Психологи безумно любят общаться и разбираться в проблемах людей. Психологи всегда добрые, спокойные и вежливые. В этой статье хотелось бы разрушить мифы о психологах. Психолог не даст вам такой совет, после которого измениться вся ваша жизнь. Читайте меньше глянцевых журналов, в которых обычно пишут обратное. Не существует универсальных советов, которые смогли бы просто так изменить вашу жизнь.
У психологов много своих проблем. Психолог - это прежде всего человек. А у любого человека есть проблемы, по той причине, что жизнь - это постоянное решение проблем. Успешный психолог отличается тем, что эффективно решает проблемы, связанные с его профессией. Психология - это наука о психике, а не наука решения проблем.
Вот пример психологов оставивших след в науке:
Зигмунд Фрейд - в молодости он некоторое время страдал от наркотической зависимости, так как на себе ставил опыты по изучению анестезирующего действия кокаина. Тайно любил сестру своей жены, но, тем не менее, оставался верным семье. Выкуривал по 20 сигар в день, из-за чего «заработал» рак лица, умер в результате эвтаназии. Лечащий врач сделал ему два укола с цианидом по просьбе самого Фрейда.
Эрик Берн - создатель уникальной и лучшей системы анализа общения - так называемого трансактного анализа. Был четыре раза женат. Все браки распались.
Абрахам Маслоу — страдал огромнейшим комплексом неполноценности, из-за своей внешности - невысокий рост, щуплое телосложение, огромный нос - избегал ездить в метро. А если приходилось - долго дожидался пустого вагона, где мог бы никому не попадаться на глаза.
Уильям Джеймс - три года депрессии, обусловленной обостренным ощущением собственной никчемности.
Психолог - это не всегда всепонимающий, добрый советчик. Если вы вдруг решили сходить к психологу, то первое, что он сделает - покажет вам в какой куче дерьма вы находитесь и как его хлебаете, а уже потом будет вам помогать из него выбираться. Психологов не любят, на них обижаются, с ними сложно жить, а всё потому, что в психологе, вы как в зеркале видите самого себя.
Психолог не всегда любит общаться. Есть такой синдром, называется »Синдром эмоционального выгорания». Им страдают все люди не зависимо от профессии. Любит психолог общаться или не любит, но абсолютно все свое время посвящать общению с другими людьми - невозможно. Рано или поздно это надоедает. Психолога начинает тошнить от людей и их проблем. Хорошо, что это наблюдается не у всех.
Психолог не видит насквозь. Он не телепат, а если говорит, что телепат — то он не психолог. Любой психолог работает с информацией о личности и группе личностей. А любую информацию надо добывать и для этого психолог использует различные методики.
Помимо прочих очевидных качеств, хороший учитель — это учитель любящий. Но часто случается так, что даже профессиональный педагог за пределами школы испытывает большие трудности в воспитании и построении гармоничных взаимоотношений со своими собственными детьми. Мы уже привыкли называть учителей “сапожниками без сапог”, но кроется ли причина этого явления в том, что на своих детей у них попросту не хватает любви?
Нехватка времени, энергии и эмоциональных ресурсов
Свою роль определенно играет банальная нехватка времени и физическая усталость. В школе нам кажется, что у учителей не такая уж сложная работа: прийти утром, провести несколько уроков и отправиться домой проверять домашнее задание — что может быть проще для человека, знающего свой предмет наизусть? Понимание того, какие чудовищные нагрузки ложатся на плечи и нервную систему рядовых учителей, нередко приходит уже после окончания школы. Помимо очевидных профессиональных обязанностей, работа с детьми разных возрастов подразумевает постоянные психоэмоциональные перегрузки, и дома педагогу просто необходимо расслабиться и побыть в покое, чтобы восполнить силы и прийти в себя. Ресурсов на то, чтобы уделять время и внимание своим детям, в таких условиях может просто не оставаться.
Смешивание ролей
“Педагогика — наука об искусстве воспитания детей, но не всех, а только чужих.”
— С.Соловейчик, “Педагогика для всех”
Часто учителя сталкиваются с ситуацией, когда оказываются не в состоянии разделять роль “учителя” и “родителя” во взаимодействии со своими собственными детьми. Эти две позиции постоянно борются между собой, и проявляться эта борьба может по-разному — и в манере поведения родителя, который забывает скидывать профессиональную маску и оказывается излишне требовательным и отстраненным, когда уже его ребенку требуются близость и понимание, и в попытках использовать в домашнем воспитании приемы из своей “рабочей” копилки. Однако те знания, которые получают в педагогических институтах, направлены все-таки на обучение и воспитание детей именно в образовательных учреждениях, в конкретных условиях и взаимоотношениях с самим воспитателем, и в большей степени связаны с наукой управления, а в отношении семьи попросту неприменимы.
Еще одним проявлением профессиональной деформации педагога могут стать выработанные перфекционизм и щепетильность в вопросах образовательного процесса, плавно перетекающие практически в домашнюю педагогическую тиранию. Нередко учителя предъявляют завышенные требования к своему чаду и слишком предвзято относятся к процессу его обучения, страстно желая видеть в нем все больше отличника, нежели ребенка. Причины такого отношения могут быть самые разные — даже банальный страх перед испорченным двойкой имиджем профессионала.
“Своих детей воспитать не может, а чужих все пытается!”
Несмотря на все издержки профессии, в ероятно, процент невоспитанных или недолюбленных детей у родителей-педагогов едва ли выше, чем у других родителей. Однако на руку подобной теории про сапожников играет контраст между уважаемой профессией учителя и обыкновенным родителем, совершающим ошибки, стоящим у него за спиной. Стоит помнить, что, вопреки ожиданиям, каким бы заслуженным ни был педагог, родителем-профессионалом стать попросту невозможно. Навыки педагога не являются ключиком к доверительным и по-настоящему близким отношениям со своими детьми, и ни одна методика не научит любить своего ребенка. Но и никакая занятость не станет препятствием на этом пути.
Все истории реальны, но анонимны – это железное правило психологии.
История первая, поучительная:
Психолог № 1, 34 года. «Я пошла учиться делать мужа счастливым человеком».
Есть мнение, что в психологи от хорошей жизни не идут – очень, по-моему, правильное. Если вместо того, чтобы заняться собой и своей жизнью, ты хочешь кого-то лечить, это уже нездорово. Например, женщины за тридцать часто идут в психологи, чтобы вернуть к жизни своих мужей-алкоголиков. А я хотела спасти всех детей от всех родителей.
В первый год погружения в психологию я думала не про себя – кто я? какая я? – а про мужа (ребенка у нас еще не было). Изучала его, выискивала проблемы и недостатки. Был, к примеру, такой случай. Я решила провести с мужем тест (хотя ставить «опыты» на близких запрещено!). Суть теста – выявить приоритеты человека. И оказалось, что для Виталия главное – работа, а семья лишь на третьем месте. И тут же случилась первая катастрофа в нашей с ним семейной жизни. Потому что я вышла из образа психолога и устроила скандал в духе «Как ты так можешь?».
Похожие эпизоды были не только у меня. Все начинающие психологи одержимы манией сделать счастливыми мужа и родителей, которые всячески сопротивляются своему счастью. И я ведь не просто хотела! Я делала как лучше – указывала мужу на проблемы, говорила, что у него не так и как это можно поправить. Хороший муж, вроде как, сказал бы мне за это спасибо, а этот почему-то злился.
Желание нести свет людям пропало после того, как я пошла на курс личной психотерапии (в других странах без нее психолога не допустят к клиенту, а у нас такого закона нет). Постепенно, далеко не сразу, фокус сместился. Я начала обращать внимание на себя. И стоило мне оставить в покое мужа, перестать тащить его к «свету», как он сам, по собственной инициативе, начал меняться. Изменились и наши отношения. Раньше для меня было важно все про себя рассказать, а ему – все держать под контролем. Это было нашей невротической связью «петелька-крючок». Но мы от нее освобождаемся. Больше нет схем и правильных (или неправильных) решений. Семейная жизнь психолога – это творчество.
Муж психолога № 1, 36 лет. «Из-за её психотерапии мы чуть не развелись».
Психологи – самые странные люди из всех, кого я видел. Она еще ладно. У нее это второе образование. Но семнадцатилетние психологи – это как? Спрашиваешь: «Чему ты научился?» Ответ: «Я понял людей». Ей тоже сначала казалось, что она что-то поняла. Рассказываю сценарий обычного вечера в кругу семьи. Приходит жена домой. Вся лучится знанием: «Сегодня мы проходили архетипы по Юнгу», – и в течение трех часов пересказывает лекцию. Уже на второй минуте я начинаю вежливо кивать. Но ее не обманешь – она же психолог. Она задает вопросы на понимание пройденного материала. Я выкладывался на все 100 % три с половиной года ее обучения и только недавно признался ей, как это было скучно (и трудно после работы) – слушать ее лекции. А она в ответ говорит, что боялась уйти вперед и оставить меня на обочине просвещенного мира.
Второй момент – мы перестали ссориться. Доказать свою правоту жене-психологу невозможно. Во-первых, она умная. Во-вторых, у нее арсенал из трехсот терминов. Как ни повернись, ты всегда неправ: «Это у тебя сейчас проекция того-то. Это в тебе говорит страх того-то». Или, например, придешь без сил с работы, нальешь себе вина, а она: «Это у тебя зависимость». Ты: «Дорогая, это всего лишь вино». «Это тебе кажется. Сегодня бокальчик, завтра бокальчик. А что тебе дает этот бокальчик? У нас вчера была лекция по зависимости. Твоя стадия называется “бытовое пьянство”».
А когда жена пошла на терапию, мы вообще чуть не развелись. Я оставался прежним. Зато мою примерную девочку было не узнать. Она жила как хотела. Могла закатить мне истерику или спокойно констатировать, что ее занятия психологией могут привести к разрыву наших отношений. Мне, очень семейному человеку, развод снился только в страшном сне. Были мысли, что жена попала в секту и нам всем конец.
Пойти самому на терапию – для меня это был единственный способ спасти брак. Я, честно говоря, не вижу другого пути для мужа жены-психолога. Благодаря терапии мы перестали быть зависимыми друг от друга. Перестали подстраиваться только потому, что нам что-то друг от друга нужно. Появились два новых человека. И, по большому счету, это новое знакомство, типа: «Я Миша!» – «А я Маша!» – «Очень приятно!»
История вторая, обнадеживающая:
Психолог № 2, 28 лет. «Ссориться стало финансово невыгодно».
Мы с ним вместе учились и имеем одинаковый багаж знаний. Иногда мне кажется, без этого было бы даже проще. Но то, что я могу обсудить с мужем работу и не нужно перед этим две недели вводить его в курс дела, – это приятно. Мы говорим на одном языке. Понимаем шутки друг друга – порой очень специфические. Иногда придумываем терапевтичные, на мой взгляд, способы совладать с какими-то ситуациями. Например, был период в наших отношениях, когда мы много ругались. Тогда я сделала конверт, который назывался «Вздорные деньги», и в каждую нашу ссору каждый из нас клал в него 1000 рублей. Неважно, кто начал первым. Через какое-то время ругаться перестали – это дорого. Если мы замечаем, что раз за разом наступаем на одни и те же грабли, то придумываем слова-маркеры, которые нас останавливают. Слово можно выбрать любое. Простое «жопа» отлично работает.
Есть еще такой психологический прием «Три шага в сторону». То есть после ссоры нужно на какое-то время разойтись по разным углам. Потом, когда эмоции схлынут, мы всегда подробно обсуждаем проблему. И приятные вещи тоже обсуждаем. А с того момента, как у нас родился сын, я читаю тонны книг по детской психологии и прошу мужа посмотреть отмеченные отрывки. После этого мы решаем, что будем использовать, что – нет. А жизнь все корректирует. Как, например, наше мудрое решение непрерывно носить младенца на руках. Тут здравый смысл над психологией все-таки возобладал.
Муж психолога № 2, 27 лет. «Мы копаем чуть-чуть глубже».
Знания в области психологии у меня, конечно, есть. Не зря же я учился. Но я не практикующий психолог и не очень верю в необходимость психотерапии в отношении себя. Тем более семейной. Обсуждать проблемы с женой можно и без специального образования. Она считает по-другому. И настаивает. Иначе мы не заплатили бы такую кучу денег за десять сеансов у доктора, к которому она ходила, когда ее что-то расстроило в наших отношениях. Она и мне предлагала, но я отказался – меня все устраивало.
В психотерапии это важно – у кого запрос, тот и идет к терапевту. Должен признать, тогда психотерапия нам помогла. Я себе не противоречу. Деньги в психотерапии – важная мотивация. Если я плачу, я должен решить свою проблему. Что, мне двадцать сеансов, что ли, оплачивать? То есть по факту жена все сделала сама. С таким же успехом она могла платить мне. Но если бы деньги остались в семье, это не сработало бы. Жена любит глубоко копать, задавать вопросы: «Какие эмоции это у тебя вызвало?» На что я отвечаю: «Перестань психотерапевтировать!» Но часто признаюсь. Зачем? Потому что интересно. Психология не заменяет нам обсуждения кино, книг, сплетен. Она идет дополнительным пунктом. У обычных людей наша рефлексия называется «разбор полетов». Просто мы копаем чуть-чуть глубже. Жена, к примеру, специально хвалит меня за хорошие поступки, чтобы я их повторял: «Молодец какой, помыл посуду!» А я ведусь на это и еще раз делаю.
Есть у нее еще хитрый прием. Когда она видит, что я пытаюсь сделать глупость, она меня не останавливает. Наоборот, соглашается: «Да. Вот сейчас ты это сделаешь, и это так здорово. Потому что у тебя будет то-то и то-то». Я слушаю и думаю: «Какой бред!» А потом понимаю – черт, а ведь именно это я и собирался сделать! В нашей семье психологию никто за порогом дома не оставляет. Давайте возьмем математика. Пусть оставляет профессию за порогом, а дома, где ему за чашкой чая или во сне ценные мысли приходят в голову, он их даже записать не знает как. Это неразумно и, к счастью, невозможно.
История третья, неоднозначная:
Психолог № 3, 33 года. «Я пошла спасать свою семью».
Решение стать психологом – последняя с моей стороны попытка спасти эту семью. Формально толчок дал мой психотерапевт, когда понял, что ничего нового сказать мне не может. Просто работает «ушами». Пять лет назад я пришла к нему совсем с другой проблемой. Я заметила, что в присутствии мужа постоянно ем. Уезжает в командировку – не ем. Возвращается – все заново. С обстановкой в семье я это никак не связывала, поскольку была ноль в психологии. Тетенька чуть ли не на первом сеансе поставила диагноз: нарциссизм у мужа и, как следствие, крах нашего брака. Мы поженились рано, еще в институте. «Девочка» очень хотела съехать от авторитарной мамы. «Мальчик», живший в общежитии технического вуза, обнаружил, что «девочка» – это источник еды, порядка в комнате и секса. Через год родился сын. Муж начал работать, вошел во вкус и пропал. Не в прямом смысле. Нет, он каждый день ночует дома – полчаса потупит в компьютер и засыпает на диване в гостиной. Дойти до спальни у него, как правило, нет сил. Как я ни пыталась пробить между нами стену – криком, лаской, битьем посуды, – он меня перестал замечать.
При этом я точно знала, что у мужа нет любовницы. У него ничего нет, кроме его любимой работы, – ни друзей, ни интересов, ни вредных привычек. Даже любимой еды. У психолога почти год ушел на освобождение меня от зависимости, чтобы разорвать эту порочную связь. А потом, в один из редких моментов близости, я умудрилась опять забеременеть. Терапия по понятным причинам прервалась. Казалось, жизнь налаживается. Но через год после родов меня накрыло по-новой. Кроме обжорства и одиночества, к моим несчастьям прибавился алкоголь. Муж стал много зарабатывать и по-прежнему пропадал в офисе. А когда был дома, я слышала только: «Милая, послушай, я устал. Давай я тебе еще денег подкину?» Потом еще подкинул, и еще. Сумма компенсации выросла до пятидесяти тысяч в неделю. Я завела любовника. Мой психотерапевт, когда я пришла к нему спустя год после рождения ребенка, передал меня своей коллеге. Диагноз был прежним – его нарциссизм и крах отношений.
Это был какой-то экзистенциальный тупик. Я по-прежнему не хотела разрыва, а терапевт только разводил руками. Мне как будто внушали: «Разводись! Разводись!» И я нашла третий путь – поступила на курсы психологии. Хочу сама разобраться со своей жизнью, и если пойму, что надо разводиться, – это будет хотя бы мое самостоятельное решение.
Муж психолога № 3, 27 лет. «Для меня психология - мракобесие».
У меня серьезное техническое образование. А психология – это, простите, мракобесие. Почему жена подалась в психологи, мне тоже понятно. Дети подросли. Их уже можно время от времени сбрасывать на нянь – у нас их две. Чтобы обеспечить их услуги, а также услуги уборщицы, шофера и, между прочим, психотерапевта жены, я много работаю. Жене скучно. Ей кажется, что она деградирует, отстает от жизни. Вот и нашла себе модное хобби – я не против. Конечно, мне бы больше понравилось, если бы она занялась языками. Но изучение языка – это работа на результат. Тут легко проверить, занимается человек или тусуется. А в такой мутной дисциплине, как психология, ничего не понятно. Думаю, через годик жена ее забросит. Но мне не жаль выброшенных денег. Я всегда поддерживал начинания жены, в том числе деньгами. Знаю, она это не ценит, жалуется на меня своим психологам. Хотя, по-моему, чтобы понимать, что для мужчины быть успешным в работе – это первоочередное, не нужно иметь «корочку» психолога.
Правила общения с мужем для жены-психолога:
- Не пытайтесь проводить эксперименты на муже. Если не удержитесь и вас застукают, скажите: «Я провожу сложный эксперимент над собой. Ты у меня – нормальный, а я – психолог. Не суди меня строго».
- Избегайте оценок. Не демонстрируйте мужу, что знаете о нем всё. Рассказывайте, что нового вы как психолог поняли о себе и что хотели бы в себе изменить. Пусть думает, что это он контролирует вас, а не вы – его.
- Никакой семейной психотерапии! Только дружеская поддержка, сочувствие, понимание.
- Не разговаривайте терминами. Фраза: «Ты меня достал!» звучит честнее и понятнее, чем «Ты человек с шизоидной акцентуацией характера».
- Помните – он женился на женщине, а не на психологе.
Правила для мужа жены-психолога:
- Читайте книги по психологии и задавайте вопросы жене – ей будет приятно.
- На всякий случай найдите себе альтернативного психолога-консультанта. Желательно женского пола и не подругу жены. Она все вам объяснит, если вы с женой поссоритесь.
- Не смейтесь, когда жена говорит о психологии. Может, она втайне мечтает, что психология поможет вам лучше понять друг друга.
- Выучите пару фраз на профессиональном сленге (например: «Милочка, я понимаю, контртрансфер на работе! Но зачем тащить это в дом?»). Не важно, что это значит. Жена поймет и оценит.
- Расслабьтесь. Жена-психолог все равно вас любит. Это дома она говорит о работе, а на работе (с коллегами) – о вас.
Слово cordonnier (сапожник) заслуживает немного комментариев, потому что мы можем вообразить, что оно было построено на слове cordon (шнур): действительно, некоторые могут законно посчитать, что cordonnier " является производителем "шнуров". На самом деле, это то, что мы называем народной этимологией. Слово cordonnier (сапожник) фактически произошло из города Cordoue (Кордов), специализирующемся на работах по коже.
Но "сапожник" постепенно все более рассматривается как житель Кордовы, и в 12 веке это слово зафиксировано в значение «житель Кордовы». Таким образом cordouanier, который работал в городе Кордовы, был приравнен к ближайшему известному слову и стал "сапожником". Отметим попутно, что это была арабская цивилизация, во время которой в Кордове появилась и установилась эта специальность". И
вот адрес статьи ., откуда я это взяла, там еще есть интересное о сапожниках и связанных с ними смыслах.Удивительно живучая поговорка «Сапожник без сапог» трактовалась во все времена по-разному. Одни говорили, что бедняге-сапожнику просто не хватало времени починить свои сапоги, другие утверждали, что он и сам не хотел их чинить, потому что для себя одного ему было неинтересно. Это поймут хозяйки, которые не любят готовить сами себе, только если есть, кого угощать своей стряпней. Третьи же считали, что сапожник не хотел, это так, но не хотел потому, что за собственные сапоги ему никто не заплатил бы денег. А какой смысл работать, если за работу не платят?
Я думаю, нет в этом никакого смысла. Труд должен быть оплачен непременно. Другое дело, что у людей существует не единый для всех эквивалент насыщающей платы. Поэтому одни работают непосредственно за деньги, и чем их больше, тем лучше. Другим же подавай нечто еще, порой невещественное. Иногда оно называется удовлетворением. Или вдохновением. Так, художники, композиторы, поэты творят ради творчества самого. И ради того экстаза, который они испытывают творя. А экстаз - это не обязательно судороги какие-нибудь. Это может быть просто неостановимость, процесс, когда «идет», «льется», «летит», когда нечто будто бы происходит само.
Еще другие считают высшей платой идею. Им вынь и положь, чтобы был высокий смысл. Причем, этот смысл совершенно необязательно высок и в глазах других. Но они сами должны задирать голову, чтобы в него вглядеться. А непохожи такие «мишени» бывают очень сильно. Например, кутюрье вдохновляется видением необычного фасона, садовод - новой привередливой рассадой, зоолог каким-нибудь многообещающим имбридингом… И те, и другие, и третьи могут забыть обо всем на свете перед лицом своей музы. И их, поднимающихся на цыпочки в попытках заглянуть ей в глаза, множество. Одни ученые чего стоят. Вся эта братия не видит и не слышит вокруг ничего, если она увлечена своей идеей. Порой представители Увлеченных могут и семьи свои по миру пустить. Так бывают далеко от них мирские проблемы.
И вот еще что интересно. Для ученых, для модельеров, для садоводов, кинологов, программистов и прочей, «смотрящей в точку» братии как будто само собой разумеется, что деньги все-таки нужны. Потому что музой музой, а за больной зуб платить надо, и как бы ты ни питался травой, но если заболеешь авитаминозом, то плохая страховка твою слабую кровь не покроет. То есть, окружающие готовы стимулировать таких людей к заработкам, и уж тем более не склонны удивляться, если способность к заработку у них сумела удачно со служением музам совместиться.
Конечно, не все ученые, не все кинологи, и не все огородники. Естественно, далеко не каждый из них фанат своего дела. Тех, кто фанатеет и ничего другого не видит- не слышит, их во все века было немного в сравнении с остальными, рассудительными людьми. И в любой профессии можно было найти людей, преданных делу, скажем, немного сверх «разумной меры». Хотя, кто его знает, что в этих вопросах разумно, а что нет. В любом случае, ко всем профессиям, включая нынешних сапожников, поговорка, с которой мы начали, уже больше не очень-то и относится, хотя все еще считается справедливой, если кто-то вдруг констатирует ее, наблюдая за кем-то другим. В прошлом веке она почти не имела отношения к большинству профессий... За вычетом двух из них.
Старая песня, это учителя и врачи. Только самое последнее время мнение нашего общества стало слегка поворачивать с проезжей дороги «сапожник без сапог», на которой считалось, что хороший врач обеспеченным быть не может, а хороший учитель - тем более. Это правда, врачи немного учителей опередили, с их обеспечением общество смиряется быстрее и проще, чем с сытой и благополучной судьбой учителей. Благополучный учитель довольно многим все еще словно кость в горле. Все еще витает в воздухе, все еще бередит умы что-то, вроде этого: «Хороший учитель богатым быть не может» . Или вот еще: «Хорошо живет? Значит, берет».
Самое грустное, что второе все еще почти оправдано, потому что часто учителям без "левых" услуг не прожить. Это касается учителей значительно больше, чем врачей, хотя врачей все еще касается тоже. Но там жизнь на кону, свой родная шкура, поэтому народ склонен помалкивать, ибо вдруг самому пригодится. А вот с учителями, с ними что церемониться. Выбрал служение детям, вот и служи. И нечего тебе на блага мира рот разевать.
Грубовато получается. Да, соглашусь. Зато правдиво. Кстати, тут, рядом с учителями, в тесноте да не в обиде обосновались и работающие в сфере сиротства энтузиасты. Ну, нет, вы только не подумайте, что я о торгашах, которых и в педагогике, и в медицине, увы-увы-увы. Я именно о служителях идеи. О тех, кому надлежит сидеть тихо, ибо место свято.
Помню, когда у нас появились наши дети, муж мой незадолго до этого окончил армейскую службу. Он получил 2 тысячи долларов за свои двадцать пять лет выслуги, я где-то рассказывала об этом. Вместо десяти или двадцати, потому что как раз накануне случилась реформа. И вот, на одну тысячу мы купили ту самую слезную домушку, с которой сейчас слетела крыша. А вторую я заначила. Потому что детей пятеро, и вдруг что. Мы продолжали жить и считать копейки. Друзья помогали, людей добрых много вокруг, так что, голодными и больными мы не оставались.
Помню, в ту пору вызвалась к нам ходить одна добрая христианка - заниматься с моим детенышем английским. Мы, конечно, подружились, и однажды я ей про заначенную тысячу рассказала, полагая, что ей не придет в голову, что у меня ну вообще, ну совсем ни копейки за душой нет. Тем более, что тысяча баксов, в общем, и тогда серьезную проблему бы не решила.
Помню, как, услышав мой рассказ, женщина расширила глаза и тихо, словно не веря себе самой, произнесла:
- Так ты не бессребреница?
На каблуках с макияжем. Ей впору быть офисным работником. Она же комфортному кабинету предпочитает мастерскую с творческим беспорядком и стойким запахом клея, а компьютеру - молоток. В Тихвине развенчали стереотип о сапожниках. В старинную мужскую профессию пришли женщины.
Лёгкая музыка для настроения, молитва для уверенности. За день через руки Натальи Горской может пройти пар тридцать обуви, попутно - хоккейные перчатки, сёдла, хомуты и даже верхняя одежда.
Наталья Горская, сапожник
Принесут ушивку голенищ. Ножки худенькие, а сапоги купят не известно на кого. Ушивку надо сделать, чтобы по ноге. Тогда ощущаешь себя ювелиром. Либо разорвут в таком месте, что там только художник может придать декор так, будто выпущено на фабрике обувь.
Когда работает с вещью, Наталья всегда представляет владельца. Если он вредный, шутит, дело идёт плохо.
В нелёгком ремесле мастерица - самородок. По образованию - фрезеровщик. По трудовой книжке - продавец. В профессию пришла после домашнего «плена» по инвалидности. Чтобы помочь зятю, стала приёмщицей, заняв место ушедшей в декрет дочери.
Наталья Горская, сапожник
Бывало, что он заболел, не вышел, а обувь-то стоит, надо её делать, а перед клиентами я отчитываюсь. В результате я стала старые брать, разрезать, ставить заплатки, набойки. А потом приходили и говорили, пусть это Наташа сделает именно.
Уже пять лет она - владелец некогда убыточной мастерской и «наша Наташа» для десятков постоянных клиентов, которых всегда встречает с улыбкой и при полном параде.
"Женщина всегда должна быть женщиной. В мороз. Я ненавижу шапки. Я дома причешусь, шапку надену - и у меня все нарушится. У меня тут плойка висит на такой случай. Я не хочу растрёпой встречать клиента".
Вера Ивановская, житель г. Тихвина
Удивительное природное сочетание у неё: женственность, которая сочетается с коммуникабельностью, приветливостью такой - даже поражаешься порой, и в тоже время - мастерство.
Надежда Димке, житель г. Тихвина
Как мы по-своему её называем «Наталья - золотые ручки». Она умеет все!
"Руки, знаете, как болят от этой работы! Если бы вы видели мои мозоли, они не сходят. Маникюр - о нём вообще речи нет".
Наталья стереотипы не ломает. Сапожник, убеждает, профессия мужская, но женщина в ней фору дать может.
"Рука большая не лезет. Ведь и детское носят, и женские миниатюрные. И только женщине можно туда подлезть куда-то".
Красивую обувь Наталья Горская любит с юности. По улице идёт - на ноги прохожих смотрит, в магазине, подобно эксперту, кожу от дерматина на ощупь отличает.
"У меня теперь многие клиенты: «Наташа, я пойду покупать обувь, можно зайду к тебе сначала, покажу»".
С 10 до 18, шесть дней в неделю, без отпусков и больничных.
"Я только два дня побыла на больничном. Потом с гипсом ремонтировала обувь. Я плакала, мне так больно было".
Вместо букетов цветов за годы труда Наталья заработала букет болезней, но о выборе своём не жалеет.
"Говорят, когда человек идёт на работу с удовольствием, а с работы домой с удовольствие - он счастлив. Я могу про себя это сказать".
А от усталости и неприятностей у неё есть проверенный годами и коллегами рецепт - крепкое словцо.
Наталья Горская, сапожник
Это же не мы придумали, испокон веков - "матерится, как сапожник". Бывает, что-то делаешь, не идёт, блин, никак. Тогда вместо «блин» скажешь что-нибудь такое, киданёшь туда с матами, потом что-то другое поделаешь, возьму - все пошло. Так получается!
У неё вообще все получается. Семья растёт - уже два внука. Правда, становиться классической бабушкой сапожных дел мастер не торопится.
"А как я работу-то брошу? Во-первых, на пенсию не проживёшь, а, во-вторых, меня сюда тянет. Я скучаю!"
Эльмира Низамова, Павел Гашинов, Вадим Корнеенков, «Последние известия», Тихвин
