1930-32 гг. уже в период индустриализации и коллективизации. А герои всё из того же круга. У Петра Зубова, эмигрировавшего заграницу вместе с правительством генерала Миллера из Архангельска, в советской России остался брат, музыкант Михаил Зубов. В возрасте 53 лет его угораздило жениться на молоденькой девушке Тамаре и началось такое, что под силу только детективному повествованию. Неужели и это продожение? Разумеется, ведь существуют сквозные герои, которые действуют в каждом новом романе.
Что будет дальше? Разумеется 37 г. в Вологде, кровавый след начальника НКВД Жупахина, который знаком читателю еще по роману "Жена композитора Зубова". Всех тех, из лиц. имевших отношение к посольствам Советская власть достала и жестоко расправилась. Банально? Совесем нет, если посмотреть на события например глазами детей репрессированных вологжан.
Поледняя часть будет посвящена событиям 1946-57 гг., когда при Вологодском управлении МГБ было открыто литерное дело "Об иномиссях". Этот роман соберет воедино все что осталось от этой истории к середине 20 в.
Ну и напоследок- сиквел. Роман совсем с другими героями, которые действуют в конце 20- начале 21 в. и создают Музей дипломатического корпуса, посвященный событиям в Вологде в 1918 г. Книга будет называться "Музей, которого больше нет". Почему? Прочтите и узнаете.
Представьте себе масштабы труда. Я хоть и в середине пути, но ощущаю некий ужас от того, что еще предстоит. Но цели поставлены, надо двигаться в направлении реализации. Как назвать все это вмете? Ничего лучшего чем Историческая Сага я не нашел.
Приглашаю читателей начать сначала, с первой книги "Крах дипломатического "Согласия" и вместе с героями Саги дойти до финала. Скучно не будет, обещаю.
Сегодня день памяти Пушкина. Для одних это повод поговорить о литературе, вспомнить великого поэта, а для других-повод позлобствовать, сетуя на собственную литературную ничтожность. Один из таких авторов, известный в узком кругу начинающих литераторов из вологодской провинции А.П. Смолин. Вот что он написал вчера накануне памятной даты:
"ВОПРОС БЕЗ ОТВЕТА
Завтра будет Пушкинский день... Неужели в Вологде стало не с кем поговорить о чести и достоинстве русского писателя? Неужели какой-то подонок встал на место великих классиков, даже не таких далёких по времени, например, В.И.Белова. И это в Вологде... Почему мне очень стыдно за всех тех, кто именует себя литераторами в Вологде. Суки вы все!.. Предали своих великих предшественников - Яшина, Рубцова, Белова... Простите, но это так!"
Кого же имеет ввиду неравнодушный товарищ? Сейчас в Вологде как минимум несколько человек претендуют на место живого классика. В первую очередь это Анатолий Ехалов, певец современной ухоящей деревни. Ему наступают на пятки сразу несколько человек. Это преждевременно располневший в прямом и переносном смысле прозаик Дмитрий Ермаков, и пока еще субтильная барышня Наталья Мелёхина, пишущая сензитивную деревенскую прозу. Давно и плодотворно работает в этой теме тарножанин Станислав Мишнев. есть и другие талантливые авторы. Мы сознательно опускаем членство в союзах всех вышепеерчисленных, ибо сейчас это не имеет никакого значения. Все они представляют настоящее вологодской литературы в ее прозаической части. Писательский процесс идет в гору.
Кого же имел ввиду в своем крике А.П. Смолин, совершенно не ясно. Все вышеперечисленные давно уже доказали свою литературную состоятельность и в отличие от автора филиппики не размениваются на ругань в сети.
Читатели это тоже не поняли. Вот короткий диалог под записью Смолина:
-О чем идет речь?
-О чести и достоинстве, которая полностью утеряна так называемой "новой литературной школой" в Вологде. И всякими шарлатанами от литературы, которые даже её как-то преподают.
-А кто преподает?
-За редким исключением, люди совершенно ничего не понимающие в литературе.
Какое серьезное заявление сделал Андрей Петрович! Признал профнепригодной целую кафедру литературы на филфаке под руководством уважаемого профессора С.Ю Баранова. Все эти кандидаты филологических наук изучающие современных вологодских авторов по логике автора, совершенно ничего не понимают в литературе. Но есть же исключения! Фамилия не названа, но разгадка лежит на поврехности Это профессор Бараков, специалист по современной поэзии и особенно по творчеству Н. Рубцова.
Недавно Виктор Николаевич читал лекцию о современной поэзии перед литераторами. Публика недоумевала, профессор видимо перепутал аудиторию и вывалил на слушателей свои политические пристрастия, слегка сдобрив их цитатами из произвдений Н. Зиновьева и Ю. Мориц. Это наверное и есть современная литература по Баракову? Спорить не будем! Политические воззрения уважаемого профессора филологии представляют собой гремучую смесь исторического невежества и популизма, густо замешанных на ура-патриотичекой идеологии. Публика Бакакова не приняла. Не ответив толком ни на один вопрос он покинул аудиторию.
Неужели этот человек является идеалом для Андрея Петровича? Всем памятна прошлогодняя рецензия Баракова на вологодский литературный альманах, подготовленный С.Ю Барановым.Она вызвала вал эмоций не только о тех "кто в теме" но и у обычного читателя, удивленного писателененавистнической позицией Баракова.
Так кто же он, по выражению Смолина, "подонок, вставший на место великих классиков". Автор не дает ответа. Может быть это плод его не совсем здорового воображения? В регионе эпидемия гриппа, мало ли, что может подумать о литературе человек, у которого температура!
Но сам посыл воззвания понятен. Вологодским писателям нужен вождь, неперерекаемый авторитет, который смог бы покончить с многолетней междоусобицей между различными творческими союзами. Именно его алчут и Смолин и Бараков и другие наши окололитературные деятели. Почему около? Потому что сами они ничем себя в литературе не проявили, а критика и литературоведение-это совсем не литература, там талант не обязателен, можно всему научиться. Конечно такой специалист будет "так себе", но все таки для преподавания в ПТУ сгодится...
Дорогой Андрей Петрович! Не надо колыхать понапрасну воздух. Литературный процесс он как биоценоз в природе, все равно пройдет даже без вашего с Бараковым участия. Новые имена есть и будут. Придут и Беловы и даже Пушкины с Достоевскими, только это будут люди с другими устоями, отличными от ваших, ведь талант. как известно, многранен!
Вот они, наши "настоящие" писатели, гордость и единственные легитимные наследники великой русской литературы. (по версии М.И. Карачева) Вам смешно? Мне тоже!
Писать короткие рассказы сложно. Автор на ограниченном пространстве должен решить несколько важных задач: удивить читателя интересной историей, не забыть про «воспитательный момент», а иначе, зачем писать и, конечно, постараться не наделать глупых ошибок.
Кто, как не человек, называющий себя литературным критиком, должен знать эти прописные истины? И если критик сам берется за малую литературную форму, то от него следует ожидать ювелирного подхода, эталона, образца, как надо писать малоформатную прозу.
Недавно меня постигло горькое чувство разочарования. Друзья скинули мне почитать рассказ вологодского критика, между прочим члена СПР, Андрея (не знаю как по отчеству) Смолина. Рассказ называется «Волки» и повествует о том, как в ночь на Рождество, т.е. с 6 на 7 января скотник Генка Бутырин «высокий, как сосна, с копной густых рыжеватых волос, в ватных штанах и телогрейке» после смены решил сходить на танцы в родном селе Зосимове. Генке плевать, что на танцы в телогрейке и ватных штанах с запахом фермы ходить как то неприлично. Он волнуется по поводу одной «доярочки» по имени Валя. У нее и фамилия указана, только зачем она автору, если больше нигде не упомянута и других Валей в произведении нет, не понятно! Но это просто досадная мелочь.
Днем Генка с друзьями на работе (какой ужас!!!) «раздавили» поллитру, но этого Генахе мало: «днём прикатывали на тракторе деревенские дружки, распили на всех бутылку «Столичной», но разве Генка мог заметить такую порцию - так, губы отмочить!»- пишет автор рассказа. Чувствуете пафос мероприятия и высокий стиль? Вот именно. Сколько их, деревенских пьянок, воспето нашими писателями-не перечесть. С гордость описано, типа вот каков он, русский мужик. А то, что этот мужик по деревням массово спивается и деградирует, об этом писатели молчат, сами не без греха по этой части.
Но в рассказе Смолина эта тема не главная, вот что он говорит: «Водка, правда, сегодня была не так и важна, но праздничные посиделки должны были дать ответ на важный вопрос: выйдет ли Валя за Генку замуж? Так он загадал ещё в ночь под Рождество. «О, вот бы дело решилось, - размечтался Бутырин. - Смотришь, на майские и свадьбой бы громыхнули на нашей улице».
Ах вот оно что, сегодня водка не важна, а вот завтра, когда Валя будет согласная -другое дело. И послезавтра тоже. Тогда можно будет, напившись пьяным,показывать свою удаль и власть над бедной женщиной, гоняться с вожжами за своей доярочкой, и кричать: «запорю, сука!» Но сегодня нельзя, не время еще.
Правда непонятно, когда Генка загадывал свои мысли, «еще под Рождество», но ведь «еще» т.е сочельник - это 6 января. т.е. сегодня, по смыслу рассказа! Автор слабоват в хронологии, сказать нечего. Да что там, слабоват, полный профан, ведь далее он пишет буквально следующее: «Двадцать дней назад, когда встречали Новый год - тоже собирались у Вали».
Позвольте, это когда же у них там Новый год встречают? От 7 января отнимаем 20 дней, получается, что в деревне Зосимово начинают справлять Новый год аж в середине декабря и в Вали в общежитии (есть ли хоть такие деревни с общежитием для доярок, не уверен,) была пьянка. С тех пор, видимо, и куролесят скотники с доярочками на радость себе любимым, на горе совхозному начальству.
Тут еще одна несуразица, когда были совхозы- Рождество не праздновали, а теперь в деревне совхозов давно уже нет, внедрены другие формы землепользования. Но Смолин. Конечно, этого не знает, он же городской интеллигент, хоть и пишет на модную у писателей тему-о деревне.
Пора перейти к характеристике героини, считает автор и дает развернутую картину прелестницы Валюшки. Нет, он не описывает ее внешность,зато характер девушки набросан несколькими смелыми штрихами. «Он, (Генка) как бы между делом, намекал ей, что сильно она ему по душе. Только смутил девушку. Но щеки её зарделись, и он догадался, что девушка давно ждала от него какого-нибудь решительного слова». Мастерски подмечено:«сильно по душе», видно что автор не новичок в описании чувств! Но Валя не так проста, принимает ухаживания не одного Генки: «Стал вечерами захаживать в девичье общежитие и Стаська Бухтеев, молодой ещё парнишка из соседнего Нефёдова. Явился Стаська, нагловатый такой, и в новогоднюю ночь. А когда пошли догуливать вечеринку в клуб, Бухтеев от порога как-то сразу заактивничал, не давал прохода Вале, приглашая её на танец почти под каждую мелодию. Генке и досталось всего ничего: так, два-три танца, а перекинуться серьёзным разговором почти не удалось.»
Вот оно как повернулось, супостат обнаружился! И сейчас бежит трезвеющий Генка по морозу короткой дорогой через поскотину в родную деревню и думает: «Он вдруг довольно отчётливо представил, что именно в этот вечер может оказаться у «шапочного» разбора: толком-то неизвестно, что у Вали на уме, а Стаська, всяко, уже давно сидит на диванчике у девушки в комнате, а он ещё только идёт к ней…»
Ну что, автор создал любовный треугольник, налицо конфликт интересов. Назревает драма, но вдруг перед Генкой возникают непреодолимые обстоятельства- волчья стая.
Вообще то для читателя это не новость, автор намекает на присутствие в деревенской жизни волков и раньше: «В эту пору на неё (короткую дорогу) выходили оголодавшие волки, коих развелось многовато даже для этой лесной стороны. Бутырин только сегодня читал в районной газете, оставленной доярками после дневной дойки, что в декабре волки напали на женщину из Фефилова, а это и всего три кило-метра от их деревни.»
События развивались стремительно:
«Генка прибавил шагу, но тут услышал какое-то рычание, будто где-то далеко-далеко заводили трактор. Он оглянулся. В шагах тридцати за ним бесшумно трусили серые тени. Это могли быть и собаки, сбивающиеся иногда в стаю, чтобы поохотиться в ближайшем леске. Но таких крупных псов у них в деревне вроде бы не водится.
Генка остановился и встал лицом к волкам. Он уже догадался, что это за «серые тени», преследующие его по следам. Волки тоже остановились, присев на дорогу. Только один, наверное, молодняк, прыгнул за обочину и прыжками пошёл по снежной целине, по-видимому, намереваясь отрезать намеченной жертве отход к деревне.»
Тут надо заметить, что автор не натуралист, не знает поведения волков на охоте, мог бы поинтересоваться у профессионалов, они бы объяснили товарищу-писателю, что так голодные волки зимой не охотятся, и если какой на перерез идет, то не малолетка, а наоборот, матерый, ему же бить жертву! Но ладно, простим автору и это. Нам интересно другое- «серые тени» темной январской ночью в лунном свете. Шикарно, но увы, такое может возникнуть только в уме писателя, но никак не в жизни.
Страх перед лесными хищниками не остановил поддатого скотника и он смело бросился наутек:«Надо идти! Только не бежать!» - пронеслось в голове у парня. Он мгновенно прикинул, сколько осталось до ближайших светящихся окон. Выходило метров сто, не больше. И Генка, вопреки своим желаниям, проскальзывая галошами по накатанной дороге, вдруг бросился бежать. Волки, казалось, только этого и ждали. Через несколько секунд Генка спиной почувствовал, что его догоняют. Он оглянулся на бегу. Раскрытая пасть ближайшего зверя была при лунном свете так хорошо видна, что парень мог пересчитать в ней клыки.»
Этот отрывок очередной «смолинский шедевр», несомненно! Пересчитать клыки во время бегу, при этом чувствуя спиной, что его вот вот разорвут- это сильно. Правда чего их считать, клыки то? Любой школьник знает, что их всего четыре, по два сверху и снизу, хоть у волка, хоть у собаки! Но скотник видимо учился плохо и ему только сейчас стало любопытно, сколько клыков вопьется в него с минуты на минуту. Пришлось даже оглядываться!
И вот волк настигает героя. В природе волки обычно хватают жертву за горло и острыми клыками, которыми так интересовался Гена, вскрывают артерию. Поэтому говорят, что волки жертву «режут».
В рассказе малохольный волк хватает Генку за фуфайку, получает от него по морде, а дальше, ну совсем как человек: «коротко взвыл, припав на задние лапы от боли. Другие преследователи, наткнувшись на вожака, остановились в секундном замешательстве. Это позволило парню заметно оторваться от нападавших зверей. И вот оно спасенье: Генка в темноте разглядел чью-то изгородь, стремительным махом перекинув через неё своё тело.»
Ну слава богу, спасся Генаша, хотя в реальности волка кулаком не остановишь, тем более стаю, которая знает, что жертву надо добить, ведь они охотятся, не для того, чтобы просто убить, а с целью поужинать.
А Гена молодец, практически чемпион по бегу, за секунду преодолел десятки метров, да еще « Почти по пояс утонув в сугробе». Зачем, ведь дорога, как несколько выше пишет автор, была накатана техникой. Несуразица какая то! Припоминаю, что когда то автор учился на ест-гео и должен бы знать и про волков и про дороги, но видимо так и учился...
А теперь подходим к кульминации. Вы видели когда нибудь, чтобы в деревне на танцах командовали парни из соседнего селения? Такого быть не может, огребут тот час же, но у Смолина может, жители Зосимова тоже как и волки какие то малахольные, позволяют чужакам отбивать своих девок.
Итак, вот оно, главное событие рассказа: «Стаська решил этим вечером «разобраться» с предполагаемым ухажёром Вали-доярки.
«Что? От энтих побегу, как от волков? Не миновать драки, раз такое серьёзное дело назрело!» - Генка тоже пошёл на парней, даже скинув по такому случаю тёплые рукавицы.
Но скользкие галоши подвели его. Размахнувшись для первого удара, он будто подкошенный, упал, а Стаське с Борькой только этого и надо было. Тяжёлые удары сапогами последовали один за другим. Генка, обхватив голову руками, пытался подняться, но Стаська с напарником снова опрокидывали на землю, всё больше разъяряясь от беспомощности соперника.»
Вы когда нибудь поднимались с земли обхватив голову руками? Любой нормальный человек на руки как раз опирается, когда встает с низкой позиции, но автору это тоже невдомек, видимо в детстве, когда его били ногами, он даже не пытался подняться, просто закрывал свою голову от ударов, что и описал в рассказе.
Но ту снова поворот в сюжете, появились местные малохольные парни и вместо того, чтобы поддать чужакам как следует, оттесняют обидчиков Гены, внимание, далее снова «шедевр словесности»: «А те под шумок незаметно будто растворились в ночной темноте.» Ага, в чужой деревне у клуба на светлом месте от толпы пьяных заступников, и растворились? Не верю!(Станиславский). Но это ладно, а дальше, вот она, суть рассказа:
«Когда Генку повернули на спину, в свете фонаря все увидели вместо лица сплошной синяк. Его подняли на руки и понесли к дому деревенского фельдшера Ивана Васильевича. Генка в бреду всё твердил:
- Хуже волков, хуже волков! Я им ничего не сделал… А они, а они!..»
« В бреду» здесь ключевое слово. Только в бреду автор может написать, что человек без сознания отчетливо произносит три сложные, связанные вместе фразы, так не бывает в жизни, только в фантазиях Смолина. Но и это не главное. Как это Генка ничего не сделал? А девушку Валю кто хотел отбить? Повод более чем достаточный для мордобоя, тем более, что девушка никаких предпочтений не высказала и вероятно ждет, кто будет сильнейшим. Она знает, что выбирать особенно не из кого, все до одного пьют и дерутся, но вот Стаська будет предпочтительней он и моложе и удали побольше, чем у скотника Генки. Он, и есть настоящий герой девичьих грез, Стаська Бухтеев, а не какой то вам полупьяный Гена, который и от волков схлопотал и от парней получил на орехи. «Слабых бьют»- сделаем очевидный из ситуации вывод. Закон в деревне- волчий. И словно бы показывая единство с природой, Смолин заканчивает рассказ пафосным финалом: «вдруг стало отчётливо слышно, что где-то за околицей взвыли волки. И все стали прислушиваться к этому вою, стараясь понять: далеко это или совсем рядом?..».
Не понятно зачем этот пассаж, причем здесь волки, если Гену побили соседские парни и какая разница, где эти зверюги воют, ведь очевидно, что люди в деревне, как «блестяще» показал читателям автор, гораздо хуже волков.
Литературная и нравственная ценность этого произведения более чем сомнительна. Ну не дал Господь человеку толику таланта, что тут поделать? Диагнос очевиден, -не писать, себя не позорить, других не смешить!
В последние недели, когда в Вологде обострилась окололитературная борьба, меня часто стали спрашивать, на чьей я стороне в этом споре, СПР или СРП. Формально, поскольку две мои публикации вышли в сборниках вместе с писателями из СРП, я должен бы твердо сказать,что я на той стороне. Но ситуация гораздо сложнее. Я весьма прохладно отношусь ко многим "звездам" вологодского отделения СРП, в то же время у меня много друзей из числа членов СПР. С некоторым мы общаемся много лет. Почему же, спрашивают меня, вас тогда активно поливают грязью два штатных критикана этой организации- Бараков и Смолин.
Тут ситуация следующая: названные двое по существу писателями не являются, ибо ничего не создали, один-вышедший в тираж филолог - почвенник, взгляды которого протухли как рыба на жаре, второй - ПТУшник,с заушным образованием. Лихими неправдами он затесался сначала в журналисты, а в годы безвременья - в Союз писателей со своими "критическими" брошюрками, в которых критики в общем то и нет, слабенькие журналистские очерки и только. Эта "сладкая парочка" используется руководством СПР для сведения счетов с конкурентами. М.Карачtву и А.Цыганову не хочется самим мараться в окололитературном дерьме, вот, нашли двух "золотарей".
Но итог деятельности этих "чистильщиков авгиевых конюшень" оказался печален. По слухам, идущим из надежных источников, главный спонсор Вологодского отделения СПР, бывший губернатор В.Е. Позгалев, ныне депутат Госдумы, после выхода статьи Баракова в газетке "Вологодский Литератор" пришел в ярость и отказался финансировать издание в 2016 г. Этот удар "между ног" был весьма неожидан для писателей из СПР, без поддержки бывшего губернатора лишающихся единственного печатного органа.
Но и Позгалева понять можно - в год федеральных выборов прослыть "мракобесом", финансирующим структуру, возглавляемую маргиналами, весьма существенная ошибка. Вряд ли конкуренты в будущую Думу, пройдут мимо этого промаха Позгалева. Журналист П. Шабанов точно проведет расследование и многое неприглядное может вскрыться. В СПР системный кризис, нынешнее руководство политически обанкротилось и уже давно. Смены нет. Из 33 членов писательской организации подавляющее большинство пенсионеры, многим за 70, некоторые уже не могут писать в силу возраста и иных проблем.
Ряд членов отделения окрыто фрондирует руководству СПР. Дмитрий Ермаков, Анатолий Ехалов публично заявляют о своем несогласии с методами руководства союза. Очевидно, что Михаил Карачев, кричащий вместе с Александром Цыгановым на каждом углу, что только они являются носителями традиций русской литературы, не справился с возложенной на него работой и должен подать в отставку, желательно не дожидаясь перевыборов. Он руководит организацией с 2005 г. и времени для реформ было предостаточно. Впрочем, Карачев и Цыганов будет цепляться за должности до последнего, что ускорит и без того близкий крах СПР.
В конкурирующей организации- СРП дела совсем наоборот, ведется активная работа и с молодежью, получен в пользование дом на ул Чернышевского, бывшая библиотека. Но проблемы тоже есть. Я не буду говорить о поэзии, это особая стезя, но из прозаиков в отделении СРП ныне реально на слуху два имени. Антон Черный и Наталья Мелехина. Первый автор несомненно талантлив и как поэт и как прозаик, мы с ним дважды публиковались вместе в литературном альманахе и хрестоматии для школьников. ему бы убрать заносчивости, было бы куда лучше, но, как известно "хороший человек-не профессия", поэтому и претензий к А. Черному иного, кроме литературного плана быть не должно, у каждого свои недостатки.
Наталья Мелехина пишет про деревню и старых советских людей, которые оказались на обочине современной жизни. Она считает себя продолжателем традиций писателей -деревенщиков советской эпохи. По сути же это нечто новое, ведь она не знает современной деревни, а ностальгия по колхозной жизни, разлитая по ее чрезмерно длинным на мой взгляд неформатным рассказам, инетересна лишь тем, кто не видит, как меняется деревня в посление 2 десятилетия, не понимает объективного характера ухода этих "лишних людей" из рассказов Мелехиной, которых можно пожалеть, но от этого ничего не изменится, они объективно остались в прошлом.
Остальные члены СРП, на мой взгляд, писательской перспективы не имеют, например Г. Щекину, мне читать просто скучно.
Когда меня, волею критиканов, объединяют с представителями СПР как нечто единое, я категорически возражаю. Быков это совершенно другое в литературном и краеведческом процессе. Посудите сами, он ведь не похож ни на кого из перечисленых представителей. По этой причине активно не любим руководством и в том и в другом союзе. Но дело не в этом.
Союзы писателей вообще устарели, как организационная форма, Они давно ничего не дают членам организации, кроме возможности раздувать щеки, что он член какого то союза. Пушкин, Лев Толстой, Чехов и многие сотни других гениев не были членами союзов писателей. Союзы блыли созданы при Советской власти, чтобы контролировать литературный процесс и вместе с ней объективно умерли. Нынешние творческие организации юридически равноправны, по факту-все равно клубы по интересам, как бы не пыжились говорить о своей исключительности Карачев с Цыгановым. А вот творческая личность, такая например как Анатолий Ехалов, или писатель- краевед Александр Кузнецов из Усть-Печеньги, самобытна по сути своей и интересна в результатах своего труда помимо принадлежности к какому либо союзу. Это и есть третья сила, за которой будущее писательства.
Антошка Жолтый относил себя к литераторам новой волны, вырвавшейся из глубин сознания «самой читающей страны в мире» когда то в начале девяностых. Он начинал как поэт, потом пробовал себя в качестве литературного переводчика и даже удостоился похвалы мэтров. Затем ему стало скучно в прокрустовом ложе стихосложений и он перешел в прозаики.
Таких как Жолтый в стране большие тысячи, добротных крепких середнячков, которые всегда к месту и гарантированно не испортят ни поэтический вечер, ни литературный сборник. Каждый имеет право на место под солнцем, лишь бы локтями не толкал окружающих. Очевидная истина, для любого нормального человека, но только не для писателя.
Этим ребятам дай повод кулаками помахать, да друг друга обозвать по всякому, разойдутся-не остановишь! Особенно если в городе два конкурирующих писательских объединения.
Антошка-активный член демократического крыла местных писателей, но есть и другое крыло, консервативно-посконное. Они даже свою газету выпускают «Посконный литератор» Собралось три десятка пенсионеров и сидят друг напротив друга- раздувают щеки от чувства собственной значимости, а на выходе- «старые песни о главном».
То ли дело молодые демократы пера! Они и фестиваль организуют и встречи с читающей публикой, даже дом для себя у властей отбили- литературная гостиная называется.
Пенсионерам оскоменно это видеть, желчь так и подступает, а ведь нервничать нельзя, не тот возраст! И так каждый год их ряды все меньше и меньше, кто от пьянства сгинул, кто от болезней - как следствие пьянства.
Это еще что, вот раньше, бывало, замерзали в дороге по пьяному делу, тонули в ванной, травились паленой водкой, горели, попадали под машины, давились и были задушены. Теперь этого нет, все чинно- благородно: цирроз, инсульт, инфаркт и все такое, никакого криминала.
Но жить так совсем скучно. И время от времени пенсионеры полюбили устраивать провокации против «демократов». Те огрызались, пенсионеры жаловались по начальству, тем и развлекались.
Сегодня- хороший день. Жолтый приобрел в киоске очередной номер «Посконного литератора», большая удача, куда пенсионеры девают тираж-не понятно, но на лотках его не купить. Антошке специально оставляет один номер знакомая киоскерша.
Прозаик пробежал глазами оглавление: так и есть, вот перепечатка столетней давности, это - тридцатилетней, смотри ка - совсем свеженькое, материал 1997 года.
Читать маразмы пенсионеров Антошке было скучно и он уже хотел закрыть газету, как вдруг глаз остановился на портрете хмурого мужчины с неандертальскими надбровными дугами и неолитическим черепом.
Антошка хорошо знал его: профессор Бардаков когда то преподавал в пединституте. Удивительно бывает, как фамилия соответствует образу мыслей. У Бардакова с этим полный порядок, бардак и в голове и в делах.
Когда то давно, в молодости, ему было видение, что он должен встать на защиту литературы от разного рода нуворишей, стоять крепко и никого туда не пущать.
С годами он укрепился в этой мысли, ушел с филфака преподавать на факультет досуга и сервиса. Делать там ничего особенно не надо, это же не учителей готовить, а администраторов и официанток, короче, «чего изволите-с»? Времени на борьбу с нуворишами стало больше.
Между тем демократы бросили вызов старикам-посконщикам, прямо в год литературы. Подготовили издали, страшно сказать, на бюджетные деньги большую толстую книгу — альманах современных авторов. Пенсионеры не отстали-тоже издали альманах, только размером поменьше и потоньше, выпросив денег у бывшего губернатора, загнавшего в свое время область в непомерные долги, избранного за это в депутаты. Тот, рассчитывая на поддержку пенсионеров, оплатил издание из своих фондов.
Обе книги вышли одномоментно. Вроде бы и слава Богу, чем больше публикаций-тем лучше. Ан нет! Пенсионеры требуют эксклюзивности. Где же ее сыскать, как нету? Выход один, облить конкурента с головы до ног, пусть обтекает.
Вот тут и понадобился Бардаков со своей докторской степенью.
-Вделай им по первое число,- лютовал Сашка Цыган, в прошлом то ли вертухай, то ли уголовник, ставший писателем с легкой руки одного пьяницы, уступившего Сашке свою издательскую квоту. Давно это было, еще при Советской власти, но Сашка в колею попал и удержался.
О чем он пишет, никто не понимал, одна профессорша так прямо и призналась: три раза его рассказ прочитала, так в толк и не могла взять, откуда что берется, настолько мудрёно.
Другой писательский начальник, поэт Мишка, знаменитый тем, что срифмовал «постель-коростель» и этим приблизился к классикам, туда же: «Вдуй, говорит, им, профессор, по самое некуда».
Бардаков и рад стараться, в кои то веки потребовался. Схватил «демократический альманах», пролистал, нет, читать и вникать в это он не будет, все и так ясно и сел писать рецензию.
Досталось всем, один «скучен и вторичен», другой «унылый и многословный», третий вообще журналюга, притерся к писателям, а кроме очерков ничего сочинить и не может.
Жолтый шмыгнул носом, всех упомянутых всуе писателей он хорошо знал.
«А, вот и про него самого, ну-ка, ну-ка...он ведь тоже автор этого альманаха!»
Антошка прищурился, прочел:- «текст многословный и рыхлый, затянутый и неумелый по исполнению».
«Ах, курва!- Жолтый был вне себя от ярости, - Кто бы говорил, сам то Бардаков что написал? Слюнявые очерки о задушенном поэте, да оскорбительные пасквили на коллег по цеху!»
«Ага,- подумал Антошка,- есть повод для мести».
Он взял номер «Посконного литератора» пошел в туалет. Долго тужился, стараясь удалить из организма отходы литературной деятельности, потом с удовольствием вырвал из газеты страницу с портретом Бардакова, смял её и подтер статьей профессора причинное место. Удовлетворившись, Жолтый бросил грязную бумажку в унитаз и с удовольствием нажал на кнопку сливного бачка.
«Вот я тебя где видал, критик, хренов»,- подумал он.
Настроение у литератора неожиданно поднялось, его руки желали трогать буквы клавиатуры, и снова сочинять, назло всем «бардаковым».
В сердце Жолтого уютно свила гнездо птица-Благость, враг был повержен.
Новостная лента принесла сообщение, что здание бывшей бибилиотеки на Чернышевсского 15 отдано в распоряжение вологодских писателей для создания там ну чего то типа литературной гостиной. И это поддержка городом талантов. Ох! Тема для 1 апреля про таланты и поддержку...
Конечно, априори таланты надо поддерживать, бездарность пробьется сама (С). Вопрос как? Представляя контингент вологодского отделения СРП могу сказать точно: напряженно там с талантами. Поэзию брать не будем, это особая стезя, а вот с прозаиками просто беда. Зачем их таких поддерживать? В свое время при создании Вологодского союза писателей-краеведов была допущена серьезная ошибка, брали по формальному признаку наличия публикаций, без учета толики таланта. В результате, столько напринимали, что ужас... ужас..ужас... и писателей краеведов среди них едва ли с десяток найдется, остальные просто так, пишут-балуются. Зато регулярно встречаю в прессе-гордо именуют себя членами Союза Писателей..., и умалчивают какого. Слава богу этого союза больше нет, хотя могут возродить уже без меня, плевое дело...обычное НКО.
Между тем, выход есть. В Вологде очень сильная филологическая школа в пединституте. Почему бы администрации города не обратиться к ученым филологам с вопросом, кто среди современной пишущей публики перспективен и нуждается в поддержке? Не думаю, что филологи откажут, скорее наоборот, они же заинтересованы в качестве вологодской литературы. В противном случае культура будет заложником ситуации, а править бал станут наглые и, как правило, неталантливые писателЯ, которые правдами и неправдами окопались в творческих союзах. Кстати вы видели эти списки? Скажу честно, недавно познакомился, впечатляет! Большинство фамилий услышал впервые. Впрочем, можете убедиться, вот тут члены Союза писателей России (советского) а тут- Союза Российских писателей (демократического). Причем, фамилии членов демократического союза более на слуху, видимо в силу их гиперактивности в интернет-пространстве и саомпиара. Именно эти люлди и убедили администрацию города предоставить им домик на Чернышевского.
Только у меня вопрос, за чей счет будем содержать строение? В СРП состоятельных людей нет, опять за счет бюджета? Так почему тогда ребята-демократы имеют преимущество? Чем они так прославились перед городом, может книжки о родной Вологде пишут? Да нет же, творчество этой группы весьма космополитично. Такие образом выбор приоритететов администрацией города не понятен.
Сегодня по моей просьбе группа волонтеров встала на ул Герцена около бывшего магазина "Океан" и провела опрос: каких вологодских писателей знают простые вологжане? Ответ потряс своей откровенностью. Из ныне действующих известность имеет поэтесса Ольга Фокина, что естественно, один человек слышал об Анатолии Ехалове. Остальные герои литературных воспоминаний из прошлого: Рубцов, Белов, Астафьев... Да, еще занют Павла Шабанова, но больше как борца с произволом.
Вот так! Стоит ли прикармливать людей, чье творчество никому в Вологде не известно? Большой вопрос...
Новостная лента обрадовала появлением календаря на 2015 г. с портретами вологодских "классиков" от литературы. Список имен невелик, всего 12 человек по числу месяцев. Но и тут промашка вышла, не смотгли набрать 12 вологодских, позаимствовали Астафьева у сибиряков, типа он и у нас жил и писал здесь. Это так, но все равно Виктор Астафьев не вологжанин! Точно такие же не вологжане по рождения Н. Рубцов и О.Фокина, но эти авторы кровно связаны с нашим краем и поэтому претензий нет. А вот вологжанин по рождению Александр Попов (Яшин) вообще с Вологдой никак не был связан, жил в Москве, а домой в Никольский район приезжал отдыхать, дачник, так сказать. То же самое можно скзать и о С. Викулове. Целая группа литераторов занесена в "классики" просто волюнтаристски. Никакие они не классики и никогда не будут, просто известные поэты, а Чухин и Чулков к тому же известные в узких кругах, какие они классики? Смешно. Я бы опасался причислять к вологодским "классикам" и Варлама Шаламова, творчество его весьма неоднозначно и с Вологдой совсем не связано, даже "Четвертая Вологда" написана с большой желчью в отношении родного города.
Но, пожалуй, верхом некомпетентности составителей является отнесение к вологодским "классикам" В.С. Железняка (Белецкого). Во первых. у него нет никаких скольнибудь выдающихся в литературном отношении произведений, во вторых, он тоже не вологжанин, коренной петербуржец, сосланный в наши края за родство с царским цановником Степаном Белецким, убитого большевиками в начале "красного террора" в 1918 г.
Все упомянутые авторы по задумке составителей "представлены с неожиданной стороны" Как это? Будем посмотреть, как говорят в Одессе. Но уже сейчас ясно, выпущен очередной непродуманный коньюнктурный проект. Спросите, почему? А потому, что за исключением Батюшкова, Белова, Рубцова, Фокиной и, (пусть), Астафьева, остальные номинанты и близко не классики. Спросим организаторов: А где тогда Сергей Орлов? или Василий Сиротин, автор знаменитой "народной" песни "улица пьяная". Где поэт Савинов или вологжанин Гиляровский? Из современных авторов Полуянов, или А. Романов, например. Чем последний уступает Чулкову или Чухину? Он и написал поболе и вообще фигура куда значимее... Список можно продолжать долго... Ответа от организаторов мы не получим...
В свое время, меня, как начинающего историка, поразила некомпетентность в произведениях В. Железняка, который писал о том, о чем не имел никакого понятия. Его книга "Лихолетье" это "образец" исторической прозы наоборот, ибо неточности и ошибки встречаются там практически на каждой странице...Одна только история с Петром Первым на солеварнях в Тотьме чего стоит. Не помните?
Пересказываю. "Поднял Петр Первый бадью с соляным раствором и говорит приказчику, "заплати". Тот отсыпал царю пригоршню серебра. "Нет,-говорит Петр,-ты мне заплати, как им платишь?" Показал на работных людей. И тогда приказчик, смутившись, достал из кармана медный пятак и протянул царю. "Дорогая деньга, хранить буду",-ответил Петр.
Все вроде бы хорошо, есть конфликт интересов, динамика, вот только беда в том, что медных пятаков в конце 17 в., когда Петр был в Тотьме, еще не чеканили. Картинка разваливается... Мелочь? Для обычной прозы-да, для исторической-нет, ибо эта ошибка разрушает образ. Подобного у Железняка россыпями, какой же это "классик"? По всему получается, что номинировали его за отцовы заслуги, но это к литературе отношения не имеет.
2015 год уже объявлен "годом литературы", так пусть это и будет год литературы, а не коньюнктуры....
Эту сакраментальную фразу много лет назад сказал поэт - пародист Александр Иванов, в ответ на безграмотные поэтические образы одного стихоплета. С тех пор прошло время, сейчас только ленивый не называет себя писателем, литературным критиком или еще как нибудь, главное, чтобы богемно. Сейчас принято обо всем писать в блогах, типа как о достижениях и очень скоро даже незначительные факты становятся достоянием общественности.
У меня есть друг по переписке, Кто он, я, если честно, не знаю, но товарищ интересуется литературным процессом и периодически пишет новости о Союзе Российский писателей (СРП), альтернативной писательской организации, созданной в начале 90-х годов в пику замшелому советскому Союзу писателей России. Частенько в его новостях мелькают сообщенения о деятельности вологодского отделения СРП, откуда я, собственно, и получаю информацию о деятельности этой группы литераторов.
Вообще то я отношусь к этим ребятам со здоровым скепсисом, ибо отсуствие таланта у многих в этой организаци с лихвой компенсировано бурной административной активностью.
Сегодня мой друг потряс меня очередным сообщением из Вологодского СРП. Дело даже не в том, что они там делают, ездят друг к другу в гости и ладно, дело в том, каким языком об этом написано. Ведь авторы желают литературной славы, мать её.... ПисателЯ....другого слова нет. Переходим к фактам.
Некто Сергей Фаустов в своем блоге пишет о поездке группы членов СРП в г. Вельск и встрече с местными литераторами: "Есть действительно очень талантливые и выдающиеся в своем литературном даре люди. Специально не привожу ни одной фамилии, потому что эти фамилии скоро будут уже на слуху. Мы их будем знать и читать".
Что читать, фамилии? Коряво как то выражается член СРП.
Встреча прошла весело, если верить краткому отчету у Фаустова: "Произошел обмен книгами, газетами, впечатлениями, воспоминаниями, и всем остальным, что легко возникает между людьми, говорящими и мыслящими на одном языке".
Фраза, если честно, интригует, что значит "всем остальным", неужели менялись нижним бельем? Все остальное, из арсенала писателей как бы перечислено. Оказывается наши писателЯ говорят и мыслят с вельскими на одном языке. Т.е. вельские, кучкующиеся вокруг газеты "Графоман" такие же косноязыкие, как и Фаустов? Не верю, знаю вельских с хорошей строны, среди них есть значительные фигуры. Людмила Дербина, например, она бы так точно не сказала и уж наверняка бы не подумала... Может быть это метафора? Но тогда уж больно корявая!
Но это еще "цветочки", после констатационной части Фаустов переходит к аналитической: "расширилась свобода общения и ареал возможностей. Далекое стало близким. Близкое стало плодотворным. Вологжане теперь знают, как стать опубликованным в газете "Графоман"
. Как это близкое
может стать плодотворным
? Это как "плыли два крокодила, один зеленый, другой направо"! А уж "стать опубликованным
" мог сказать только большой "мастер" слова!!!
Важное дополнение, Департамент культуры, оказывается тоже при делах, правда каких, не понятно, Фаустов интригует пишет о "неоценимой поддержке Департамента культуры Вологодской области, предоставившего комфортабельные условия для этой очень полезной и плодотворной поездки".
Комфортабельным может быть вагон поезда, а условия, только "комфортными", но писателЯ выше таких мелочей. К слову, лично мне не понятно, зачем департаменту вообще поддерживать этих людей. Широко известно изречение: " помогать надо талантам, серость пробьется сама". Но это к слову, Фаустов, с его словесными опытами, к таланту точно никакого отношения не имеет.
Что в итоге? В очередной раз, на всю страну вологодские писателЯ показали "буйство интеллекта" за гранью понимания. Люди прочтут- будут смеяться, еще один штрих в копилку штампов о Вологде! Помните у того же Иванова: "да вам рано ходить по Европам, И сидите в своей Вологде". С такими "литераторами" никакой культурной столицей не станешь, как ни старайся, а Департаменту культуры, надо определять позицию по отношению к многочисленой сейчас писателььской братии, чтобы не множить число авторов газеты "Графоман", в фигуральном смысле конечно!
Утром позвонил Павел Шабанов и поздравил с Днем писателя. Оказывается есть такой праздник, ведущий свое начало с 1921 г. от английского ПЕН-клуба.
Писателей сейчас множество! Каждый имеющий возможность заплатить несколько тысяч за издание своих сочинений, претендует на это звание, тут уж ничего не поделать.Бывший губернатор Позгалёв, кстати, тоже писатель, у него есть книга: "Я не хочу быть президентом". Ну не хочет человек и не надо, зачем же об этом книги писать- не понятно?
Большинство из тех, чьи фамилии значатся на обложках книг, вполне обычные граждане, просто хобби у них такое. Писательское ремесло - это нечто иное, это, если хотите, образ жизни. Человек существует в рамках своего видения мира и пытается приобщить к нему всех, кто читает его труды. Это, что касается ремесла, но тут оно заканчивается и дальше работает только талант. А талант к писательству и стихосложению вещь штучная, поэтому много рифмоплетов- мало поэтов, много бумагомарак- мало прозаиков.
И начинается борьба за первенство, у кого больше возможностей, тот и на плаву. Энергия иных графоманов, убеждающих общество в своем таланте, просто зашкаливает. Несколько лет назад одна весьма посредственная дамочка какими то неправдами пробилась в финал престижного конкурса. Столько было шума, чуть ли не светоч озарил провинциальную культуру. Но прошли годы и всё, никаких новых произведений (нет они наверное есть, но никому не интересны и поэтому не известны). Подобных примеров множество.
В 2012 г. ушел из жизни великий русский писатель-вологжанин В.И. Белов, человек, несмотря на возможности уехать, сохранивший верность родному краю и воспевший его в своем творчестве. Нет Белова... оглядываемся, а за ним больше никого, исчезло целое направление писателей-деревенщиков. Позвольте, но в Союзе писателей России в его Вологодском отделении без малого полсотни штыков? Как же так? А вот так, нет никого! Члены есть, а настоящих русских прозаиков нет. Конечно какие то имена остались и у каждого из них найдется не одна книжка, но писатель в России это не только создатель книг, это прежде всего совесть народа, выразитель его интересов. Назовите как хоть одного такого из числа здравствующих членов СП России? Не назовете, потому что его нет, Белов был последним.
Кроме старого "советского" СП в области есть и еще два творческих образования. Это Союз Российских писателей и Союз писателей краеведов. Увы, картина та же, подавляющее большинство участников- любители. И если к краеведам особых претензий нет, они в основном о своем пишут, о местном, то за громким фасадом Союза Российских писателей скрывается все та же зияющая творческая пустота. Только не подумайте, что он опять всех ругает, я просто размышляю и причем только о прозаиках, поэты- разговор особый. Кроме названных трех объединений в наличии армия писателей индивидуалов, к числу которых принадлежит и упомянутый в начале поста Павел Петрович Шабанов. Несмотря на мой скептицизм по поводу некоторых его исторических опусов, должен сказать прямо: равняйтесь писатели на Шабанова, он несет в массы свои идеи, он заставляет власть нервничать и думать о народе, а это одна из главных задач настоящего писателя. Молодец, Петрович!
Власти не знают, что делать с писателями! Пробовали приручать, кто приручился, тот оказался не писатель, а так, любитель посудачить. Настоящие почему то не приручаются! Нет. это не у нас,это в больших городах. в столицах. У нас всё тихо, дали по тысяче рублей вспомоществования от губернатора писателям из СПР и те сидят, довольные, отняли- сидят молчаливые, уплотнили- молчат. Красота, а не писатели. Вот только совести и гласа народного не слышно из этого угла, а без него писатель не существует.
Это надо понимать.
За сим размышлизмы на тему Дня писателей заканчиваю.
С праздничком, коллеги!
Вологда удивительна богата на литературные имена общенационального значения! Предлагаю прогуляться по Вологде поэтов и писателей, в разное время живших в этом замечательном месте. Для тех, кто когда-нибудь захочет совершить не виртуальную, а вполне реальную прогулку, указаны все точные адреса домов.
Отрывок из стихотворения Николая Рубцова "Вечерние стихи":
Вникаю в мудрость древних изречений
О сложном смысле жизни на земле.
Я не боюсь осенних помрачений!
Я полюбил ненастный шум вечерний,
Огни в реке и Вологду во мгле.
ФОТО 1. Однако начнем с другого поэта с вологодскими корнями. Константин Николаевич Батюшков (1787-1855) - сын образованного вологодского помещика - еще в детстве был отправлен воспитываться в петербургский пансион. С тех пор в родном городе (и своем родовом имении Даниловское) он был лишь наездами, - пока не случилась трагедия: в 1833 г. по причине прогрессировавшей душевной болезни уже давно не писавший стихи поэт был уволен в отставку и отправлен на жительство в Вологду, под присмотр близких родственников. Здесь, не выходя из сумерков разума он прожил еще больше двух десятков лет...
ФОТО 2. Памятник Константину Батюшкову на Кремлевской площади (1987, скульптор Вячеслав Клыков) уже давно стал одной из визитных карточек Вологды.
ФОТО 3. Улица Батюшкова, 2. Это дом Г.А. Гревенса - племянника и опекуна поэта. Здесь, в угловой комнате верхнего этажа Батюшков жил в последние годы своей жизни.
ФОТО 4. Еще дореволюционного происхождения памятная табличка под тем самым окном.
ФОТО 5. Памятник поэту Николаю Рубцову (1998, скульптор А.М. Шебунин) стоит в Петровском сквере, рядом с Советским проспектом. С Вологдой у Н.М. Рубцова связан короткий период не самого счастливого детства (1942-1943), - как раз перед тем, как был отправлен в интернат. Сюда он вернулся уже известным поэтом, которому государство за его литературные заслуги выделило однокомнатную квартиру.
ФОТО 6. В подъезде этого дома (ул. Яшина, д.3) находится та самая квартира, в которой с 1968 г. жил и в ночь на 19 января 1971 г. трагически погиб знаменитый поэт.
ФОТО 7. Памятная табличка на стене дома.
ФОТО 8. Рядом с табличкой висит объявление о творческом вечере. 80-летие поэта - 3 января.
ФОТО 9. У самых стен древнего Софийского собора стоит т.н. Шаламовский дом (ул. Сергея Орлова, 15). В этом доме, в семье местного священника родился Варлам Тихонович Шаламов (1907-1982) - автор знаменитых "Колымских рассказов". В Вологде он жил вплоть до 1924 г., когда после окончания средней школы отправился в Москву. Уже через пять лет, в 1929 г. Шаламова арестуют за "троцкизм" и начнется его лагерная эпопея, завершившаяся возвращением в Москву в 1956 г. В свой родной город писатель уже не возвращался, однако посвятил ему свою автобиографическую повесть "Четвертая Вологда"
ФОТО 10. Памятная табличка у входа в Шаламовский дом. Отрывок из "Четвертой Вологды": "Я пишу с детства. Стихи? Прозу? Затрудняюсь ответить на этот вопрос. Проза тоже требует ритмизации и без ритма не существует. Но писание как особенность мгновенной отдачи, для которой я нашел мне принадлежащий, личный способ торможения, фиксации, — я отношу к десяти годам, к времени возникновения моей игры в «фанатики», моих литературных пасьянсов, которые так тревожили мою семью".
ФОТО 11. В этом доме (ул. Ленинградская, 26) в период с 1971 по 1980 г. жил писатель Виктор Петрович Астафьев (1924-2001). Здесь им было написано одно из самых известных произведений - повесть "Царь-рыба". Известно, что действие более поздней его повести "Печальный детектив" разворачивается в городе, прообразом которого была Вологда.
ФОТО 12. По адресу ул. Октябрьская, 10 находится жилой дом, в одной из квартир которого с 1987 по 2012 г. жил и занимался творчеством один из самых известных советских "писателей-деревенщиков" Василий Иванович Белов (1932-2012). Памятной таблички пока нет, однако совсем недавно в квартире писателя был открыт музей, в который пускают по предварительной записи.
