Жорж Дюруа, сын зажиточных крестьян, содержателей кабачка, по прихоти природы наделен счастливой наружностью. Он строен, высок, белокур, у него чудные усы… Он очень нравится женщинам, и он в Париже. Но у него в кармане три франка, а жалованье будет только через два дня. Ему жарко, ему хочется пива… Дюруа шляется по Парижу и ждет случая, который ведь должен же представиться? Случай - это, скорее всего, женщина. Так и будет. Все его случаи произойдут от женщин… А пока что он встречает Форестье.
Они вместе служили в Алжире. Жорж Дюруа не захотел быть первым в деревне и попытал счастья в военной службе. Два года он грабил и убивал арабов. За это время у него появилась привычка ходить, выпятив грудь, и брать то, что хочется. И в Париже можно выпячивать грудь и толкать прохожих, но здесь не принято добывать золото с револьвером в руке.
А толстый Форестье преуспел: он журналист, он состоятельный человек, он благодушен - угощает старого друга пивом и советует заняться журналистикой. Он приглашает Жоржа назавтра обедать и дает ему два луидора (сорок франков), чтобы тот мог взять напрокат приличный костюм.
С этого все и началось. У Форестье, оказывается, есть жена - изящная, весьма хорошенькая блондинка. Является её подруга - жгучая брюнетка г-жа де Марель с маленькой дочкой. Пожаловал г-н Вальтер, депутат, богач, издатель газеты «французская жизнь». Тут же известный фельетонист и еще знаменитый поэт… А Дюруа не умеет обращаться с вилкой и не знает, как быть с четырьмя бокалами… Но он быстро ориентируется на местности. И вот - ах, как кстати! - разговор пошел об Алжире. Жорж Дюруа вступает в разговор, как в холодную воду, но ему задают вопросы… Он в центре внимания, и дамы не сводят с него глаз! А Форестье, друг Форестье, не упускает момент и просит дорогого патрона г-на Вальтера взять Жоржа на службу в газету… Ну, это посмотрим, а пока Жоржу заказаны два-три очерка об Алжире. И еще: Жорж приручил Лорину, маленькую дочку г-жи де Марель. Он поцеловал девочку и качает её на колене, и мать изумлена и говорит, что г-н Дюруа неотразим.
Как счастливо все завязалось! А все оттого, что он такой красавец и молодец… Осталось только написать этот чертов очерк и завтра к трем часам принести его г-ну Вальтеру.
И Жорж Дюруа садится за работу. Старательно и красиво выводит он на чистом листе заглавие: «Воспоминания африканского стрелка». Это название подсказала г-жа Вальтер. Но дальше дело не идет. Кто же знал, что одно дело болтать за столом с бокалом в руке, когда дамы не сводят с тебя глаз, и совсем иное дело - писать! Дьявольская разница… Но ничего, утро вечера мудренее.
Но и утром все не так. Усилия напрасны. И Жорж Дюруа решает просить о помощи друга Форестье. Однако Форестье спешит в газету, он отсылает Жоржа к своей жене: она, мол, поможет не хуже.
Г-жа Форестье усадила Жоржа за стол, выслушала его и через четверть часа начала диктовать статью. Удача несет его. Статья напечатана - какое счастье! Он принят в отдел хроники, и наконец-то можно навеки покинуть ненавистную контору Северной железной дороги. Жорж делает все правильно и точно: сперва получил в кассе жалованье за месяц, а уж потом обхамил на прощанье начальника - получил удовольствие.
Одно нехорошо. Вторая статья не выходит. Но и это не беда - нужно взять еще один урок у г-жи Форестье, а это одно удовольствие. Тут, правда, не повезло: сам Форестье оказался дома и заявил Жоржу, что, дескать, не намерен работать вместо него… Свинья!
Дюруа зол и сделает статью сам, безо всякой помощи. Вот увидите!.. И он сделал статью, написал. Только её не приняли: сочли неудовлетворительной. Он переделал. Опять не приняли. После трех переделок Жорж плюнул и целиком ушел в репортерство.
Вот тут-то он и развернулся. Его пронырливость, обаяние и наглость пришлись очень кстати. Сам г-н Вальтер доволен сотрудником Дюруа. Одно только плохо: получая в газете в два раза больше, чем в конторе, Жорж почувствовал себя богачом, но это длилось так недолго. Чем больше денег, тем больше их не хватает! И потом: ведь он заглянул в мир больших людей, но остался вне этого мира. Ему повезло, он служит в газете, он имеет знакомства и связи, он вхож в кабинеты, но… только как репортер. Жорж Дюруа по-прежнему бедняк и поденщик. А здесь же, рядом, в своей же газете, - вот они! - люди с карманами, полными золота, у них шикарные дома и пикантные жены… Почему же это все у них? Почему не у него? Здесь какая-то тайна.
Жорж Дюруа не знает разгадки, зато он знает, в чем его сила. И он вспоминает г-жу де Марель, ту, что была с дочкой на обеде у Форестье. «До трех часов я всегда дома», - сказала она тогда. Жорж позвонил в половине третьего. Конечно, он волновался, но г-жа де Марель - само радушие, само влекущее изящество. И Лорина обращается с ним как с другом… И вот уже Жорж приглашен на обед в ресторан, где будут они с г-жой де Марель и супруги Форестье - две пары.
Обед в отдельном кабинете изыскан, длителен и прян непринужденной, легкой болтовней на краю непристойности. Г-жа де Марель обещала напиться и исполнила обещание. Жорж её провожает. В экипаже он некоторое время нерешителен, но, кажется, она шевельнула ногой… Он кинулся в атаку, она сдалась. Наконец-то он овладел настоящей светской женщиной!
На другой день Дюруа завтракает у своей возлюбленной. Он еще робок, не знает, как пойдет дальше дело, а она обворожительно мила, и Жорж играет влюбленность… И это так нетрудно по отношению к такой великолепной женщине! Тут входит Лорина и радостно бежит к нему: «А, Милый друг!» Так Жорж Дюруа получил свое имя. А г-жа де Марель - её зовут Клотильда - оказалась восхитительной любовницей. Она наняла для их свиданий маленькую квартирку. Жорж недоволен: это ему не по карману… Да нет же, уже уплачено! Нет, этого он допустить не может… Она умоляет, еще, еще, и он… уступил, полагая, что вообще-то это справедливо. Нет, но как она мила!
Жорж совсем без денег, но после каждого свидания обнаруживает в жилетном кармане одну или две золотые монеты. Он возмущен! Потом привыкает. Только для успокоения совести ведет счет своего долга Клотильде.
Случилось так, что любовники сильно повздорили. Похоже, что это разрыв. Жорж мечтает - в виде мести - вернуть долг Клотильде. Но денег нет. И Форестье на просьбу о деньгах ссудил десять франков - жалкая подачка. Ничего, Жорж отплатит ему, он наставит рога старому Другу. Тем более, он знает теперь, как это просто.
Но что это? Атака на г-жу Форестье сразу захлебнулась. Она приветлива и откровенна: она никогда не станет любовницей Дюруа, но предлагает ему свою дружбу. Пожалуй, это дороже рогов Форестье! А вот и первый дружеский совет; нанесите визит г-же Вальтер.
Милый друг сумел показаться г-же Вальтер и её гостям, и не проходит недели, а он уже назначен заведующим отделом хроники и приглашен к Вальтерам на обед. Такова цена дружеского совета.
На обеде у Вальтеров произошло важное событие, но Милый друг еще не знает, что это важное событие: он представлен двум дочерям издателя - восемнадцати и шестнадцати лет (одна - дурнушка, другая - хорошенькая, как кукла). Зато другое Жорж не мог не заметить, Клотильда все так же обольстительна и мила. Они помирились, и связь восстановлена.
Болен Форестье, он худеет, кашляет, и видно, что не жилец. Клотильда между прочим говорит, что жена Форестье не замедлит выйти замуж, как только все будет кончено, и Милый Друг задумался. А пока что жена увезла бедного Форестье на юг - лечиться. При прощанье Жорж просит г-жу Форестье рассчитывать на его дружескую помощь.
И помощь понадобилась: г-жа Форестье просит Дюруа приехать в Канн, не оставить её одну с умирающим мужем. Милый друг ощущает открывающийся перед ним простор. Он едет в Канн и добросовестно отрабатывает дружескую повинность. До самого конца. Жорж Дюруа сумел показать Мадлене Форестье, что он Милый друг, прекрасный и добрый человек.
И все получилось! Жорж женится на вдове Форестье. Теперь у него есть изумительная помощница - гений закулисной журналистики и политической игры… И у него прекрасно устроенный дом, и еще он стал теперь дворянином: он поделил на слоги свою фамилию и прихватил название родной деревни, он теперь дю Руа де Кантель.
Они с женой друзья. Но и дружба должна знать границы… Ах, зачем такая умная Мадлена по дружбе сообщает Жоржу, что г-жа Вальтер от него без ума?.. И еще того хуже: она говорит, что, будь Жорж свободен, она бы советовала ему жениться на Сюзанне, хорошенькой дочери Вальтера.
Милый друг снова задумался. А г-жа Вальтер, если присмотреться, еще очень даже ничего… Плана нет, но Жорж начинает игру. На этот раз объект добропорядочен и борется отчаянно с самим собой, но Милый друг обложил со всех сторон и гонит в западню. И загнал. Охота окончена, но добыча хочет достаться охотнику опять и опять. У него же другие дела. Тогда г-жа Вальтер открывает охотнику тайну.
Военная экспедиция в Марокко решена. Вальтер и Ларош, министр иностранных дел, хотят нажиться на этом. Они скупили по дешевке облигации марокканского займа, но стоимость их скоро взлетит. Они заработают десятки миллионов. Жорж тоже может купить, пока не поздно.
Танжер - ворота Марокко - захвачен. У Вальтера пятьдесят миллионов, он купил роскошный особняк с садом. А Дюруа зол: большие деньги опять не у него. Правда, жена получила в наследство от друга миллион, и Жорж оттяпал у нее половину, но это - не то. Вот за Сюзанной, дочерью Вальтера, двадцать миллионов приданого…
Жорж с полицией нравов выслеживает жену. Ее застали с министром Ларошем. Милый друг одним ударом свалил министра и получил развод. Но ведь Вальтер ни за что не отдаст за него Сюзанну! На это тоже есть свой прием. Не зря он совратил г-жу Вальтер: пока Жорж обедал и завтракал у нее, он сдружился с Сюзанной, она ему верит. И Милый друг увез хорошенькую дурочку. Она скомпрометирована, и отцу некуда деваться.
Жорж Дюруа с юной женой выходит из церкви. Он видит палату депутатов, он видит Бурбонский дворец. Он достиг всего.
Но ему никогда уже не будет ни жарко, ни холодно. Ему никогда так сильно не захочется пива.
Ги де Мопассан
Милый друг
Часть первая
Джорж Дюруа получил у кассирши ресторана сдачу с пяти франков и направился к выходу.
Статный от природы и к тому же сохранивший унтерофицерскую выправку, он приосанился и, привычным молодцеватым жестом закрутив усы, охватил запоздавших посетителей тем зорким взглядом, каким красавец мужчина, точно ястреб, высматривает добычу.
Женщины подняли на него глаза; это были три молоденькие работницы, учительница музыки, средних лет, небрежно причесанная, неряшливо одетая, в запыленной шляпке, в криво сидевшем на ней платье, и две мещанки с мужьями - завсегдатаи этой дешевой харчевни.
Он постоял с минуту на тротуаре, размышляя о том, как быть дальше. Сегодня двадцать восьмое июня; до первого числа у него остается всего-навсего три франка сорок сантимов. Это значит: два обеда, но никаких завтраков, или два завтрака, но никаких обедов, - на выбор. Так как завтрак стоит франк десять сантимов, а обед - полтора франка, то, отказавшись от обедов, он выгадает франк двадцать сантимов; стало быть, рассчитал он, можно будет еще два раза поужинать хлебом с колбасой и выпить две кружки пива на бульваре. А это его самый большой расход и самое большое удовольствие, которое он позволяет себе по вечерам. Он двинулся по улице Нотр-Дам-де-Лорет.
Шагал он так же, как в те времена, когда на нем был гусарский мундир: выпятив грудь и слегка расставляя ноги, будто только что слез с коня. Он бесцеремонно протискивался в толпе, заполонившей улицу: задевал прохожих плечом, толкался, никому не уступал дорогу. Сдвинув поношенный цилиндр чуть-чуть набок и постукивая каблуками, он шел с высокомерным видом бравого солдата, очутившегося среди штатских, который презирает решительно все: и людей и дома - весь город.
Даже в этом дешевом, купленном за шестьдесят франков костюме ему удавалось сохранять известную элегантность - пошловатую, бьющую в глаза, но все же элегантность. Высокий рост, хорошая фигура, вьющиеся русые с рыжеватым отливом волосы, расчесанные на прямой пробор, закрученные усы, словно пенившиеся на губе, светло-голубые глаза с буравчиками зрачков - все в нем напоминало соблазнителя из бульварного романа.
Был один из тех летних вечеров, когда в Париже не хватает воздуха. Город, жаркий, как парильня, казалось, задыхался и истекал потом. Гранитные пасти сточных труб распространяли зловоние; из подвальных этажей, из низких кухонных окон несся отвратительный запах помоев и прокисшего соуса.
Швейцары, сняв пиджаки, верхом на соломенных стульях покуривали у ворот; мимо них, со шляпами в руках, еле передвигая ноги, брели прохожие.
Дойдя до бульвара, Жорж Дюруа снова остановился в нерешительности. Его тянуло на Елисейские поля, в Булонский лес - подышать среди деревьев свежим воздухом. Но он испытывал и другое желание - желание встречи с женщиной.
Как она произойдет? Этого он не знал, но он ждал ее вот уже три месяца, каждый день, каждый вечер. Впрочем, благодаря счастливой наружности и галантному обхождению ему то там, то здесь случалось урвать немножко любви, но он надеялся на нечто большее и лучшее.
В карманах у него было пусто, а кровь между тем играла, и он распалялся от каждого прикосновения уличных женщин, шептавших на углах: «Пойдем со мной, красавчик!» - но не смел за ними идти, так как заплатить ему было нечем; притом он все ждал чего-то иного, иных, менее доступных поцелуев.
И все же он любил посещать места, где кишат девицы легкого поведения, - их балы, рестораны, улицы; любил толкаться среди них, заговаривать с ними, обращаться к ним на «ты», дышать резким запахом их духов, ощущать их близость. Как-никак это тоже женщины, и женщины, созданные для любви. Он отнюдь не питал к ним отвращения, свойственного семьянину.
Он пошел по направлению к церкви Мадлен и растворился в изнемогавшем от жары людском потоке. Большие, захватившие часть тротуара, переполненные кафе выставляли своих посетителей напоказ, заливая их ослепительно ярким светом витрин. Перед посетителями на четырехугольных и круглых столиках стояли бокалы с напитками - красными, желтыми, зелеными, коричневыми, всевозможных оттенков, а в графинах сверкали огромные прозрачные цилиндрические куски льда, охлаждавшие прекрасную чистую воду.
Дюруа замедлил шаг, - у него пересохло в горле.
Жгучая жажда, жажда, какую испытывают лишь в душный летний вечер, томила его, и он вызывал в себе восхитительное ощущение холодного пива, льющегося в гортань. Но если выпить сегодня хотя бы две кружки, то прощай скудный завтрашний ужин, а он слишком хорошо знал часы голода, неизбежно связанные с концом месяца.
«Потерплю до десяти, а там выпью кружку в Американском кафе, - решил он. - А, черт, как, однако ж, хочется пить! «Он смотрел на всех этих людей, сидевших за столиками и утолявших жажду, - на всех этих людей, которые могли пить сколько угодно. Он проходил мимо кафе, окидывая посетителей насмешливым и дерзким взглядом и определяя на глаз - по выражению лица, по одежде, - сколько у каждого из них должно быть с собой денег. И в нем поднималась злоба на этих расположившихся со всеми удобствами господ. Поройся у них в карманах, - найдешь и золотые, и серебряные, и медные монеты. В среднем у каждого должно быть не меньше двух луидоров; в любом кафе сто человек, во всяком случае, наберется; два луидора помножить на сто - это четыре тысячи франков! «Сволочь!» - проворчал он, все так же изящно покачивая станом. Попадись бывшему унтер-офицеру кто-нибудь из них ночью в темном переулке, - честное слово, он без зазрения совести свернул бы ему шею, как это он во время маневров проделывал с деревенскими курами.
Дюруа невольно пришли на память два года, которые он провел в Африке, в захолустных крепостях на юге Алжира, где ему часто удавалось обирать до нитки арабов. Веселая и жестокая улыбка скользнула по его губам при воспоминании об одной проделке: трем арабам из племени улед-алан она стоила жизни, зато он и его товарищи раздобыли двадцать кур, двух баранов, золото, и при всем том целых полгода им было над чем смеяться.
Виновных не нашли, да их и не так уж усердно искали, - ведь араба все еще принято считать чем-то вроде законной добычи солдата.
В Париже - не то. Здесь уж не пограбишь в свое удовольствие - с саблей на боку и с револьвером в руке, на свободе, вдали от гражданского правосудия. Дюруа почувствовал, как все инстинкты унтер-офицера, развратившегося в покоренной стране, разом заговорили в нем. Право, это были счастливые годы. Как жаль, что он не остался в пустыне! Но он полагал, что здесь ему будет лучше. А вышло… Вышло черт знает что!
Жорж Дюруа, бывший унтерофицер, выходит из парижского ресторана с тремя франками в кармане. Перед героем стоит сложный выбор: потратить эти деньги на два обеда или два завтрака. Жорж завидует богатым парижанам и с грустью вспоминает свою службу в Алжире. На улице герой встречает своего армейского товарища Шарля Форестье. Последний занимает хорошее положение в обществе: он – журналист, женат. Жорж жалуется приятелю, что, работая в управлении Северной железной дороги, он фактически голодает. Форестье ведёт его в редакцию «Французской жизни», где работает сам, угощает пивом, предлагает заняться журналистикой и приглашает на ужин. Вечер друзья заканчивают в Фоли-Бержер, где Жорж сходится с особой лёгкого поведения по имени Рашель.
На ужине у Форестье Дюруа знакомится с г-жой Мадленой Форестье, её подругой и дальней родственницей г-жой Клотильдой де Марель и её дочерью Лориной, издателем «Французской жизни» г-ном Вальтером и его женой, писателями Жаком Ривалем и Норбером де Вареном. В обществе Жорж показывает себя отличным знатоком Алжира. Г-н Вальтер заказывает у него серию очерков о жизни в Африке.
Вернувшись домой, Дюруа садится за «Воспоминания африканского стрелка». Очерк не пишется. Вместо работы Дюруа мечтает о встрече с таинственной незнакомкой, на которой он женится и войдёт в высшее общество. Утром Дюруа спешит к Форестье и просит его помочь со статьёй. Журналист посылает друга к жене. Г-жа Форестье полностью пишет за Дюруа очерк. Днём Жоржа принимают на работу во «Французскую жизнь». На следующее утро он видит свою статью напечатанной и от радости не знает, чем себя занять. Наконец, он решает получить на прежнем месте жалованье и рассчитаться с работы.
Днём Форестье отчитывает Дюруа за то, что тот не принёс ему продолжение очерка, и отправляет друга вместе с Сен-Потеном брать интервью. На следующее утро супруги Форестье отказывают Дюруа в помощи, и он пишет статью сам. Вечером Жорж отправляется в Фоли-Бержер, где снова встречается с Рашелью. Его очерк об Алжире так и не выходит в печать.
В короткий срок Дюруа становится отличным репортёром. Он близко сходится с г-жей де Марель и её дочкой Лориной и получает от них прозвище «Милый друг». После ужина с супругами Форестье, Дюруа овладевает г-жой де Марель в карете, после чего они становятся любовниками. В начале герои встречаются на квартире Дюруа, затем Клотильда снимает для него меблированные комнаты. Де Марель заставляет Жоржа водить её по дешёвым кабачкам и притонам. Дюруа влезает в долги. Клотильда, узнав об этом, подбрасывает ему в карман двадцать франков. В Фоли-Бержер она узнаёт, что Дюруа изменял ей с Рашель, и порывает с ним.
Жорж занимает деньги, чтобы отдать долг Клотильде, но вместо этого всё проедает. Он приобретает дружбу г-жи Форестье. Женщина советует Дюруа заручиться поддержкой г-жи Вальтер. После визита к последней Жоржа назначают заведующим отдела хроники. На ужине у Вальтеров он вновь сходится с г-жой де Марель и завязывает дружбу с её мужем. Поэт Норбер де Варен говорит Дюруа, что живёт в постоянном страхе смерти.
Луи Лангремон из конкурирующего «Пера» письменно нападает на Жоржа. Буаренар и Жак Риваль устраивают героям дуэль. Дюруа сильно волнуется накануне поединка, но, к счастью, оба противника остаются невредимыми.
В Каннах на вилле «Красавица» умирает Форестье. Жорж проводит последние дни вместе с другом. После смерти он делает предложение Мадлене. Спустя несколько месяцев она принимает его и просит Жоржа «сделаться к свадьбе дворянином», изменив свою фамилию на Дю Руа де Кантель.
Клотильда плачет, узнав о женитьбе Жоржа, но признаёт, что он сделал хороший выбор. После бракосочетания, состоявшегося 10 мая, супруги Дюруа отправляются к родителям Жоржа. По дороге они только и делают, что занимаются любовью: в поезде, в гостинице. Родители Жоржа – обычные крестьяне – поначалу не узнают сына и настороженно принимают его жену.
В Париже Жорж работает вместе с Мадленой. Его назначают заведующим политического отдела вместо умершего Форестье. Коллеги дразнят его. Жорж постоянно издевается над Шарлем в присутствии Мадлены. Он ревнует жену к умершему другу.
Жорж узнаёт от Мадлены, что в него влюбилась г-жа Вальтер. Он сопровождает последнюю вместе с дочерьми на фехтовальный турнир к Жаку Ривалю. На следующий день он объясняется г-же Вальтер в любви. В Троицкой церкви женщина признаётся, что уже год любит Жоржа, но затем сбегает от него на исповедь. На следующий день г-жа Вальтер одумывается и назначает герою свидание в парке. Жорж отвозит её на квартиру, снятую Клотильдой, и набрасывается, как на законную добычу.
В правительстве Франции сменяются министры и «Французская жизнь» становится официозной газетой. Жорж начинает завидовать новому министру Ларош-Матье и мечтать о депутатской карьере.
За полтора месяца романа с г-жей Вальтер Жорж изрядно устаёт от неё, но зато ещё сильней влюбляется в Клотильду. Г-жа Вальтер, желая удержать любовника, рассказывает ему о секретной миссии в Марокко, на которой можно легко разбогатеть. Жорж делится секретом с Клотильдой, и тут же ругается с ней из-за найденных на нём седых волос г-жи Вальтер.
Умирает граф де Водрек – хороший знакомый Мадлены. Он оставляет ей всё своё состояние. Жорж соглашается дать жене разрешение на принятие наследства только, если она уступит ему половину.
После покорения Марокко Вальтер зарабатывает 50 миллионов. Полученные от Водрека пятьсот тысяч франков кажутся Жоржу жалкими крохами. Он начинает думать, что поступил поспешно, женившись на Мадлене, а не на Сюзанне – одной из дочерей Вальтера.
На званом приёма в новом особняке Вальтеров Жорж порывает с хозяйкой дома и начинает обольщать Сюзанну. Министр иностранных дел Ларош-Матье даёт герою орден Почётного легиона. Вместе с полицейским комиссаром Жорж устанавливает факт измены своей жены с Ларошем и через три месяца получает развод.
Сюзанна сбегает к Жоржу. Вальтер даёт согласие на брак. С г-жой Вальтер происходит нервный припадок. Жорж и Сюзанна венчаются. В церкви герой понимает, что любит только одну женщину – Клотильду.
98f13708210194c475687be6106a3b84
Жорж Дюруа, сын зажиточных крестьян, мечтает о богатой и роскошной жизни. Жорж от природы наделен очень красивой наружностью, на него обращают внимание женщины, и поэтому он делает ставку именно на это. Он живет в Париже и работает в железнодорожной конторе. Но для того, чтобы встретить женщину, с помощью которой можно войти в высший свет и получить богатство, ему требуются связи и знакомства.
Дюруа встречает в Париже своего сослуживца, с которым вместе воевал в Алжире, Форестье. Форестье стал журналистом, он состоятельный человек и счастливо женат. Форестье приглашает Дюруа к себе на обед и дает ему денег, чтобы тот смог взять напрокат костюм.
В доме Форестье Дюруа знакомится с госпожой де Марсель, которая пришла в гости со своей маленькой дочкой. Дюруа удается «приручить» малышку, и та к концу обеда уже сидит у него на коленях, что очень удивляет ее мать. Кроме того, на обед пришел, среди прочих гостей, богатый г-н Вальтер. Жорж сначала смущен, так как не знает даже, как обращаться со столовыми приборами, но за столом заходит речь об Алжире, и он вступает в общую беседу. В результате г-н Вальтер, который является издателем известной газеты, просит Дюруа написать очерки об Алжире.
Дюруа садится за очерки, но работа не идет – он понимает, что блистать в разговоре – это одно, а изложить свои мысли на бумаге – это совсем другое. Тогда он обращается за помощью к старому другу Форестье, который говорит, что занят, но советует попросить помощи у его жены, что Дюруа и делает. Статья напечатана, и Дюруа счастлив. Но это счастье длится недолго – ему нужна еще статья, а, придя в дом к Форестье, Дюруа застает дома хозяина, и тот заявляет, что не намерен за него работать. Жорж уходит, пытается написать очерк сам, но у него ничего не получается. Тогда Дюруа понимает, что не сможет писать статьи, но его привлекает работа репортера, где с самого начала у него все отлично ладится, благодаря его «счастливой» внешности и пронырливому характеру. Он уходит из железнодорожной конторы и становится штатным репортером в газете г-на Вальтера. Но получая здесь больше денег, он все же недоволен – его расходы тоже увеличиваются, и денег все равно не хватает. Тогда он и вспоминает про г-жу Марсель, которая приглашала его в гости. Он звонит ей, получает приглашение на обед, и на следующий же день становится ее любовником. Ее маленькая дочь Лорина встречает с радостью его у себя дома и называет Милым Другом – именем, которым вскоре начали называть его и другие. Клотильда Марсель снимает для встреч с Дюруа небольшую квартиру, оплачивая ее сама. Кроме того, после каждой встречи Жорж находит у себя в кармане одну-две золотые монеты. Сначала он очень этим недоволен, но потом привыкает, правда, все же ведет учет той суммы, которую получает от Клотильды.
Вскоре любовники ссорятся, и Жорж мечтает вернуть Клотильде все деньги, которые она ему давала, но денег у него нет, он обращается за помощью к Форестье, и тот дает ему лишь небольшую сумму. Дюруа в бешенстве и хочет отомстить Форестье, став любовником его жены. Но жена Форестье сразу откровенно говорит Дюруа, что она не собирается становиться его любовницей, а вот хорошим другом для него может быть. И тут же дает совет отправиться с визитом к г-же Вальтер. Придя на обед к Вальтерам, Жорж знакомится с дочерьми издателя, одна из которых очень красива. Здесь же Жорж мирится с Клотильдой.
Вскоре заболевает Форестье, жена везет его на юг, а Клотильда говорит, что после смерти мужа г-жа Форестье не будет тянуть с новым замужеством. Это заставляет задуматься Дюруа. Он получает письмо от г-жи Форестье с просьбой приехать к ней в Канн, чтобы вместе ухаживать за больным мужем. Жорж тут же отправляется в Канн и до последней минуты находится рядом со старым другом, заботливо ухаживая за ним. В результате сразу после смерти Форестье, Жорж становится мужем Мадлены. Он является обладателем великолепного дома и дворянином – теперь он дю Руа де Кантель (Кантель – это название той деревни, где он родился).
У Жоржа с женой дружеские отношения, и она советует ему присмотреться к г-же Вальтер, а еще лучшим вариантом для него было бы, будь он свободен, жениться на красивой дочери Вальтера Сюзане. Вскоре он становится любовником г-жи Вальтер.
Вместе с полицией нравов он выслеживает собственную жену, которую застает вместе с министром Лярошем. В результате ему удалось не только получить развод, но и лишить министра его должности. Теперь он видит другую цель – Сюзанну. Но здесь есть проблема – г-н Вальтер ни за что не отдаст дочь ему в жены. И тогда он, пользуясь хорошим отношением к нему и доверчивостью Сюзанны, увозит ту из дома. Теперь она скомпрометирована, и отцу ничего не остается, как согласиться на этот брак. Став мужем Сюзанны, Дюруа доволен – он достиг всего того, о чем мечтал. Только в душе его все же неспокойно – он думает о том, что больше никогда не испытает никаких сильных желаний.
Жорж Дюруа получил у кассирши ресторана сдачу с пяти франков и направился к выходу.
Статный от природы и к тому же сохранивший унтер-офицерскую выправку, он приосанился и, привычным молодцеватым жестом закрутив усы, охватил запоздавших посетителей тем зорким взглядом, каким красавец мужчина, точно ястреб, высматривает добычу.
Женщины подняли на него глаза; это были три молоденькие работницы, учительница музыки, средних лет, небрежно причесанная, неряшливо одетая, в запыленной шляпке, в криво сидевшем на ней платье, и две мещанки с мужьями – завсегдатаи этой дешевой харчевни.
Он постоял с минуту на тротуаре, размышляя о том, как быть дальше. Сегодня двадцать восьмое июня; до первого числа у него остается всего-навсего три франка сорок сантимов. Это значит: два обеда, но никаких завтраков или два завтрака, но никаких обедов – на выбор. Так как завтрак стоит франк десять сантимов, а обед – полтора франка, то, отказавшись от обедов, он выгадает франк двадцать сантимов; стало быть, рассчитал он, можно будет еще два раза поужинать хлебом с колбасой и выпить две кружки пива на бульваре . А это его самый большой расход и самое большое удовольствие, которое он позволяет себе по вечерам. Он двинулся по улице Нотр-Дам-де-Лорет.
Шагал он так же, как в те времена, когда на нем был гусарский мундир: выпятив грудь и слегка расставляя ноги, будто только что слез с коня. Он бесцеремонно протискивался в толпе, заполонившей улицу: задевал прохожих плечом, толкался, никому не уступал дорогу. Сдвинув поношенный цилиндр чуть-чуть набок и постукивая каблуками, он шел с высокомерным видом бравого солдата, очутившегося среди штатских, который презирает решительно все: и людей, и дома – весь город.
Даже в этом дешевом, купленном за шестьдесят франков костюме ему удавалось сохранять известную элегантность – пошловатую, бьющую в глаза, но все же элегантность. Высокий рост, хорошая фигура, вьющиеся русые, с рыжеватым отливом, волосы, расчесанные на прямой пробор, закрученные усы, словно пенившиеся на губе, светло-голубые глаза с буравчиками зрачков – все в нем напоминало соблазнителя из бульварного романа.
Был один из тех летних вечеров, когда в Париже не хватает воздуха. Город, жаркий, как парильня, казалось, задыхался и истекал потом. Гранитные пасти сточных труб распространяли зловоние; из подвальных этажей, из низких кухонных окон несся отвратительный запах помоев и прокисшего соуса.
Швейцары, сняв пиджаки, верхом на соломенных стульях покуривали у ворот; мимо них, со шляпами в руках, еле передвигая ноги, брели прохожие.
Дойдя до бульвара, Жорж Дюруа снова остановился в нерешительности. Его тянуло на Елисейские поля, в Булонский лес – подышать среди деревьев свежим воздухом. Но он испытывал и другое желание – желание встречи с женщиной.
Как она произойдет? Этого он не знал, но он ждал ее вот уже три месяца, каждый день, каждый вечер. Впрочем, благодаря счастливой наружности и галантному обхождению ему то там, то здесь случалось урвать немножко любви, но он надеялся на нечто большее и лучшее.
В карманах у него было пусто, а кровь между тем играла, и он распалялся от каждого прикосновения уличных женщин, шептавших на углах: «Пойдем со мной, красавчик!» – но не смел за ними идти, так как заплатить ему было нечем; притом он все ждал чего-то иного, иных, менее доступных, поцелуев.
И все же он любил посещать места, где кишат девицы легкого поведения, – их балы, рестораны, улицы; любил толкаться среди них, заговаривать с ними, обращаться к ним на ты, дышать резким запахом их духов, ощущать их близость. Как-никак это тоже женщины, и женщины, созданные для любви. Он отнюдь не питал к ним отвращения, свойственного семьянину.
Он пошел по направлению к церкви Мадлен и растворился в изнемогавшем от жары людском потоке. Большие, захватившие часть тротуара, переполненные кафе выставляли своих посетителей напоказ, заливая их ослепительно ярким светом витрин. Перед посетителями на четырехугольных и круглых столиках стояли бокалы с напитками – красными, желтыми, зелеными, коричневыми, всевозможных оттенков, а в графинах сверкали огромные прозрачные цилиндрические куски льда, охлаждавшие прекрасную чистую воду.
Дюруа замедлил шаг, – у него пересохло в горле.
Жгучая жажда, жажда, какую испытывают лишь в душный летний вечер, томила его, и он вызывал в себе восхитительное ощущение холодного пива, льющегося в гортань. Но если выпить сегодня хотя бы две кружки, то прощай скудный завтрашний ужин, а он слишком хорошо знал часы голода, неизбежно связанные с концом месяца.
«Потерплю до десяти, а там выпью кружку в Американском кафе , – решил он. – А, черт, как, однако ж, хочется пить!» Он смотрел на всех этих людей, сидевших за столиками и утолявших жажду, – на всех этих людей, которые могли пить сколько угодно. Он проходил мимо кафе, окидывая посетителей насмешливым и дерзким взглядом и определяя на глаз – по выражению лица, по одежде, – сколько у каждого из них должно быть с собой денег. И в нем поднималась злоба на этих расположившихся со всеми удобствами господ. Поройся у них в карманах – найдешь и золотые, и серебряные, и медные монеты. В среднем у каждого должно быть не меньше двух луидоров; в любом кафе сто человек, во всяком случае, наберется; два луидора помножить на сто – это четыре тысячи франков! «Сволочь!» – проворчал он, все так же изящно покачивая станом. Попадись бывшему унтер-офицеру кто-нибудь из них ночью в темном переулке, – честное слово, он без зазрения совести свернул бы ему шею, как это он во время маневров проделывал с деревенскими курами.
Дюруа невольно пришли на память два года, которые он провел в Африке, в захолустных крепостях на юге Алжира, где ему часто удавалось обирать до нитки арабов . Веселая и жестокая улыбка скользнула по его губам при воспоминании об одной проделке: трем арабам из племени Улед-Алан она стоила жизни, зато он и его товарищи раздобыли двадцать кур, двух баранов, золото, и при всем том целых полгода им было над чем смеяться.
Виновных не нашли, да их и не так уж усердно искали, – ведь араба все еще принято считать чем-то вроде законной добычи солдата.
В Париже – не то. Здесь уж не пограбишь в свое удовольствие – с саблей на боку и с револьвером в руке, на свободе, вдали от гражданского правосудия. Дюруа почувствовал, как все инстинкты унтер-офицера, развратившегося в покоренной стране, разом заговорили в нем. Право, это были счастливые годы. Как жаль, что он не остался в пустыне! Но он полагал, что здесь ему будет лучше. А вышло… Вышло черт знает что!
Точно желая убедиться, как сухо у него во рту, он, слегка прищелкнув, провел языком по нёбу.
Толпа скользила вокруг него, истомленная, вялая, а он, задевая встречных плечом и насвистывая веселые песенки, думал все о том же: «Скоты! И ведь у каждого из этих болванов водятся деньги!» Мужчины, которых он толкал, огрызались, женщины бросали ему вслед: «Нахал!»
Он прошел мимо Водевиля и остановился против Американского кафе, подумывая, не выпить ли ему пива, – до того мучила его жажда. Но прежде чем на это решиться, он взглянул на уличные часы с освещенным циферблатом. Было четверть десятого. Он знал себя: как только перед ним поставят кружку с пивом, он мигом осушит ее до дна. А что он будет делать до одиннадцати?
«Пройдусь до церкви Мадлен, – сказал он себе, – и не спеша двинусь обратно».
На углу площади Оперы он столкнулся с толстым молодым человеком, которого он где-то как будто видел.
