Занятия по литературе литератор, поэт, журналист сайт Дмитрий Быков будет вести без перерыва на каникулы.
Есть только одно условие: прежде чем приступить к уроку, надо ознакомиться с произведением, о котором идет речь, попросту говоря, прочесть его.
Главные женщины
Константину Симонову везло на вдов - может быть, это был его сознательный выбор: в 1939 году он влюбился в Валентину Серову, муж которой, «сталинский сокол» с опытом войны в Испании, погиб во время испытаний нового истребителя. В начале сорок первого Серова репетировала главную роль во второй пьесе Симонова - «Парень из нашего города» - в ТРАМе, будущем Ленкоме. Ухаживания Симонова она принимала равнодушно, но к началу войны он добился если не взаимности, то хоть интереса: об этом - одно из лучших его стихотворений сорок первого года: «Ты говорила мне «люблю», но это по ночам, сквозь зубы. А утром горькое «терплю» едва удерживали губы... И вдруг война, отъезд, перрон, где и обняться-то нет места, и дачный клязьминский вагон, в котором ехать мне до Бреста... Чтоб с теми, в темноте, в хмелю, не спутал с прежними словами, ты вдруг сказала мне «люблю» почти спокойными губами».
В 1943 году они поженились, в 1957-м расстались, и Симонов ушел к вдове Семена Гудзенко Ларисе Жадовой, с которой и прожил до смерти в 1979 году. Да и сама муза его, муза русской военной лирики, словно досталась ему от Гумилева, прямым наследником которого Симонов был с самого начала своей бурной поэтической карьеры, хотя, быть может, и не сознавал этого. Лирическая тема Симонова была именно гумилевской: солдат, не знающий страха и сомнения на войне, робеет и отступает перед хрупкой и бледной женщиной, с которой он, при всем своем геройстве, не может сладить. В разработке этой темы он, пожалуй, с ним сравнялся. Больше того: несмотря на всеторжествующее советское ханжество, любовная лирика Симонова горячей и бесстыдней стихов Гумилева, и это не помешало книге «С тобой и без тебя» печататься и перепечатываться. На войне и в любви, говорит французская пословица, все средства хороши; стихи Симонова вносили значительно больший вклад в Победу, чем километры патриотической лирики с ее жестяным громыханием.
Дмитрий Быков / Андрей Струнин / «Собеседник»
Дмитрий Быков
Сестра моя смерть
В русской лирике есть два уникальных случая, когда книга стихов становилась куда лучшей летописью бурной эпохи, нежели проза, драматургия и даже публицистика. Самое полное представление о революции 1917 года, о предшествовавшем ей вдохновении и почти немедленном разочаровании дает книга любовной лирики Бориса Пастернака «Сестра моя жизнь». Самое точное представление о войне можно получить из лирической книжки «С тобой и без тебя», впервые вышедшей в 1942 году. Лирический сюжет этой книги помимо авторской воли проецировался на отношения поэта с Родиной. А сам этот сюжет - открытый и разработанный именно Симоновым - таков: сперва мальчик влюбляется в девочку, «злую, ветреную, колючую, хоть ненадолго, да мою, ту, что нас на земле помучила и не даст нам скучать в раю». Она принимает его ухаживания и признания, но настоящей любви не чувствует - слишком он молод, ей больше нравятся герои более брутальные. И в 1943 году Серова в самом деле давала Симонову серьезные поводы для ревности: ее роман с маршалом Рокоссовским, чьи жена и дочь пропали без вести, протекал у всех на глазах. Но потом война делает мальчика мужчиной, героем, любимцем власти, - и тогда девочка готова принять его любовь и дачу в придачу; Симонов, лауреат семи (!!!) Сталинских премий, обласкан властью и сделан главным символом советской литературы. Да вот мальчику-то она уже не нужна: он понимает, что он теперь главный. А самое важное, что после войны он начинает ценить совсем другие добродетели. Н-апример, надежность. Например, совестливость. И женщины ему нравятся другие - не роскошные красавицы, а соавторы и товарищи, помощницы и единомышленницы, способные в случае чего пристыдить, если тщеславие заведет его не туда. И потому роман Симонова и Серовой, начавшийся так бурно, после 1947 года выдыхается; а стихи Симонова в период между 1947-м и 1955-м, когда он надолго - почти до самой смерти - расстался с лирикой, читать неловко. Там то самое жестяное громыхание, от которого он столь выгодно отличался в годы войны.
Жди меня
Книга «С тобой и без тебя» полна шедевров. Чудо преображения Симонова из советского стихотворца в большого поэта совершилось у всех на глазах: только что он писал квазикиплинговские, натужные баллады вроде «Сына артиллериста» - а вот появляются «Над черным носом нашей субмарины», «Хозяйка дома», «Открытое письмо женщине из г. Вичуга», «Если бог нас своим могуществом», «В домотканом деревянном городке», «Тринадцать лет. Кино в Рязани», «Я пил за тебя под Одессой в землянке»... И неважно, что в стихах этих были и гусарство, и дурной временами вкус - на войне не до вкуса: «Жди меня» - стихо-творение страшно простое, без изысков, такое же заклинание, как почти бессмысленные заговоры в раннем «Тёркине». Ведь под бомбежкой бормочешь именно заговор, древнейшую и простейшую форму поэзии, и симоновское «Жди меня» с его завораживающими повторами - по жанру то же самое, что и тёркинский монолог про холодную воду или малый сабантуй. Тут уж не до мыслей - тут заклинаешь судьбу. И нет человека, который мог бы эти его стихи читать равнодушно. А тогда эти стихи были паролем и отзывом, всеобщим признанием в любви и даже всеобщей молитвой. Мучительная любовь сделала из него на четыре года настоящего поэта, и только в этом качестве он был востребован государством; прочие авторы не имели и половины того успеха, исключением был Твардовский. Но Твардовский и его аудитория были старше, для них любовь такой роли не играла.
Серова и Симонов одно время колесили вместе по фронтовым дорогам / из личного архива
Симонов, конечно, писал эти стихи, адресуясь - думаю, сознательно - и к женщине, и к Родине: так всегда бывает во время великих переломов, и Родина, прямо скажем, далеко не так верна своим солдатам, как они ей. Измену Родины Симонов переживал многократно - и тогда, когда она его потравливала за повесть «Дым отечества», и тогда, когда во времена разоблачения культа личности его задвинули на журналистскую должность в Ташкент (формально он сделал это по собственной инициативе, ибо в новые времена никак не вписывался и от Сталина отрекаться не желал). Да и во время войны никто из военных корреспондентов ни секунды не чувствовал себя в безопасности: страшно было на фронте, но едва ли не страшней во время вызовов в Москву. Однако только во время войны появляется у русского поэта шанс остаться наедине с Родиной, без посредничества власти, - и об этом трагическом романе написал Симонов свою книгу. Бессмертную книгу, надо сказать. Только она и осталась - вместе с несколькими небольшими рассказами и военными дневниками - от огромного массива его стихов, прозы, драматургии: все это бывало и качественно, и даже смело, - а великой осталась тоненькая книжка сорок второго года. Та самая, про которую Сталин сказал: «Сколько экземпляров? Три тысячи? А надо бы два: ему и ей».
Как ни странно, только то, что нужно «ему и ей», заучивается на память миллионами.
Сам поэт тоже был на фронте – и именно между поездками туда создал это стихотворение, посвятив его своей любимой женщине – актрисе Валентине Серовой. Валентина Серова - одна из самых ярких звёзд советского кино, открытая и искренняя красавица, была музой и самой сильной и трепетной любовью не менее известного Константина Симонова.
Начнем с того, что героиня стихов, Валентина Серова, была очень настоящая, что не всегда случается с красавицами. Она стала легендой 40-х, вместе с Орловой и Ладыниной. Она отличалась и от них- сильных и победительных. В ролях и в жизни была естественной и органичной..
Всё произошло в 1939 году, когда в театре им. Ленинского комсомола Валентина Серова, играя в спектакле «Зыковы», она стала обращать внимание на чей- то особо пристальный взгляд из зала. Из спектакля в спектакль в первом ряду сидел молодой офицер с букетом. Ей сказали. Что это Константин Симонов, известный военный журналист и поэт. Он не пропускал ни одного спектакля, но каждый раз боялся подойти к актрисе. Он дарил охапки цветов, посылал записки. Серова решила подойти сама, чтобы прервать этот пристальный взгляд, который и завораживал её и пугал одновременно. Она вручила ему записку с просьбой позвонить. Вечером Симонов позвонил…
Они еще не были вместе, но он уже оставил семью-умную, понимающую жену и маленького сына, потому что единственной и главной на свете стала Она.
Такая любовь делает женщине честь…
Но душа Серовой не отозвалась. Тогда актриса еще любила другого: совсем не давно погиб ее муж летчик, Герой Советского Союза, любимец Сталина Анатолий Серов (тогдашний почти Ю. Гагарин). Они были блестящей парой, а их отношения - настоящим кино, только не на экране. Влюбленный летчик вырисовывал в небе ее имя, у подъезда дома в центре столицы ее ждал роскошный автомобиль…
Мы так счастливы, что это просто недопустимо, - как-то сразу затревожилась она. Так и вышло.
Предвестником беды стали треснувшие перед спектаклем часы. 11 мая 1939 года в полете погиб Серов. Спектакль она доиграла, но время остановилось. Помог не сломаться родившийся через четыре месяца сын Толик, с такими же синими, как у отца, глазами - цвета неба.
Своего первого мужа актриса так и не смогла забыть. Пережив войну, роман с Симоновым, воспитав дочь, она неизменно каждый год, утром 11 мая, приходила к Кремлёвской стене, где покоится прах Героя Советского Союза Анатолия Серова. И по воле судьбы тот роковой день спустя много лет станет и самым счастливым днём в её жизни: Серова родит дочь от Симонова.
А пока она хотела заглушить боль, и Симонов в этот момент оказался в её жизни весьма кстати.
Он был настойчив: ждал, встречал, засыпал цветами…
Влюблённый Симонов создавал в эти годы великие стихи, которые знал тогда наизусть каждый советский человек, каждый солдат, защищавший родину, каждая женщина страны.
«Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины…», «Если дорог тебе твой дом…», «Майор привёз мальчишку на лафете…», «Жди меня, и я вернусь…». Последнее стихотворение было посвящено Валентине Серовой. Для военного поколения нашей Родины оно стало великим гимном любви. В 1943 году на экраны страны вышел одноимённый фильм, сценарий к которому написал Симонов. Серова сыграла в нём главную роль.
Первые военные годы их частым встречам не способствовали. Он мечется с фронта на фронт, но всю войну он с ней - в стихах и прозе. Все написанное – ей, она в каждой строчке.
Десятки стихотворений поэта сложились в цикл «С тобой и без тебя». Здесь Симонов раскрывал свою душу и рассказывал о чувствах к любимой женщине. Но актриса не любила так, как любил её поэт. Отверженный и нелюбимый, Симонов вновь и вновь пытался завоевать её чувства:
И встречусь я в твоих глазах
Не с голубой, пустой,
А с женской, в горе и страстях
Рождённой чистотой.
Не с чистотой закрытых глаз,
Неведеньем детей,
А с чистотою женских ласк,
Бессонницей ночей…
Будь хоть бедой в моей судьбе,
Но кто б нас ни судил,
Я сам пожизненно к тебе
Себя приговорил.
Серова была совершенно другой. Она не могла лгать. И ждать она тоже не умела… Всегда слушая лишь своё сердце, она никогда не обманывала себя и свои чувства. Весной 1942 года актриса встретила будущего маршала Советского Союза Константина Рокоссовского. Она читала ему стихи, он рассказывал о жене и дочери, пропавших без вести.
Его голос, осторожный и негромкий, приятный акцент, умение выслушать не могли не покорить молодую актрису. Она влюбилась. И первое, что сделала, вернувшись домой, честно и открыто заявила Симонову о своих чувствах к другому мужчине. Насколько близкими были отношения Серовой и выдающегося полководца неизвестно.
Тем не менее, разрыв состоялся очень скоро, когда Рокоссовский вдруг был срочно отправлен на фронт по личному распоряжению Сталина. Вскоре нашлись и его жена с дочерью. А Серова вернулась к Симонову и дала согласие на брак.
Война была пережита. Он, смелый и отважный, писавший прекрасные строчки, был уже близок ей и любим. Казалось, счастье было рядом. «Я счастлив, что исполняется сейчас, когда ты меня любишь, - писал своей возлюбленной Симонов, - как хорошо писать и выговаривать это слово, которого я так долго и упрямо ждал».
А потом произошло то, что было чуждо и непонятно Валентине Васильевне, то, с чем она так и не смогла смириться. Официальные, «заказные» статьи мужа стали наполнять газеты, участие в кампании против космополитов делало его подозрительным и жестоким, поездки за границу заставляли подстраиваться и лгать.
В современной литературе рассказывается следующая история. Якобы однажды Серова вспоминала, как Константин Симонов отправился в Париж со специальным заданием уговорить Ивана Бунина вернуться на родину. Валентина Серова сопровождала мужа в поездке. На приёме советский поэт обещал Бунину спокойную жизнь и даже высокую должность на родине.
Но Серова отвела писателя в сторону и предупредила, что в Советском Союзе его могут арестовать. Бунин остался во Франции. Если подобная история и имела место, то можно только удивляться наивности актрисы и доверчивости великого писателя. После великой войны и в дни разгоравшейся холодной войны Сталину больше нечего было делать, как заманивать в СССР лауреата Нобелевской премии, чтобы затем арестовывать его и устраивать таким образом грандиозный международный скандал, что непременно сказалось бы на судьбах мирового коммунистического движения.
В мае 1950 году у них родилась дочь, а в год, когда Маша пошла в школу, они расстались…
Последней каплей в уже и так испорченных отношениях Серовой и Симонова стала отправка сына Анатолия в интернат в Сибири для трудных подростков. Актриса и раньше догадывалась о скрытой нелюбви мужа к её первенцу, но такой поступок и вовсе возмутил её.
Валентина Серова замкнулась в себе. Она просто не выдержала. Нет, она не бросила мужа и не ушла.
Будучи очень мягкой и слабой женщиной, она стала выпивать. Просыпаясь утром и опять чувствуя боль, Серова тянулась к очередной рюмке. Она падала в пропасть, а Симонов стремился к вершинам известности и славы. Он так и не смог, а может и не пытался, помочь ей вернуться к нормальной жизни. Он просто ушёл от неё и дочери к другой женщине. В новой семье его понимали и полностью разделяли политические взгляды и поступки. Другая жена создавала все условия для плодотворной работы и творчества.
Тогда Симонов написал последнее, посвящённое бывшей возлюбленной стихотворение, очень жестокое и больно ранящее её сердце:
Я не могу тебе писать стихов -
Ни той, что ты была, ни той, что стала.
И, очевидно, этих горьких слов
Обоим нам давно уж не хватало…
Упрёки поздно на ветер бросать,
Не бойся разговоров до рассвета.
Я просто разлюбил тебя. И это
Мне не даёт стихов тебе писать.
Симонов вычеркнул когда-то любимую женщину из своей жизни. А ей, как никогда раньше, он был слишком необходим. Она потеряла работу, средств к существованию постоянно не хватало, бывшие друзья отвернулись и перестали навещать её. К тому же мать Серовой, очень властная женщина, решила лишить дочь родительских прав и отправила её на принудительное лечение в психиатрическую больницу.
Будет вести без перерыва на каникулы.
Есть только одно условие: прежде чем приступить к уроку, надо ознакомиться с произведением, о котором идет речь, попросту говоря, прочесть его.
Главные женщины
Константину Симонову везло на вдов - может быть, это был его сознательный выбор: в 1939 году он влюбился в Валентину Серову , муж которой, «сталинский сокол» с опытом войны в Испании, погиб во время испытаний нового истребителя. В начале сорок первого Серова репетировала главную роль во второй пьесе Симонова - «Парень из нашего города» - в ТРАМе, будущем Ленкоме. Ухаживания Симонова она принимала равнодушно, но к началу войны он добился если не взаимности, то хоть интереса: об этом - одно из лучших его стихотворений сорок первого года: «Ты говорила мне „люблю“, но это по ночам, сквозь зубы. А утром горькое „терплю“ едва удерживали губы… И вдруг война, отъезд, перрон, где и обняться-то нет места, и дачный клязьминский вагон, в котором ехать мне до Бреста… Чтоб с теми, в темноте, в хмелю, не спутал с прежними словами, ты вдруг сказала мне „люблю“ почти спокойными губами».
В 1943 году они поженились, в 1957-м расстались, и Симонов ушел к вдове Семена Гудзенко Ларисе Жадовой, с которой и прожил до смерти в 1979 году. Да и сама муза его, муза русской военной лирики, словно досталась ему от Гумилева, прямым наследником которого Симонов был с самого начала своей бурной поэтической карьеры, хотя, быть может, и не сознавал этого. Лирическая тема Симонова была именно гумилевской: солдат, не знающий страха и сомнения на войне, робеет и отступает перед хрупкой и бледной женщиной, с которой он, при всем своем геройстве, не может сладить. В разработке этой темы он, пожалуй, с ним сравнялся. Больше того: несмотря на всеторжествующее советское ханжество, любовная лирика Симонова горячей и бесстыдней стихов Гумилева, и это не помешало книге «С тобой и без тебя» печататься и перепечатываться. На войне и в любви, говорит французская пословица, все средства хороши; стихи Симонова вносили значительно больший вклад в Победу, чем километры патриотической лирики с ее жестяным громыханием.
Сестра моя смерть
В русской лирике есть два уникальных случая, когда книга стихов становилась куда лучшей летописью бурной эпохи, нежели проза, драматургия и даже публицистика. Самое полное представление о революции 1917 года, о предшествовавшем ей вдохновении и почти немедленном разочаровании дает книга любовной лирики Бориса Пастернака «Сестра моя жизнь». Самое точное представление о войне можно получить из лирической книжки «С тобой и без тебя», впервые вышедшей в 1942 году. Лирический сюжет этой книги помимо авторской воли проецировался на отношения поэта с Родиной. А сам этот сюжет - открытый и разработанный именно Симоновым - таков: сперва мальчик влюбляется в девочку, «злую, ветреную, колючую, хоть ненадолго, да мою, ту, что нас на земле помучила и не даст нам скучать в раю». Она принимает его ухаживания и признания, но настоящей любви не чувствует - слишком он молод, ей больше нравятся герои более брутальные. И в 1943 году Серова в самом деле давала Симонову серьезные поводы для ревности: ее роман с маршалом Рокоссовским, чьи жена и дочь пропали без вести, протекал у всех на глазах. Но потом война делает мальчика мужчиной, героем, любимцем власти, - и тогда девочка готова принять его любовь и дачу в придачу; Симонов, лауреат семи (!) Сталинских премий, обласкан властью и сделан главным символом советской литературы. Да вот мальчику-то она уже не нужна: он понимает, что он теперь главный. А самое важное, что после войны он начинает ценить совсем другие добродетели. Например, надежность. Например, совестливость. И женщины ему нравятся другие - не роскошные красавицы, а соавторы и товарищи, помощницы и единомышленницы, способные в случае чего пристыдить, если тщеславие заведет его не туда. И потому роман Симонова и Серовой, начавшийся так бурно, после 1947 года выдыхается; а стихи Симонова в период между 1947-м и 1955-м, когда он надолго - почти до самой смерти - расстался с лирикой, читать неловко. Там то самое жестяное громыхание, от которого он столь выгодно отличался в годы войны.
Книга «С тобой и без тебя» полна шедевров. Чудо преображения Симонова из советского стихотворца в большого поэта совершилось у всех на глазах: только что он писал квазикиплинговские, натужные баллады вроде «Сына артиллериста» - а вот появляются «Над черным носом нашей субмарины», «Хозяйка дома», «Открытое письмо женщине из г. Вичуга», «Если бог нас своим могуществом», «В домотканом деревянном городке», «Тринадцать лет. Кино в Рязани», «Я пил за тебя под Одессой в землянке»… И неважно, что в стихах этих были и гусарство, и дурной временами вкус - на войне не до вкуса: «Жди меня» - стихо-творение страшно простое, без изысков, такое же заклинание, как почти бессмысленные заговоры в раннем «Тёркине». Ведь под бомбежкой бормочешь именно заговор, древнейшую и простейшую форму поэзии, и симоновское «Жди меня» с его завораживающими повторами - по жанру то же самое, что и тёркинский монолог про холодную воду или малый сабантуй. Тут уж не до мыслей - тут заклинаешь судьбу. И нет человека, который мог бы эти его стихи читать равнодушно. А тогда эти стихи были паролем и отзывом, всеобщим признанием в любви и даже всеобщей молитвой. Мучительная любовь сделала из него на четыре года настоящего поэта, и только в этом качестве он был востребован государством; прочие авторы не имели и половины того успеха, исключением был Твардовский. Но Твардовский и его аудитория были старше, для них любовь такой роли не играла.
Симонов, конечно, писал эти стихи, адресуясь - думаю, сознательно - и к женщине, и к Родине: так всегда бывает во время великих переломов, и Родина, прямо скажем, далеко не так верна своим солдатам, как они ей. Измену Родины Симонов переживал многократно - и тогда, когда она его потравливала за повесть «Дым отечества», и тогда, когда во времена разоблачения культа личности его задвинули на журналистскую должность в Ташкент (формально он сделал это по собственной инициативе, ибо в новые времена никак не вписывался и от Сталина отрекаться не желал). Да и во время войны никто из военных корреспондентов ни секунды не чувствовал себя в безопасности: страшно было на фронте, но едва ли не страшней во время вызовов в Москву. Однако только во время войны появляется у русского поэта шанс остаться наедине с Родиной, без посредничества власти, - и об этом трагическом романе написал Симонов свою книгу. Бессмертную книгу, надо сказать. Только она и осталась - вместе с несколькими небольшими рассказами и военными дневниками - от огромного массива его стихов, прозы, драматургии: все это бывало и качественно, и даже смело, - а великой осталась тоненькая книжка сорок второго года. Та самая, про которую Сталин сказал: «Сколько экземпляров? Три тысячи? А надо бы два: ему и ей».
Как ни странно, только то, что нужно «ему и ей», заучивается на память миллионами.
