Корнилов генерал автобиография. Биография. А. Николаев. Генерал Л. Корнилов: Герой или предатель

Г енерал Лавр Георгиевич Корнилов родился в 1870 году в станице Каркарлинской Семипалатинской области в семье казака, дослужившегося до чина хорунжего.
О н окончил Омский кадетский корпус и Михайловское артиллерийское училище. В 1892 году его направили в Туркестан; через три года он поступил в Академию Генерального штаба и закончил ее с золотой медалью. Корнилов был направлен на службу в Польшу, а потом он снова в Туркестан. Здесь молодой Корнилов был «задействован» в разведывательных операциях, связанных с русскими военными экспедициями в Восточной Персии. В этот период Корнилов активно занимался литературной деятельностью; журналы печатали его обзорные статьи о Персии и Индии, а в 1901 году он даже опубликовал книгу «Кашгария и Восточный Туркестан».
К огда началась Русско-японская война, Корнилов был начальником штаба стрелковой бригады. За храбрость он получил орден Св. Георгия 4-й степени. Затем его вновь отправили на службу в Туркестан, а после он служил на Кавказе и в Прибалтике.
В 1907 году в чине полковника Корнилова назначили военным агентом в Китае.
К огда началась Первая мировая война, генерал Корнилов командовал 9-й Сибирской стрелковой дивизией; вскоре он получил 49-ю пехотную дивизию, а затем 48-ю, носившую название «Стальной».
Э та дивизия отличалась особым упорством в обороне, прикрывая отход русских войск Юго-Западного фронта с Карпат. Корнилов тогда не сумел вывести ее из-под германского контрудара. Дивизия попала в окружение, часть солдат была пленена. Корнилов тоже попал в плен, будучи серьезно раненым.
П о факту разгрома дивизии началось следствие, но дело вскоре было закрыто из-за пленения Корнилова и из-за нежелания командных «верхов» им заниматься.
К тому времени Корнилов уже дважды пытался бежать из плена, и оба раза дело срывалось. Несмотря на грозившую ему опасность, он замыслил новый побег. Из другого лагеря неожиданно пришли новости, что у нескольких находившихся там офицеров имеются надежные документы, с которыми можно смело бежать. Нужно было только добиться перевода в этот лагерь, который представлял собой также и госпиталь.
К орнилов перестал есть, худел, пил в больших количествах чай-чефир, чтобы вызвать у себя учащенное сердцебиение. В июне 1916 года его, наконец, перевели в лагерь-госпиталь. Через некоторое время Корнилову удалось бежать, переодевшись в австрийскую форму. Он добрался до Будапешта, а затем до городка Карансевбеш.
В это время охрана обнаружила побег, о чем Корнилов, разумеется, не знал. Причем побег обнаружился случайно: генерал не пришел на отпевание умершего в лагере русского офицера, что посчитали невероятным. Посланная за Корниловым охрана обнаружила его отсутствие.
Н есколько дней Корнилов скрывался в лесу от погони. Он случайно наткнулся на пастуха-румына, который вывел его к Дунаю. Корнилов с большим трудом выбрался на противоположный берег, что стало для него спасением. Румыния только что вступила в мировую войну на стороне Антанты; здесь уже находились русские офицеры, формировавшие команды из пленных и пойманных дезертиров. В одну из таких команд и попал Корнилов.
П обег Корнилова из плена был редчайшим случаем, ибо он имел генеральское звание. Сам царь принял его в Ставке, в Могилеве, наградил за храбрость и отвагу Георгиевским крестом. Сотрудники различных газет брали у Корнилова интервью, иллюстрированные журналы печатали его портреты. Словом, после побега Корнилов стал «национальным героем».
В начале осени 1916 года Корнилов вновь отправился на фронт. Ему поручили командовать 25-м пехотным корпусом, входившим в состав особой армии Юго-Западного фронта.
2 марта 1917 года, когда в России произошла Февральская революция, глава Временного комитета Государственной думы октябрист, крупный помещик М.В.Родзянко вызвал Корнилова в столицу и назначил его главнокомандующим Петроградским военным округом.
К арьера Корнилова оказалась головокружительной. В мае он получил назначение командующим 8-й армией Юго-Западного фронта, 27 июня становится генералом от инфантерии, то есть полным генералом, 7 июля - он уже главнокомандующим войсками Юго-Западного фронта.
У тром 8 июля Корнилов отправил телеграмму генералу Брусилову, тогда еще бывшему верховным главнокомандующим, министру-председателю Временного правительства князю Львову и военному министру Керенскому. В телеграмме предлагалось ввести «на театре военных действий» исключительные меры наказания вплоть до смертной казни. Правда, в тот день Львов вышел в отставку и главой правительства стал Керенский. Он ответил Корнилову: «Приказываю остановить отступление... всеми мерами». В результате по распоряжению генерала в армии начались расстрелы дезертиров, их трупы выставлялись на дорогах с соответствующими надписями; на фронте были также запрещены митинги.
Т елеграмма носила секретный характер. Но неожиданно ее опубликовала газета «Русское слово». Выходило, что Корнилов хочет навести порядок, а Временное правительство ему не дает. Таким образом, генерал превратился в «спасителя страны». На его адрес приходило множество поздравительных посланий.
В збешенный Керенский потребовал отдать под суд людей, предавших документ огласке, но было поздно.
Керенский собрал совещание в Могилеве. Корнилов не получил приглашения на это мероприятие, но прислал туда очередную телеграмму. В ней он писал, что «в настоящее время необходимо одновременно с мерами репрессий и самые решительные меры к оздоровлению, омоложению офицерского командного состава».
С Корниловым был солидарен Деникин. На совещании он выступил с большой речью. Деникин указывал, что для воссоздания армии необходимо, чтобы Временное правительство осознало и признало свои ошибки. По мнению Деникина, Временному правительству было необходимо восстановить в армии дисциплину, для чего требовалось учредить военно-полевые суды и ввести смертную казнь не только на фронте, но и в тылу. Требовалось также упразднить солдатскую «декларацию», комиссаров и комитеты.
В се эти требования изначально и выдвигал Корнилов. Керенский, решая, кого назначить верховным главнокомандующим, сделал выбор в его пользу. Он считал, что Брусилов (бывший верховный главнокомандующий) ориентируется на массы больше, чем на командный состав. Ночью 19 июля Временное правительство назначило Корнилова верховным главнокомандующим. Он сейчас же выставил условия, при которых принимает пост. Первое из них - «ответственность перед собственной совестью и всем народом». Далее шли требования, выдвигавшиеся Корниловым раньше.

Г азета «Русское слово» через два дня напечатало эти требования, назвав их «Условия генерала Корнилова». Последние превращали генерала в диктатора.
К орнилов считал власть Временного правительства гибельной для России. По этому поводу не раз у него с Керенским возникали споры. Керенский не желал уходить с высокого поста, как предлагал ему Корнилов. К тому же у него стала развиваться мания величия, и он быстро перешел в разговоре с генералами на высокомерный тон. Последних такая манера обращения просто бесила, особенно обижался на это самолюбивый Корнилов.
В первых числах августа в левую печать просочилась информация, что Керенский считает Корнилова не соответствующим занимаемой должности и хочет назначить на его место генерала Черемисова, «умеющего ладить с исполкомом Советов».
В рядах сторонников Корнилова началось возмущение. Совет Союза казачьих войск публично заявил о подчинении только «своему вождю - герою Л.Г.Корнилову». Его также поддержала конференция Союза георгиевских кавалеров, недвусмысленно предупреждая, что в случае смещения Корнилова Временным правительством начнется вооруженный мятеж. Правительство вызвало Корнилова в Петроград, но тот отказался явиться.
В стреча Керенского и Корнилова состоялась только 10 августа. Но она не только не сгладила отношений между ними, но еще больше их обострила. Корнилов прибыл в Зимний дворец с небольшим отрядом солдат и с пулеметами. Он предупредил Керенского, что если тот попытается его убрать, то в ход пойдет оружие.
П осле такого конфликта Керенский понял, что необходимо провести «чистку» военного ведомства, где засело слишком много противников Временного правительства. Генерал Савинков, который при Корнилове фактически стал главой военного министерства, был освобожден от занимаемой должности.
К орнилов заявил протест по поводу лишения Савинкова должности. Он говорил, что «уход Бориса Викторовича... ослабит «престиж правительства». Своему начальнику штаба генералу Лукомскому Корнилов приказал перебросить Кавказскую туземную дивизию и 3-й конный корпус Юго-Западного фронта в район Новосокольники-Невель-Великие Луки, откуда они могли свободно вести военные действия в направлении и Москвы, и Петрограда. Подступы к Петрограду (район между Выборгом и Белоостровом) заняла 5-я Кавказская казачья дивизия.
К онечно, передвижение такой большой группы войск не осталось незамеченным и вызвало в обществе переполох. Поползли слухи о скором военном перевороте. В такой напряженной обстановке в Москве 12 августа открылось Государственное совещание. На нем развернулась «бешеная» агитация за Корнилова. Керенский произнес речь, в которой пытался доказать священность воли и власти Временного правительства в армии.
13 августа Корнилов лично приехал в Москву, где ему устроили торжественную встречу.
Н а первых порах Керенскому удалось заручиться поддержкой Корнилова в борьбе с большевиками. Взамен тот требовал узаконить смертную казнь не только на фронте, но и в тылу.
24 августа Савинков доложил Керенскому о телеграфном запросе Корнилова по поводу смертной казни в тылу. Препирательства с Керенским продолжались до 26 августа, а потом Савинков пояснил, что такая нерешительность со стороны Керенского дает Корнилову повод для восстания.
Т ем временем у Корнилова кончилось терпение, и он решительно заявил (через В.Н.Львова), что в борьбе с большевиками не окажет Керенскому никакой помощи и гарантирует ему и Савинкову жизнь только при добровольном прибытии в Ставку. Дальнейшее пребывание Керенского на посту было названо недопустимым.
Т ак в Петрограде вспыхнул корниловский мятеж.
2 сентября 1917 года Корнилов был смещен с должности Верховного главнокомандующего, затем арестован и посажен в тюрьму города Быхова.
П о настоянию Союза казачьих войск донской атаман Каледин обратился к Ставке с просьбой отпустить Корнилова и других быховских «узников» «на поруки» Донскому войску. Но начальник штаба Главковерха генерал Н.Н.Духонин, опасаясь последствий, долго не мог принять определенного решения. Однако 19 ноября Корнилов и остальные быховские заключенные покинули тюрьму.
Г енерал Корнилов отправился на Дон, где начало зарождаться Белое движение. Вместе с генералами М.В.Алексеевым и А.М.Калединым он вошел в состав так называемого «триумвирата» основателей «белого дела».
В этом «триумвирате» тоже начались разногласия, причиной которых стали личные амбиции генерала Корнилова. Он стремился к единоличной власти, хотел для организации Белого движения уехать в Сибирь.
В январе 1918 года начались жестокие бои между красными и белыми за Ростов, Новочеркасск и Таганрог. Несмотря на то, что первые сражения окончились победой белогвардейцев, Красная Армия была более организована и обеспечена продовольствием и боеприпасами; она легко громила малочисленные казачьи отряды.
К огда в Добровольческой армии осталось 3,5 тысячи человек (вместо 5 тысяч), остро встал вопрос о самом существовании Белого движения на юге России. 26 февраля состоялось совещание с участием генералов Корнилова, Алексеева, Деникина и других. Было решено силой пробиться к Екатеринодару, а там уже привести войска в порядок.
Н о кубанцы тогда еще не знали о гражданской войне и не захотели помогать Добровольческой армии. Белогвардейцы прошли по Кубани 250 км. Армия уже не была такой сплоченной.
В конце марта к Добровольческой армии присоединился 2-тысячный отряд генерала В.Л.Покровского, но саму армию это уже не спасло.
Т ем не менее штабу Корнилова удалось выработать довольно смелый и грамотный план взятия Екатеринодара. Суть его состояла в разгроме красных южнее города, захвате складов с боеприпасами и станицы Елисаветинской, осуществлении переправы через Кубань и атаке Екатеринодара.
В ыход Добровольческой армии к станице Елисаветинской застал красных врасплох, и главные силы белогвардейцев практически без потерь переправились через реку, а к утру 9 апреля были готовы идти на штурм столицы Кубанской области.
Н о генерал Корнилов допустил крупный тактический просчет: бригада генерала Маркова (наиболее боеспособная часть армии) осталась на левом берегу Кубани для охраны раненых. Корниловцы начали стремительное наступление. Несмотря на большие потери им удалось выбить красных с подступов к Екатеринодару и к утру 11 апреля захватить предместья города. Но в течение последующих двух дней сопротивление красноармейцев неожиданно усилилось.
Н а 14 апреля Корнилов назначил решающий штурм.
О днако утром 14 апреля в хату, где в тот момент находился штаб Корнилова, попала граната. Она пробила стену возле окна и ударилась об пол под столом, за которым и сидел генерал. Когда офицеры Казанович и Долинский вытащили генерала из дома, он еще был жив. Через несколько минут Корнилов скончался.
В начале смерть главнокомандующего хотели скрыть от армии до вечера, но весть об этом быстро распространилась по войску.
Б елогвардейцы поняли, что им больше нечего делать в Екатеринодаре. Они начали отступление, а ночью 15 апреля тайно похоронили Корнилова и убитого ранее подполковника Неженцева на пустыре у немецкой колонии Гначбау (в 50 км от Екатеринодара). На месте захоронения не было оставлено ни могильного холмика, ни креста.
У тром большевики, заняв колонию, нашли место захоронения, отвезли трупы в Екатеринодар, сожгли их, а пепел развеяли по ветру.
К омандующим Добровольческой армией стал ближайший сподвижник Корнилова генерал Деникин.

Корнилов Лавр Георгиевич
Дата рождения:
Место рождения:	Усть-Каменогорск Усть-Каменогорский округ Семипалатинская область (Российская империя)
Дата смерти:
Место смерти:	Близ г. Екатеринодара (Кубанская область) ныне Краснодарский край
Принадлежность:	Российская империя, Российская республика, Белое движение
Род войск:
Годы службы:
	Генерал от инфантерии (1917)
Командовал:	Петроградским В. О.; Юго-Западным фронтом; Верховный главнокомандующий Русской Армии; Главнокомандующий Добровольческой армией
Сражения/войны:	Русско-японская война: Сражение при Сандепу, Мукденское сражение. Первая мировая война: Галицийская битва, Луцкий прорыв. Гражданская война: «Ледяной поход», Штурм Екатеринодара (март 1918)
Награды и премии:

В кадетском корпусе

Служба в Русской Армии

Артиллерийское училище

Академия Генерального штаба

Географические экспедиции

Русско-японская война

Военный агент в Китае

Первая мировая война

Командование 8-й армией

Верховный главнокомандующий

Корниловское выступление

Под арестом в Быхове

Белое дело

Первый Кубанский поход

Мнения и оценки

Киновоплощения

Сочинения

Лавр Георгиевич Корнилов (18 (30) августа 1870, город Усть-Каменогорск, Усть-Каменогорский округ,Семипалатинская область, Российская империя - 31 марта (13 апреля) 1918, Екатеринодар, Кубанская область,Россия) - русский военачальник, генерал от инфантерии. Военный разведчик, дипломат и путешественник-исследователь. Герой русско-японской и Первой мировой войн. Верховный Главнокомандующий Русской армии (август 1917 года). Участник Гражданской войны, один из организаторов и Главнокомандующий Добровольческой армии, вождь Белого движения на Юге России, первопоходник.

Кавалер орденов Святого Георгия 3-й и 4-й степеней, ордена Святой Анны 2-й степени, ордена Святого Станислава3-й степени, Знака 1-го Кубанского (Ледяного) похода (посмертно), обладатель Георгиевского оружия.

Детство

Лавр Георгиевич Корнилов родился 18 августа 1870 года в Усть-Каменогорске, в семье бывшего хорунжего 7-го Сибирского казачьего полка Егора (Георгия) Николаевича Корнилова (ум. 1906), за 8 лет до рождения сына вышедшего из казачьего сословия и перешедшего в чин коллежского регистратора. Считается, что отцовские предки Корнилова пришли в Сибирь с дружиной Ермака. В 1869 году Георгий Корнилов получил должность письмоводителя при городской полиции в Усть-Каменогорске, хорошее жалование и приобрел небольшой домик на берегу Иртыша, где и родился будущий генерал. По словам сестры:

Мать Л. Г. Корнилова - Мария Ивановна, мать Марьям - казашка из рода аргын - каракесек. Она училась в церковно-приходской школе, в четырнадцать лет приняла православие и стала называться Марья Ивановна. В семнадцать лет Марьям познакомилась с казаком Георгием Корниловым и вышла за него замуж. Судя по всему, она была женщиной умной, волевой и являлась верным тылом и опорой своему мужу. Уже через два года после женитьбы Георгий Корнилов выбивается в офицеры, а в 1878 году становится чиновником. О родителях Корнилова сохранилось очень мало сведений, но, по-видимому, они друг друга очень любили, поскольку у них было тринадцать детей. Она целиком посвятила себя воспитанию детей; отличалась пытливым умом, высокой жаждой знаний, великолепной памятью и громадной энергией.

В кадетском корпусе

Летом 1883 года юный Корнилов был зачислен в Сибирский кадетский корпус в городе Омске. Поначалу он был принят лишь «приходящим»: им были сданы успешно экзамены по всем предметам, кроме французского, так как в казахской степи не было соответствующих репетиторов. Однако новый воспитанник после года обучения своей настойчивостью и отличными аттестациями (средний балл 11 из 12) добился перевода на «казённый кошт». В тот же корпус зачислили и его брата Якова.

Трудолюбивый и способный Корнилов очень скоро стал одним из лучших учеников корпуса. Директор корпуса генерал Пороховщиков указывал в аттестации на юного кадета:

В заключительной аттестации по прошествии пяти лет можно будет прочесть также:

Сдав на отлично выпускные экзамены, Лавр получает право выбора военного училища для дальнейшего обучения. Любовь к математике и особые успехи в этом предмете определяют выбор Корнилова в пользу престижного (сюда традиционно стекались наиболее способные кадеты) Михайловского артиллерийского училища в Петербурге, куда он и поступает 29 августа 1889 года.

Служба в Русской Армии

Артиллерийское училище

Переезд из Омска в Петербург становится началом самостоятельной жизни 19-летнего юнкера. Отец уже не мог помогать Лавру деньгами, и Корнилов должен был сам зарабатывать себе на жизнь. Он даёт уроки математики и пишет статьи по зоогеографии, что приносит некоторый доход, из которого он умудряется даже помогать своим престарелым родителям.

В Михайловском артиллерийском училище, как и в кадетском корпусе, учёба шла на «отлично». Уже в марте 1890 года Корнилов стал училищным унтер-офицером. Однако за поведение Лавр Георгиевич получал сравнительно низкие баллы, вследствие неприятной истории, произошедшей между ним и одним из офицеров училища, который позволил себе обидную бестактность в адрес Корнилова и неожиданно получил от гордого юнкера отпор. «Офицер был взбешён и уже сделал резкое движение, но невозмутимый юноша, сохраняя внешне ледяное спокойствие, опустил руку на эфес шпаги, давая понять, что за свою честь намерен стоять до конца. Увидевший это начальник училища генерал Чернявский немедленно отозвал офицера». Учитывая таланты и всеобщее уважение, которым пользовался Корнилов, этот проступок был ему прощён.

В ноябре 1891 года на последнем курсе училища Корнилов получил звание портупей-юнкера.

4 августа 1892 года Корнилов закончил дополнительный курс училища, что дало приоритет при распределении на службу, и надел погоны подпоручика. Перед ним открылась перспектива службы в гвардии или в столичном военном округе, однако молодой офицер выбрал Туркестанский военный округ и получил назначение в 5-ю батарею Туркестанской артиллерийской бригады. Это было не только возвращением на его малую родину, но и передовое стратегическое направление при намечавшихся тогда конфликтах с Персией, Афганистаном и Великобританией.

В Туркестане помимо рутинной службы Лавр Георгиевич занимался самообразованием, просвещением солдат, изучал восточные языки. Однако неуёмная энергия и настойчивый характер Корнилова не позволили ему оставаться в поручиках, и через два года он подал рапорт на поступление в Академию Генерального штаба.

Академия Генерального штаба

В 1895 году, блестяще сдав вступительные экзамены (средний балл 10,93, по пяти дисциплинам - из максимальных 12), зачислен в слушатели Николаевской академии Генерального штаба. Во время обучения в Академии в 1896 году Лавр Георгиевич женился на дочери титулярного советника Таисии Владимировне Марковиной, а через год у них родилась дочь Наталья. В 1897-м, окончив Академию с малой серебряной медалью и «с занесением фамилии на мраморную доску с именами выдающихся выпускников Николаевской академии в конференц-зале Академии», досрочно получивший чин капитана (с формулировкой «за успешное окончание дополнительного курса») Корнилов вновь отказался от места в Петербурге и выбрал службу в Туркестанском военном округе.

Географические экспедиции

С 1898 по 1904 год служил в Туркестане помощником старшего адъютанта штаба округа, а затем - штаб-офицером для поручений при штабе. С риском для жизни, переодевшись туркменом, провёл рекогносцировку британской крепости Дейдади в Афганистане. Совершил ряд длительных исследовательских и разведывательных экспедиций в Восточном Туркестане (Кашгарии), Афганистане и Персии - изучал этот загадочный край, встречается с китайскими (Кашгария входила в состав Китая) чиновниками и предпринимателями, налаживал агентурную сеть. Итогом этой командировки стала подготовленная Лавром Георгиевичем книга «Кашгария, или Восточный Туркестан», ставшая весомым вкладом в географию, этнографию, военную и геополитическую науку и принёсшая автору заслуженный успех. Этот труд был замечен и британскими специалистами. Как установил современный исследователь М. К. Басханов, картографический материал к английскому изданию «Военный отчёт по Кашгарии» 1907-го года представляет собой планы городов и укреплений Восточного Туркестана, опубликованные в работе Л. Г. Корнилова. Служба капитана Корнилова в Туркестане не осталась неоценённой - за эти экспедиции он был награждён орденом Святого Станислава 3-й степени и вскоре направлен с новым заданием в малоизученные районы Восточной Персии.

«Степь отчаяния», по которой проходил беспримерный поход русских разведчиков под командованием капитана Л. Г. Корнилова - первых европейцев, прошедших этим путём - на современных описываемым событиям картах Ирана обозначалась белым пятном с отметкой «неисследованные земли»: «сотни вёрст бесконечных песков, ветра, обжигающих солнечных лучей, пустыня, где почти невозможно было найти воду, а единственной пищей были мучные лепёшки - все путешественники, пытавшиеся прежде изучить этот опасный район, погибали от нестерпимой жары, голода и жажды, поэтому британские исследователи обходили „Степь отчаяния“ стороной». Результатом похода капитана Корнилова стал богатейший географический, этнографический и военный материал, которые позднее Лавр Георгиевич стал широко использовать в своих очерках, публиковавшихся в Ташкенте и Петербурге.

Кроме обязательных для выпускника Генерального штаба немецкого и французского языков, хорошо овладел английским, персидским, казахским и урду.

С ноября 1903 по июнь 1904 года находился в Индии с целью «изучения языков и нравов народов Белуджистана», а фактически - для анализа состояния британских колониальных войск. За время этой экспедиции Корнилов посетил Бомбей, Дели, Пешавар, Агру (военный центр англичан) и другие районы, наблюдал за британскими военнослужащими, анализировал состояние колониальных войск, контактировал с британскими офицерами, которым уже было знакомо его имя. В 1905 году его секретный «Отчёт о поездке в Индию» был опубликован Генеральным штабом.

Именно в Туркестане раскрылись главные таланты Лавра Георгиевича - разведчика и исследователя, как и у его предшественника Чокана Валиханова.

Русско-японская война

В июне 1904 года подполковник Корнилов был назначен столоначальником Главного штаба в Петербурге, однако вскоре он добился перевода в действующую армию. С сентября 1904 по декабрь 1905 занимал должность штаб-офицера, затем - начальника штаба 1-й стрелковой бригады. Боевое крещение Лавра Георгиевича произошло во время Сражения при Сандепу. В феврале 1905 года проявил себя грамотным и отважным военачальником во время отступления от Мукдена, прикрывая отход армии и находясь с бригадой в арьергарде.

Окруженный японцами в деревне Вазые, Корнилов штыковой атакой прорвал окружение и вывел свою уже считавшуюся уничтоженной бригаду с приданными ей частями, с ранеными и знамёнами, сохраняя полный боевой порядок, на соединение с армией.

Действия Лавра Георгиевича были отмечены многими орденами, в том числе орденом Святого Георгия 4-й степени («За личную храбрость и правильные действия» во время действий под Мукденом), Георгиевским оружием и произведен в «чин полковниказа боевые отличия».

Военный агент в Китае

В 1907-1911 годах, имея репутацию специалиста-востоковеда, Корнилов служил военным агентом в Китае. Он изучал китайский язык, путешествовал, изучал быт, историю, традиции и обычаи китайцев. Намереваясь написать большую книгу о жизни современного Китая, Лавр Георгиевич записывал все свои наблюдения и регулярно отправлял подробные отчёты в Генеральный штаб и МИД. Среди них большой интерес представляют, в частности, очерки «О полиции Китая», «Телеграф Китая», «Описание маневров китайских войск в Маньчжурии», «Охрана императорского города и проект формирования императорской гвардии».

В Китае Корнилов помогал прибывающим в командировку русским офицерам (в частности, полковнику Маннергейму), завёл связи с коллегами из разных стран, встречался с будущим президентом Китая - в то время молодым офицером - Чан Кайши.

На новой должности Корнилов много внимания уделял перспективам взаимодействия России и Китая на Дальнем Востоке. Объездив почти все крупные провинции страны, Корнилов прекрасно понимал, что её военно-экономический потенциал ещё далеко не использован, а людские резервы слишком велики, чтобы с ними не считаться: «…будучи ещё слишком молодой и находясь в периоде своего формирования, армия Китая обнаруживает ещё много недостатков, но… наличное число полевых войск Китая представляет уже серьёзную боевую силу, с существованием которой приходится считаться как с вероятным противником…» В качестве наиболее показательных результатов процесса модернизации Корнилов отмечал рост железнодорожной сети и перевооружение армии, а также изменение отношения к военной службе со стороны китайского общества. Быть военным становилось престижно, для службы в армии требовали даже особые рекомендации.

В 1910-м году полковник Корнилов был отозван из Пекина, однако в Петербург возвратился лишь через пять месяцев, в течение которых совершил путешествие по Западной Монголии и Кашгарии с целью ознакомления с вооружёнными силами Китая на границах с Россией.

Деятельность Корнилова-дипломата этого периода была высоко оценена не только на Родине, где он получил Орден Святой Анны 2-й степени и другие награды, но и у дипломатов Британии, Франции, Японии и Германии, награды которых также не обошли русского разведчика.

Со 2 февраля 1911 года - командир 8-го пехотного Эстляндского полка, с 3 июня - начальник отряда в Заамурском округеотдельного корпуса пограничной стражи (2 пех. и 3 конных полка). После скандала, завершившегося отставкой начальника Заамурского округа ОКПС Е. И. Мартынова, назначен командиром бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии, расквартированной во Владивостоке.

Первая мировая война

19 августа 1914 года Корнилов был назначен начальником 48-й пехотной дивизии (будущей «Стальной»), которая под его командованием сражалась в Галиции и в Карпатах в составе XXIV армейского корпуса 8-й армии генерала Брусилова (Юго-Западный фронт). Брусилов, не любивший Корнилова, позднее всё же отдаст ему должное в своих воспоминаниях:

В то же время Брусилов писал:

Солдаты же Корнилова буквально боготворили: командир относился с большим вниманием к их быту, требовал отеческого отношения к нижним чинам, однако и требовал от них инициативности, четкого исполнения приказов.

Генерал Деникин, чьи части во время наступления Брусилова наступали «рука-об-руку» с частями генерала Корнилова, так впоследствии характеризовал своего будущего сподвижника и единомышленника:

С Корниловым я встретился первый раз на полях Галиции, возле Галича, в конце августа 1914, когда он принял 48 пех. дивизию, а я - 4 стрелковую (железную) бригаду. С тех пор, в течение 4 месяцев непрерывных, славных и тяжких боев, наши части шли рядом в составе XXIV корпуса, разбивая врага, перейдя Карпаты, вторгаясь в Венгрию. В силу крайне растянутых фронтов, мы редко виделись, но это не препятствовало хорошо знать друг друга. Тогда уже совершенно ясно определились для меня главные черты Корнилова - военачальника: большое умение воспитывать войска: из второсортной части Казанского округа он в несколько недель сделал отличнейшую боевую дивизию; решимость и крайнее упорство в ведении самой тяжелой, казалось, обреченной операции; необычайная личная храбрость, которая страшно импонировала войскам и создавала ему среди них большую популярность; наконец, - высокое соблюдение военной этики, в отношении соседних частей и соратников, - свойство, против которого часто грешили и начальники, и войсковые части.

Во многих операциях армии Брусилова отличилась именно дивизия Корнилова.

«Корнилов - не человек, стихия», - говорил взятый корниловцами в плен австрийский генерал Рафт. В ноябре 1914 г. в ночном бою при Такошанах группа добровольцев под командованием Корнилова прорвала позиции неприятеля и, несмотря на свою малочисленность, захватила 1200 пленных, включая самого Рафта, потрясённого этой дерзкой вылазкой. Однако затем, вопреки приказанию командира 24-го корпуса генерала Цурикова, Корнилов с дивизией спустился с Карпат наВенгерскую равнину, где был сразу же отрезан венгерской гонведской дивизией. Дивизии Корнилова пришлось пробиваться назад по горным тропам, потеряв тысячи людей, включая несколько сот пленными, бросить батарею горных орудий, зарядные ящики и обоз. За это Брусилов хотел отдать Корнилова под суд и только по ходатайству Цурикова ограничился выговором в приказе по армии как Корнилову, так и Цурикову.

Вскоре после этого в ходе Лимановского сражения «Стальная» дивизия, перебрасываемая на самые тяжёлые участки фронта, разбила неприятеля в боях под Гоголевыми Варжише и дошла до Карпат, где заняла Крепну. В январе 1915-го года 48-я дивизия заняла главный карпатский гребень на линии Альзопагон - Фельзадор, а в феврале Корнилов был произведён в генерал-лейтенанты, его имя получило широкую известность в армейской среде.

Взятие Зборо, австрийский плен и побег из плена

Взятие Зборо - расположенного на «высоте 650» - защищённого проволочными заграждениями и линиями окопов с укреплёнными огневыми точками - стало одной из самых блестящих операций, проведённых Корниловым. Накануне генерал тщательно готовил план операции, изучал план неприятельских укреплений и присутствовал на допросах пленных австрийцев. В результате штурм прошёл в точности по плану Лавра Георгиевича: внезапно обрушившийся на высоту шквальный огонь русской артиллерии и фронтальная атака пехоты позволила главным ударным силам Корнилова незамеченными обойти противника и обратить его в бегство. Взятие высоты 650 Корниловым открывало русским армиям дорогу на Венгрию.

В апреле 1915 года, прикрывая отступление Брусилова из-за Карпат силами одной своей «Стальной» дивизии, генерал Корнилов, взявший на себя в момент гибели дивизии личное командование одним из батальонов, был дважды ранен в руку и ногу и в числе всего лишь 7 уцелевших бойцов батальона, в течение четырёх суток до конца пытавшихся прорваться к своим, в итоге (после упорного штыкового боя) попал в австрийский плен.

Бои, данные превосходящим силам противника 48-й «Стальной» дивизией генерала Корнилова, позволили 3-й армии, в которую она была включена в составе 24-го корпуса генерала Цурикова, избежать полного разгрома.

Командир корпуса генерал Цуриков считал Корнилова ответственным за гибель 48-й дивизии и требовал суда над ним, однако командующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов высоко оценил подвиг 48-й дивизии и направил Верховному ГлавнокомандующемуВеликому Князю Николаю Николаевичу ходатайство «о примерном награждении остатков доблестно пробившихся частей 48-й дивизии и, особенно её героя, начальника дивизии генерала Корнилова ». Уже 28 апреля 1915 года император Николай II подписал Указ о награждении генерала Корнилова орденом Святого Георгия 3-й степени

После взятия в плен генерал Корнилов был помещён в лагерь для высших офицеров неподалеку от Вены. Залечив раны, он пытался бежать, но две первые попытки побега закончились неудачей. Корнилов смог бежать из плена в июле 1916 года с помощью чеха Франтишека Мрняка, служившего в лагере помощником аптекаря.

О пленении Корнилова весной 1915 г. военный министр Временного правительства, позже перешедший на сторону большевиков (репрессирован в 1938 году), А. И. Верховский в своих мемуарах написал:

"Сам Корнилов с группой штабных офицеров бежал в горы, но через несколько дней, изголодавшись, спустился вниз и был захвачен в плен австрийским разъездом. Генерал Иванов пытался найти хоть что-нибудь, что было бы похоже на подвиг и могло бы поддержать дух войск. Сознательно искажая правду, он прославил Корнилова и его дивизию за их мужественное поведение в бою. Из Корнилова сделали героя на смех и удивление тем, кто знал, в чём заключался этот «подвиг» (А. И. Верховский. На трудном перевале, М., Воениздат, 1959, стр. 65).

В сентябре 1916 Л. Г. Корнилов, восстановив силы после пережитых событий, снова отбыл на фронт и назначен командиром XXV армейского корпуса Особой армии генерала В. И. Гурко (Юго-Западный фронт).

1917 год

Командование Петроградским военным округом

Вопрос о назначении генерала Корнилова на должность командующего войсками Петроградского военного округа был решён ещё императором Николаем II - кандидатура генерала была выдвинута начальником Главного штаба генералом Михневичем и начальником Особого отдела по назначению чинов армии генералом Архангельским в связи с необходимостью иметь в Петроградево главе войск популярного боевого генерала, совершившего к тому же легендарный побег из австрийского плена - такая фигура могла умерить пыл противников императора. Телеграмма с ходатайством о назначении была отправлена в Ставку генералуАлексееву, поддержана им и удостоилась резолюции Николая II - «Исполнить». 2 марта 1917 года, на первом заседании самопровозглашённого Временного правительства Корнилов был назначен на ключевой пост Главнокомандующего войсками Петроградского военного округа, взамен арестованного генерала С. С. Хабалова.

5 марта Корнилов прибыл в Петроград. По приказу Временного правительства и военного министра Гучкова Корнилов, как командующий Петроградским военным округом, объявил об аресте императрице и её семье в Царском Селе. Он пошёл на это с тем, чтобы попытаться в дальнейшем облегчить участь арестованных. И на самом деле, свидетели говорят о том, что:

В ночь с 5 на 6 марта генерал Корнилов и военный министр Гучков были в первый раз приняты Александрой Фёдоровной. Именно об этом эпизоде свидетельствовал поручик 4-го Царскосельского стрелкового полка К. Н. Кологривов, писавший, что якобы арест императрицы был произведён генералом Корниловым якобы в нарочито вызывающей грубой манере. Эта первая относящаяся к описываемым событиям встреча генерала с императрицей не носила характера «объявления об аресте» (хотя бы потому, что постановления об этом ещё не было принято) и целью своей имела ознакомление визитёров с положением охраняемых. Следует отметить, что генерал Корнилов провёл личную инспекцию охраны императрицы и её семьи в первые же часы своего пребывания в должности командующего Петроградским военным округом. Свидетелями эпизода были также великий князь Павел Александрович, граф Бенкендорф и церемониймейстер Царскосельского Дворца, личный секретарь императрицы граф П. Н. Апраксин. В своём исследовании историк В. Ж. Цветков приходит к выводу о том, что, как опытный разведчик, генерал мог вести двойную игру:

Никаких унизительных для царской семьи действий, никакого оскорбительного поведения по отношению к императрице со стороны Корнилова проявлено не было.

Имеются и свидетельства современников, подчёркивающие высокое мнение Александры Фёдоровны, а также вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны о Л. Г. Корнилове, например, это: «Александра Фёдоровна после объявления ей об аресте высказала удовлетворение, что это было сделано славным генералом Корниловым, а не кем-либо из членов нового правительства».

Второй раз генерал вместе с начальником Царскосельского гарнизона полковником Кобылинским был принят императрицей уже утром 8 марта. ПолковникЕ. С. Кобылинский отмечал очень корректное, почтительное отношение Корнилова к императрице. Приём Корнилова и Кобылинского отмечен в дневнике императрицы в записи от 8 марта. Именно во время этого приема Корнилов сообщил императрице уже не об «охране», а об «аресте», а затем представил ей Кобылинского. Кобылинский также свидетельствовал, что он был единственным офицером, в присутствии которого Александре Фёдоровне сообщили о её аресте. Один из придворных чинов Царскосельского дворца граф П. Апраксин, такими словами передал ответ императрицы Корнилову:

После этого была произведена смена дворцового караула: была сменена охранная стража из состава Сводно-Гвардейского полка стражей «арестной», после чего охрана была вновь, уже во второй раз, проинспектирована генералом Корниловым, о надёжности которой он рапортовал уже Великому Князю Павлу Александровичу.

Сам Корнилов глубоко переживал выполнение выпавшей на него тяжелой обязанности. По воспоминаниям полковника С. Н. Ряснянского, находясь под арестом в г. Быхове, в сентябре 1917 г., генерал «в кругу только самых близких лиц поделился о том, с каким тяжелым чувством он должен был, во исполнение приказа Временного правительства, сообщить Государыне об аресте всей Царской Семьи. Это был один из самых тяжелых дней его жизни…»

Тем не менее после ареста императрицы за Корниловым закрепилась репутация революционного генерала, а ортодоксальные монархисты так и не простили генералу его участия в этом эпизоде.

Генерал разрабатывал нереализованный проект создания Петроградского фронта, в состав которого должны были войти войска Финляндии, Кронштадта, побережьяРевельского укрепленного района и Петроградского гарнизона.

Работая совместно с военным министром А. И. Гучковым, Лавр Георгиевич разрабатывает ряд мер к стабилизации обстановки, стремясь оградить армию от разрушительного влияния Совета рабочих и солдатских депутатов, влияние которого на армию уже выразилось в печально знаменитом Приказе № 1. Вывести разложившиеся гарнизонные и запасные части, как и ввести в город новые полки, было невозможно в связи со всё тем же Приказом № 1. Гучкову и Корнилову оставалось лишь незаметно расставлять на важных постах своих людей. По свидетельству Гучкова, определённые успехи в этом были достигнуты: в военные училища и артиллерийские части назначались фронтовые офицеры, а сомнительные элементы удалялись со службы. В дальнейшем предполагалось создание Петроградского фронта, что дало бы возможность переукомплектовать существующие части и тем самым оздоровить их.

6 апреля 1917 г. Совет наградил Георгиевским крестом унтер-офицера лейб-гвардии Волынского полка Т. И. Кирпичникова, первым начавшего бунт в своем полку в начале Февральской революции и убившего капитана Лашкевича.

Гучков свидетельствует, что генерал Корнилов до последнего надеялся договориться с представителями Совета. Но это ему не удалось, как не удалось и найти общий язык с солдатами Петроградского гарнизона. Деникин писал по этому поводу: «Его хмурая фигура, сухая, изредка лишь согретая искренним чувством речь, а главное, её содержание - такое далёкое от головокружительных лозунгов, выброшенных революцией, такое простое в исповедовании солдатских катехизисов, - не могли ни зажечь, ни воодушевить петроградских солдат».

Командование 8-й армией

В конце апреля 1917 г. генерал Корнилов отказывается от должности главнокомандующего войсками Петроградского округа, «не считая возможным для себя быть невольным свидетелем и участником разрушения армии… Советом рабочих и солдатских депутатов» и, в связи с подготовкой летнего наступления на фронте, его переводят на Юго-Западный фронт командующим 8-й армией - ударной армии фронта, которая под его начальством добилась впечатляющих успехов в ходе июньского наступлениявойск Юго-Западного фронта.

В конце апреля 1917 г. - перед уходом в отставку военный министр А. И. Гучков хотел провести генерала Корнилова на должность главнокомандующего Северным фронтом - самого распущенного и распропагандированного из всех русских фронтов, где существовали трудности в управлении и могла пригодиться «твёрдая рука» Генерального штаба генерала от инфантерииЛ. Г. Корнилова. К тому же должность главнокомандующего фронтом оставалась вакантной после ухода с неё генерала Рузского. Против этого категорически возражал ставший после отречения царя Верховным Главнокомандующим генерал от инфантерииМ. В. Алексеев, ссылаясь на недостаточный командный стаж генерала Корнилова и тот факт, что многие генералы, старше Лавра Георгиевича по производству и заслугам, ждут своей очереди. На следующий день Гучков прислал официальную телеграмму по вопросу назначения Корнилова. Алексеев пригрозил, что в случае, если назначение состоится, он сам уйдёт в отставку. Военный министр не решился рисковать отставкой Верховного Главнокомандующего, о чём впоследствии, по некоторым данным, жалел. Описанный эпизод впоследствии зародил довольно сильную неприязнь между двумя генералами - он, как и ситуация с арестом в недалёком будущем Алексеевым корниловцев в Ставке после неудачи Корниловского выступления - даёт ключ к разгадке сложившихся весьма непростых взаимоотношений двух генералов.

Ознакомившись с положением на фронте, генерал Корнилов первым поднял вопрос об уничтожении солдатских комитетов и запрещении политической агитации в армии, учитывая, что армия в момент принятия её генералом Корниловым находилась в состоянии полного разложения.

19 мая 1917 года Корнилов приказом по 8-й армии разрешает, по предложению Генерального штаба капитана М. О. Неженцева, сформировать Первый Ударный отряд из добровольцев (первая добровольческая часть в Русской армии). За короткий срок трехтысячный отряд был сформирован, и 10 июня генерал Корнилов произвел ему смотр. Капитан Неженцев блестяще провёл боевое крещение своего отряда 26 июня 1917 г., прорвав австрийские позиции под деревней Ямшицы, благодаря чему был взят Калуш. 11 августа приказом Корнилова отряд был переформирован в Корниловский ударный полк. Форма полка включала в себя букву «К» на погонах и нарукавный знак с надписью «Корниловцы». Личной охраной Корнилова стал конный Текинский полк.

В период командования Корниловым 8-й армией большую роль приобретает комиссар этой армии эсер М. М. Филоненко, служивший посредником между Корниловым и Временным правительством.

Через 2 дня после начала разработки наступления в армии, возглавляемой генералом Корниловым, 25 июня 1917 г. его войска прорывают позиции 3-й австрийской армии Кирхбаха западнее Станиславова. Уже 26 июня разгромленные Корниловым войска Кирхбаха бежали, увлекая за собой и подоспевшую им на помощь немецкую дивизию.

В ходе наступления армия генерала Корнилова прорвала австрийский фронт на протяжении 30 вёрст, взяла в плен 10 тыс. солдат противника и 150 офицеров, а также около 100 орудий. Деникин в своих воспоминаниях позже напишет, что «Выход на Ломницуоткрывал Корнилову пути на Долину Стрый, и на сообщения армии графа Ботмера. Немецкая главная квартира считала положение главнокомандующего Восточным фронтом критическим .»

Однако последовавший прорыв германцев на фронте 11-й армии - бежавшей перед немцами, несмотря на огромное своё превосходство в численности и технике вследствие своего развращения и развала из-за разлагающей революционной агитации - нивелировал первоначальные успехи русских армий.

После общей неудачи июньского наступления Русской армии и Тернопольского прорыва австро-германских войск генерал Корнилов, сумевший в сложнейшей ситуации удержать фронт, был произведён в генералы от инфантерии, а 7 июля назначен Керенским главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта вместо генерала А. Е. Гутора и вечером того же дня направил Временному правительству телеграмму с описанием положения на фронте («Армия обезумевших тёмных людей… бежит…») и своими предложениями по исправлению положения (введение смертной казни и полевых судов на фронте). Генерал Брусилов противился этому назначению (но при этом 8 июля своей телеграммой подтвердил, что считает «безусловно необходимым немедленное проведение в жизнь мер, просимых генералом Корниловым»), однако Керенский настоял на назначении Корнилова: положение фронта было катастрофическим.

Верховный главнокомандующий

Уже 19 июля генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов назначается Верховным Главнокомандующим, сменив на этом посту генерала Брусилова, шедшего на поводу у солдатских комитетов, что вело к разложению армии и потере контроля над войсками, которые при малейшем натиске противника, массами покидали позиции и уходили в тыл. Лавр Георгиевич не сразу принимает эту должность, но прежде в течение трех дней оговаривает условия, на которых готов согласиться принять её: невмешательство правительства в назначения на высшие командные должности, скорейшая реализация программы реорганизации армии, назначение генерала Деникина командующим Юго-Западным фронтом. После долгих переговоров сторонам удалось прийти к компромиссу, и Корнилов принял пост, делающий его вторым человеком в государстве, крупной политической фигурой, способной влиять на происходящие в стране события. Это назначение было встречено большой радостью в среде офицеров и консервативной публики. У этого лагеря появился лидер, в котором видели надежду на спасение армии и России.

Для восстановления дисциплины в армии, по требованию генерала Корнилова Временное правительство вводит смертную казнь. Решительными и суровыми методами, с применением в исключительных случаях расстрелов дезертиров, генерал Корнилов возвращает Армии боеспособность и восстанавливает фронт. В этот момент генерал Корнилов в глазах многих становится народным героем, на него стали возлагаться большие надежды, и от него стали ждать спасения страны. Энергичная деятельность Корнилова на посту Верховного главнокомандующего даже за короткий срок позволила достичь некоторых результатов: утихла разнузданность солдатских масс, офицерам стало удаваться поддерживать дисциплину. Однако, несмотря на успех подобных мер в смысле обеспечения некоторого порядка, меры Верховного командования не могли повлиять на усиливающийся поток пораженческой пропаганды законспирированных большевистских агитаторов в армии и представителей Правительства, пытавшихся заигрывать с низами армии во время своих коротких поездок на фронт.

Воспользовавшись своим положением Верховного Главнокомандующего, генерал Корнилов предъявляет Временному правительству требования, известные как «Корниловская военная программа». В Москве на Государственном Совещании 13-15 августа ген. Корнилов в своём обширном докладе указал на катастрофическое положение на фронте, на губительное действие на солдатские массы законодательных мер, предпринимаемых Временным Правительством, на продолжающуюся разрушительную пропаганду, сеющую в Армии и стране анархию.

Бездействие власти в конечном счете парализовало все немногие благие начинания Корнилова. В армии и на флоте все оставалось неизменным, пока Временное правительство не сочло популярность в армии самого Корнилова слишком опасной для «революции».

Корниловское выступление

28 августа 1917 генерал Корнилов, незадолго до этого выступивший на Московском совещании (несмотря на попытки Керенского лишить Верховного главнокомандующего на этом совещании слова) с требованием «ликвидации анархии в стране», отказал Керенскому (накануне совершившему государственное преступление против России и провокацию против Верховного главнокомандующего с обвинением генерала Корнилова в измене с якобы имевшим место требованием о передаче «всей полноты гражданской и военной власти») в остановке продвижения на Петроград 3-го кавалерийского корпуса под командованием генерала Крымова, которое проводилось по требованию Временного правительства и было санкционировано Керенским.

Этот корпус был направлен в столицу Временным правительством с целью окончательно (после подавления июльского мятежа) покончить с большевиками и взять под контроль ситуацию в столице:

А.Ф. Керенский, фактически сосредоточивший в своих руках правительственную власть, во время корниловского выступления очутился в трудном положении. Он понимал, что только суровые меры, предложенные Л.Г. Корниловым, могли ещё спасти экономику от развала, армию от анархии, Временное правительство освободить от советской зависимости и установить, в конце концов, внутренний порядок в стране. Но А.Ф. Керенский также понимал, что с установлением военной диктатуры он лишится всей полноты своей власти. Добровольно отдавать её даже ради блага России он не захотел. К этому присоединилась и личная антипатия между министром-председателем А.Ф. Керенским и главнокомандующим генералом Л.Г. Корниловым, они не стеснялись высказывать свое отношение друг к другу.

В ходе продвижения казаков генерала Крымова на Петроград, Керенский получил от депутата Львоваобсуждавшиеся им накануне с генералом Корниловым различные пожелания в смысле усиления власти. Однако Керенский совершает провокацию с целью очернить Верховного главнокомандующего в глазах общественности и устранить таким образом угрозу его личной (Керенского) власти:

«Было необходимо - говорит Керенский - доказать немедленно формальную связь между Львовым и Корниловым настолько ясно, чтобы Временное правительство было в состоянии принять решительные меры в тот же вечер… заставив Львова повторить в присутствии третьего лица весь его разговор со мной». Для этой цели был приглашен помощник начальника милиции Булавинский, которого Керенский спрятал за занавеской в своем кабинете во время второго посещения его Львовым. Булавинский свидетельствует, что записка была прочтена Львову и последний подтвердил содержание её, а на вопрос, «каковы были причины и мотивы, которые заставили генерала Корнилова требовать, чтобы Керенский и Савинков приехали в Ставку», он не дал ответа. Львов категорически отрицает версию Керенского. Он говорит: «Никакого ультимативного требования Корнилов мне не предъявлял. У нас была простая беседа, во время которой обсуждались разные пожелания в смысле усиления власти. Эти пожелания я и высказал Керенскому. Никакого ультимативного требования (ему) я не предъявлял и не мог предъявить, а он потребовал, чтобы я изложил свои мысли на бумаге. Я это сделал, а он меня арестовал. Я не успел даже прочесть написанную мною бумагу, как он, Керенский, вырвал её у меня и положил в карман» .

Телеграммой без номера и за подписью «Керенский» Верховному главнокомандующему было предложено сдать должность генералу Лукомскому и немедленно выехать в столицу. Это распоряжение было незаконным и не подлежало обязательному исполнению - «Верховный главнокомандующий ни военному министру, ни министру-председателю, ни тем более товарищу Керенскому ни в какой мере подчинён не был». Керенский пытается назначить нового Верховного главнокомандующего, однако оба генерала-«кандидата» - Лукомский и Клембовский - отказываются, причем первый из них в ответ на предложение занять должность «Верховного» открыто бросает Керенскому обвинение в провокации.

Генерал Корнилов приходит к заключению, что…

…и решает не подчиняться и должности Верховного главнокомандующего не сдавать.

Глубоко оскорбленный ложью начавших поступать из Петрограда различных правительственных воззваний, а также их недостойной внешней формой, генерал Корнилов отвечает со своей стороны рядом горячих воззваний к армии, народу, казакам, в которых описывает ход событий и провокацию Председателя Правительства.

28 августа генерал Корнилов отказывает Керенскому в его требовании остановить движение на Петроград отправленного туда по решению Правительства и с согласия Керенского 3-го конного корпуса генерала Крымова и решает

воспользовавшись для этого ранее уже отправленным на Петроград по требованию Керенского 3-м конным корпусом и даёт его командующему - генералу Крымову соответствующее указание.

29 августа Керенский отдаёт указ об отчислении от должностей и предании суду «за мятеж» генерала Корнилова и его старших сподвижников.

Метод, примененный Керенским со «львовской миссией», был с успехом повторен и в отношении генерала Крымова, который застрелился непосредственно после личной его аудиенции с Керенским в Петрограде, куда он направился, оставив корпус в окрестностях Луги, по приглашению Керенского, которое было передано через приятеля генерала - полковника Самарина, занимавшего должность помощника начальника кабинета Керенского. Смыслом манипуляции послужила необходимость безболезненного изъятия командира из среды подчиненных ему войск - в отсутствие командира революционные агитаторы легко распропагандировали казаков и остановили продвижение 3-го кавалерийского корпуса на Петроград.

Генерал Корнилов отказывается от предложений покинуть Ставку и «бежать». Не желая кровопролития в ответ на уверения в верности от преданных ему частей

генерал ответил:

Генерального штаба генерал от инфантерии М. В. Алексеев, желая спасти корниловцев, соглашается «взять позор на свою седую голову» - стать Начальником штаба главнокомандующего при «Главковерхе»-Керенском - чтобы спасти корниловцев, производит арест генерала Корнилова и его сподвижников в Ставке 1 сентября 1917 года и отправляет арестованных в Быховскую тюрьму, где обеспечивает для заключённых безопасность. По свидетельству командира Корниловского ударного полкаГенерального штаба капитана М. О. Неженцева, «встретились они [Алексеев и Корнилов] чрезвычайно трогательно и по-дружески» Тотчас после этого (через неделю) генерал Алексеев уходит в отставку с поста Начальника штаба при Верховном главнокомандующем - Керенском Несмотря на очевидное желание генерала Алексеева помочь быховским узникам, этот эпизод оказался недопонятым генералом Корниловым, и впоследствии уже на Дону весьма негативно сказался на отношениях двух генералов-руководителей молодой Добровольческой Армии. Генерала Корнилова, без сомнения, также должна была ранее огорчать чрезвычайная осторожность генерала Алексеева в плане поддержки выступления, сочувствовавшего желанию генерала Корнилова навести порядок в армии и стране, однако публично не соглашавшегося ни по одному пункту по причине отсутствия веры в успех рискованного мероприятия.

Тотчас после этого (через неделю) генерал Алексеев уходит в отставку с поста Начальника штаба при Верховном главнокомандующем - Керенском; об этом кратком, всего несколько дней, периоде своей жизни генерал говорил впоследствии всегда с глубоким волнением и скорбью, на его место Керенский назначает генерала Духонина. Своё отношение к корниловцам Михаил Васильевич выразил в письме редактору «Нового времени» Б. А. Суворину таким образом:

Победа Керенского в этом противостоянии стала прелюдией большевизма , ибо она означала победу Советов, в среде которых большевики уже занимали преобладающее положение, и с которыми Правительство Керенского было способно вести лишь соглашательскую политику.

Под арестом в Быхове

После неудачи своего выступления Корнилов был арестован, и период с 1 сентября по ноябрь 1917 года генерал и его сподвижники провели под арестом в Могилёве и Быхове. Сначала арестованных поместили в гостинице «Метрополь» в Могилёве. Вместе с Корниловым в Могилёве были арестованы также его начальник штаба генерал Лукомский, генералРомановский, полковник Плющевский-Плющик, Аладьин, несколько офицеров генерального штаба и весь исполком союза офицеров.

Одновременно с арестом наиболее активной и государственно-мыслящей группы генералитета, были освобождены Временным правительством большевики, в том числе Троцкий, арестованные за попытку июльского переворота.

Охрану арестованных нёс сформированный Корниловым Текинский полк, что обеспечивало безопасность арестованных. Для расследования произошедшего была назначена следственная комиссия (председатель - главный военный прокурорШабловский, члены комиссии - военные следователи Украинцев, Раупах и Колосовский). Керенский и совет рабочих депутатов требовали военно-полевого суда над Корниловым и его сторонниками, однако члены следственной комиссии относились к арестованным вполне благожелательно.

9 сентября 1917 года подали в отставку в знак солидарности с генералом Корниловым министры-кадеты.

Часть арестованных, не принимавших активного участия в корниловском выступлении (генерал Тихменев, Плющевский-Плющик) была освобождена следственной комиссией, остальные же переведены в Быхов, где они были помещены в здании старого католического монастыря. В Быхов были перевезены Корнилов, Лукомский, Романовский, генерал Кисляков, капитан Брагин, полковник Пронин, прапорщик Никитин, полковник Новосильцев, есаул Родионов, капитан Соетс, полковник Реснянский, подполковник Роженко, Аладьин, Никоноров.

Другая группа арестованных сторонников Корнилова: генералы Деникин, Марков, Ванновский, Эрдели, Эльснер и Орлов, капитан Клецанда (чех), чиновник Будилович находились в заключении в Бердичеве. Председателю следственной комиссии Шабловскому удалось добиться их перевода в Быхов.

После Октябрьского переворота стало ясно, что большевики вскоре отправят отряд против Ставки. Оставаться в Быхове не имело смысла. Новый председатель следственной комиссии полковник Р. Р.фон Раупах (после октябрьского переворота И. С. Шабловский был вынужден скрыться), основываясь на данных следствия к 18 ноября (1 декабря) освободил всех арестованных, кроме пятерых (Корнилова, Лукомского, Романовского, Деникина и Маркова).

19 ноября (2 декабря) оставшаяся пятёрка покинула Быхов. Корнилов решил идти на Дон походным порядком со своим Текинским полком. Большевикам удалось выследить путь движения полка и он был обстрелян с бронепоезда. После переправы через реку Сейм полк попал в плохо замерзший болотистый район и потерял много лошадей. Наконец, Корнилов оставил текинцев, решив, что без него им будет идти безопасно, и переодевшись крестьянином, с подложным паспортом, отправился один по железной дороге. 6 (19) декабря 1917 года Корнилов прибыл в Новочеркасск. Разными путями и другие Быховские узники прибыли на Дон, где приступили к формированию Добровольческой армии для борьбы с большевиками.

Во время заключения Верховного главнокомандующего в Быховской тюрьме Керенский как-то сказал следующую фразу, характеризующую как морально-этические аспекты ведения политики министра-председателя, так и его планы в отношении будущего генерала Корнилова:

Генерал Романовский - один из генералов, арестованных вместе с генералом Корниловым - говорил впоследствии: «Могут расстрелять Корнилова, отправить на каторгу его соучастников, но „корниловщина“ в России не погибнет, так как „корниловщина“ - это любовь к Родине, желание спасти Россию, а эти высокие побуждения не забросать никакой грязью, не втоптать никаким ненавистникам России».

Белое дело

Корнилов стал соорганизатором Добровольческой армии на Дону. После переговоров с генералом Алексеевым и приехавшими на Дон представителями московского Национального центра было решено, что Алексеев примет на себя заведование финансовыми делами и вопросами внешней и внутренней политики, Корнилов - организацию и командование Добровольческой армией, а Каледин - формирование Донской армии и все дела касающиеся донских казаков.

По просьбе Корнилова, Алексеевым был командирован в Сибирь генерал Флуг, с целью объединения антибольшевистских организаций в Сибири.

Первый Кубанский поход

9 (22) февраля 1918 года Корнилов во главе Добровольческой армии выступил в Первый Кубанский поход.

Развитие событий на Дону (отсутствие поддержки со стороны казачества, победа советов, гибель командира единственной боеспособной части атамана генерала Калединаполковника Чернецова, а затем - и самоубийство самого атамана) вынудило Добровольческую армию двинуться в Кубанский край для создания на Кубани базы для дальнейшей борьбы с большевиками.

«Ледяной поход», проходил в неимоверно тяжёлых погодных условиях и в беспрерывных стычках с красноармейскимиотрядами. Несмотря на огромное превосходство красных войск, генерал Корнилов успешно вывел Добровольческую армию (около 4 тысяч человек) на соединение с отрядом Кубанского правительства только что произведённого Радой в генералы В. Л. Покровского. С собой в поход Корнилов взял члена партии социалистов-революционеров еврея-агитатора Баткина, что вызвало недовольство части офицеров.

В советской историографии довольно часто приводятся слова генерала Корнилова, сказанные им в этот период его жизни - в начале Ледяного похода: «Я даю вам приказ, очень жестокий: пленных не брать! Ответственность за этот приказ перед Богом и русским народом я беру на себя!» Исследовавший этот вопрос современный историк и исследователь Белого движения В. Ж. Цветков обращает внимание в своей работе, что никакого оформленного «приказа» с подобным содержанием ни в одном из источников не обнаружено. При этом наличествуют свидетельства А. Суворина, единственного, кто успел издать свой труд «по горячим следам» - в Ростове в 1919 году:

Первым боем армии, организованной и получившей своё нынешнее название [ Добровольческой ], было наступление на Гуков в половине января. Отпуская офицерский батальон из Новочеркасска, Корнилов напутствовал его словами, в которых выразился точный его взгляд на большевизм: по его мнению, это был не социализм, хотя бы самый крайний, а призыв людей без совести людям тоже без совести к погрому всего трудящегося и государственного в России [в оценке «большевизма» Корнилов повторял его типичную оценку многими тогдашними социал-демократами, например, Плехановым]. Он сказал: «Не берите мне этих негодяев в плен! Чем больше террора, тем больше будет с ними победы!» Впоследствии он к этой суровой инструкции прибавил: «С ранеными мы войны не ведём!»…

В белых армиях смертные приговоры военно-полевых судов и приказы отдельных начальников приводились в исполнение комендантскими управлениями, что, однако, не исключало участия в расстрелах пленных красноармейцев добровольцев из числа строевых чинов. Во время «Ледяного похода», по свидетельству Н. Н. Богданова - участника этого похода:

Взятые в плен, после получения сведений о действиях большевиков, расстреливались комендантским отрядом. Офицеры комендантского отряда в конце похода были совсем больными людьми, до того они изнервничались. У Корвин-Круковского появилась какая-то особая болезненная жестокость. На офицерах комендантского отряда лежала тяжелая обязанность расстреливать большевиков, но, к сожалению, я знал много случаев, когда под влиянием ненависти к большевикам, офицеры брали на себя обязанности добровольно расстреливать взятых в плен. Расстрелы были необходимы. При условиях, в которых двигалась Добровольческая армия, она не могла брать пленных, вести их было некому, а если бы пленные были отпущены, то на другой день сражались бы опять против отряда.

Тем не менее подобные действия на белом Юге, как и на других территориях в первой половине 1918 г., не носили характера государственно-правовой репрессивной политики белых властей, они проводились военными в условиях «театра военных действий» и соответствовали повсеместно сложившейся практике «законов военного времени».

Другой очевидец событий - ставший впоследствии известным корниловцем А. Р. Трушнович, так описывал эти обстоятельства: в отличие от большевиков, чьи вожди провозгласили грабёж и террор идейно оправданными действиями, на знамёнах армии Корнилова были начертаны лозунги законности и правопорядка, поэтому она стремилась избегать реквизиций и излишних кровопролитий. Однако обстоятельства вынудили добровольцев в определённый момент начать отвечать жестокостью на зверства большевиков:

По словам участника и очевидца событий генерала Деникина, большевиками с самого начала гражданской войны был задан её характер: истребление; белый генерал пишет, что причиной убийств и мучений, чинимых советской властью, были в основном отнюдь не ожесточение, появляющееся непосредственно во время боя; причина зверств находилась в контексте влияния возводившей террор в систему «руки сверху», которая видела в таких мерах «единственное средство сохранить свое существование и власть над страной».

Уже в самые первые дни Белого движения на Юге России, когда Добровольческая Армия ещё лишь формировалась, стало очевидно, как пишет белый генерал, что «большевики убивают всех добровольцев, захваченных ими, предавая перед этим бесчеловечным мучениям».

Террор у них не прятался стыдливо за «стихию», «народный гнев» и прочие безответственные элементы психологии масс - он шествовал нагло и беззастенчиво. Представитель красных войск Сиверса, наступавших на Ростов, Волынский, явившись на третий день после взятия города в совет рабочих депутатов, не оправдывался, когда из меньшевистского лагеря послышалось слово - «убийцы». Он сказал: Каких бы жертв это ни стоило нам, мы совершим свое дело, и каждый, с оружием в руках восставший против советской власти, не будет оставлен в живых. Нас обвиняют в жестокости, и эти обвинения справедливы. Но обвиняющие забывают, что гражданская война - война особая. В битвах народов сражаются люди - братья, одураченные господствующими классами; в гражданской же войне идет бой между подлинными врагами. Вот почему эта война не знает пощады, и мы беспощадны

Не раз на местах, переходивших из рук в руки, добровольцы находили изуродованные трупы своих соратников, слышали леденящую душу повесть свидетелей этих убийств, спасшихся чудом из рук большевиков. Помню, какою жутью повеяло на меня, когда первый раз привезли восемь замученных добровольцев из Батайска - изрубленных, исколотых, с обезображенными лицами, в которых подавленные горем близкие едва могли различить родные черты… Поздно вечером, где-то далеко на заднем дворе товарной станции, среди массы составов я нашел вагон с трупами, загнанный туда по распоряжению ростовских властей, «чтобы не вызвать эксцессов». И когда при тусклом мерцаний восковых свечек священник, робко озираясь, возглашал «вечную память убиенным», сердце сжималось от боли, и не было прощения мучителям… Помню свою поездку на «Таганрогский фронт» в середине января. На одной из станций возле Матвеева кургана, на платформе лежало тело, прикрытое рогожей. Это быль труп начальника станции, убитого большевиками, узнавшими, что его сыновья служат в Добровольческой армии. Отцу порубили руки и ноги, вскрыли брюшную полость и закопали ещё живым в землю. По искривленным членам и окровавленным израненным пальцам видно было, какие усилия употреблял несчастный, чтобы выбраться из могилы. Здесь же были два его сына - офицеры, приехавшие из резерва, чтобы взять тело отца и отвезти его в Ростов. Вагон с покойником прицепили к поезду, в котором я ехал. На какой то попутной станции один из сыновей, увидев вагон с захваченными в плен большевиками, пришел в исступление, ворвался в вагон и, пока караул опомнился, застрелил несколько человек…

9 (22) февраля 1918 года Добровольческая армия оставила Ростов-на-Дону и выступила в Первый Кубанский «Ледяной» поход.

Питер Кенез, американский историк-исследователь Гражданской войны в России, приводит в своей работе сведения о терроре большевиков, обрушившемся на оставленный добровольцами Ростов. По приказу красного командующего Сиверса должны были быть казнены все имеющие отношение к Добровольческой армии, приказ распространялся и на детей четырнадцати и пятнадцати лет, записавшихся в армию генерала Корнилова, однако, возможно из-за запрета родителей, не ушедшие с ней в поход на Кубань.

О жестокости со стороны рядовых добровольцев во время «Ледяного похода» вспоминал один из участников похода, когда писал о имевших порой место и бессудных расправах добровольцев над захваченными в плен:

Как следствие взаимного ожесточения в боевой обстановке не было пощады и добровольцам, попадавшим в руки большевиков.

По данным историка Федюка, Корниловым было составлено воззвание к жителям Ставрополья предупреждавшее о возможности применения к ним ответных жестких мер, в случае нападения на офицеров Добровольческой армии: На всякий случай предупреждаю, что всякое враждебное действие по отношению к добровольцам и действующим вместе с ними казачьим отрядам повлечет за собой самую крутую расправу, включая расстрел всех, у кого найдётся оружие, и сожжение селений.

По мнению исследователя Белого движения на Юге России В. П. Федюка, эти заявления свидетельствуют, «что речь шла именно о терроре, то есть насилии, возведённом в систему, преследующем цель не наказания, но устрашения»:

Имеется свидетельство участника событий Н. Н. Богданова, характеризующее отношение лично генерала Корнилова к пленным красноармейцам, выражавшееся зачастую буквально в спасении им лично обреченных на расстрел бывших красных солдат:

Гибель

31 марта (13 апреля) 1918 - убит при штурме Екатеринодара. «Неприятельская граната, - писал генерал А. И. Деникин, - попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли».

Гроб с телом Корнилова был тайно захоронен (причем могилу «сровняли с землей») при отступлении через немецкую колонию Гначбау.

Судьба тела генерала Корнилова

На следующий день, 3 (16) апреля 1918 г., большевики, занявшие Гначбау, первым делом бросились искать якобы «зарытые кадетами кассы и драгоценности» и случайно отрыли могилу и отвезли тело генерала в Екатеринодар, где оно было сожжено.

В документе Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков говорилось:

Отдельные увещания из толпы не тревожить умершего человека, ставшего уже безвредным, не помогли; настроение большевистской толпы повышалось… С трупа была сорвана последняя рубашка, которая раздиралась на части и обрывки разбрасывались кругом… Несколько человек оказались уже на дереве и стали поднимать труп… Но тут же веревка оборвалась, и тело упало на мостовую. Толпа все прибывала, волновалась и шумела… После речи с балкона стали кричать, что труп надо разорвать на клочки… Наконец отдан был приказ увезти труп за город и сжечь его… Труп был уже неузнаваем: он представлял из себя безформенную массу, обезображенную ударами шашек, бросанием на землю… Наконец, тело было привезено на городские бойни, где его сняли с повозки и, обложив соломой, стали жечь в присутствии высших представителей большевистской власти… В один день не удалось окончить этой работы: на следующий день продолжали жечь жалкие останки; жгли и растаптывали ногами.

О том, что большевики вырыли тело генерала из могилы и затем, после длительного таскания по городу, его уничтожили, в Добровольческой армии известно не было. После взятия через 4 месяца армией генерала Деникина Екатеринодара в ходе Второго Кубанского похода, 6 августа 1918 г., было назначено торжественное перезахоронение генерала Корнилова в усыпальнице кафедрального собора.

Организованные раскопки обнаружили лишь гроб с телом полковника Неженцева. В разрытой же могиле Л. Г. Корнилова был ими обнаружен лишь кусок соснового гроба. Проведенное расследование обнаружило страшную правду. Семья Лавра Георгиевича была потрясена случившимся.

Таисия Владимировна - жена Лавра Георгиевича, приехавшая на похороны супруга и надеявшаяся увидеть его хотя бы мертвым, обвинила генералов Деникина и Алексеева в том, что тело погибшего Главнокомандующего Добровольческой армии не вывезли вместе с армией и отказалась присутствовать на панихиде - горе вдовы было очень тяжело. Она ненамного пережила мужа и вскоре скончалась 20 сентября 1918 г. - через шесть месяцев после мужа. Её похоронили рядом с фермой, где оборвалась жизнь Лавра Георгиевича. На месте гибели генерала Корнилова - ему и его жене - добровольцами были поставлены два скромных деревянных креста.

Память

• 3 октября 1918 года командующий Добровольческой армией генерал Деникин учредил «Знак отличия Первого Кубанского похода». Было зарегистрировано 3689 его участников. Знак номер один по праву принадлежал генералу Лавру Георгиевичу Корнилову и был торжественно вручен его дочери.

Как пишет современный историк В. Ж. Цветков, гибель генерала Корнилова не стала концом Белого движения на юге России: Добровольческая армия выстояла в тяжелейшие дни «Ледяного похода», и сделала имя генерала символом высокого патриотизма и самозабвенной любви к Родине. В Зарубежье его подвиги вдохновляли русскую молодежь, так в 1930 г., Организационное бюро по подготовке учредительного съезда Национально-трудового союза нового поколения (НТСНП) отмечало:

• В 1919 г. на ферме, где погиб Главнокомандующий Добровольческой армии, был создан Музей генерала Корнилова, а вблизи - на берегу Кубани была устроена символическая могила Лавра Георгиевича. Рядом находилась могила Таисии Владимировны - супруги генерала.
• Кроме того, уже летом 1919 г. в Омске велась подготовка к установке памятника генералу Корнилову вблизи здания кадетского корпуса. Музей и могилы большевики уничтожили в 1920 г. Ферма сохранилась.
• В 2004 г. городская администрация города Краснодара (в 1918 г. - Екатеринодар) приняла решение о воссоздании музейной экспозиции, посвященной генералу Корнилову и Белому движению.
• Памятник в Краснодаре. Установлен 13 апреля 2013 года

Мнения и оценки

Известный генерал Деникин довольно положительно относился к Корнилову и неоднократно упоминал о нём в своих мемуарах. Вот одна из его выдержек, в которой он характеризует Лавра Георгиевича следующим образом:

С Корниловым я встретился первый раз на полях Галиции, возле Галича, в конце августа 1914 г., когда он принял 48 пех. дивизию, а я - 4 стрелковую (железную) бригаду…Тогда уже совершенно ясно определились для меня главные черты Корнилова - военачальника: большое умение воспитывать войска: из второсортной части Казанского округа он в несколько недель сделал отличнейшую боевую дивизию; решимость и крайнее упорство в ведении самой тяжелой, казалось, обреченной операции; необычайная личная храбрость, которая страшно импонировала войскам и создавала ему среди них большую популярность; наконец, - высокое соблюдение военной этики, в отношении соседних частей и соратников, - свойство, против которого часто грешили и начальники, и войсковые части…Все, знавшие хоть немного Корнилова, чувствовали, что он должен сыграть большую роль на фоне русской революции.

Награды

• Орден Святого Станислава 3-й степени (1901)
• Орден Святой Анны 3-й степени (1903)
• Орден Святого Станислава 2-й степени (1904)
• Орден Святого Георгия 4-й степени (08.09.1905)
• мечи к ордену Святого Станислава 2-й степени (1906)
• Золотое оружие «За храбрость» (09.05.1907)
• Орден Святой Анны 2-й степени (06.12.1909)
• Орден Святого Георгия 3-й степени (28.04.1915)

Киновоплощения

• Питер Барбьер («Падение Романовых», 1917)
• ?? («Хождение по мукам», 1958)
• Евгений Казаков («Хождение по мукам», 1977; «20 декабря», 1981)
• Михаил Федоров («Синдикат-2», 1981)
• Александр Баширов («Гибель империи», 2005)

Сочинения

• Краткий отчет о поездке по Северной Монголии и Западному Китаю. РГВИА, ф. 1396, оп. 6 с, д. 149, л. 39-60.
• Военные реформы Китая и их значение для России. РГВИА, ф. 2000, оп. 1 с, д. 8474.
• Очерк административного устройства Синь-Цзяна. Сведения касающиеся стран, сопредельных с Туркестанским военным округом (СССТВО0), 1901, вып. XXVI.
• Вооруженные силы Китая в Кашгарии. СССТВО, 1902, вып. XXXII-XXXIII.
• Поездка в Дейдади. Общий очерк. Прибавление к «Сборнику географических, топографических и статистических материалов по Азии» (СМА), 1902, № 6.
• Сеистанский вопрос. Туркестанские Ведомости, 1902, № 41 (то же. - СССТВО, 1903, вып. XXXIX).
• Кашгария или Восточный Туркестан. Опыт военно-статистического описания. Ташкент, изд. штаба Туркестанского военного округа, 1903.
• Сообщение, сделанное в Военном собрании Туркестанского военного округа 7 марта 1903 г. Укрепленные пункты в сопредельных с округом областях Китая, Персии и Афганистана. Туркестанские Ведомости, 1903, № 22 (то же. - СССТВО, 1903, вып. XLV, XLVII).
• Историческая справка по вопросу о границах Хорасана с владениями России и Афганистана. СССТВО, 1904, вып. LX (то же. - СМА, 1905, вып. LXXVIII).
• Нушки-Сеистанская дорога. Маршрутное описание Нушки-Сеистанской дороги (участок Кала-и-Рабат - Кветта). СМА, 1905, вып. LXXVIII.
• Отчет о поездке в Индию. Добавление к СМА, 1905, № 8.
• Вооруженные силы Китая. Иркутск, изд. штаба Иркутского военного округа, 1911.

18 августа (30 августа по новому стилю) 1870 года родился Лавр Георгиевич Корнилов - российский военачальник, генерал от инфантерии, военный разведчик, дипломат и путешественник-исследователь, - одна из самых загадочных и одиозных личностей в российской истории XX века.

Его называли и «несостоявшимся Бонапартом», и «могильщиком Революции», и святым мучеником, и героем, и единственным военачальником, который смог бы довести Белое Дело до победного конца.

О Корнилове написано много. Практически вся мемуарная, художественная, историческая литература, а также и научные исследования создавались, исходя из двух, диаметрально противоположных точек зрения на деятельность известного персонажа.

В советской, постсоветской, а также и белоэмигрантской историографии уже давно проведены все исторические параллели, выставлены самые противоположные и противоречивые оценки, подробно освещена фактическая сторона событий 1917 года: Корниловский мятеж, арест мятежных генералов, их побег из Быхова и создание Корниловым Добровольческой армии на Дону.

В данной статье автор не ставит себе задачей примирить сторонников и противников генерала Корнилова, и не станет, вопреки обыкновению, уверять читателя, что «истина находится где-то посредине». Нет! Противодействие необходимо всякому действию, куда бы и на что оно ни было направлено. Лавр Георгиевич Корнилов стал именно той «противодействующей» фигурой, которая должна была появиться на политической арене 1917 года. История возложила на него неблагодарную миссию: противопоставить всеобщему произволу, хамству и анархии хотя бы возможность возврата к законности и порядку. Может быть, у Корнилова был реальный шанс обыграть судьбу, избавив Россию от произвола большевиков и позорного Брестского мира. Только в политических играх, как правило, выигрывает не самый сильный и мудрый, а тот, в чьей колоде оказалось больше фальшивых козырей…

Биография Лавра Георгиевича Корнилова во многом напоминает собой авантюрно-приключенческий роман с бесконечными продолжениями. В ней есть всё: загадочное происхождение, весьма нетипичное для представителя военной верхушки, быстрые и неожиданные карьерные взлёты, столь же неожиданные падения, военные победы и неудачи, героическая смерть...

Будущий генерал родился в Усть-Каменогорске, в семье бывшего хорунжего 7-го Сибирского казачьего полка Егора (Георгия) Николаевича Корнилова. За 8 лет до рождения сына отец вышел из казачьего сословия и перешёл в чин коллежского регистратора. Считается, что отцовские предки Корнилова пришли в Сибирь с дружиной Ермака. В 1869 году Георгий Корнилов получил должность письмоводителя при городской полиции в Усть-Каменогорске, хорошее жалование и приобрел небольшой домик на берегу Иртыша. Происхождение и национальная принадлежность матери Л.Г. Корнилова и по сей день вызывают споры среди биографов легендарного генерала. По одной версии, она была оренбургской калмычкой, по другой – крещёной казашкой из рода аргын. Третьи, например, маршал Шапошников, который служил в одном полку с родным братом Лавра Георгиевича, уверяли, что мать Корнилова была киргизкой, которая перешла в православие только затем, чтобы вопреки воле родственников, выйти замуж за русского чиновника.

Во всяком случае, все биографы Корнилова сходятся на том, что мать генерала была безграмотной женщиной азиатского происхождения, не умевшей ни читать, ни писать ни на одном языке. От неё Лавр Георгиевич унаследовал монголоидные черты лица, невысокий рост и амбиции Чингисхана.

В двухлетнем возрасте маленький Лавр вместе с семьёй переезжает в станицу Каркаралинскую Семипалатинской губернии, где проходит его детство, и которую в некоторых документах обозначают как место его рождения. Способности к иностранным языкам у отца и деда, служивших толмачами в казачьем войске, передаются и Лавру, что находит в дальнейшем применение в его службе Отечеству.

Летом 1883 года юный Корнилов был зачислен в Сибирский кадетский корпус (Омск). Поначалу он был принят лишь «приходящим»: им были сданы успешно экзамены по всем предметам, кроме французского, так как в киргизской степи не было соответствующих репетиторов. Однако трудолюбивый и способный Корнилов очень скоро стал одним из лучших учеников корпуса и был зачислен на «казённый кошт». Сдав на отлично выпускные экзамены, Лавр получает право выбора военного училища для дальнейшего обучения. Любовь к математике и особые успехи в этом предмете определяют выбор Корнилова в пользу престижного (сюда традиционно стекались наиболее способные кадеты) Михайловского артиллерийского училища в Петербурге.

Переезд из Омска в Петербург становится началом самостоятельной жизни 19-летнего юнкера. Отец не мог помогать ему деньгами (у Корниловых было много детей, и семья жила более чем скромно). Лавр должен был сам зарабатывать себе на жизнь. Он даёт уроки математики и пишет статьи по зоогеографии, что приносит некоторый доход, из которого он умудряется даже помогать своим престарелым родителям.

В Михайловском артиллерийском училище, как и в кадетском корпусе, учёба шла на «отлично». Только за поведение юнкер получал сравнительно низкие баллы. Офицеры столичного училища предвзято относились к честолюбивому юноше «низкого» происхождения, часто допускали насмешки и колкости в адрес амбициозного «азиата». Известен случай, когда один из училищных офицеров позволил себе обидную бестактность в адрес Корнилова, но неожиданно получил от гордого юнкера отпор. Лавр Георгиевич дал понять преподавателю, что он не простит оскорбления и за свою честь намерен стоять до конца. Начальник училища, узнав об этом инциденте, немедленно отозвал офицера и простил Корнилову его проступок. Юнкер поступил на дополнительный курс, закончив который имел право служить в гвардии или в столичном военном округе. Однако подпоручик Корнилов выбрал Туркестан.

В 1892 году он получает назначение в 5-ю батарею Туркестанской артиллерийской бригады. Это было не только возвращением на малую родину, но и передовое стратегическое направление при намечавшихся тогда конфликтах с Персией, Афганистаном и Великобританией.

В Туркестане Лавр Георгиевич занимался самообразованием, успешно изучал восточные языки. Вскоре подал рапорт на поступление в Академию Генерального штаба.

С 1895 по 1897 год Корнилов обучается в Академии. Во время учёбы он женится на дочери титулярного советника Таисии Владимировне Марковиной. Через год у супругов родилась дочь Наталья. В 1897-м, окончив Академию с малой серебряной медалью и «с занесением фамилии на мраморную доску с именами выдающихся выпускников Николаевской академии в конференц-зале Академии», Корнилов досрочно получает чин капитана. Он вновь отказывается от места в Петербурге и уезжает в Туркестан. Именно здесь раскрылись основные таланты Лавра Георгиевича как воина, разведчика, исследователя.

Кроме обязательных для выпускника Академии Генерального штаба немецкого и французского языков, Корнилов хорошо владел английским, персидским, китайским, казахским и урду.

С риском для жизни, переодевшись туркменом, Корнилов проводил рекогносцировки британских крепостей в Афганистане. Совершил ряд длительных исследовательских и разведывательных экспедиций в Кашгарии (Восточный Туркестан), Афганистане и Персии. Корнилов всерьёз изучал этот малоизвестный европейцам, загадочный край, встречался с китайскими чиновниками и предпринимателями, налаживал агентурную сеть. Итогом служебной командировки стала подготовленная Лавром Георгиевичем книга «Кашгария или Восточный Туркестан», ставшая весомым вкладом в географию, этнографию, военную и геополитическую науку. Книга принесла автору заслуженный успех и была замечена британскими специалистами. Как установил современный исследователь М. К. Басханов, картографический материал к английскому изданию «Военный отчёт по Кашгарии» 1907-го года представляет собой планы городов и укреплений Восточного Туркестана, опубликованные в работе Л. Г. Корнилова. За разведывательные экспедиции капитан Корнилов был награждён орденом Святого Станислава 3-й степени и вскоре направлен с новым заданием в малоизученные районы Восточной Персии.

С ноября 1903 по июнь 1904 года он находился в Индии с целью «изучения языков и нравов народов», а фактически - для анализа состояния британских колониальных войск. В 1905 году его секретный «Отчёт о поездке в Индию» был опубликован Генеральным штабом.

В 1904 году уникальный агент был произведён в подполковники и назначен столоначальником Главного штаба в Петербурге, но с началом Русско-японской войны добился перевода в действующую армию. С сентября 1904 по декабрь 1905 года Корнилов занимал должность штаб-офицера, затем - начальника штаба 1-й стрелковой бригады. Боевое крещение Лавра Георгиевича произошло во время сражения при Сандепу. В феврале 1905 года Корнилов находился со своей бригадой в арьергарде, прикрывая отход армии от Мукдена. Окруженный японцами в деревне Вазые, подполковник Корнилов дерзкой штыковой атакой прорвал окружение. Сохраняя полный боевой порядок, он вывел свою уже считавшуюся уничтоженной бригаду на соединение с армией. За храбрость был произведён в полковники, награждён орденом Святого Георгия 4-ой степени и Георгиевским оружием.

В 1907-1911 годах, имея репутацию специалиста-востоковеда, Корнилов занимался дипломатической и разведывательной деятельностью в Китае, затем - на приграничных территориях России (Монголия и Кашгария). Деятельность Корнилова-дипломата этого периода была высоко оценена не только на Родине, где он получил Орден Святой Анны 2-й степени и другие награды, но и у дипломатов Британии, Франции, Японии и Германии, награды которых также не обошли русского разведчика.

Первая мировая война

Первую мировую войну Лавр Георгиевич встретил в должности начальника 48-й пехотной дивизии (будущей «Стальной»). Она сражалась в Галиции и Карпатах в составе 8-й армии генерала Брусилова. Здесь опыт и знания востоковеда не слишком пригодились комдиву, а навыки разведчика и диверсанта часто мешали находить общий язык с вышестоящими штабистами. Командарма Брусилова раздражало неумение, а иногда и нежелание подчинённого генерала осуществлять необходимое в военных условиях взаимодействие с командованием и другими подразделениями армии. Корнилов, как и всякий диверсант-одиночка, держался независимо, любил принимать нестандартные, порой слишком отчаянные решения. Так, в ночном бою при Такошанах группа добровольцев под командованием Лавра Георгиевича прорвала позиции неприятеля и, несмотря на свою малочисленность, захватила 1200 пленных, включая немецкого генерала Рафта. «Корнилов - не человек, стихия», - говорил Рафт, потрясённый этой дерзкой вылазкой. Однако «дерзкая вылазка», осуществлённая без прикрытия основных сил, могла бы закончиться плачевно. Командарм Брусилов неоднократно замечал, что Корнилов «не жалеет своих людей», но при этом всякий раз добавлял, что Лавр Георгиевич и сам себя не жалеет. Солдаты боготворили своего командира. Корнилов умел рисковать и считал, что «победителей не судят».

Подчинённая ему «Стальная» дивизия отличилась в самых опасных операциях Юго-Западного фронта. При взаимодействии с «Железной» дивизией генерала Деникина она совершала чудеса мужества и героизма, дошла до Карпат, заняла Крепну. Взятие Зборо - расположенного на «высоте 650» - защищённого проволочными заграждениями и линиями окопов с укреплёнными огневыми точками - стало одной из самых блестящих операций, проведённых Корниловым. Взятие «высоты 650» открывало русским армиям дорогу на Венгрию. В феврале 1915 года легендарный комдив был произведён в генерал-лейтенанты, и его имя получило широкую известность в армейской среде.

Однако боевой путь «Стальной» дивизии оказался недолгим. Военная удача отвернулась от генерала Корнилова уже в апреле 1915 года. Прикрывая отступление Брусилова из-за Карпат, дивизия попала в окружение и почти полностью погибла. Генерал Корнилов, взявший на себя в момент гибели дивизии личное командование батальоном, был дважды ранен в руку и ногу. Бывший комдив с семью уцелевшими бойцами в течение четырёх суток прорывался к своим, но попал в плен к австрийцам.

Командир корпуса генерал Цуриков считал именно Корнилова ответственным за гибель 48-й дивизии. По его мнению, только самонадеянные действия её командира не позволили дивизии избежать окружения и полного разгрома. Цуриков требовал суда над комдивом, однако генерал Иванов, командующий Юго-Западным фронтом, придерживался иной точки зрения. Он направил Верховному Главнокомандующему Великому князю Николаю Николаевичу ходатайство «о примерном награждении остатков доблестно пробившихся частей 48-й дивизии, и особенно её героя, начальника дивизии генерала Корнилова».

Николай II также встал на сторону комфронта. 28 апреля 1915 года император подписал Указ о награждении пленённого генерала Корнилова за эти бои, и дело было закрыто.

О пленении Корнилова весной 1915 г. А. И. Верховский, последний Военный министр Временного правительства, в своих мемуарах писал:

«Сам Корнилов с группой штабных офицеров бежал в горы, но через несколько дней, изголодавшись, спустился вниз и был захвачен в плен австрийским разъездом. Генерал Иванов пытался найти хоть что-нибудь, что было бы похоже на подвиг и могло бы поддержать дух войск. Сознательно искажая правду, он прославил Корнилова и его дивизию за их мужественное поведение в бою. Из Корнилова сделали героя на смех и удивление тем, кто знал, в чем заключался этот «подвиг»… (А. И. Верховский. На трудном перевале, М., Воениздат, 1959, стр. 65).

Из австрийского плена во времена Великой войны не бегал разве что ленивый. Генерал Корнилов был помещён в лагерь для высших офицеров неподалеку от Вены. Залечив раны, он дважды пытался бежать, но первые попытки побега закончились неудачей. Корнилов сбежал лишь в июле 1916 года, переодевшись австро-венгерским солдатом. Его «азиатская» внешность в сочетании с австрийской формой почему-то никого не смутила.

Газетная шумиха вокруг дерзкого побега Корнилова возвела генерала в статус несомненного героя и мученика за Отечество. Уже в сентябре 1916 года Лавр Георгиевич, восстановив силы после пережитых событий, снова отбыл на фронт и был назначен командиром XXV армейского корпуса Особой армии генерала В.И. Гурко.

Командующий войсками Петроградского ВО

Вопрос о назначении генерала Корнилова на должность командующего войсками Петроградского военного округа был решён ещё императором Николаем II. Кандидатура популярного боевого генерала, совершившего к тому же легендарный побег из австрийского плена, могла умерить пыл противников императора. 2 марта 1917 года, на первом заседании самопровозглашённого Временного правительства Корнилов был назначен на ключевой пост Главнокомандующего войсками Петроградского военного округа.

По приказу Временного правительства и военного министра Гучкова именно Корнилов объявил об аресте императрице и её семье. Он пошёл на это, чтобы попытаться в дальнейшем облегчить участь арестованных. Фактически в те страшные дни командующий округа взял цесаревен, царицу и наследника под свою личную охрану, дабы спасти семью Николая II от бессудных действий и самочинных решений Петроградского Совета. Императрице очень понравилось, что её арестовал сам легендарный генерал Корнилов, а не кто-то из новоявленного правительства. Корнилову Александра Фёдоровна почему-то доверяла.

После ареста императрицы за Корниловым закрепилась репутация революционного генерала. Ортодоксальные монархисты так и не смогли простить ему ни этого шага, ни весьма «демократичного» происхождения. В должности начальника Петроградского округа Корнилов делает несколько безуспешных попыток договориться с Петроградским Советом, вывести из состава гарнизона разложившиеся части, отменить печально знаменитый «Приказ №1». Однако генерал быстро понял, что обрести реальную силу в этих переговорах он сможет лишь опираясь на фронтовые части. В апреле 1917 года Корнилов сложил с себя полномочия и стал проситься на фронт. Военный министр Гучков предложил его кандидатуру на должность командующего Северным фронтом. Репутация «революционного генерала» сыграла против назначения Корнилова в Ставке. Верховный Главнокомандующий Алексеев заявил, что он сам подаст в отставку, если Корнилов возглавит фронт. Впоследствии этот конфликт станет во главу угла взаимоотношений двух генералов и после Корниловского мятежа, и на первом этапе создания Добровольческой армии.

Верховный Главнокомандующий

Весной 1917 года Корнилов получил под своё командование 8-ю армию. Ознакомившись с положением на фронте, генерал первым поднял вопрос об уничтожении солдатских комитетов и запрещении политической агитации. 19 мая 1917 года приказом по 8-й армии он разрешает сформировать Первый Ударный отряд из добровольцев (первая добровольческая часть в Русской армии). За короткий срок трехтысячный отряд был сформирован. Капитан Неженцев блестяще провёл боевое крещение своего отряда. 26 июня 1917 г. добровольцы прорвали австрийские позиции под деревней Ямшицы, благодаря чему был взят Калущ. 11 августа приказом Корнилова отряд был переформирован в Корниловский полк. Форма полка включала в себя букву «К» на погонах и нарукавный знак с надписью «Корниловцы». Личной охраной Корнилова стал конный Текинский полк. В ходе июльского наступления армия генерала Корнилова прорвала австрийский фронт на протяжении 30 вёрст, взяла в плен 10 тыс. солдат и около 100 орудий. Корнилов был произведён Временным правительством в чин генерала от инфантерии и назначен Верховным Главнокомандующим.

Лавр Георгиевич сразу оговорил условия, на которых он согласился принять эту должность: невмешательство правительства в назначения на высшие командные должности, скорейшая реализация программы реорганизации армии, назначение генерала Деникина командующим Юго-Западным фронтом. Корнилов стал вторым человеком в государстве, крупной политической фигурой, способной влиять на происходящие в стране события. Это назначение было встречено большой радостью в среде офицеров и консервативной публики. У консервативного лагеря появился лидер, в котором видели надежду на спасение армии и России.

По требованию генерала Корнилова для восстановления дисциплины в армии Временное правительство вводит смертную казнь. Решительными, суровыми методами генерал Корнилов возвращает армии боеспособность и восстанавливает фронт. В глазах многих офицеров-фронтовиков он становится народным героем. От него ждали спасения страны и в буквальном смысле слова носили на руках.

Воспользовавшись своим положением Верховного Главнокомандующего и поддержкой высших офицеров, на Государственном Совещании в Москве генерал Корнилов предъявляет Временному правительству требования, известные как «Корниловская военная программа». Он решительно потребовал от Временного правительства «ликвидации анархии в стране» и восстановления порядка в армии. Временное правительство ничего не сделало в этом направлении. Напротив, оно сочло популярность Корнилова слишком опасной для «революции».

Корниловский мятеж

28 августа 1917 года Корнилов отказался выполнить требование Керенского об остановке 3-го кавалерийского корпуса генерала Крымова, который двигался на Петроград. Совсем недавно Керенский сам требовал от Корнилова введения верных частей в столицу, дабы избежать дальнейших провокаций большевиков. Но теперь Керенский почувствовал за Корниловым настоящую, опасную для него силу. Как показал октябрь 1917 года, у Временного правительства в столице не было никаких верных ему сторонников, способных отразить покушение на власть. В этих условиях Председатель Правительства сам решился на политическую провокацию. Корнилову было предложено телеграммой сдать должность Верховного Главнокомандующего. Корнилов отказался и решил:

29 августа Керенский объявляет Корнилова и его сподвижников мятежниками. Корпус Крымова был остановлен в районе Луги. Его командир покончил с собой после личной аудиенции у Председателя Правительства. Корпус был тут же разагитирован большевиками и утратил свою боеспособность. Корниловский полк, готовый в любую минуту вступить в бой, так и не получил соответствующего приказа от своего генерала. Корнилов ещё надеялся договориться с Керенским, но последний вновь переиграл его. Шумиха вокруг «мятежного» генерала была выгодна не столько Временному правительству, сколько тем политическим авантюристам, которые надеялись с его помощью бесславно вывести Россию из Великой войны. Керенский сам назначил себя на пост Главнокомандующего. Он приказал Начштаба Главкома генералу Алексееву арестовать Корнилова и всю верхушку генералитета, лояльно настроенную к его действиям. Алексеев, который и сам с большой симпатией относился к корниловцам, решил взять этот позор на себя. 1 сентября 1917 года Л.Г. Корнилов был арестован в Ставке и отправлен в Быховскую тюрьму.

Туда же из Бердичева были этапированы генералы Деникин, Марков, Орлов, Ванновский, Эрдели и другие военные чины, так или иначе поддержавшие Корниловское выступление. Через неделю после мятежа генерал Алексеев подал в отставку с поста Начальника штаба Главнокомандующего. На его место был назначен генерал Духонин. Одновременно с устранением наиболее активной и государственно мыслящей группы генералитета Временным правительством из тюрьмы были выпущены большевики (в том числе Троцкий), арестованные за попытку июльского переворота.

Многие либерально-демократические историки и политические деятели уже в эмиграции активно старались налепить на Л.Г. Корнилова ярлык главного виновника и поджигателя Гражданской войны, агрессора и организатора сопротивления большевистской власти, «могильщика революции».

На наш взгляд, Корниловское выступление было лишь отчаянной, во многом политически наивной и неподготовленной попыткой воспротивиться незаконным действиям Временного правительства и его заграничных «подельников». Попытки, продиктованные не умом, а сердцем, редко приводят к чему-нибудь, кроме поражения.

Последующее сопротивление верных верховной власти законопослушных генералов, которые всегда старались держаться «вне политики», было лишь отчаянным шагом загнанных в угол, обречённых людей. Стоит только вспомнить те унижения, которым подверглись боевые, заслуженные офицеры во время заключения в Бердичеве, и уже отпадёт всякая необходимость разыскивать истинных виновников эскалации последующего насилия. При этапировании в Быхов «мятежников» едва не растерзала агрессивно настроенная толпа, науськанная комиссарами Временного правительства. Следствие и суд по Корниловскому выступлению были не выгодны ни обречённому правительству, ни лично А.Ф. Керенскому. Только человеческая порядочность и верность своему долгу офицеров конвоя спасли Деникина, Маркова, Ванновского и других генералов от мученической гибели.

Во второй раз «быховских узников» спас ценой своей жизни Начальник штаба Главнокомандующего генерал Духонин. После Октябрьского переворота он своей волей освободил пленников, но сам был растерзан за это революционной толпой.

Насилие и провокацию к расколу общества, к кровопролитию и гражданской войне, вне сомнения, начало правительство Керенского, продолжили большевики. Корнилов, Алексеев, Деникин, Марков и все остальные жертвы политического произвола нашли в себе силы, чтобы организовать сопротивление и возглавить его.

Генерал И.П. Романовский - один из арестованных вместе с генералом Корниловым - говорил впоследствии: «Могут расстрелять Корнилова, отправить на каторгу его соучастников, но „корниловщина“ в России не погибнет, так как „корниловщина“ - это любовь к Родине, желание спасти Россию, а эти высокие побуждения не забросать никакой грязью, не втоптать никаким ненавистникам России…»

Добровольческая армия

После побега из Быхова Корнилов двинулся с верными ему текинцами на Дон. Все остальные «быховские узники» пробирались в Новочеркасск нелегально, по поддельным документам. Корнилов решил идти открыто. По дороге он едва не погиб, нарвавшись со своим конвоем на превосходящие силы большевиков. Опытному разведчику лишь чудом удалось уйти. В Новочеркасске генерал Корнилов стал соорганизатором Добровольческой армии. После переговоров с генералом Алексеевым и приехавшими на Дон представителями московского Национального центра было решено, что Алексеев примет на себя заведование финансовыми делами и вопросами внешней и внутренней политики, Корнилов - организацию и командование Добровольческой армией, донской атаман Каледин - формирование Донской армии и все дела, касающиеся казаков.

На первом этапе разработки стратегических планов белых сил Корнилов вновь проявил себя, как опытный диверсант, но не слишком дальновидный военачальник. Он по-прежнему мыслил категориями командира партизанского отряда, предлагая Добровольческой армии проводить диверсионно-партизанские рейды по большевистским тылам, скрываясь в удалённых районах Верхнего Дона и Кубанских степях. Против такой стратегии категорически возразили генералы Алексеев и Деникин. Добровольческая армия, несмотря на её малочисленность, мало напоминала собой мобильный диверсионный отряд. В зимних условиях, со всеми обозами, больными, ранеными, семьями и родственниками военнослужащих она бы просто погибла в степи. В руководстве армии вновь назревал конфликт, но Л.Г. Корнилов нашёл в себе силы уступить. Отставив в сторону свои амбиции, он согласился с единственно приемлемым планом Деникина о походе на Екатеринодар.

9 (22) февраля 1918 года Добровольческая армия выступила в первый Кубанский поход, который впоследствии будет назван его участниками «Ледяным». Целью похода был захват столицы кубанского казачества – Екатеринодара. У добровольцев в тот момент не было практически ничего: ни оружия, ни боеприпасов, ни денег, на которые можно было бы организовать боеспособную армию, ни чёткой политической программы. У них была только вера в своего Главнокомандующего Л.Г. Корнилова, его порядочность, офицерскую честь и горячее желание спасти Россию.

Гибель

31 марта (13 апреля) 1918 года командующий Добрармией генерал Корнилов был убит при штурме Екатеринодара.

«Неприятельская граната, - писал генерал А. И. Деникин, - попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли... »

Гроб с телом Корнилова был тайно захоронен при отступлении из немецкой колонии Гначбау. Добровольцы тщательно замаскировали могилу, сровняв холм с землёй, но это не помогло. Уже на следующий день большевики, занявшие Гначбау, первым делом бросились искать якобы «зарытые кадетами кассы и драгоценности». Случайно они отрыли могилу и отвезли тело генерала Корнилова в Екатеринодар, где оно, после длительного глумления, было публично сожжено. Добровольцы ничего об этом не знали. Лишь после взятия Екатеринодара в августе 1918 года была назначена комиссия по перезахоронению останков Корнилова, которая и выяснила страшную правду.

В документе Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков говорилось:

«Отдельные увещания из толпы не тревожить умершего человека, ставшего уже безвредным, не помогли; настроение большевистской толпы повышалось… С трупа была сорвана последняя рубашка, которая раздиралась на части и обрывки разбрасывались кругом… Несколько человек оказались уже на дереве и стали поднимать труп… Но тут же веревка оборвалась, и тело упало на мостовую. Толпа все прибывала, волновалась и шумела… После речи с балкона стали кричать, что труп надо разорвать на клочки… Наконец отдан был приказ увезти труп за город и сжечь его… Труп был уже неузнаваем: он представлял из себя бесформенную массу, обезображенную ударами шашек, бросанием на землю… Наконец, тело было привезено на городские бойни, где его сняли с повозки и, обложив соломой, стали жечь в присутствии высших представителей большевистской власти… В один день не удалось окончить этой работы: на следующий день продолжали жечь жалкие останки; жгли и растаптывали ногами».

Семья генерала была потрясена случившимся. Супруга Корнилова, Таисья Владимировна, отказалась присутствовать на панихиде, организованной Деникиным в Екатеринодаре. Она скончалась через несколько месяцев после смерти мужа и похоронена неподалёку от места его гибели.

3 октября 1918 года командующий Добровольческой армией генерал Деникин учредил «Знак отличия Первого Кубанского похода». Было зарегистрировано 3689 его участников. Знак № 1 по праву принадлежал генералу Лавру Георгиевичу Корнилову и был торжественно вручен его дочери.

Лавр Георгиевич Корнилов - уникальный специалист, востоковед, храбрый боевой генерал и разведчик, всего в своей жизни добился сам. Не задумываясь, по велению сердца он встал во главе Белого движения, движения обречённых. Как и большинство своих соратников, он не видел для себя иного выхода, не имел никаких личных желаний, кроме служения Отчизне. Его имя стало знаменем и символом для воинов белых армий на долгие годы.

Лавр Георгиевич Корнилов родился 18 августа 1870 года в Усть-Каменогорске, в семье бывшего хорунжего 7-го Сибирского казачьего полка Егора (Георгия) Корнилова, за 8 лет до рождения сына вышедшего из казачьего сословия и перешедшего в чин коллежского регистратора. Считается, что отцовские предки Корнилова пришли в Сибирь с дружиной Ермака. В 1869 г. Георгий Корнилов получил должность письмоводителя при городской полиции в Усть-Каменогорске, хорошее жалование и приобрел небольшой домик на берегу Иртыша, где и родился будущий генерал.

Мать Л. Г. Корнилова - Мария Ивановна, простая казашка из кочевого рода «аргын» с берегов Иртыша, целиком посвятила себя воспитанию детей, будучи неграмотной, отличалась пытливым умом, высокой жаждой знаний, великолепной памятью и громадной энергией.

По другим данным, настоящие имя и фамилия генерала Лавра Корнилова - Лоря Гильдинов (в другом написании Дельдинов), а его родители были калмыками. Имя Лавр и фамилию Корнилов Лоря Гильдинов-Дельдинов якобы получил от своего отчима, есаула Сибирского казачьего войска. По другим данным это просто легенда: согласно сохранившимся воспоминаниям родной сестры Корнилова, мальчик родился в семье Георгия Николаевича Корнилова в г. Усть-Каменогорске. С её слов «калмыцкая внешность» объясняется его предками не со стороны отца, а со стороны матери - Прасковьи Ильиничны Хлыновской.

Однако, маршал Советского Союза Б. М. Шапошников, еще в 1903 году служивший в Ташкенте в 1-м Туркестанском стрелковом батальоне, писал в своих мемуарах, что вместе с ним служил и подпоручик Петр Корнилов, «брат небезызвестного впоследствии генерала Корнилова. Родители Корнилова, по рассказу младшего Корнилова, жили в Западной Сибири. Отец - русский, занимал должность переводчика при уездном начальнике, мать же была простая киргизка. Отсюда и монгольский тип лица, который унаследовали дети». Известно, что в царской России киргизами называли казахов.

У того же Цветкова сообщается: "Суворин привел свидетельства начальника уголовной полиции Колпачева, оставшегося в Екатеринодаре и бывшего свидетелем уничтожения тела: «Труп был не Корнилова, удостоверяю точно. Человек этот был более чем среднего роста (Корнилов был небольшого роста), - шатен - (Корнилов был брюнет). Лицо трупа было русского типа… Глаза нисколько не киргизские, как они были у Корнилова - с легкой косиной». Вряд ли генерал Корнилов скрывал своё киргизское происхождение от окружающих. Все знали, кто он.

Сам Л. Г. Корнилов о себе писал следующее: «Я, генерал Корнилов, - сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ - путём победы над врагом - до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы, и выберет уклад новой государственной жизни».

В двухлетнем возрасте маленький Лавр вместе с семьёй переезжает в станицу Каркаралинскую Семипалатинской губернии, где проходит его детство и которую в некоторых документах обозначают, как место его рождения. Способности к иностранным языкам у отца и деда, служивших толмачами в казачьем войске, передаются и Лавру, что находит в дальнейшем применение в его службе Отечеству.

Несмотря на частые разъезды, отец серьёзно занимался религиозным воспитанием детей, в связи с чем Закон Божий стал любимым предметом Лавра. Позднее, часть пересылаемого сестре офицерского жалования Лавр Георгиевич просил отдавать в местный православный храм.

После окончания Лавром начального училища в 1882 г. семья вновь переезжает, на этот раз в город Зайсан на границе с Китаем. Когда отец стал служить там переводчиком у начальника местного военного гарнизона, все интересы Лавра сосредоточились около военных, и эта обстановка усилила у него любовь к военной службе, походам и маневрам.

В Зайсане Лавр стал готовиться к поступлению в Сибирский Императора Александра I кадетский корпус, сразу во 2-й класс. Учителей в Зайсане не было, Лавр готовился самостоятельно, лишь по математике ему удалось взять несколько уроков у одного из офицеров гарнизона.

В кадетском корпусе

Летом 1883 года юный Корнилов был зачислен в Сибирский кадетский корпус в городе Омск. Поначалу он был принят лишь «приходящим»: им были сданы успешно экзамены по всем предметам, кроме французского, так как в киргизской степи не было соответствующих репетиоров. Однако новый воспитанник после года обучения своей настойчивостью и отличными аттестациями (средний балл 11 из 12) добился перевода на «казенный кошт». В тот же корпус зачислили и его брата Якова.

Сдав на отлично выпускные экзамены, Лавр получает право выбора военного училища для дальнейшего обучения. Любовь к математике и особые успехи в этом предмете определяют выбор Корнилова в пользу престижного (сюда традиционно стекались наиболее способные кадеты) Михайловского артиллерийского училища в Петербурге, куда он и поступает 29 августа 1889 года.

Служба в Русской Армии

Артиллерийское училище

Переезд из Омска в Петербург становится началом самостоятельной жизни 19-летнего юнкера. Отец уже не мог помогать Лавру деньгами, и Корнилов должен был сам зарабатывать себе на жизнь. Он даёт уроки математики и пишет статьи по зоогеографии, что приносит некоторый доход, из которого он умудряется даже помогать своим престарелым родителям.

В Михайловском артиллерийском училище, как и в кадетском корпусе, учеба шла на «отлично». Уже в марте 1890 г. Корнилов стал училищным унтер-офицером. Однако, за поведение Лавр Георгиевич получал сравнительно низкие баллы, вследствие неприятной истории, произошедшей между ним и одним из офицеров училища, который позволил себе обидную бестактность в адрес Корнилова, и неожиданно получил от гордого юнкера отпор. «Офицер был взбешён и уже сделал резкое движение, но невозмутимый юноша, сохраняя внешне ледяное спокойствие, опустил руку на эфес шпаги, давая понять, что за свою честь намерен стоять до конца. Увидевший это начальник училища генерал Чернявский немедленно отозвал офицера.» Учитывая таланты и всеобщее уважение, которым пользовался Корнилов, этот проступок был ему прощён.

В ноябре 1891 г. на последнем курсе училища Корнилов получает звание портупей-юнкера.

4 августа 1892 года Корнилов заканчивает дополнительный курс училища, что даёт приоритет при распределении на службу, и надевает погоны подпоручика. Перед ним открывается перспектива службы в Гвардии или в столичном военном округе, однако, молодой офицер выбирает Туркестанский военный округ и получает назначение в 5-ю батарею Туркестанской артиллерийской бригады. Это не только возвращение на свою малую родину, но и передовое стратегическое направление при намечавшихся тогда конфликтах с Персией, Афганистаном и Великобританией.

В Туркестане помимо рутинной службы Лавр Георгиевич занимается самообразованием, просвещением солдат, изучает восточные языки. Однако, неуёмная энергия и настойчивый характер Корнилова не позволяют ему оставаться в поручиках, и через два года он подаёт рапорт на поступление в Академию Генерального Штаба.

Академия Генерального штаба

В 1895, блестяще сдав вступительные экзамены (средний балл 10,93, по пяти дисциплинам - из максимальных 12), зачислен в слушатели Николаевской академии Генерального штаба. Во время обучения в Академии в 1896-м году Лавр Георгиевич женится на дочери титулярного советника Таисии Владимировне Марковиной, а через год у них рождается дочь Наталья. В 1897, окончив Академию с малой серебряной медалью и «с занесением фамилии на мраморную доску с именами выдающихся выпускников Николаевской академии в конференц-зале Академии», досрочно получивший чин капитана (с формулировкой «за успешное окончание дополнительного курса») Корнилов вновь отказывается от места в Петербурге и выбирает службу в

Туркестанском военном округе.

Географические экспедиции

С 1898 г. по 1904 г. служил в Туркестане помощником старшего адъютанта штаба округа, а затем - штаб-офицером для поручений при штабе. С риском для жизни, переодевшись туркменом, провёл рекогносцировку британской крепости Дейдади в Афганистане. Совершает ряд длительных исследовательских и разведывательных экспедиций в Восточном Туркестане (Кашгарии), Афганистане и Персии - изучает этот загадочный край, встречается с китайскими (Кашгария входила состав Китая) чиновниками и предпринимателями, налаживает агентурную сеть. Итогом этой командировки станет подготовленная Лавром Георгиевичем книга «Кашгария или Восточный Туркестан», ставшая весомым вкладом в географию, этнографию, военную и геополитическую науку и принёсшая автору заслуженный успех. Этот труд был замечен и британскими специалистами. Как установил современный исследователь М. К. Басханов, картографический материал к английскому изданию «Военный отчёт по Кашгарии» 1907-го года представляет собой планы городов и укреплений Восточного Туркестана, опубликованные в работе Л. Г. Корнилова. Служба капитана Корнилова в Туркестане не осталась неоценённой - за эти экспедиции он был награждён орденом Святого Станислава 3-й степени и вскоре направлен с новым заданием в малоизученные районы Восточной Персии.

«Степь отчаяния», по которой проходил беспримерный поход русских разведчиков под командованием капитана Л. Г. Корнилова - первых европейцев прошедших этим путём - на современных описываемым событиям картах Ирана обозначалась белым пятном с отметкой «неисследованные земли»: «сотни вёрст бесконечных песков, ветра, обжигающих солнечных лучей, пустыня, где почти невозможно было найти воду, а единственной пищей были мучные лепёшки - все путешественники, пытавшиеся прежде изучить этот опасный район, погибали от нестерпимой жары, голода и жажды, поэтому британские исследователи обходили „Степь отчаяния“ стороной.»

Кроме обязательных для выпускника Генерального штаба немецкого и французского языков, хорошо овладел английским, персидским, казахским и урду.

С ноября 1903 по июнь 1904 гг. находился в Индии с целью «изучения языков и нравов народов Белуджистана», а фактически - для анализа состояния британских колониальных войск. За время этой экспедиции Корнилов посещает Бомбей, Дели, Пешавар, Агру (военный центр англичан) и другие районы, наблюдает за британскими военнослужащими, анализирует состояние колониальных войск, контактирует с британскими офицерами, которым уже знакомо его имя. В 1905 г. его секретный «Отчёт о поездке в Индию» был опубликован Генеральным штабом.

Именно в Туркестане раскрылись главные таланты Лавра Георгиевича - разведчика и исследователя.

Военный агент в Китае

В 1907-1911 гг. - имея репутацию специалиста-востоковеда, Корнилов служил военным агентом в Китае. Он изучает китайский язык, путешествует, изучает быт, историю, традиции и обычаи китайцев. Намереваясь написать большую книгу о жизни современного Китая, Лавр Георгиевич записывает все свои наблюдения и регулярно отправляет подробные отчёты в Генеральный штаб и МИД. Среди них большой интерес представляют в частности очерки «О полиции Китая», «Телеграф Китая», «Описание маневров китайских войск в Маньчжурии», «Охрана императорского города и проект формирования императорской гвардии».

В Китае Корнилов помогает прибывающим в командировку русским офицерам (в частности, полковнику Маннергейму), заводит связи с коллегами из разных стран, встречается с будущим президентом Китая - то время молодым офицером - Чан-Кайши.

На новой должности Корнилов много внимания уделял перспективам взаимодействия России и Китая на Дальнем Востоке. Объездив почти все крупные провинции страны, Корнилов прекрасно понимал, что ее военно-экономический потенциал еще далеко не использован, а людские резервы слишком велики, чтобы с ними не считаться: «…будучи еще слишком молодой и находясь в периоде своего формирования армия Китая обнаруживает еще много недостатков, но… наличное число полевых войск Китая представляет уже серьезную боевую силу, с существованием которой приходится считаться как с вероятным противником…». В качестве наиболее показательных результатов процесса модернизации Корнилов отмечал рост железнодорожной сети и перевооружение армии, а также изменение отношения к военной службе со стороны китайского общества. Быть военным становилось престижно, для службы в армии требовали даже особые рекомендации.

В 1910-м году полковник Корнилов отзывается из Пекина, однако, в Петербург возвращается лишь через пять месяцев, в течение которых совершает путешествие по Западной Монголии и Кашгарии с целью ознакомления с вооружёнными силами Китая на границах с Россией.

Деятельность Корнилова-дипломата этого периода высоко была оценена не только на Родине, где он получает Орден Святой Анны 2-й степени и другие награды, но и у дипломатов Британии, Франции, Японии и Германии, награды которых также не обошли русского разведчика.

Со 2 февраля 1911 года - командир 8-го пехотного Эстляндского полка. С 3 июня 1911 - начальник отряда в Заамурском округе отдельного корпуса пограничной стражи (2 пех. и 3 конных полка). После скандала, завершившегося отставкой начальника Заамурского округа ОКПС Е. И. Мартынова, назначен командиром бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии, расквартированной во Владивостоке.

Верховный главнокомандующий

Уже 19 июля Генерального штаба генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов назначается Верховным Главнокомандующим, сменив на этом посту генерала Брусилова, шедшего на поводу у солдатских комитетов, что вело к разложению армии и потере контроля над войсками, которые при малейшем натиске противника, массами покидали позиции и уходили в тыл. Лавр Георгиевич не сразу принимает эту должность, но прежде в течение трех дней оговаривает условия, на которых готов согласиться принять её: невмешательство правительства в назначения на высшие командные должности, скорейшая реализация программы реорганизации армии, назначение генерала Деникина командующим Юго-Западным фронтом. После долгих переговоров сторонам удалось прийти к компромиссу, и Корнилов принял пост, делающий его вторым человеком в государстве, крупной политической фигурой, способной влиять на происходящие в стране события. Это назначение было встречено большой радостью в среде офицеров и консервативной публики. У этого лагеря появился лидер, в котором видели надежду на спасение армии и России.

Для восстановления дисциплины в армии, по требованию генерала Корнилова Временное правительство вводит смертную казнь. Решительными и суровыми методами, с применением в исключительных случаях расстрелов дезертиров, генерал Корнилов возвращает Армии боеспособность и восстанавливает фронт. В этот момент генерал Корнилов в глазах многих становится народным героем, на него стали возлагаться большие надежды и от него стали ждать спасения страны.

Воспользовавшись своим положением Верховного Главнокомандующего, генерал Корнилов предъявляет Временному правительству требования, известные как «Корниловская военная программа». В Москве на Государственном Совещании 13-15 августа ген. Корнилов в своём обширном докладе указал на катастрофическое положение на фронте, на губительное действие на солдатские массы законодательных мер, предпринимаемых Временным Правительством, на продолжающуюся разрушительную пропаганду, сеющую в Армии и стране анархию.

Под арестом в Быхове

После неудачи своего выступления Корнилов был арестован и период с 1 сентября по ноябрь 1917 года генерал и его сподвижники провели под арестом в Могилёве и Быхове. Сначала арестованных поместили в гостинице «Метрополь» в Могилёве. Вместе с Корниловым в Могилёве были арестованы также его начальник штаба генерал Лукомский, генерал Романовский, полковник Плющевский-Плющик, Аладьин, несколько офицеров генерального штаба и весь исполком союза офицеров.

Охрану арестованных нёс сформированный Корниловым Текинский полк, что обеспечивало безопасность арестованных. Для расследования произошедшего была назначена следственная комиссия (председатель - главный военный прокурор Шабловский, члены комиссии - военные следователи Украинцев, Раупах и Колосовский). Керенский и совет рабочих депутатов требовали военно-полевого суда над Корниловым и его сторонниками, однако члены следственной комиссии относились к арестованным вполне благожелательно.

9 сентября 1917 года подали в отставку в знак солидарности с генералом Корниловым министры-кадеты.

Часть арестованных, не принимавших активного участия в корниловском выступлении (генерал Тихменев, Плющевский-Плющик) была освобождена следственной комиссией, остальные же переведены в Быхов, где они были помещены в здании старого католического монастыря. В Быхов были перевезены Корнилов, Лукомский, Романовский, генерал Кисляков, капитан Брагин, полковник Пронин, прапорщик Никитин, полковник Новосильцев, есаул Родионов, капитан Соетс, полковник Реснянский, подполковник Роженко, Аладьин, Никоноров.

Другая группа арестованных сторонников Корнилова: генералы Деникин, Марков, Ванновский, Эрдели, Эльснер и Орлов, капитан Клецанда (чех), чиновник Будилович находились в заключении в Бердичеве. Председателю следственной комиссии Шабловскому удалось добиться их перевода в Быхов.

После Октябрьского переворота стало ясно, что большевики вскоре отправят отряд против Ставки. Оставаться в Быхове не имело смысла. Председатель следственной комиссии Шабловский, основываясь на данных следствия к 18 ноября (1 декабря) освободил всех арестованных, кроме пятерых (Корнилова, Лукомского, Романовского, Деникина и Маркова).

19 ноября (2 декабря) оставшаяся пятёрка покинула Быхов. Корнилов решил идти на Дон походным порядком со своим Текинским полком. Большевикам удалось выследить путь движения полка и он был обстрелян с бронепоезда. После переправы через реку Сейм полк попал в плохо замерзший болотистый район и потерял много лошадей. Наконец, Корнилов оставил текинцев, решив, что без него им будет идти безопасно, и переодевшись крестьянином, с подложным паспортом, отправился один по железной дороге. 6 (19) декабря 1917 года Корнилов прибыл в Новочеркасск. Разными путями и другие Быховские узники прибыли на Дон, где приступили к формированию Добровольческой армии для борьбы с большевиками.

Белое дело

Корнилов стал соорганизатором Добровольческой армии на Дону. После переговоров с генералом Алексеевым и приехавшими на Дон представителями московского Национального центра было решено, что Алексеев примет на себя заведование финансовыми делами и вопросами внешней и внутренней политики, Корнилов - организацию и командование Добровольческой армией, а Каледин - формирование Донской армии и все дела касающиеся донских казаков.

По просьбе Корнилова, Алексеевым был командирован в Сибирь генерал Флуг, с целью объединения антибольшевистских организаций в Сибири.

Гибель

31 марта (13 апреля) 1918 - убит при штурме Екатеринодара. «Неприятельская граната, - писал генерал А. И. Деникин, - попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли».

Гроб с телом Корнилова был тайно захоронен (причем могилу «сровняли с землей») при отступлении через немецкую колонию Гначбау.

Судьба тела генерала Корнилова

На следующий день, 3 (16) апреля 1918 г., большевики, занявшие Гначбау, первым делом бросились искать якобы «зарытые кадетами кассы и драгоценности» и случайно отрыли могилу и отвезли тело генерала в Екатеринодар, где оно было сожжено.

В документе Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков говорилось: «Отдельные увещания из толпы не тревожить умершего человека, ставшего уже безвредным, не помогли; настроение большевистской толпы повышалось… С трупа была сорвана последняя рубашка, которая раздиралась на части и обрывки разбрасывались кругом… Несколько человек оказались уже на дереве и стали поднимать труп… Но тут же веревка оборвалась, и тело упало на мостовую. Толпа все прибывала, волновалась и шумела… После речи с балкона стали кричать, что труп надо разорвать на клочки… Наконец отдан был приказ увезти труп за город и сжечь его… Труп был уже неузнаваем: он представлял из себя безформенную массу, обезображенную ударами шашек, бросанием на землю… Наконец, тело было привезено на городские бойни, где его сняли с повозки и, обложив соломой, стали жечь в присутствии высших представителей большевистской власти… В один день не удалось окончить этой работы: на следующий день продолжали жечь жалкие останки; жгли и растаптывали ногами».

О том, что большевики вырыли тело генерала из могилы и затем, после длительного таскания по городу, его уничтожили, в Добровольческой армии известно не было. После взятия через 4 месяца армией генерала Деникина Екатеринодара в ходе Второго Кубанского похода, 6 августа 1918 г., было назначено торжественное перезахоронение генерала Корнилова в усыпальнице кафедрального собора.

Организованные раскопки обнаружили лишь гроб с телом полковника Неженцева. В разрытой же могиле Л. Г. Корнилова был ими обнаружен лишь кусок соснового гроба. Проведенное расследование обнаружило страшную правду. Семья Лавра Георгиевича была потрясена случившимся.

Место, где скончался генерал Корнилов

Таисия Владимировна - жена Лавра Георгиевича, приехавшая на похороны супруга и надеявшаяся увидеть его хотя бы мертвым, обвинила генералов Деникина и Алексеева в том, что тело погибшего Главнокомандующего Добровольческой армии не вывезли вместе с армией и отказалась присутствовать на панихиде - горе вдовы было очень тяжело. Она ненамного пережила мужа и вскоре скончалась 20 сентября 1918 г. - через шесть недель после мужа. Ее похоронили рядом с фермой, где оборвалась жизнь Лавра Георгиевича. На месте гибели генерала Корнилова - ему и его жене - добровольцами были поставлены два скромных деревянных креста.

Лавр Георгиевич Корнилов родился 18 августа 1870 года в семье отставного хорунжего Сибирского казачьего войска в небольшом городке Усть-Каменогорске Семипалатинской области, расположенной в степных отрогах Алтайских гор (в современном Казахстане). Его отец — Егор Корнилов был простым казаком с Горькой линии, так в XVIII столетии называлась линия степных поселений сибирского казачества, построенных при Петре Великом по всему течению реки Иртыш. Мать Корнилова была киргиз-кайсачкой из кочевого рода, обитавшего на левобережье Иртыша.

Мать часто брала сына Лавра в родной аул, в родительский дом. Поэтому Корнилов знал язык киргиз-кайсаков (так называемый казахский) еще с детства.

Круглый стол «Царский выбор Николая II: к 150-летию со дня рождения и к 100-летию расправы»

Сильная кровь степных предков сказалась на внешнем облике Корнилова. У него были характерные скулы и узкий разрез глаз. Семья Корниловых была многодетной, и мальчику пришлось с детства познать нелегкий крестьянский труд, помогать родителям по дому. Любознательный казачонок с интересом посещал местную двухлетнюю церковно-приходскую школу. Отец сумел определить подросшего Лавра в l-й Сибирский Императора Александра I кадетский корпус, который Корнилов закончил по высшему балу.

В 1899 году Корнилов становится юнкером Михайловского артиллерийского училища в Санкт-Петербурге, которое он успешно закончил в 1892-м. Ему было присвоено звание подпоручика и получено назначение в Туркестанскую артиллерийскую бригаду. Позднее Корнилов говорил, что "Служба в Туркестане - это годы моей командирской закалки".

Корнилов обладал несменённой способностью к языкам. К тридцати годам своей жизни Лавр свободно владел персидским, татарским, туркменским, киргизским, английским, французским и немецким языками. Получив очередное звание поручика, Корнилов поступил в Николаевскую академию Генерального штаба. Будущий Донской атаман генерал А.П. Богаевский так вспоминал Корнилова во время его службы в Академии:

Скромный и застенчивый армейский артиллерийский офицер, худощавый, небольшого роста, с монгольским лицом был мало заметен в академии и только во время экзаменов сразу выделялся блестящими успехами по всем наукам".

Николаевскую академию Генерального штаба Корнилов закончил в 1898 году по первому разряду, удостоившись малой серебряной медали. Другой наградой за успешную учебу ему стало досрочное присуждение капитанского звания. Его фамилия украсила почетную мраморную доску академии. Капитан Корнилов вновь выбрал для дальнейшего прохождения службы Туркестанский военный округ, беспокойную границу с Афганистаном.

В сентябре 1901 года он был назначен штаб-офицером для (специальных) поручений при этом же штабе: то есть поступил на службу в военную разведку. С февраля 1899 года по март 1904 года Корнилов совершил инкогнито продолжительные "служебные поездки" в Персию, Афганистан, Индию и Китай. В то время между Великобританией и Россией шло острое соперничество за влияние в Азии.

Л. Корнилов. Фото: www.globallookpress.com

В 1901 году Корнилов женился на Т.В. Марковой. Медовый месяц молодые провели в поездке по пустыне. В следующем году Корнилов получает звание подполковника. Ему поручают редактирование секретного издания штаба Туркестанского военного округа под названием "Сведения, касающиеся стран, сопредельных с Туркестанским военным округом". Составленные по долгу службы Корниловым военно-научные обозрения стран Среднего Востока были предметом зависти британских "специалистов" по этому азиатскому региону.

В июне 1904 года подполковника Корнилова переводят в Петербург начальником отдела Генерального штаба. Однако в сентябре офицер был направлен на войну с Японией в должности штаб-офицера при управлении l-й Стрелковой бригады, затем начальника штаба этой бригады. В районе селения Вазые подполковник Корнилов повел солдат в штыковую атаку и смог вывести бригаду из японского окружения. За проявленную в боях под Мукденом храбрость офицер получил орден Святого Георгия 4-й степени и был произведен в полковники.

Период между Русско-японской и Первой мировой войнами раскрыл таланты полковника Корнилова как военного дипломата. В 1907-1911 годах он служил военным атташе в Китае, успев за это время изучить китайский язык, образ жизни и быт китайцев. В МИД Российской империи и Генеральный штаб императорской армии полковник отсылал отчеты, рассказывавшие о самых разных сторонах жизни Китая, организации китайской полиции, телеграфа, императорской гвардии. Пробыв четыре года на военно-дипломатической службе в Китае, полковник Корнилов вернулся на строевую службу. В феврале - июне 1911 года он командовал 8-м пехотным Эстляндским полком, затем отрядом в Заамурском округе отдельного корпуса пограничной стражи, бригадой в составе 9-й Сибирской стрелковой дивизии. В декабре 1911 года 41-летний Лавр Корнилов получил звание генерал-майора Императорской армии.

На фронт 1-й Мировой войны в 1914 году генерал Корнилов ушел во главе бригады 49-й пехотной дивизии, но 25 августа был назначен начальником 43-й дивизии, стяжавшей в боях под его командованием название "Корниловской железной". В начале 1915 года за отличия в боях он был произведен в чин генерал-лейтенанта — ему было всего 45 лет.

В апреле 1915 года при отходе русской армии из Карпат его дивизия, будучи в арьергарде, была окружена со всех сторон превосходящими силами противника. Сам Корнилов с горстью храбрецов прикрывал отход своей дивизии из окружения, в штыковом бою в окопах был ранен и взят в плен австрийцами, вместе с шестью бойцами, остававшимися с ним до последнего боя.

Император Николай II: добровольное отречение или спланированное свержение

В плену Корнилов содержался хорошо, австро-венгры относились к нему со всеми почестями. С ним даже встретился главнокомандующий венгерской армии австрийский эрцгерцог Иосиф Габсбург. В те годы это не было чем-то особенным. Во время Первой мировой войны пленные генералы воюющих сторон получали неплохое питание, медицинский уход, возможность пользоваться услугами денщика, делать некоторые покупки. В принципе можно было бы и вовсе получить личную свободу, но при обязательном условии дачи подписки о дальнейшем неучастии в боевых действиях вплоть до официального окончания войны.

Сначала Корнилов был заключен в лагерь под именем Неленбах. Впоследствии, будучи переводим из одного лагеря в другой, он прошел лагеря "Лек", "Плайнинг", "Печь" и, наконец, "Косег". Из них он дважды пытался совершить побег, но оба раза неудачно. Наконец, 29 июля (11 августа) изменив внешность, с помощью сочувствующих ему солдат-чехов австро-венгерской армии и начальника по Заамурскому округу Пограничной стражи генерал-лейтенанта Е.И. Мартынова, вступившего впоследствии в Красную армию, Корнилову удалось бежать. Поездом он добрался до Бухареста. Затем генерал Корнилов (по его рассказу) несколько дней шел до Румынской границы и здесь, прожив два дня в шалаше укрывавшего его пастуха, ночью перешел границу в наименее охраняемом, указанном ему пастухом месте.

Верховный Главнокомандующий Русской армии Лавр Георгиевич Корнилов. Репродукция Фотохроники ТАСС/

Однако генерал-майор М.А. Васильев, командовавший в 1918 году 12-й пехотной дивизией "Украинской державы", 3 апреля 1918 года был незаконно арестован "галичанами" и передан "союзным" австрийским властям. Около полутора месяцев офицеры провели в лагере военнопленных, где, по слухам в 1916 году содержался генерал Корнилов. Во Фрайштадте для гетмана Скоропадского из русских военнопленных формировалась серожупанная дивизия. По случаю отправки новообразованных подразделений в Киев, некий австрийский генерал устроил прощальный обед, на котором присутствовали австрийский комендант и чины его штаба. В своей речи комендант высказал восхищение мужеством бывших врагов - офицеров русской армии. Генерал Васильев в ответной речи упомянул о смелом и геройском побеге из плена генерала Корнилова. При этом комендант при этих словах саркастически улыбался. Это так смутило Васильева, что он, скомкав свою речь, сел и обратился к коменданту с вопросом, чем были вызваны его улыбки. Комендант ответил, что теперь он может рассказать правду и сказал, что с начала плена генерала Корнилова сюда в лагерь, в котором он был комендантом, неоднократно приезжали от командования разные чины и беседовали с генералом Корниловым, и когда убедились, что он согласен работать на революцию, то он, комендант, получил приказ переправить скрытно Корнилова на русскую сторону.

Мы переодели Корнилова и два моих офицера довезли его в автомобиле до наших окопов, перевезли его через нашу последнюю линию и, указав ему точно расположение русских, с ним распрощались".

Так это было или нет, но последующее поведение Корнилова в февральско-мартовские дни 1917 года скорее свидетельствуют в пользу этого рассказа. Удивительно также, что по именным спискам Ставки на сентябрь 1916 года в германском и австрийском плену находилось 62 русских генерала, а бежал оттуда только один Корнилов.

Примечательно, что за время нахождения в плену (!) генерал Корнилов был пожалован Государем Императором Николаем II орденом Святого Георгия 3 степени. До этого за 1914-1915 годы своего пребывания на фронте за личную доблесть и умелое командование Корнилов трижды награждался боевыми орденами: Святой Анны l-й степени, Святого Станислава l-й степени и Святого Владимир 3-й степени.

Корнилов, вернувшись на Родину через Бухарест, проследовал в Киев, а оттуда в Могилёв, где располагалась Ставка Верховного главнокомандующего. Там генерала тепло принял Государь, который лично вручил ему ранее присвоенную награду орден Св. Георгия 3-й степени. Между тем в России началась кампания по всяческому возвеличиванию Корнилова. Его портреты печатались во всех русских и союзнических иллюстрированных журналах. Из Могилева Корнилов прибыл в Петербург, где он должен был провести некоторое время под наблюдением врачей для поправки здоровья.

13 сентября 1916 года он назначается командиром 25-го армейского корпуса и вновь отправляется на Юго-Западный фронт. Корпус входил в состав Особой армии генерала от кавалерии В.И. Гурко, действовавшей на северном крыле фронта. К этому времени Корнилов был надежной связью главного организатора заговора против Императора А.И. Гучкова. Имя Корнилова попало в гучковский список "сторонников Думы". В разгар осуществления заговора, в заснеженном Пскове, заговорщики в лице генералов М.В. Алексеева и Н.В. Рузского настойчиво уговаривали Государя назначить генерала Корнилова вместо Н.И. Иванова во главе Георгиевского батальона, а затем также настойчиво почти требовали от Императора Николая II назначить генерала Л.Г. Корнилова на должность начальника Петроградского военного округа.

8 марта 1917 года, когда генерал М.В. Алексеев по заданию заговорщиков думцев арестовал Государя, другой генерал Л.Г. Корнилов арестовал в Александровском дворце Государыню и Царских Детей. Войдя во дворец, Корнилов, с красным бантом на груди, в сопровождении А.И. Гучкова, потребовал немедленно разбудить "бывшую Царицу". Подойдя к Корнилову и не подавая ему руки, Императрица Александра Феодоровна спросила: “Что Вам нужно, генерал?”. Корнилов вытянулся и в почтительном тоне, сказал: "Ваше Императорское Величество… Вам неизвестно, что происходит в Петрограде и в Царском… Мне очень тяжело и неприятно Вам докладывать, но для Вашей же безопасности я принужден Вас…" и замялся. Императрица перебила его: "Мне все очень хорошо известно. Вы пришли меня арестовать?" — "Так точно", — ответил Корнилов. “Больше ничего?” — “Ничего”. Не говоря более ни слова, Императрица повернулась и ушла в свои покои.

Корнилов был полностью на стороне революции:

Я считаю, что происшедший в России переворот является верным залогом нашей победы над врагом. Только свободная Россия, сбросившая с себя гнет старого режима, может выйти победительницей из настоящей мировой борьбы".

Новый революционный комендант Петрограда, не побрезговал лично руководить организацией глумления и уничтожения тела Г.Е. Распутина, которое было сожжено на Пискаревском кладбище.

Но известен ещё один, наверное, самый чудовищный по своему цинизму поступок Лавра Корнилова. 6 апреля 1917 года этот "герой" "бескровной" революции и будущий "герой" "белого дела" наградил Георгиевским крестом другого "героя" февраля фельдфебеля лейб-гвардии Волынского полка Т.И. Кирпичникова. Тот в феврале 1917 года был организатором бунта в своём полку и выстрелом в спину убил верного Царю и Присяге штабс-капитана И.С. Лашкевича. Корнилов не побрезговал пожать руку, обагрённую офицерской кровью.

Начиная с августа 1917 года, англичане и французы, понимающие, что режим А.Ф. Керенского не способен продолжать войну "до победного конца", начинают тайно раскручивать фигуру генерала Корнилова. Его прочили в военные диктаторы. Курировал "корниловский проект" бывший глава Боевой организации эсеров Б.В. Савинков, давно завербованный английской разведкой.

Листовка. Фото: www.globallookpress.com

Однако выступление Корнилова потерпело поражение. Не последнюю роль здесь сыграло то обстоятельство, что Керенского поддержали влиятельные американские силы, которым был не нужен проанглийский ставленник. Ограниченный Корнилов был использован в "тёмную", а затем отправлен в Быховскую тюрьму, откуда он бежал на Дон, где вместе с генералами М.В. Алексеевым и А.И. Деникиным начал собирать офицеров в Добровольческую армию, чтобы воевать с большевиками. При этом вся трагедия заключалась в том, что успех этой войны напрямую зависел от покаяния создателей Добровольческой армии за содеянное ими в марте 1917 года. Но покаяния не было. Вместо этого были старые речи о "новой свободной России".

Корниловский ударный полк, отправляясь на борьбу с большевиками, распевал: "Мы былого не жалеем, Царь не кумир …". А ведь в этот момент, Государь и его Семья были ещё живы и находились в заточении в Тобольске!

Не менее трагичным было и то обстоятельство, что на призыв Алексеева и Корнилова откликнулось множество русских людей, офицеров, юнкеров, кадетов, гимназистов. Они были объединены одним желанием: освободить Родину от её поработителей - большевиков. Сотнями они стали стекаться на Дон, записываться в Добровольческую Армию. Из Румынии в Новочеркасск со своим полком прорывается герой войны, Георгиевский кавалер и монархист полковник М.Г. Дроздовский.

Фото: www.globallookpress.com

Однако командир III-го Кавалерийского Корпуса, генерал от кавалерии граф Ф.А. Келлер отказался идти за февралистскими генералами, заявив:

Корнилов - революционный генерал. Я же могу повести армию только с Богом в сердце и Царем в душе. Только вера в Бога и в мощь Царя могут спасти нас, только старая армия и всенародное раскаяние могут спасти Россию, а не демократическая армия и "свободный" народ. Мы видим, к чему нас привела свобода: к позору и невиданному унижению... Из корниловского предприятия ровно ничего не выйдет, помяните мое слово [...] Кончится гибелью. Погибнут невинные жизни".

Эти слова сбылись во время Ледяного похода Корнилова 1918 года, целью которого был Екатеринодар, а не Екатеринбург, где томился в узах Государь и его Семья.

Царским изменникам, стоявшим в начале пути Добровольческой армии, Бог не даровал победы. Надо было, чтобы их место заняли другие, верные Богу и России люди. Лучшим доказательством этому служит смерть самого генерала Корнилова.

Неприятельская граната , - писал генерал А.И. Деникин, - попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения Неведомой Воли ".

Точнее не скажешь.

Тайно похороненное в немецкой колонии Гначбау, тело генерала было вырыто из нее пришедшими сюда большевиками и перевезено в Екатеринодар.

Отдельные увещания из толпы, - говорилось в документе Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, - не тревожить умершего человека, ставшего уже безвредным, не помогли; настроение большевицкой толпы повышалось [...] С трупа была сорвана последняя рубашка, которая раздиралась на части и обрывки разбрасывались кругом. Несколько человек оказались на дереве и стали поднимать труп. Но веревка оборвалась, и тело упало на мостовую. Толпа все прибывала, волновалась и шумела. После речи с балкона стали кричать, что труп надо разорвать на клочки. Наконец отдан был приказ увезти труп за город и сжечь его. Труп был уже неузнаваем: он представлял из себя безформенную массу, обезображенную ударами шашек, бросанием на землю. Тело было привезено на городские бойни, где, обложив соломой, его стали жечь в присутствии высших представителей большевицкой власти, прибывших на это зрелище на автомобилях. В один день не удалось докончить этой работы: на следующий день продолжали жечь жалкие останки; жгли и растаптывали ногами и потом опять жгли ".