Для большинства читающей православной публики на Белгородчине имя журналиста Марии Городовой ассоциируется с двумя известными книгами «Корабль спасения» и «Любовь долготерпит», написанными в соавторстве с митрополитом Белгородским и Старооскольским Иоанном. В них собраны интервью владыки, данные им для журнала «Крестьянка». В настоящее время Мария Городова – обозреватель «Российской газеты». Здесь она ведет постоянную рубрику, отвечая на вопросы, связанные с отношением к Православию, вере, нравственным ценностям. Плодом работы стали новые книги «Ветер нежность», «Сад желаний» и «Пламя огня», которые написаны в форме переписки автора с читателями. У автора огромная почта со всей страны. Читатели делятся самым сокровенным, рассказывают о житейских сложностях и семейных неурядицах, своих слабостях и падениях, чудесном спасении и обретении веры в Бога. Отвечая на их письма, Мария Городова не судит их за ошибки, не хвалит за подвиги, а старается развернуть их взгляд на Христа, чтобы авторы писем, увидев себя через призму христианских заповедей, сами оценили свои поступки и ответили на собственные вопросы.
27 октября в Воронеже, в книжном магазине торговой сети «Амиталь», при участии корреспондентов «Российской газеты» состоялась встреча писательницы Марии Городовой с читателями, на которой были представлены ее новые произведения.
Задача журналиста – рассказать об увиденном, наиболее полно и ярко представить события или собеседника. Но проходит время, и некоторые авторы вырастают до публициста, с личностным уровнем восприятия вещей и глубоким раскрытием сущности проблем. И тогда их собственная гражданская позиция и неординарность мышления оказываются в центре внимания прессы. Именно так и произошло с Марией Городовой. Когда-то она делала проникновенные, цепляющие откровенностью интервью с популярными артистами и писателями, со священниками и архиереями. Теперь же сама стала объектом для корреспондентов. Накопленным житейским, профессиональным и духовным опытом она щедро делится с коллегами и читателями других изданий.
Как это часто бывает, Мария Городова не собиралась становиться журналистом. Она закончила биофак МГУ, вышла замуж, родила двоих сыновей и закружилась в домашних хлопотах, словно это и было ее призванием. Но трагическая смерть мужа в 1998 году, который погиб, спасая незнакомого юношу, вырвала ее из уже сложившегося уклада жизни. «Мой мир, мир моей семьи рухнул, и надо было учиться жить заново. Где, как? Неясно», – так, с оголенной болью, пишет свою биографию Мария Городова в статье «Корабль спасения». Промысел Божий заставил ее двигаться в совсем ином направлении. Работа в глянцевом журнале «Крестьянка», куда пригласили скорее из сострадания, чем за профессиональное мастерство, еще нигде не проявившееся, дала материальную опору. А духовную поддержку она неожиданно для себя обрела в общении с владыкой Иоанном, тогда еще архиепископом Белгородским и Старооскольским. За четыре года до гибели супруга владыка крестил все ее семью в Курске. Затем морально поддержал во время похорон мужа. Поводом для новой встречи стала подготовка материала в номер к Рождеству Христову.
– Владыка Иоанн – необыкновенный человек, умный, образованный, тактичный, тонко чувствующий собеседника и читателя, для которого предназначено интервью, – рассказывает Мария Городова на встрече. – Поражала глубина мысли и умение говорить о сложном просто. Мне нужно еще было дорастать до такого понимания вещей. Я же шла за владыкой, как ниточка за иголкой. На материал был большой отклик. Мы решили продолжить тематику, и интервью стали регулярными. А потом редактор предложила из статей сделать книгу.
Эти материалы, как признается Мария Городова, стали для нее спасением. «…Представьте, я могла спрашивать о том, что меня действительно интересовало – о том, что такое грех и как прийти к покаянию, что такое промысел Божий и как распознать волю Божию о себе… Я брала интервью, потом все подробно расшифровывала, писала, с радостью открывая для себя новый мир, погружаясь в пространство Священного Писания… Можно спать в кухне на полу съемной квартиры, но чувствовать себя абсолютно счастливой, если ты написала дивный материал под названием «Корабль спасения» (из статьи «Корабль спасения»).
В 2005 году Марию постигло новое испытание – зверски убили старшего сына Петра. Женщина еще может принять потерю мужа, смириться же с потерей ребенка могут не все матери. Но к этому времени Мария уже была другим человеком: смерть не казалась ей последней инстанцией человеческого бытия. «И вот тут, в храме, в какой-то момент, когда я даже не столько молилась, сколько пыталась молиться, я вдруг с отчетливой ясностью поняла, что моя любовь к Пете, так же как и его ко мне, никуда не делась. Что я ее чувствую, причем с той первозданной силой, какую нам редко дано испытать в обычной жизни… И мне кажется, что именно с этого момента в храме ко мне и начала возвращаться жизнь» (из статьи «Корабль спасения»).
Мария Городова говорит с читателем искренне, откровенно, иногда даже жестко, не щадя и себя, обнажая собственный нерв души, «из собственной судьбы выдергивая по нитке». Может быть, поэтому люди не остаются равнодушными, откликаются, пишут, спорят или соглашаются. Как признается автор, перед каждой статьей она молится, чтобы Господь просветил ее. Митрополит Иоанн так прокомментировал ее книгу «Сад желаний»: «В современной литературе чаще всего встречаются книги-монологи, и очень мало произведений, которые родились из диалогов автора с читателем. Этот жанр требует колоссального напряжения и открытости с обеих сторон.
Эту книгу можно определить как исповедь людей, переживших испытания, но не потерявших главные христианские добродетели – Веру, Надежду и Любовь (1 Кор. 13:13). Надеюсь, каждый, кто ее прочтет, укрепится в сих добродетелях, обретет свою дорогу к храму во спасение».
Книгу Марии Городовой «Корабль спасения» можно найти в церковной лавке при Александро-Невском соборе. Новые произведения автора – в сети магазинов «Амиталь».
Читателям «Православного Осколья» мы предлагаем главу «Если сын – вор» из книги М. Городовой «Ветер нежность».
Светлана Воронцова
«Если сын – вор»
Глава из книги Марии Городовой «Ветер нежность»
Дорогие читатели, не передать, как я рада той почте, которая пришла после материалов «Корабль спасения» и «Жизнь после счастья». Сколько в ней душевной теплоты и искреннего желания принять чужую боль. Вы, дорогие читатели, не просто сопереживаете – вы предлагаете помощь. Истинное чувство всегда действенно. Спасибо вам. А теперь новое письмо – письмо, которое первыми строчками поставило меня в тупик: «Мария, Вы пишете о своих потерях, а я завидую Вам…»
«Здравствуйте, Мария! Читая про Ваши потери и про то, как Вы написали с архиепископом Иоанном книгу «Любовь долготерпит», я испытывала разные чувства, вплоть до зависти. Да, да, не удивляйтесь, сейчас постараюсь объяснить. Мне 47 лет, и, хотя я чувствую себя молодой, моя жизнь уже закончилась. А точнее – превратилась в кромешный ад.
В 30 лет, осознав, что годы идут, а семейное счастье так и не складывается, я решила родить ребенка и воспитывать его сама. Отца ребенка в свои планы я не посвятила, потому что знала, что семью он не бросит, хотя и говорит, что влюблен в меня. Так родился мой Боренька.
Мои родители, сейчас самые несчастные люди на свете, смогли меня понять и во всем помогали. Мой Боренька был самым красивым мальчиком, рано научился читать, рос подвижным и смышленым.
Но пять лет назад начал сбиваться на жуткую дорогу: стал воровать, вести себя очень жестоко, в том числе и с моими родителями – людьми скромными и интеллигентными. Сколько я прошла психологов, работников правоохранительных органов! Сколько слез пролила! Помню, как одна сотрудница детской комнаты милиции, не выдержав бессовестности Бори, воскликнула: «Да за что же в такой семье такой отморозок!»
Во всех школах, куда ходил Боря, к нему сначала относились прекрасно, но он все портил сам. Я боролась за своего сына: стараясь скрыть, что он ворует, перевела его на домашнее обучение, водила в театры, пыталась увлечь спортом. Однажды физрук сказал ему: «Тебе бы в армию, но такого там убьют!»
Получив аттестат, Боря совсем вышел из-под контроля, связался с ворами, которые старше его. Домой стал приходить, только когда ему что-то нужно, и когда он приходит, начинается кошмар с родителями, которые не заслужили такого на старости лет. Но я все равно рада ему, и мое сердце разрывается, когда я не знаю, где он. Видеть, что на твоих глазах гибнет твой сын, и не знать, как ему помочь, – поймите, Мария, это страшно.
В минуту отчаяния я впервые обратилась к отцу Бори – я уже привыкла к унижениям. Но он, послушав меня, отрекся от сына, сказав, что у его детей все в порядке: они учатся в Англии. Хотя я его не виню – я ведь не ставила его в известность, когда Боренька родился, рассчитывая только на себя. К Богу я пришла не через книги, а через сердце; крестилась. Мария, я знаю, что сама виновата во всем, но все равно не могу не задавать себе вопроса: «А почему я? Разве это не жестоко – наказывать так?» За последние полгода было три суда, последний принял решение об исправительных работах. Мой сын гибнет на моих глазах, а я живу и не знаю, зачем…
Наталья В.»
Здравствуйте, Наталья. Честно говоря, Наталья, я не знаю ответа на Ваш вопрос: «А почему я?» «Неисповедимы пути, которыми Бог находит человека», – писал Ф.М. Достоевский.
Легко любить, если твой сын красавец-крепыш, гордость школы и победитель олимпиад. Трудно, подчас мучительно трудно любить, если твой ребенок болен. Чувствовать его боль сильнее, чем свою; видя страдания родного существа, переживать эти страдания сильнее своих и, сострадая, любить от этого еще глубже. Это трудно, очень трудно.
Но любить дерзкое, бессовестное существо, родное по крови, но с замашками, тебе чуждыми, – волчонка; любить, сгорая от стыда за содеянное им; любить, каждый раз преодолевая в себе волну ненависти, отчуждения и протеста и все равно бесконечно прощая; любить, переживая его грех как свой, – это уже подвиг. Подвиг христианской любви. Совсем не каждое сердце способно на это. «Братья, не бойтесь греха людей, любите человека и во грехе его, ибо сие уж подобие Божеской любви и есть верх любви на земле». Это – опять Достоевский, слова старца Зосимы из «Братьев Карамазовых».
История христианской святости знает яркие примеры, когда те, кого людской суд давно уже посчитал законченными злодеями, становились святыми.
Разбойник, распятый со Христом и первый вошедший в рай.
Феофил, юный ученик евангелиста Иоанна Богослова, оставшийся в молодости без наставника и свернувший на гибельную дорожку разбоя и все же, после встречи с учителем, раскаявшийся.
Моисей Мурин (Египет, IV в.), дикий предводитель разбойничьей шайки, долго державшей в страхе всю округу, но внезапно раскаявшийся, ставший монахом, прославившийся даром целительства и принявший мученическую смерть.
Наш Никита Столпник (XII в.), удалой и безжалостный сборщик княжеских податей, вдруг очнувшийся от непрерывной череды злодейств.
История не всегда доносит до нас, какое именно внешнее событие стало толчком к пробуждению души от ее мутного сна. Из Евангелия от Луки мы знаем, что разбойник уверовал, видя страдания распятого рядом с ним Христа.
А Феофил устыдился одного взгляда Иоанна Богослова, полного любви и прощения. Кстати, по словам святителя Феофана Затворника, именно прощение и любовь могут отвратить молодую, еще нестойкую душу от так называемых «падений юности».
Никита Столпник, зайдя в храм, вдруг, как впервые, услышал слово Божие, потом ему было видение: в котле, где варилось угощение для пира, он вдруг увидел поток крови, пролитой им. Увидел и содрогнулся от самого себя.
Внешне все это абсолютно разные события, и неслучайно то, что окружающим не всегда ясно, что же именно привело человека к внутреннему перевороту. Только Господь ведает и гибельные бездны наших сердец, и высоты нашего духа. Но очевидно, что пробуждение совести происходит только по благодати Божией и из высочайшей любви к нам. Конечности любого людского приговора, Наталья, можно противопоставить только бесконечность любви.
У Достоевского, в тех же «Братьях Карамазовых», старец Зосима говорит, как важно, чтобы душа почувствовала, что «осталось на земле человеческое существо, его любящее»! Вот это, Наталья, наверное, и есть ответ на ваш вопрос: «Я живу, но зачем?..»
И, наконец, про ад. «Что есть ад? – спрашивает старец Зосима в «Братьях Карамазовых». И отвечает: – Рассуждаю так: страдание о том, что нельзя уже более любить». А дальше объясняет.
В бесконечном бытии, не измеримом ни временем, ни пространством, некоему духовному существу была дана возможность появиться на земле и этим появлением сказать: «Я есмь, и я люблю». То есть для того мы и были призваны в эту жизнь, чтобы любить. Причем любить живо, действенно, жертвенно, отдавая всего себя любви – для этого нам была дарована жизнь, а с нею – и время, и пространство. И если нам дарована такая возможность, причем дарована только раз, а мы этой возможностью пренебрегли, отвергли этот бесценный дар – «не возлюбили, взглянули насмешливо и остались бесчувственными», то, уже отшедши с земли, взойдя ко Господу, как мы соприкоснемся с Его любовью, сами любви не познавшие? Захотим полюбить, а не сможем. Возжаждем такой любви, когда жизнь отдаешь за другого, а не сумеем эту жажду утолить, «ибо прошла та жизнь, которую возможно было в жертву любви принесть…» Вот это страдание от того, что уже не сможешь так любить, Достоевский и назвал адом.
Федор Михайлович создал образ старца Зосимы после посещения в 1878 году Оптиной пустыни: эта поездка подвела итог духовным исканиям писателя. Кстати, Оптину пустынь, духовный центр России, основал в XV веке некий Опта – до своего внезапного покаяния атаман шайки, промышлявшей разбоем в Козельских лесах.
Мария Городова
Недавно мы познакомили наших читателей с удивительной книгой архиепископа Иоанна Белгородского и Марии Городовой "Любовь долготерпит". На книгу приходит множество откликов, она не залеживается на прилавках, ее читает и молодежь, и люди старшего поколения. История Марии о своей жизни (см. ниже первого письма) по-настоящему поразила многих: и в Российскую газету, и на портал Pravmir пришло множество писем. Мы публикуем ответ Марии на одно из них:
«Я хочу лечь и не проснуться…»
«Здравствуйте дорогая Мария, доченька, думаю, что такое обращение мне простительно. Недавно мне в руки попала «Российская газета» с историей о том, как Вы написали книгу с архиепископом Иоанном «Любовь долготерпит», с Вашей исповедью «Корабль спасения». У меня тоже горе. Уже полгода как я не живу, не пью, не ем, не сплю. Полгода назад погиб мой сыночек, в автомобильной катастрофе. Я осталась совсем одна. Мужа я потеряла восемь лет назад, трудно переживала все, на полгода слегла в больницы, но сыночек, моя кровинушка, меня вытянул. И вот полгода назад и он ушел. Скажите, за что? У меня был хороший сын, добрый, надежный, отзывчивый. Я была за ним как за каменной стеной, и знала, что чтобы не случилось, мой сын не бросит меня, его заботу я чувствовала каждую секунду. А теперь жизнь потеряла всякий смысл. Да, у моего сына было много друзей, на похороны пришло больше ста человек, они и сейчас звонят, спрашивают, что мне нужно. Они говорят сочувственные слова, но никто не может понять и почувствовать, как рвется от боли мое сердце. Машенька, пишу вам, передо мной «Российская газета», смотрю на статью. Где мне найти силы, чтобы жить дальше? Как жить? Сейчас три часа утра, или ночи? Я еще и не заснула, в квартире тихо, как в гробу. И если я лягу и засну, то я все равно проснусь, и будет та же пустота в доме. Я верующая, я знаю, что отчаяние - грех, что просить у Бога смерть - грех, все знаю, но мне так тяжело, что я хочу лечь и не проснуться, и я прошу Бога, чтобы он остановил мое сердце… Простите меня за сумбурное письмо, но думаю, вы поймете». И подпись - Надя.
Писем, в которых Вы, дорогие читатели, рассказываете о своих потерях очень много. Но это… Не могу не ответить.
Когда остается надежда
Дорогая Надежда, извините, что не по отчеству - Вы его не указали, подписавшись просто Надя. Но ведь Надя - это сокращенное от Надежды. И мне хочется обратиться к Вам именно так: дорогая Надежда. Итак, дорогая Надежда, понимаю и разделяю Вашу боль. Смерть - это всегда потеря. А еще огромный удар, который трудно перенести. Очень трудно. Иногда даже кажется, что нам это не по силам. Так возникает отчаяние. Но ведь вокруг люди, и всюду Бог. А чувство отчаяния, что ж, и оно, как заметил один святой, проходит. Видите, Надежда, отчаяние было знакомо даже святым - иначе бы они в своих наставлениях не уделяли столько внимания тому, как с ним бороться.
Надежда, все то, что Вы сейчас испытываете, мне очень знакомо. Думаю, что не только мне.
Нельзя жить с пустотой наедине
Боль, страх одиночества, осиротелость - все это знакомо каждому, кто терял - неважно, родного ли человека, или просто того, кого успел полюбить… Вспомним, сколько потерь любимых нами актеров принес только прошедший год. Близкий ушел, отзвучали слова на поминках, и ты, действительно, остаешься наедине со своей утратой, наедине с пустотой, причем даже не столько с пустотой в твоем доме, но главное - с пустотой в душе. Как верно вы пишите: «Некому звонить, некого ждать, не о ком заботиться». И вот эта пустота действительно губительна. С ней нельзя жить, опасно в нее всматриваться, с ней нельзя мириться. Есть единственный выход - ее надо заполнить. Но чем? Что может нам заменить улыбку родного человека, смех ребенка, ласковый взгляд жены? Митрополит Антоний (Сурожский) писал, что пустоту, возникающую после ухода близкого, нельзя пытаться искусственно заполнять чем-то мелким, незначительным. Все равно из этого ничего не получится. Так же как ничего хорошего не выходит, если мы просто попытаемся забыться - неважно, каким способом. Как Вы, Надежда, тонко и точно заметили, она, эта пустота, снова победно зияет перед тобой, причиняя новую боль. Эту пустоту можно только заполнить. Причем то, чем мы ее заполняем, должно быть достойно нашей любви к ушедшему.
В 1164 году во время похода князя Андрея Боголюбского на Волжскую Булгарию погиб его любимый сын, молодой князь Изяслав. В память о сыне, на приречном лугу, князь Андрей заложил храм. Вот уже более девяти столетий над разливами Нерли и Клязьмы, нарушая все известные законы природы, преодолевая саму тяжесть камня, взлетает к небу, ввысь, ослепительно белоснежная свеча храма. Победа духа над материей, торжество нашей любви над разлукой, прорыв через зияющую пропасть двух миров туда, в вечность, к Богу. Храм Покрова на Нерли, шедевр мирового зодчества.
Сама по себе смерть всегда бессмысленна, неважно, XII это век, или XXI -ой. Но, если наша любовь к ушедшему сильна, если она сильнее, чем наша жалость к себе, то рано или поздно наступает момент, когда мы уже не думаем о своей боли, своей осиротелости, грядущем одиночестве. Мы думаем об ушедшем. И тогда наша любовь к тому, кто уже за гранью законов этого мира, во всей своей полноте может выразиться только в одном - в молитве к Богу за него. И вот если это произошло, неважно в чем это выразилось - в том, что мы построили храм, или в том, что просто поставили свечку за усопшего в этом храме, - кому что по силам, то тогда эта смерть обретает смысл. Более того, Надежда, оказывается, что эта смерть может наполнить иным, новым, более глубоким смыслом жизнь тех, кто здесь остался.
«Не говори, что нет спасения…»
И еще. Надежда, Вы писали свое письмо ночью, а ночь, давно замечено, не самая подходящая утешительница. Недаром в молитвах «на сон грядущим» так часто повторяется наша просьба к Господу о том, чтобы Он послал нам «Ангела мирна, хранителя и наставника души и телу», чтобы тот избавил нас «от враг наших». То есть мы уже с вечера, заранее, просим у Бога защиты, ограждая себя «от страха ночного».
