Знаменитый греческий историк и географ Страбон (64/63 г. до н.э. - 23/24 г. н.э.) родился в южночерноморском городе Амастрия в знатной семье, члены которой участвовали в борьбе Митридата Евпатора против римлян. Долгое время жил в Риме, много путешествовал, написал большую "Всеобщую историю" (не сохранилась) и "Географию" - единственное почти полностью сохранившееся от античности географическое сочинение (создана в начале I в. н.э.), описывающее весь тогда известный мир. В ней Страбон, основываясь на литературных источниках, а также на личном опыте и на информации, полученной в ходе походов римских полководцев в Малую Азию, Закавказье и на Нижний Дунай, дает подробнейшую этногеографическую и политическую картину Северного Причерноморья, в которой наряду с устаревшими сведениями есть немало свежей информации.

Издания: Strabo. Geographica. Vol. I-III / Ed. A. Meineke. 3. Aufl. Lipsiae, 1913-1915; The Geography of Strabo. Vol. I-VIII / With an English Translation by H. Jones and J. R. S. Sterrett. London; New York, 1917- 1932; Strabonis Geographika. Vol. I-III / Ed. Fr. Sbordone. Rome, 1963-1970; Strabon. Geographika. Vol. 1-Х / Hrsg. von S. L. Radt. Gottingen, 2002 - (продолжается).

Переводы: География Страбона в семнадцати книгах / Перев. с греч. Ф.Г. Мищенка. М., 1879; Страбон. География в 17 книгах / Перев. Г.А. Стратановского. Д., 1964.

Литература: Грацианская 1976. С. 6-20; Грацианская 1988. С. 6-175; Латышева 1971. С. 84-92; Ростовцев 1913-1914. С. 366-380; А1у 1957; Aujac 1966; Funk 1985. S. 27-35.

ГЕОГРАФИЯ

I, 2. (1) ...Владычество римлян и парфов прибавило немало к географическим познаниям наших современников, подобно тому, как следовавшие за Александром поколения умножили свои сведения вследствие его похода, как утверждает Эратосфен. Он открыл нам большую часть Азии, весь север Европы до Истра, а римляне - всю западную часть Европы до реки Альбия, разделяющей Германию на две части, и страны, лежащие по ту сторону Истра до реки Тира. Дальнейшие страны, простирающиеся до меотов и до той части морского берега, которая идет к колхидянам, сделал известными Митридат, названный Евпатором , и его полководцы. Что касается парфов, то они расширили наши сведения о Гиркании, о бактрианах, а также о скифах, живущих вверх от этих стран. Так как они были менее известны нашим предкам, то мы могли бы сказать о них больше, чем предшественники наши...

(Перевод Ф.Г. Мищенко из:
"География" Страбона в семнадцати книгах. М., 1879. С. 6-7)

II, 1, 16. Какое же подобное этому (в странах южнее Понта и Каспия) благосостояние можно найти около Борисфена и приокеанской Кельтики? Ведь там даже не растет виноградная лоза или, [по крайней мере], не дает плодов. В местностях более южных и приморских, [а также в странах] по Боспору она дает плоды, но мелкие, и на зиму засыпается [землею]. Лед в этих [местностях] столь крепок у устья Меотийского озера , что в том месте, где зимою военачальник Митридата победил варваров в конной битве на льду, [он же] разбил в морском сражении тех же [варваров] летом, когда лед растаял. Эратосфен приводит и надпись в пантикапейском храме Асклепия на лопнувшей от мороза медной гидрии : "Если кто из людей не верит, что у нас делается, пусть убедится, взглянув на эту гидрию, которую поставил [здесь] жрец Стратий не в качестве прекрасного приношения богу, а в доказательство суровости зимы". Итак, если климатические условия перечисленных местностей нельзя сравнивать даже с боспорскими, не говоря уже о том, что замечается в Амисе и Синопе (ведь эти местности можно назвать [еще] более умеренными [по климату], нежели те), то едва ли можно их сравнивать с местностями по Борисфену и окраинами Кельтики. Ибо вряд ли находятся на одной высоте с Амисом, Синопой, Византием и Массалией те пункты, которые единогласно признаются [лежащими] на три тысячи семьсот стадиев южнее Борисфена и кельтов.

I, 4. (5)...Ложно то мнение Полибия , что Танаис течет от летнего востока 10 : ибо все сведущие в географии этих стран утверждают, что он течет с севера в Меотиду, так что устья реки, выход из Меотиды и самая река, насколько она известна, лежат на одном и том же меридиане.

  (6) Некоторые не заслуживающие внимания писатели говорили, что Танаис берет начало из мест, близких к Истру, и течет с запада, не сообразив при этом, что в промежутке текут в Понт большие реки Тира, Борисфен и Гипанис, из коих первая параллельна Истру, а прочие - Танаису; и если не открыты истоки ни Тиры, ни Борисфена, ни Гипаниса, то страны, лежащие севернее их, должны быть еще гораздо менее известны. Стало быть, мнение, проводящее Танаис к Меотиде через эти страны и затем заставляющее делать поворот к ней (ибо устья реки ясно указываются в северных частях озера и притом в самом восточном их краю), должно быть ложно и неосновательно. Точно так же неосновательно мнение, утверждающее, что эта река течет через Кавказ к северу и затем поворачивает в Меотиду. Есть и такое мнение; но никто не говорит, что она течет с востока: ибо если бы она текла таким образом, то более авторитетные писатели не стали бы указывать, что ее течение противоположно Нилу и некоторым образом диаметрально противоположно, как будто бы течение обеих рек идет по одному и тому же меридиану или по соседнему 11 ...

II, 5 (7) Выше Борисфена обитают крайние из известных нам народов скифского племени - роксоланы 12 , живущие южнее последних известных нам обитателей [стран, лежащих] выше Британии. Лежащие за ними страны уже необитаемы вследствие холода. Южнее их и выше Меотиды живут савроматы и скифы до места жительства восточных скифов...

  (12) ...Преимущественно современники наши могут сообщить кое-что достоверное о том, что касается британцев, германцев и народов, обитающих по Истру как по сю, так и по ту сторону, именно гетов, тирегетов и бастарнов, а также и народов кавказских, как, например, албанов и иберов...

  (18) Мы говорим... что наша обитаемая земля, будучи окружена морем, принимает в себя из внешнего моря, что у океана много заливов, а самых больших четыре; из них северный называется Каспийским морем, а некоторые называют его Гирканским 13 ...

  (22) ...Эгейское [море] и Геллеспонт изливаются к северу в другое море, которое называют Пропонтидой, и это [опять] в другое, [именно] в так называемый Эвксинский Понт. Этот [последний] состоит как бы из двух морей: почти посредине его выдвигаются два мыса, один - из Европы, с северной стороны, а другой, противоположный этому, - из Азии; они суживают [находящийся] между [ними] пролив и образуют два больших моря. Европейский мыс называется Бараний Лоб, а азиатский - Карамбис; они отстоят друг от друга приблизительно на тысячу стадиев. Море к западу [от них] имеет в длину от Византия до устьев Борисфена три тысячи восемьсот стадиев, а в ширину две тысячи; в нем есть остров Белый. Восточное [море имеет] продолговатую [форму] и оканчивается узким заливом у Диоскуриады, [имея в длину] пять тысяч стадиев или немного больше, а в ширину - около трех тысяч. Окружность всего моря [равняется] приблизительно двадцати пяти тысячам стадиев. Некоторые уподобляют форму этой окружности натянутому скифскому луку 14 , приравнивая тетиве так называемые правые части Понта (это путь от устья до залива у Диоскуриады; ибо, за исключением Карамбиса, весь остальной берег имеет [лишь] небольшие углубления и выпуклости, так что подобен прямой линии), а остальной берег - рогу лука, имеющему двойной изгиб, [именно] верхний более округленный и нижний более прямой; так, говорят они, и этот [берег] образует два залива 15 , из коих западный гораздо круглее другого.

  (23) Выше восточного залива к северу лежит Меотийское озеро, имеющее в окружности девять тысяч стадиев или даже немного больше. Изливается оно в Понт через так называемый Киммерийский Боспор, а Понт - в Пропонтиду через [Боспор] Фракийский...

VI, 4 (2) ...Армяне и живущие выше 16 Колхиды албанцы и иберы нуждаются только в присутствии правителей и легко удерживаются в повиновении, а восстают [только] тогда, когда римляне заняты другими делами; так же [держат себя] и обитатели побережья Эвксина по ту сторону Истра за исключением боспорцев и номадов: первые покорны [римлянам] 17 , а вторые ни к чему не годны вследствие трудности сношений [с ними] и требуют только [присутствия] гарнизонов [для отражения их нападений]...

VII, 2 (4) ...Из германцев, как я сказал, северные живут вдоль океана. Известны они, начиная от устьев Рейна до Альбиса [Эльбы]; наиболее известные из них - сугамбры и кимвры; [страны] же за Альбисом у Океана совершенно нам неведомы. Мы не знаем никого, кто бы ранее совершил плавание вдоль [этих берегов] к восточным странам, [простирающимся] от устья Каспийского моря, а [также] и римляне еще не заходили в страны по ту сторону Альбиса; равным образом и сухим путем никто [туда] не путешествовал. Но что если идти по длине к востоку, то встретятся местности, [лежащие] по Борисфену к северу от Понта, - это явствует из климатов и параллельных расстояний 18 . Что же находится за Германией и что за другими [странами], к ней прилежащими, - нужно ли принять бастарнов, как предполагает большинство, или другие [народы] между [ними и германцами], или язигов, или роксоланов, или каких-либо других, [из числа] живущих в повозках 19 , - это сказать нелегко; [трудно также сказать], простираются ли они до Океана по всей длине, или есть [там] какая-либо страна, необитаемая вследствие холода или по другой причине, или следует другое племя, живущее между морем и восточными германцами. Точно такая же неизвестность господствует и относительно прочих северных стран, лежащих далее: ибо мы не знаем ни бастарнов, ни савроматов и вообще [никого] из живущих выше Понта; [не знаем] ни [того], насколько они удалены от Атлантического моря, ни соприкасаются ли они с ним.

(Перевод В.В. Латышева из: ВДК 1947. 4. С. 185-191)

VII, 3 (14) Между [гетами] и Понтийским морем от Истра по направлению к Тире лежит Гетская пустыня, ровное и безводное пространство, где Дарий, сын Гистаспа, в то время, как перешел за Истр для похода на скифов, был захвачен [в ловушку] и рисковал погибнуть со всем своим войском от жажды; но он понял опасность, хотя и поздно, и повернул назад 20 . Впоследствии Лисимах, отправившись походом против гетов и царя их Дромихета, не только подвергся той же опасности, но и был захвачен в плен живым; впрочем, он, как я сказал выше, был отпущен, благодаря добродушию варвара 21 .

  (15) Близ устьев [Истра] есть большой остров Певка; занявшие его бастарны получили название певкинов...

  (16) При устье Тиры находится башня, называемая Неоптолемовой, и деревня, известная под названием Гермонактовой 22 . Если подняться по реке на сто сорок стадиев, то на обоих [берегах встретятся] города: один Никония, а другой, на левом берегу, - Офиусса, жители побережья этой реки говорят, что, если подняться на сто двадцать стадиев, то [встретится] город 23 . На расстоянии 500 стадиев от устья этой реки лежит в открытом море остров Белый, посвященный Ахиллу.

Причерноморье в начале нашей эры

  (17) Затем [следует] река Борисфен, судоходная на протяжении шестисот стадиев, и неподалеку от нее другая река Гипанис и остров перед устьем Борисфена с гаванью 24 . В двухстах стадиях по Борисфену лежит одноименный с рекою город. Он называется также Ольвией и [представляет собою] большой торговый порт, основанный милетянами. Все пространство, лежащее выше упомянутого промежутка между Борисфеном и Истром, занимают, во-первых, пустыня гетов, затем тирегеты, за ними - язиги-сарматы, так называемые царские, и урги 25 ; все они по большей части кочевники, но немногие занимаются и земледелием; эти последние, говорят, живут также по Истру, нередко на обоих берегах его. Внутри материка бастарны живут в соседстве с тирегетами и германцами, вероятно, и сами принадлежа к германскому племени и будучи разделены на несколько колен: некоторые из них называются атмонами и сидонами, те, которые заняли остров Певку на Истре, - певкинами, а самые северные, занимающие равнины между Танаисом и Борисфеном, [называются] роксоланами. Вся северная [страна] от Германии до Каспия, насколько мы ее знаем, представляет равнину; живут ли какие-нибудь [народы] выше роксоланов - нам неизвестно. Роксоланы воевали и с полководцами Митридата Евпатора под предводительством Тасия; пришли они на помощь Палаку, сыну Скилура 26 , и считались [народом] воинственным; однако против сомкнутой и хорошо вооруженной фаланги всякое варварское племя и легковооруженное [войско] оказывается бессильным. И действительно, роксоланы в числе почти пятидесяти тысяч не могли устоять против шести тысяч, бывших под начальством митридатова полководца Диофанта 27 , и большинство их погибло. Они носят шлемы и панцири из сырой воловьей кожи и сплетенные из прутьев щиты, а наступательным [оружием] им служат копья, лук и меч. Подобным [образом вооружено] и большинство других [варваров]. Кибитки номадов сделаны из войлока и прикреплены к повозкам, на которых они живут; вокруг кибиток [пасется] скот, мясом, сыром и молоком которого они питаются. Они следуют за своими стадами, выбирая всегда местности с хорошими пастбищами; зимою в болотах около Меотиды, а летом - и на равнинах.

  (18) Вся [эта] страна очень холодна вплоть до мест, [лежащих] у моря между Борисфеном и устьем Меотиды; из самых приморских [местностей холодным климатом отличаются] самые северные, [именно] устье Меотиды и еще более - [устье] Борисфена, а также угол Тамиракского или Карки-нитского залива 28 , где находится перешеек большого Херсонеса 29 . Холода [этой страны], хотя [ее обитатели] и живут на равнинах, доказываются [следующими фактами]: [жители] не держат ослов (ибо это животное не выносит холода); быки - одни родятся безрогими, а у других отпиливают рога (ибо эта часть [тела] также не выносит холода); лошади [здесь] мелки, а овцы крупны. [Здесь] трескаются даже медные гидрии, а содержимое [в них] замерзает. Сила морозов лучше всего видна из того, что бывает около устья Меотиды: по проливу из Пантикапея в Фанашрию переезжают на повозках, так что [тут] бывает то канал, то сухой путь 30 . Рыба, застигнутая во льду, ловится так называемой гангамой 31 , особенно же осетры, величиною почти равные дельфинам. Рассказывают, что полководец Митридата Неоптолем в одном и том же проливе летом разбил варваров в морском бою, а зимой в конном 32 . Говорят также, что к зиме на Боспоре зарывают виноградные лозы, насыпая на них большое количество земли. Но [зато] и жары, говорят, бывают сильные, может быть, потому, что тела [варваров] не привыкли [к жаре], а может быть, и потому, что тогда бывает в степях безветрие, или и вследствие того, что плотный воздух сильнее нагревается, точно так, как в облаках действуют парелии 33 . Атей, воевавший с Филиппом, сыном Аминты, кажется, господствовал над большинством здешних варваров 34 .

  (19) За островом, лежащим перед Борисфеном, сейчас к востоку [идет] морской путь к мысу Ахиллова Бега, месту, лишенному растительности, но называемому рощей и посвященному Ахиллу. Затем - Ахиллов Бег, выдающийся в море полуостров; это - узкая коса, длиною около тысячи стадиев по направлению к востоку; наибольшая ширина ее - два стадия, а наименьшая - четыре плетра. От материка, находящегося по обе стороны перешейка, она отстоит на шестьдесят стадиев; почва на ней песчаная, вода колодезная. Посередине ее перешеек, [имеющий] около сорока стадиев. Заканчивается [полуостров] у мыса, называемого Тамиракой 35 и имеющего пристань, обращенную к материку. За мысом находится значительный залив Каркинитский, простирающийся сверху приблизительно на тысячу стадиев; другие, однако, говорят, что до внутреннего угла [залива] расстояние втрое больше. [Жители побережья] называются тафриями 36 . Залив этот называют также Тамиракским, соименно мысу.

VII, 4 (1) Здесь находится перешеек [шириною] в сорок стадиев, отделяющий так называемое Гнилое озеро 37 от моря и образующий полуостров, называемый Таврическим или Скифским 38 . Некоторые, впрочем, утверждают, что ширина перешейка равна тремстам шестидесяти стадиям. Гнилое озеро, как говорят, имеет [в ширину] даже четыре тысячи стадиев и составляет западную часть Меотиды, с которой оно соединено широким устьем. Оно очень болотисто и едва судоходно для сшитых лодок, так как ветры легко открывают мели и затем снова их наполняют [водою], так что [эти] болота непроходимы для более значительных судов. В этом заливе есть три островка, а вдоль берега - мели и немногие подводные камни.

  (2) Если плыть [из Тамиракского залива, то] влево будет городок и другая гавань херсонесцев 39 . Затем, если плыть вдоль берега, к югу выдается большой мыс, составляющий часть целого Херсонеса 40 . На нем расположен город гераклеотов, колония живущих на [южном берегу] Понта, называемый также Херсонесом и находящийся в четырех тысячах четырехстах стадиях плавания от [устья] Тиры. В этом городе есть святилище Девы 41 , какой-то богини, имя которой носит и находящийся перед городом, на расстоянии ста стадиев, мыс, называемый Парфением 42 (т.е. Девичьим). В святилище находятся храм богини и статуя. Между городом и мысом есть три гавани, затем следует древний Херсонес 43 , лежащий в развалинах, а за ним бухта с узким входом, возле которой преимущественно устраивали свои разбойничьи притоны тавры, скифское племя, нападавшее на тех, которые спасались в этой [бухте]; называется она бухтой Символов 44 . Она с другой бухтой, называемой Ктенунтом 45 , образует перешеек в сорок стадиев. Это и есть тот перешеек, который замыкает Малый Херсонес, составляющий, как мы сказали, часть Большого Херсонеса и имеющий иа себе город, носящий одинаковое [с полуостровом] название - Херсонес.

  (3) Этот город прежде пользовался автономией, но [потом], будучи опустошаем варварами, принужден был взять себе в покровители Митридата Евпатора, желавшего идти на варваров, [живущих] выше перешейка до Борисфена и Адрия. Эти [походы] были подготовкой [к войне] с римлянами. Поэтому он, побуждаемый такими надеждами, охотно послал войско в Херсонес и стал воевать со скифами, [бывшими тогда под властью] Скилура и его сыновей с Палаком во главе, которых, по свидетельству Посидония 46 , было пятьдесят, а по свидетельству Аполлонида 47 - восемьдесят. Он силой подчинил их себе и в то же время сделался властителем Боспора, который добровольно уступил ему [тогдашний] его владелец Парисад 48 . С тех-то пор и доныне город Херсонес подчинен владыкам Боспора. Ктенунт находится на одинаковом расстоянии от города Херсонеса и бухты Символов. Начиная от бухты Символов до города Феодосии тянется Таврическое побережье длиной около тысячи стадиев, неровное, гористое и открытое для северных ветров. Из него далеко выдается в море к югу, напротив Пафлагонии и города Амастрии, мыс, носящий название Бараньего Лба. Напротив него лежит пафлагонский мыс Карамбис, разделяющий Понт Эвксинский на два моря суженным с обеих сторон проливом. Карамбис от города Херсонеса отстоит на две тысячи пятьсот стадиев, а от Бараньего Лба - на гораздо меньшее число их. По крайней мере, многие их тех, которые проплывали [этот] пролив, говорят, что они одновременно видели оба мыса по обеим сторонам [моря]. В горной [стране] тавров есть также гора Трапезунт 49 , одноименная с городом, находящимся на границах Тибарании и Колхиды. В той же горной стране есть и другая гора - Киммерий 50 , [названная так по имени] киммерийцев, некогда господствовавших на Боспоре; отсюда же называется Боспором Киммерийским вся [та часть] пролива, которая прилегает к устью Меотиды.

  (4) За вышеупомянутой горной [областью] лежит город Феодосия с плодородной равниной и гаванью, пригодной даже для сотни судов. Он был прежде границей владений боспорцев и тавров 51 . Затем следует плодородная страна до Пантикапея, столицы боспорцев, построенной при устье Меотиды. От Феодосии до Пантикапея около пятисот тридцати стадиев; вся эта земля богата хлебом, имеет деревни и город с хорошей гаванью, называемый Нимфеем. Пантикапей представляет собою холм, со всех сторон заселенный, окружностью в двадцать стадиев; с восточной стороны от него находятся гавань и доки приблизительно для тридцати кораблей, есть также акрополь; основан он милетянами. Долгое время этот [город] и все соседние поселения вокруг устья Меотиды по [обе] его стороны находились под единоличной властью правителей 52 из дома Левкона, Сатира и Парисада, вплоть до того Парисада, который [добровольно] передал власть Митридату. Эти правители назывались тиранами, хотя в большинстве были [люди] достойные, начиная от Парисада и Левкона. Парисад признан даже богом 53 . Последний [правитель], одноименный с ним, будучи не в состоянии бороться с варварами, требовавшими большей дани 54 , чем прежде, уступил власть Митридату Евпатору, после которого царство подчинено власти римлян. Большая часть его лежит в Европе, но некоторая и в Азии 55 .

  (5) Вход в Меотиду называется Киммерийским Боспором; начинается он с довольно значительной ширины, [именно] около семидесяти стадиев, где и переправляются из окрестностей Пантикапея в ближайший азиатский город Фанагорию, а оканчивается гораздо более узким проливом. Этот проход отделяет Европу от Азии, [подобно тому как] и река Танаис, текущая с противоположной ему стороны с севера в озеро и его устье. Она изливается в озеро двумя рукавами, находящимися один от другого на расстоянии около шестидесяти стадиев. Есть и город, соименный реке, самое большое торговое место у варваров после Пантикапея. Влево для въезжающего в Боспор Киммерийский лежит городок Мирмекий в двадцати стадиях от Пантикапея. Вдвое дальше от Мирмекия отстоит деревня Парфений, у которой самая узкая часть пролива, [всего] около двадцати стадиев; на азиатской стороне против него лежит деревня, называемая Ахиллием. Отсюда по прямому морскому пути до Танаиса и до острова, лежащего между его устьями, - две тысячи двести стадиев; [расстояние будет] немного больше этой цифры, если плыть вдоль [берега] Азии, и более чем тройное, если плыть до Танаиса по левой стороне [Меотиды]; на этом пути вдоль берега находится и перешеек 56 . Весь этот берег, мимо которого приходится плыть, со стороны Европы пустынен, а с правой стороны не безлюден. Вся окружность озера, по достоверным свидетельствам, имеет девять тысяч стадиев. Большой Херсонес 57 и по виду, и по величине похож на Пелопоннес; им владеют боспорские повелители, [после того] как он весь сильно пострадал от беспрерывных войн. Раньше боспорские тираны владели лишь небольшой областью при устье Меотиды и при Пантикапее до Феодосии, а наибольшую часть страны до перешейка и Каркинитского залива занимало скифское племя тавров 58 . Вся эта страна, а также, пожалуй, и [область] за перешейком до Борисфена называлась Малой Скифией. Вследствие множества [переселенцев], переправлявшихся отсюда за Тиру и Истр и заселявших [ту] страну, значительная часть ее также получила название Малой Скифии 59 , так как фракийцы уступали им землю, отчасти [принуждаемые] силой, отчасти же вследствие плохого качества почвы, так как большая часть [этой страны] болотиста.

  (6) [Что же касается] Херсонеса, то, за исключением горной области на морском берегу до Феодосии, вся остальная [часть его представляет] равнину с хорошей по чвой и чрезвычайно богатую хлебом: [земля], вспаханная [как попало] любым пахарем, дает [урожай] сам-тридцать. [Жители] давали в дань Митридату 180 000 медимнов хлеба и двести талантов серебра вместе с азиатскими местечками возле Синдики. И в прежние времена отсюда вывозился хлеб к эллинам, подобно тому как соленая рыба из Меотиды. Рассказывают, что Левкон послал из Феодосии афинянам два миллиона сто тысяч медимнов 60 . Эти самые [жители полуострова] специально назывались земледельцами вследствие того, что [народы], обитавшие выше их, были номады, питавшиеся мясом разных животных, преимущественно же кониной, а также кобыльим сыром, молоком и сывороткой (последняя, будучи особым образом приготовлена, составляет для них лакомство). Поэтому-то поэт и назвал всех здешних жителей млекоедами 61 . Номады занимаются больше войною, чем разбоем, и войны ведут из-за дани: предоставив землю во владение желающим заниматься земледелием, они довольствуются получением условленной умеренной дани, не для наживы, а для [удовлетворения] ежедневных жизненных потребностей; в случае же неуплаты денег [данниками] начинают с ними войну. Вот почему поэт назвал этих самых людей и справедливыми, и вместе неимущими средств 62 . Действительно, они даже не начинали бы войны, если бы дани были правильно им уплачиваемы.

А не платят им те, которые уверены в своих силах, так что могут или легко отразить нападающих, или воспрепятствовать вторжению. Так, по словам Гипсикрата 63 , поступил Асандр 64 , отгородивший стеною перешеек Херсонеса у Меотиды [длиною] в триста шестьдесят стадиев и поставивший по десяти башен на каждом стадии 65 . Земледельцы же, хотя и слывут в отношении воинственности за людей более мирных и более цивилизованных, но, будучи корыстолюбивы и соприкасаясь с морем, не воздерживаются от разбоев и тому подобных незаконных средств к обогащению.

  (7) Кроме перечисленных пунктов, в Херсонесе существовали и укрепления, которые построил Скилур и его сыновья и которые служили для них опорными пунктами в военных действиях против митридатовых военачальников, [именно] Палакий, Хаб и Неаполь 66 . Был также и Евпатории 67 , основанный Диофантом, полководцем Митридата. На расстоянии около пятнадцати стадиев от стены херсонесцев есть мыс, образующий залив порядочной величины, направляющийся к городу. Выше него лежит морское болото солеварней. Здесь был и [порт] Ктенунт. Для того чтобы бороться [со скифами], царские военачальники во время осады поставили на упомянутом мысу гарнизон, оградив это место стеной, и засыпали вход в залив до самого города, так что [можно было] без затруднений переправляться сухим путем и из двух городов сделался как бы один. С этих пор они легче отражали скифов. Когда же [последние] напали и на укрепление перешейка при Ктенунте и стали заваливать ров тростником, то царские [солдаты] ночью сжигали часть плотины, выстроенную днем, и [таким образом] сопротивлялись до тех пор, пока не победили. Теперь вся [эта страна] находится под властью боспорских царей, которых назначают римляне.

  (8) У всех скифских и сарматских племен есть обычай холостить лошадей, чтобы сделать их более послушными; ибо лошади у них хотя и не велики, но очень горячи и неукротимы. Охоты устраиваются в болотах на оленей и кабанов, а в степях - на диких ослов и коз. Особенность этой страны состоит также в том, что в ней не водятся орлы. В числе четвероногих водится так называемый "колос", по величине занимающий середину между оленем и бараном, белый и быстротой бега превосходящий названных [животных]; во время питья он ноздрями [втягивает] воду в голову и затем несколько дней сберегает ее здесь, так что легко может жить в безводных [местах]. Такова вся [страна, лежащая] по ту сторону Истра, между Рейном и рекой Танаисом, до Понтийского моря и Меотиды.

(Перевод С.В. Мирогиникова из: ВДК 1947. 4. С. 199-207)

XI, 1 (5) Переходя в описании земли от Европы к Азии, мы встречаем сперва северную часть [принятого нами] деления Азии на две [части] 68 ; поэтому с нее и должны начать [описание]. Из самых этих [северных стран] первыми представляются области по Танаису, который мы приняли границей Европы и Азии...

XI, 2 (1) При таком делении первую часть, начиная с северных стран, обращенных к Океану, населяют некоторые скифы, кочующие и живущие в повозках; ближе их - сарматы, тоже скифское [племя], аорсы и сираки, спускающиеся к югу до Кавказских гор; одни из них кочуют, другие живут в шатрах и занимаются земледелием. У [самого] озера живут меоты. У моря лежит азиатская часть Боспорского царства и Синдика, а за ней [живут] ахеи, зиги, гениохи, керкеты и макропогоны 69 . Выше их лежат теснины фтейрофагов 70 . За гениохами находится Колхида, лежащая под Кавказскими и Мосхийскими горами. Так как границей Европы и Азии поставлена река Танаис, то, начиная с нее, мы и опишем подробно [эти местности].

  (2) [Танаис] течет из северных стран, однако в направлении, не прямо противоположном Нилу, как полагает большинство, а восточнее его и, подобно ему, из неизвестных истоков. Но [Нил] известен в большей части [своего течения], так как течет по стране, везде доступной, и на большом протяжении судоходен, а что касается Танаиса, то устья его мы знаем (их два, в самой северной части Меотиды, на расстоянии шестидесяти стадиев одно от другого), а выше устьев известна лишь небольшая часть по причине холодов и скудости страны, которую могут переносить туземцы, питающиеся мясом и молоком по обычаю кочевников, а чужестранцы не выносят. Кроме того, кочевники, неохотно вступая в сношения с другими [народами] и отличаясь численностью и силою, преграждают доступ даже в удобопроходимые части страны или по реке, где она допускает плавание вверх. По этой-то причине одни предполагали, что [Танаис] берет начало в Кавказских горах и, поднявшись далеко на север, затем поворачивает назад и впадает в Меотиду (с ними согласен и Феофан Митиленский 71), а другие - что он течет от верхних частей Истра 72 . Но они ничего не приводят в доказательство течения его из столь отдаленных [стран] и из других широт, как будто он не может [течь] из близких местностей и с севера.

  (3) При впадении реки в озеро лежит соименный [реке] город Танаис, основанный эллинами, владеющими Боспором 73 . Недавно его разрушил [до основания] царь Полемон за неповиновение 74 ; [раньше] он служил общим торговым местом для азиатских и европейских кочевников и для приезжающих по озеру из Боспора; первые доставляли рабов, шкуры и разные другие товары кочевников, а другие взамен привозили на судах платье, вино и прочие предметы, свойственные цивилизованному образу жизни. Перед городом на расстоянии ста стадиев лежит остров Алопекия 75 , имеющий смешанное население; неподалеку на озере есть и другие островки. Танаис отстоит от устья Меотиды, если плыть прямо на север, на две тысячи двести стадиев, а если плыть вдоль берега, то [выйдет] немного больше.

  (4) При плавании вдоль берега первым от Танаиса, на расстоянии восьмисот стадиев, будет так называемый Большой Ромбит, в котором есть множество пунктов для ловли рыбы, [идущей] на соление. Затем, на расстоянии еще восьмисот стадиев, - меньший Ромбит и мыс также с рыбными ловлями, [но] меньших размеров. Одни имеют... раньше островки пунктами отправления, а на Малом Ромбите работают сами меоты. На всем этом побережье живут меоты, хотя и занимающееся земледелием, но воинственностью не уступающие номадам. Они разделяются на довольно многие племена, [из которых] ближайшие к Танаису отличаются большей дикостью, а прилегающие к Боспору - более мягкими нравами. От Малого Ромбита шестьсот стадиев до Тирамбы и реки Антикита

  (7) Отсюда девяносто стадиев до памятника Сатира 80 , это насыпанный на мысе [курган] одного из [царей], славно господствовавших на Боспоре.

  (8) Недалеко отсюда селение Патраэй, от которого сто тридцать [стадиев] до деревни Корокондамы; последняя представляет предел так называемого Киммерийского Боспора. Так называется пролив при устье Меотиды, от узкого места у Ахиллова селения и Мирмекия тянущийся до Корокондамы и лежащей против нее, в Пантикапейской земле, деревеньки по имени Акра, отделенной семьюдесятью стадиями водного пути. Доселе доходит и лед, так как в морозы Меотида сковывается льдом до того, что по ней ходят пешком. Весь этот пролив имеет прекрасные гавани.

  (9) Выше Корокондамы лежит довольно большое озеро, которое по ее имени называют Корокондамским 81 ; в десяти стадиях от деревни оно соединяется с морем. В озеро впадает один рукав реки Антикита и образует остров, омываемый этим озером, Меотидой и рекою. Некоторые и эту реку называют Гипанисом, подобно [реке], соседней с Борисфеном 82 .

  (10) Вступившему в Корокондамское [озеро] представляется значительный город Фанагория. затем Кепы, Гермонасса и Апатур 83 , святилище Афродиты. Из них Фанагория и Кепы лежат на названном острове по левую руку для вплывающего [в озеро], а прочие города - по правую, за Гипанисом в Синдике. В Синдике же, недалеко от моря, лежит и Горгиппия, столица синдов 84 , и Аборака 85 . Все [народы], подвластные боспорским правителям, называются боспорцами. Столицей европейских боспорцев служит Пантикапей, а азиатских - Фанагорий (ибо и так называется этот город); и торговым пунктом для [товаров], привозимых из Меотиды и лежащей за ней варварской [страны], служит, как кажется, Фанагорий, а для доставляемых туда с моря - Пантикапей. Есть и в Фанагории известное святилище Афродиты Апатуры (Обманчивой). Для объяснения происхождения [этого] прозвания богини приводят миф, будто богиня, когда гиганты там напали на нее, призвала [на помощь] Геракла и спрятала его в какой-то пещере, а затем, принимая [отдельно] каждого гиганта, поодиночке передавала их Гераклу, чтобы он умерщвлял их обманом.

  (11) К числу меотов принадлежат сами синды, [затем] дандарии, тореаты, агры и аррехи, а также тарпеты, обидиакены, ситтакены, доски и многие другие. К ним же относятся и аспургианы 86 , живущие между Фанагорией и Горгиппией на [пространстве] пятисот стадиев. Царь Полемон 87 хотел напасть на них под прикрытием дружбы, но [его намерение] не укрылось, он был встречен войском [аспургиан], попался живым в плен и был убит. Из всех азиатских меотов одни подчинялись владетелям торгового места на Танаисе, другие - боспорцам, но иногда то один, то другой народ отпадали [от них]. Нередко боспорские повелители владели и [землями] до Танаиса, в особенности последние - Фарнак, Асандр и Полемон 88 . Фарнак, говорят, однажды отвел даже [течение] Гипаниса к дандариям через какой-то старинный канал, который он расчистил, и таким образом затопил их страну.

  (12) За Синдикой и Горгиппией идет вдоль моря побережье ахеев, зигов и гениохов, по большей части не имеющее гаваней и гористое, так как оно составляет [уже] часть Кавказа. [Обитатели его] живут морским разбоем 89 , для чего имеют небольшие, узкие и легкие ладьи, вмещающие около двадцати пяти человек и редко могущие принять тридцать; эллины называют их камарами. Рассказывают, будто ахейцы-фтиоты из язонова отряда заселили здешнюю Ахею, а Гениохию - лаконцы, которыми предводительствовали возницы Диоскуров, Река и Амфистрат 90 ; от них-то, вероятно, гениохи и получили свое название 91 . Выходя в море на своих камарах и нападая то на грузовые суда, то на какую-нибудь местность или даже город, они господствуют на море. Случается, что им содействуют и владетели Боспора, предоставляя им стоянки, покупку провианта и продажу награбленного. Возращаясь в родные места, они, за неимением стоянок, взваливают свои камары на плечи и уносят в леса, в которых и живут, обрабатывая скудную почву; а когда наступит время плавания, они снова сносят [камары на берег]. Так же поступают они и в чужой стране, где имеют знакомые лесистые местности: скрыв в них камары, они сами бродят пешком днем и ночью с целью захвата людей в рабство; то, что удается им захватить, они охотно возвращают за выкуп, по отплытии извещая потерпевших. В местностях, где есть [самостоятельные] правители, обижаемые еще находят некоторую помощь со стороны [своих] вождей; нередко они, в свою очередь, нападают [на пиратов] и захватывают камары вместе с людьми; [области] же, подчиненные римлянам, более беспомощны вследствие нерадения посылаемых ими правителей.

  (13) Таков образ жизни этих [народов]. Они находятся под властью так называемых скиптродержцев, которые, в свою очередь, подчинены тиранам или царям. Так, например, у гениохов было четыре царя, когда Митридат Евпатор во время бегства из отеческой [земли] на Боспор 92 проходил через их страну. Она оказалась для него удобопро-ходимой, тогда как от [путешествия через страну] зигов он отказался вследствие ее суровости и трудностей [пути] и с трудом пробирался вдоль морского берега, очень часто переходя на море (т.е. на корабль), пока не достиг земли ахеян; с их помощью он окончил путь от Фасиса без малого в четыре тысячи стадиев.

  (14) Сразу за Корокондамой морской путь идет на восток. В восьмидесяти стадиях [от нее] находится Синдский порт и город, затем в четырехстах - так называемые Баты, селение с гаванью, именно в том месте, где, как кажется, на юге против этого берега лежит Синопа, подобно тому, как Карамбий лежит против Бараньего Лба, о чем уже сказано. За Батами Артемидор 93 называет побережье керкетов с пристанями и селениями, [на пространстве] около восьмисот пятидесяти стадиев, затем побережье ахеян, [на пространстве] пятисот стадиев, далее [берег] гениохов в тысячу стадиев и, наконец, великий Питиунт, в триста шестьдесят стадиев до Диоскуриады. Но историки митридатовых деяний, которым следует придавать более значения, первыми называют ахеян, за ними зигов, затем гениохов, далее керкетов, мосхов, колхов, живущих над ними фтейрофагов, соанов и другие мелкие народцы у Кавказа. Сначала побережье, как я сказал, тянется к востоку и обращено лицом к югу, а начиная от Бат, постепенно делает поворот, затем лицевой стороной обращается на запад и оканчивается у Питиунта и Диоскуриады, ибо эти местности Колхиды примыкают к названному побережью. За Диоскуриадой идет остальное побережье Колхиды и смежный с нею Трапезунт, делая значительный изгиб; затем [берег] вытянут почти по прямой линии, образующей правую сторону Понта, обращенную к северу. Все побережье ахеян и остальных [народов] до Диоскуриады и до местностей, находящихся прямо к югу внутри материка, лежит под Кавказом.

  (15) [Кавказ представляет собою] горный хребет, лежащий над обоими морями, Понтийским и Каспийским, и перегораживающий перешеек, разделяющий эти [моря]. К югу он отделяет Албанию и Иберию, а к северу - Сарматские равнины; он изобилует разнородным лесом, между прочим и корабельным...

XI, 6. (2) Для вступающего [в Каспийское море] 94 по правую руку обитают смежные с европейцами скифы и сарматы между Танаисом и этим морем, по большей части кочевники, о которых мы [уже] говорили, влево - восточные скифы, также кочевники, на всем протяжении до восточного моря 95 и до Индии. Древние эллинские писатели называли все вообще северные народы скифами и кельтоскифами, а еще более древние, различая их [по частям], называли гипербореями, савроматами и аримаспами - живущих выше Эвксина, Истра и Адрия, а живущих по ту сторону Каспийского моря называли одних саками, других массагетами, не имея [возможности] сказать о них ничего достоверного, хотя и рассказывали о войне Кира с массагетами.

(Перевод П.К. Прозорова из: ВДК 1947. 4. С. 208-225)

Очень многое из того, что ученые восприняли как положительное знание об античной географии, связано с именем Страбона (64/63 г. до н.э. – 23/24 г. н.э.). Большинство книг, написанных жившими до него исследователями, оказались утраченными; часть их дошла до нас лишь в отрывках. Поэтому могло случиться так, что нам пришлось бы судить об истории географических идей в Древней Греции и Риме, склеивая по кусочкам фрагменты сохранившихся сведений. Но монументальный труд Страбона по географии был найден почти неповрежденным: исчезло лишь несколько незначительных второстепенных текстов. К счастью, первая часть книги Страбона посвящена деятельности других географов, начиная с Гомера. Работа Страбона – это еще один пример того, что стало уже тогда обычным правилом: автор провозглашает, что сказанное им – это не что иное, как «новая география». Страбон в следующих словах обрисовывает свою задачу:

«Подобно тому как человек, измеряющий землю, заимствует для этого необходимые сведения у астронома, а астроном – у физика, так и географ должен начинать свое исследование, опираясь на сведения того, кто измерил Землю как целое, питая при этом к нему и к тем, на кого в свою очередь ссылался этот человек, полное доверие. После этого географу сначала надлежит описать обитаемый мир – его размеры, форму и свойства, а также его соотношение с Землей в целом. В этом состоит специфическая задача географа. Затем он должен обстоятельно рассмотреть отдельные части обитаемого мира, как сушу, так и море, отмечая по ходу изложения, в чем описываемые объекты трактовались неверно теми из наших предшественников, которых мы считаем самыми большими авторитетами в данном вопросе».

Страбон родился в Амасии (местность в центральной Турции, примерно в 50 милях к югу от побережья Черного моря). Его семья была достаточно обеспеченной, что позволило Страбону получить хорошее образование и свободно путешествовать по всему греческому миру. Несколько лет он прожил в Риме; работал в Александрийской библиотеке. И все же он не бывал на западе далее Италии, а на востоке достиг лишь границ Армении. Он плавал по Черному морю, а в александрийский период своей жизни поднимался вверх по Нилу (в 24 г. до н. э.) до Филе. Возвратившись в Амасию, он написал два главных своих труда. Один из них, посвященный историческому периоду от падения Карфагена до смерти Гая Юлия Цезаря, был почти полностью утерян. До нас дошло только несколько отрывков. Вполне возможно, что если бы эта книга не погибла, Страбона в большей мере считали бы историком, чем географом. Однако сохранилась именно его «География» – почти все восемнадцать книг.

«География» Страбона представляет собой компилятивный труд, составленный из работ его предшественников. Он очень подробно излагает географию по Гомеру, но отвергает Геродота, называя его «сказочником». Отрицает он также факт путешествия Ганнона вдоль западного побережья Африки и плавания Пифея к северо-западной Европе. Соглашаясь с Аристотелем в вопросе разделения Земли на зоны по их пригодности для жизни в границах, определенных Эратосфеном, он настаивает на утверждении, что пределом возможной жизни в направлении на экватор служит 12°30ʹ с. ш., хотя и не указывает, на каком основании он пришел к такому выводу. Он же провел северную границу обитаемой земли, дальше которой жизни препятствует сильный холод, в 400-х милях к северу от Черного моря: ни одно из людских сообществ, существовавших в Европе севернее Альп, не могло приобщиться к цивилизации, так как жизнь там сосредоточивалась вокруг костров, огонь в которых нужно было постоянно поддерживать.

Страбон придерживался представлений Посидония о размерах окружности Земли. В то же время он правильно объяснял причину паводков на Ниле, связывая их с обильными летними дождями, выпадавшими в Эфиопии.

Страбон писал для особых категорий людей, а именно для государственных чиновников Римской империи и военных деятелей высшего ранга. Его задача состояла в предоставлении им необходимых сведений о мире, поэтому сочинение Страбона можно назвать первым в мире справочником для управленческого аппарата. Страбон весьма критически относился к тем географам, которые пытались следовать Аристотелю в поиске научного объяснения вещей и событий. Сам он стремился к точному описанию некоторых избранных им частей Ойкумены, остальной мир его совсем не интересовал. Признавая, что географам нужно владеть прочными математическими познаниями, он черпал их главным образом из сочинений Гиппарха и Посидония. Основная часть его работы представляет собой скрупулезное описание различных районов известного к тому времени мира. Помимо двух томов вводных материалов, включающих разбор использованных им источников, Страбон посвятил восемь томов Европе, шесть – Азии и один том – тем землям, которые относятся к Африке. Больше всего места в этой последней книге уделяется Египту и Эфиопии. Закончив их характеристику, Страбон обращается к читателям: «Перейдем теперь к описанию Ливии – единственной, которую осталось описать, чтобы моя география в целом была завершена». Совершенно ясно, что Страбон мало интересовался какими бы то ни было абстрактными доводами относительно местонахождения границ, разделяющих те или иные территории, и он без рассуждения воспринял представление Геродота о том, что Ливия начинается западнее долины Нила.

Примечательно, что «География» Страбона была прочитана лишь спустя много столетий после ее написания. Плиний Старший в своей «Энциклопедии географии», написанной в 77 г. н. э. на основе 2000 проштудированных им книг разных авторов, о Страбоне даже не упоминает. Правительственные чиновники, которым многотомный труд Страбона мог бы принести огромную пользу, никогда не видели его. Лишь спустя шесть столетий после начала нашей эры «География» Страбона была «открыта» и стала классикой, сохранив это свое значение в течение многих последующих столетий.

Список литературы

1. Джеймс П. Все возможные миры / П. Джеймс, Дж. Мартин / Под ред. и с послесл. А. Г. Исаченко. – Москва: Прогресс, 1988. – 672 с.

Страбон. География

Книга I
[Введение] 7
Глава I География как предмет деятельности философа. Шарообразность Земли, вопрос о климатах, мировом Океане, теории Анаксимандра и Гекатея, вопрос об антиподах и проч. (стр. 7).
Глава II Взгляды римлян и парфян на географию. Критика взглядов Гомера и Эратосфена. (стр. 20).
Глава III Физическая география: приливы и отливы, вулканы, землетрясение, теория образования морей, переселение народов, вопрос о гиперборейцах. (стр. 55).
Глава IV Политическая география: влияние широты и долготы на нравы и обычаи народов, населяющих эти места, описание трёх континентов — Европы, Азии и Ливии . (стр. 69).

Книга II [Введение] [Описание математических методов в изучении географии. Собственные воззрения Страбона на устройство Ойкумены.] 74
Глава I (стр. 74). Глава II (стр. 97). Глава III (стр. 99). Глава IV (стр. 106).

Книга III Иберия
Глава I (стр. 135). Глава II (стр.139). Глава III (стр. 148). Глава IV (стр. 152). Глава V (стр. 161).

Книга IV Кельтика, Бреттания, Альпы 170
Глава I (стр. 170). Глава II (стр. 181). Глава III (стр. 183). Глава IV (стр. 185). Глава V (стр. 189).
Глава VI (стр. 191).

Книга V Италия 198
Глава I (стр. 198). Глава II (стр. 205). Глава III (стр. 213). Глава IV (стр. 224).

Книга VI Южная Италия, Сицилия 234
Глава I (стр. 234). Глава II (стр. 245). Глава III (стр. 255). Глава IV (стр. 262).

Книга VII Истр, Германия, Таврика, Скифия, Фрагменты 265
Глава I (стр. 265). Глава II (стр. 268). Глава III (стр. 270). Глава IV (стр. 282). Глава V (стр. 285).
Глава VI (стр. 291). Глава VII (стр. 292). Фрагменты (стр. 300).

Книга VIII Пелопоннес 315
Глава I (стр. 315). Глава II (стр. 317). Глава III (стр. 318). Глава IV (стр. 341). Глава V (стр. 344).
Глава VI (стр. 350). Глава VII (стр. 364). Глава VIII (стр. 369).

Книга IX Аттика, Мегарида, Фокида, Локрида, Фессалия 371
Глава I (стр. 371). Глава II (стр. 380). Глава III (стр. 395). Глава IV (стр. 402). Глава V (стр. 406).

Книга X Евбея, Этолия, Акарнания, Крит.
Глава I (стр. 421). Глава II (стр. 426). Глава III (стр. 440). Глава IV (стр. 451). Глава V (стр. 460).

Книга XII Малая Азия, Каппадокия, Понт, Вифиния, Галатия, Малая Фрикия
Глава I (стр. 502). Глава II (стр. 503). Глава III (стр. 508) Глава IV (стр. 527).
Глава V (стр. 531). Глава VI (стр. 532). Глава VII (стр. 534). Глава VIII (стр. 535).

Книга XIII Малая Азия, Троада, Лесбос, Пергам
Глава I (стр. 544). Глава II (стр. 577). Глава III (стр. 580). Глава IV (стр. 584).

Книга XIV Иония, Кария, Памфилия, Киликия 592
Глава I (стр. 592). Глава II (стр. 608). Глава III (стр. 620). Глава IV (стр. 623).
Глава V (стр. 624), Глава VI (стр. 635).

Книга XV Индия, Ариана, Персия 639
Глава I (стр. 639). Глава II (стр. 669). Глава III (стр. 675).

Книга XVI Ассирия, Вавилон, Месопотамия, Сирия, Финикия, Иудея, Аравия 684
Глава I (стр. 684). Глава II (стр. 694). Глава III (стр. 708). Глава IV (стр.710).

Книга XVII Египет, Эфиопия, Ливия Финал книги — описание административного деления Римской державы 726
Глава I (стр. 726). Глава II (стр. 756). Глава III (стр. 759).

ПРИЛОЖЕНИЯ
Страбон и его «География» (Г. А. Стратановский) 775
От переводчика (Г. А. Стратановский) 79
Рукописное предание и первые издания Страбона (Г. А. Стратановский) 792
Примечания (Г. А. Стратановский) 793
Важнейшая библиография, использованная переводчиком 83
Список сокращений
Греческие меры 36
Указатель собственных имен и географических названий 83
КАРТЫ

Географ и путешественник Страбон (I в. н.э.) был одним из крупнейших ученых античности. Его "География" - самое авторитетное и непредвзятое описание Римской империи и пограничных с нею стран. Созданная на основе доступных источников, а также устных сообщений и личных наблюдений, "География" остается важным историко-географическим сочинением, без которого наши представления об античном мире были бы далеки от полноты.

Творчество Страбона подвело итог эллинистической науке. И потому прав современный исследователь, говоря: «Мало найдется писателей, которым мы были бы больше обязаны, чем ему. Произведение Страбона — лебединая песня эллинизма; его глазами мы смотрим на этот мир в целом, когда он уже отошел в прошлое. Он не самостоятельный географ — он перерабатывает своих предшественников. Но пишет он хорошо и оказывается нейтральным и трезвым критиком… Велика масса сохраненных им сведений по серьезным вопросам — о географической теории, греческих полисах, экономике… Со времен Геродота не осталось другой такой красочной книги».

Со слов Страбона, - знаменитого греческого географа, современника образования Римской империи и конца эпохи эллинизма, - наука география, так же как и всякая другая наука, входит в круг занятий философа. Ведь те, кто впервые взяли на себя смелость заняться ею, были, как утверждает Эратосфен, в некотором смысле философами: Гомер, Анаксимандр из Милета и Гекатей, его соотечественник; затем Демокрит, Евдокс, Дикеарх, Эфор и некоторые другие их современники. Философами были и их преемники: Эратосфен, Полибий и Посидоний. С другой стороны, полезность географии предполагает в географе также философа — человека, который посвятил себя изучению искусства жить, т. е. счастья...

«География» Страбона, дошедшая до нас почти целиком, дает понятие о том, чем была географическая наука в то время, знакомит с предшествующей историей науки, и с различными в ней направлениями. Все 17 книг «Географии» Страбона сохранились почти целиком. Достоинством «Географии» остаётся чрезвычайное разнообразие и обилие сведений об известных в то время странах и народах. Для российской науки важны сведения о европейской и азиатской Скифии, о Кавказе и закаспийских землях.

В отличие от Эратосфена, применившего к географии математико-атрономический метод, Страбон решительно склоняется к точке зрения Полибия: география — наука практическая, цель которой — польза для властителей, математика и астрономия для географа — лишь вспомогательные дисциплины. В западноевропейской науке одно время упрекали Страбона за отсутствие чувства художественной формы и безвкусицу. Однако он и не претендует на «литературность» и старается придерживаться сухого, умеренного аттицизма. «География» принадлежит к жанру «памятных записок» (Hypomnemata), это — чисто научное сочинение. При этом, критический метод Страбона, конечно, нельзя назвать научным. Однако, несмотря на кажущуюся произвольность, критика его имеет свои границы и нормы: она направлена на отыскание «противоречий» в источнике, подходящих под схоластические категории: «недостоверное» (apithanon), «невозможное» (adynaton) и «противоречивое» (еnаntion). Однако вину за это не следует возлагать целиком на Страбона: он только примыкал к господствовавшему тогда «школьному» направлению; в философских школах его времени царило эпигонство, выдвигались посредственности, высказывавшие обо всем банальные истины. При всем при этом, замысел Страбона грандиозен, он задумал дать географическое описание всей ойкумены и исправить карту мира в соответствии с новыми научными данными, накопившимися со времен Эратосфена. В итоге, по величию замысла, обилию и разнообразию материала колоссальный труд Страбона не имеет себе равных среди географических сочинений древности.

Текст приводится по изданию: Страбон. ГЕОГРАФИЯ в 17 книгах. Репринтное воспроизведение текста издания 1964 г. М.: «Ладомир», 1994. Перевод, статья и комментарии Г. А. Стратановского под общей редакцией проф. С. Л. Утченко. Редактор перевода проф. О. О. Крюгер.
Цифры на полях означают страницы первого критического издания Казобона (Париж, 1587), по которому принято цитировать «Географию» Страбона. Внутри текста обозначены страницы согласно их нумерации в книге. По ним же составлен Указатель собственных имен и географических названий.Цитаты из Гомера даны в переводах Н. И. Гнедича и В. А. Жуковского, из трагиков — в переводах Ф. Ф. Зелинского, И. Ф. Анненского и А. И. Пиотровского, из Гесиода — в переводе В. В. Вересаева.

СТРАБОН
География
Утверждено к печати Редколлегией серии «Классики науки»
Академии наук СССР
Редактор Издательства Е. Г. Дагин
Технический редактор А. В. Смирнова
Сдано в набор 15"Х 1963 г. Подписано к печати 18/11 1964 г.
РИСО АН СССР № 5—152В. Формат бумаги 70 X 90Vie- Бум. л-. 2972. Печ. л. 59 = 69.03 усл. печ. л. Ч-6 вкл.
Уч.-изд. л. 70.93 -ь 6 вкл. (2.16). Изд. № 2092. Тип. .зак.
№ 428. Тираж 2500.
ТП 1963 г. № 534.
Цена 4 р*
Ленинградское отделение издательства «Наука»
Ленинград, В-164, Менделеевская лин., д. 1
1-я тип. издательства «Наука»
Ленинград, В-34, 9 линия, д. 12

Г. А. Стратановский. Страбон и его «География»

Знаменитый греческий географ Страбон родился около 64/63 г. до н. э. и умер приблизительно в 23/24 г. н. э. Он был современником образования Римской империи и конца эпохи эллинизма: на глазах Страбона пало в 30 г. до н. э. последнее эллинистическое царство египетских Птолемеев. Европейская Греция уже более ста лет (с 146 г. до н. э.) находилась под римским господством. В течение 30 лет вплоть до битвы при Акциуме Греция была ареной опустошительных войн, беззастенчивых грабежей и разорения сельскохозяйственных территорий. Окончательный удар экономике и культуре европейской Греции нанесли Митридатовы войны (87—63 гг. до н. э.): от причиненных ими разрушений Греция уже не могла оправиться.

Во времена Страбона Эллада представляла поле развалин с великими памятниками прошлого: целые области обезлюдели1, знаменитые в истории города превратились в захолустные деревушки или совершенно исчезли с лица земли. Экономические и культурные центры переместились с Балканского полуострова в Италию, в Александрию и в Малую Азию. Однако малоазийские греческие города, несмотря на все бедствия, все еще до некоторой степени сохраняли экономическое благосостояние и вели интенсивную культурную жизнь.

С установлением империи изменилась экономическая политика Рима2 и эксплуатация греческих провинций стала организованной системой нового римского государственного строя. Новый властитель Рима Август установил мир, положил предел злоупотреблениям наместников и упорядочил откупную систему взимания налогов3. Август принимал меры к восстановлению разрушений в провинциях, причиненных войнами и стихийными бедствиями4. В результате этих перемен греческие малоазийские области стали понемногу оправляться, но этот экономический и культурный подъем не коснулся европейской Греции. Только Афины продолжали еще оставаться культурным центром,

как бы университетом Эллады, где все еще читали лекции представители главных философских школ, однако никакой творческой научной работы уже не велось5.

Олигархическая верхушка рабовладельцев греческих провинций переменила хозяев и примирилась с римским господством: римские легионы были надежной защитой от восстаний рабов и обездоленного простонародья6.

Греческие образованные круги также поняли, что новая власть укрепилась «всерьез и надолго» и стали приспосабливаться к вкусам и потребностям римских правителей, которые предъявляли спрос на «практически полезные науки». Крупнейшие философы и ученые, как Полибий, Панеций, Посидоний, открыто заявляли себя сторонниками римлян, восхваляя римскую военную мощь и мудрость римского государственного устройства. Один за другим греческие философы, грамматики, преподаватели риторики, врачи стали приезжать в Рим, где некоторые из них делали блестящую карьеру, вращаясь в высшем римском обществе и достигая почестей и богатства7. Среди других греческих ученых приехал в столицу тогдашнего мира выдающийся историк и географ Страбон, уроженец Понта — области, недавно покоренной Римом.

Страбон происходил из Амасии в Понте, крупного эллинистического центра с большим греческим населением. Члены его семьи занимали высшие должности у понтийских царей. Прадед Страбона был полководцем (taktikós) Митридата Евпатора, а другой родственник — верховным жрецом в Коммагене, занимая второе место по значению после царя. Дед Страбона перешел на сторону римлян, но не получил за это награды, обещанной ему Лукуллом, так как сенат не утвердил под давлением Помпея распоряжений Лукулла в Азии.

Семья географа, придерживаясь римской ориентации, по-видимому, сумела сохранить благосостояние и пользовалась влиянием в римских кругах как в провинции, так и в самом Риме. В силу этого Страбон мог получить хорошее по тому времени философское образование и даже посвятить себя путешествиям и научным занятиям.

В ранней юности отец отправил будущего географа в Нису на Меандре слушать лекции по риторике и грамматике у Аристодема из Нисы, родственника Посидония и воспитателя сыновей Помпея8. Учителем философии Страбона был перипатетик Ксенарх из Селевкии Киликийской (XIV, V, 4). Страбон слушал Ксенарха, вероятно, в Александрии или в Риме, где он занимался также у грамматика Тиранниона из Амиса9,

которого называет «поклонником Аристотеля». Занятия у философов-перипатетиков не мешали будущему географу причислять себя к стоикам10, так как при господствовавшем тогда эклектизме противоречия между школами сглаживались. С юных лет Страбон объездил много стран и всюду вел тщательные наблюдения11. Так, он побывал в Нисе, в Катаонской Комане (XII, II, 3), в ущелье реки Пирама на Тавре (XIV, II, 24), затем посетил Траллы (XIV, I, 42), Гиераполь (XIII, IV, 14) и Эфес (XIV, I, 23).

В зрелом возрасте Страбон также долго путешествовал по примеру Посидония и Полибия, о чем он сам с гордостью упоминает (II, V, 10). Так, он проехал от Армении до Сардинии и от Черного моря до эфиопских гор на Верхнем Ниле. Однако эти путешествия, по-видимому не были специальными научными экспедициями, как у Посидония. Некоторые даты его путешествий можно определить с точностью. Например, в 29 г. до н. э. по дороге в Коринф (где тогда находился Август) Страбон высадился на маленьком островке Гиаросе (X, V, 3). В Коринфе он осматривал развалины и часть города, восстановленного Цезарем, и поднимался на Акрокоринф (VIII, VI, 26); однако ни в Афинах, ни в Олимпии Страбон, видимо, не был (Делос тогда лежал в развалинах).

В столице мира географ жил подолгу12 и вращался в высшем римском обществе. Среди его друзей были Сервилий Исаврийский13, Гней Писон, Элий Галл и, быть может, как думают, Гораций14. Феофана Митиленского, друга Помпея и историка его походов на Восток, Страбон, вероятно, знал еще раньше и вновь встретился с ним в Риме. В Риме он видел молодых британцев (IV, V, 2), наблюдал в цирке смерть сицилийского разбойника Селура (VI, II, 6) и успел посмотреть в храме Цереры15 знаменитую картину Аристида (VIII, VI, 23). Из Рима Страбон, возможно, по Аппиевой дороге доехал до Брундисия (V, III, 6), а оттуда морем прибыл в Популонию (V, II, 6). По пути из Италии в Александрию, плывя вдоль берегов Африки, Страбон видел с корабля Кирену (XVII, III, 20). В Александрии Страбон остановился надолго (II, III, 5). Там он встречался с историком Николаем Дамасским (XV, I, 73), видел индийских змей и уродца «гермеса», привезенных в подарок Августу индийскими послами в 20 г. до н. э. (XV, IV, 45). Из Александрии Страбон совершил модное тогда путешествие — прогулку по Нилу — в свите Элия Галла по маршруту: Гелиополь—Мемфис—Пирамиды—Арсиноя на Меридском озере—Фивы—Сиена—остров Филе—границы Эфиопии (XVII, I, 29, 31, 38, 46, 50).

В 13 г. до н. э. Страбон побывал еще раз в Александрии16, затем, по всей вероятности вернулся в Рим.

Где географ провел последние годы жизни, неизвестно: одни полагают в Риме, а другие — на Востоке17. Умер Страбон глубоким стариком около 23/24 г. н. э.

Первым сочинением Страбона были не дошедшие до нас «Исторические записки», задуманные как продолжение «Истории» Полибия; «Записки» охватывали события от разрушения Карфагена и Коринфа18 и доходили, быть может, до битвы при Акциуме (31 г. до н. э.).

Продолжением «Исторических записок» является «География», или «Географические записки»19, законченные около 7 г. до н. э.20, когда автор был уже 70-летним стариком. Вышел в свет труд Страбона, по-видимому, уже после его смерти, без последней авторской редакции21.

Пытливый ум греков рано стал интересоваться географией. Географические сведения содержатся уже в древнейших греческих литературных памятниках — гомеровском эпосе и в поэмах Гесиода.

География возникла в Ионии в VI в. как часть «истории» и имела вначале чисто описательный характер, приспособленная прежде всего для нужд купцов и мореходов.

Основателем математико-астрономического направления в географии был Эратосфен из Кирены (III в. до н. э.). Применив к географии математический метод, Эратосфен пытался разрешить вопросы о конфигурации и размерах земли в целом и отдельных частей обитаемой области (ойкумены). Он провел две главные оси — долготы и широты, пересекающиеся на Родосе, и определил длину меридиана через Византий — Родос — Александрию и Сиену22. Затем знаменитый астроном Гиппарх изобрел градусную сеть, разделив эратосфеновскую главную параллель широты на 360°. Он провел 12 параллелей широты и разделил всю землю на «климаты», или зоны, заложив таким образом основы научной картографии.

Представителем другого практически-политического направления в географической науке явился Полибий (II в. до н. э.); для него география была лишь вспомогательной исторической дисциплиной, без которой невозможно понимание военных походов. Полибий ограничивает задачи географии эмпирическим описанием отдельных областей ойкумены23.

В соответствии с требованиями эпохи и интересами образованных римских правителей (I, I, 23) Страбон решительно склонился к точке зрения Полибия. География для Страбона — наука практическая, цель которой — польза для властителей (II, I, 18), поэтому он подчеркивает, что при написании своего труда он имел в виду «государственные интересы и пользу народа»24. Его «География» дает возможность государственным людям и полководцам изучать арену своей деятельности (I, I, 16). Поэтому географ должен интересоваться преимущественно ойкуменой; общие же теоретические вопросы о земле в целом, относительно обитаемости других ее частей для него несущественны. Вместе с тем географ должен обладать некоторыми математическими и астрономическими сведениями (I, I, 18), предполагая таковые и у своих читателей (I, I, 22). С другой стороны, государственный человек и полководец должен уметь пользоваться готовыми математическими и астрономическими данными, преподнесенными ему географом, так как у него нет времени входить в подробности и заниматься самостоятельными изысканиями (I, I, 21). Поэтому математика и астрономия для географа — лишь вспомогательные дисциплины (II, V, 1).

Таким образом, Страбон держится узкопрактической точки зрения римлян, не любивших научных теорий (logos, theoria), от которых не видно непосредственной пользы25.

Страбон полон сознания важности и величия своего труда; он иногда впадает в дидактический тон и с легкостью порицает самых выдающихся ученых (X, III, 5), а в одном месте заявляет, что не подобает ему дискутировать со всеми, но только с людьми, вроде Эратосфена, Посидония, Гиппарха и Полибия26.

В западноевропейской науке одно время упрекали Страбона за отсутствие чувства художественной формы и безвкусицу27. Нужно помнить, однако, что наш географ и не стремился к художественности, ставя себе совершенно другие задачи: деловитость и доступность изложения для читателей. Он не претендует на «литературность»28 и старается придерживаться сухого, умеренного аттицизма.

«География» принадлежит к жанру «памятных записок» (Hypomnemata), это — чисто научное сочинение. Там, где автор говорит от себя, у него преобладает сухая безыскусственная проза научных статей, по стилю напоминающая прозу Диодора Сицилийского или Дионисия Галикарнасского. Ввиду огромного количества цитируемых источников, самых разнообразных по стилю, подчас трудно отделить его собственную стилевую манеру от стиля источников29. Приводя нередко целыми страницами выписки из разных авторов (например, из Онесикрита), Страбон объявляет их материал негодным, но все-таки невольно передает их стилевую манеру30. Западноевропейские ученые часто несправедливо приписывали самому Страбону всякие смысловые и стилистические неудачи изложения, а высокий полет мысли и элегантность стиля относили за счет его образцов, главным образом Посидония, Эратосфена и Гиппарха31.

Композиция «Географии» диктуется отчасти самим материалом (кроме первых двух книг — так называемого «введения»). Изложение, по-видимому, бесплановое, часто прерывается длинными вставками (эксцерптами), не связанными с основной темой32.

Критический метод Страбона, конечно, нельзя назвать научным. Однако, несмотря на кажущуюся произвольность, критика его имеет свои границы и нормы: она направлена на отыскание «противоречий» в источнике, подходящих под схоластические категории: «недостоверное» (apithanon), «невозможное» (adýnaton) и «противоречивое» (enántion). После выявления подобных «противоречий» по правилам школьной логики применяется метод «приведения к нелепости» (reductio ad absurdum)33. Мелочная придирчивость и поспешность нередко вытекают у Страбона из непонимания предмета, о котором идет речь в источнике. Из-за полемики трудно бывает иной раз восстановить буквальный смысл цитируемого места34.

Однако вину за это не следует возлагать целиком на Страбона: он только примыкал к господствовавшему тогда «школьному» направлению; в философских школах его времени царило эпигонство, выдвигались посредственности, высказывавшие обо всем банальные истины35.

Метод и цель Страбона чисто описательные, совершенно в духе потребностей времени. Он не стремится к причинному объяснению явлений и к теоретическим построениям и гипотезам, но ограничивается разработкой «периплов» и «периегез», хорографических, исторических и мифологических сочинений. Вместо объяснения у него только констатация фактов и явлений, чем он особенно гордится: «Я излагаю, — говорит Страбон, — большинство исторических фактов лучше, чем другие, и дополняю по неведению пропущенное ими» (X, III, 5).

Страбон, таким образом, не может быть назван самостоятельным исследователем36, но все же он и не простой компилятор или эксцерптатор, рабски следующий за Эратосфеном, Посидонием или Полибием. Замысел его грандиозен, он задумал дать географическое описание всей ойкумены и исправить карту мира в соответствии с новыми научными данными, накопившимися со времен Эратосфена. По величию замысла, обилию и разнообразию материала колоссальный труд Страбона не имеет себе равных среди географических сочинений древности. Это — первая попытка сопоставить все географические сведения своего времени и дать их систематический обзор. Страбон располагал еще всем богатством эллинистической культуры; он мог пользоваться знаменитой Палатинской библиотекой в Риме37. Большей частью из того, что дошло до нас от времени эллинизма, мы обязаны Страбону38. Однако грандиозная задача, поставленная Страбоном, оказалась ему не по плечу.

Вопрос о достоверности сохраненного Страбоном материала сводится к вопросу о методе его работы с источниками. Трудно установить, что он читал в оригинале и что черпал из вторых рук. Кроме того, не все книги «Географии» обработаны одинаково (и сохранность их различна)39 при обилии источников и частой смене их; много у Страбона отрывочных и подчас не совсем понятных высказываний. Главная задача Страбона — сопоставление источников. Так, например, при описании Аравии (XVI, IV, 5, 21) он использовал три источника: Эратосфена, Артемидора и Посидония. Общий обзор Аравии дан по Эратосфену, затем следует большой отрывок из Артемидора; в сообщение Артемидора Страбон вставляет личные наблюдения, после чего снова возвращается к источнику40.

Своих источников Страбон не скрывает, но зачастую изменяет порядок чужих мыслей и комбинирует отдельные места, перерабатывая их в своем стиле41.

Что касается характера и объема использованных в «Географии» источников, то этот вопрос можно с точностью решить только тогда, когда цитированные сочинения сохранились или же отличаются исключительно оригинальным стилем и содержанием (как, например, труды Посидония и Эратосфена). В огромном большинстве случаев источники Страбона целиком покрываются «Географией», а в каком объеме привлечен материал, решить невозможно.

Страбон не хочет (подобно позднейшим компиляторам, которые нагромождали цитаты) выставлять напоказ свою ученость. Цитаты и имена авторов никогда у него не приводятся только для «украшения»: имя автора всегда дается для критики или подтверждения факта. «Там, где, — говорит он, — я имею свое суждение, даю то, что считаю

правильным, где — нет, там называю имена осведомителей, там же, где нет никаких источников, — там и я умалчиваю» (VI, III, 10).

В соответствии со своим описательным методом Страбон стремится к максимальной точности, которая, по его мнению, достигается: 1) свидетельством очевидцев, 2) согласием источников. При расхождении источников предпочтение отдается какому-нибудь одному автору, на которого возлагается, так сказать, ответственность за достоверность известия. Поэтому Страбон всюду ищет очевидцев (аутопсию), даже на краях ойкумены — в Иберии, в Гадирах, в Иерне (Ирландия) и на берегах Инда. Для дальнего запада (Иберия, Галлия, Британния) его авторитет — очевидец Посидоний, побывавший в Иберии; для Индии — историки Александра и Эратосфен, писавший под свежим впечатлением великих открытий. Друзья Страбона — Элий Галл и Афинодор, живший в Петре (в Аравии), сообщали ему сведения об Аравии. Для историко-географического описания Армении и Кавказа Страбон пользовался «Деяниями Помпея», автором которых был Феофан Митиленский, сопровождавший Помпея в походе на восток и т. д. Многие города на Понте Страбон хорошо знал как местный уроженец. Описание Рима, некоторых местностей Италии и Египта (Александрия, путешествие по Нилу) Страбон дает также частично по личным впечатлениям.

Центральной проблемой исследования источников «Географии» является вопрос об объеме и способах использования сочинений Посидония, которого Страбон называет самым ученым философом нашего времени» (XVI, II, 10). Страбон пользовался историческими сочинениями этого философа («Истории» и описание подвигов Помпея), а также его знаменитым трактатом «Об Океане» (предполагается, что почти все космологические, метеорологические и этнографические отрывки Страбона восходят к этому сочинению)42. Страбон не дает, однако, последовательного пересказа содержания трактата, но заимствует только то, что нужно для полемики и что подходит под его схоластические категории (apíthanon, adýnaton, enántion)43; кроме того, выбор заимствованного материала во многом зависит от описательного характера «Географии»44. То, что не подходит к описанию, он помещает в экскурсы, следуя, впрочем, порядку изложения Посидония. В основном мысли и содержание трактата мы узнаем из критики Страбона (II, II, 1—3, 8).

Взгляды Посидония и Страбона на цели и задачи географии совершенно расходились: для Посидония география была «физикой», не описанием, а объяснением мира, отсюда отрицательное отношение Страбона к географии Посидония и недовольство применением последним математики45. «Посидоний, — говорит Страбон, — много занимается “исследованием причин” и подражает Аристотелю как раз тем, что наша школа46 избегает делать» (II, III, 8); он старается объяснить все физические явления «единой причиной» (apò mias aitias).

Во «Введении» (I—II книги), следуя плану изложения материала у Посидония, Страбон дает вкратце историю географической науки, гомеровский вопрос47, изменение с. 782 земной поверхности48, форму земли и ойкумены (I, III, 12)49, учение о зонах и тропиках50, проблему океана (II, V, 18)51, теорию приливов и отливов, измерение земли (II, V, 26 сл.), карту ойкумены, «сфрагиды» (II, I, 22) и общий очерк описания земли (II, V, 26 сл.).

Все «теоретические» вопросы, как например конфигурация земли, проблема зон и тропиков и т. д., для Страбона только «гипотезы», которые он приводит по Посидонию заранее, чтобы читатель, приступая к изучению отдельных стран, имел представление о целом (II, II, 1).

Влияние Посидония на Страбона заметно не только в теоретических вопросах (во «Введении»), но оно весьма велико и в описаниях отдельных стран (Иберии, Галлии, Британнии). Однако стиль Посидония, его изысканность, группировка материала не нравились Страбону. Поэтому не следует преувеличивать влияния Посидония и считать «Географию» простым продолжением трактата Посидония, предполагая в случаях обширных заимствований его механическое посредничество52.

Другого своего великого предшественника — Эратосфена — Страбон также признает одним из выдающихся ученых всех времен (XVII, III, 22) и под влиянием Посидония принимает во внимание его взгляды.

«География» Эратосфена по материалу в эпоху Страбона, конечно, устарела, но все же оставалась классическим произведением. За протекшие два столетия после выхода в свет труда Эратосфена было сделано много важных географических открытий [благодаря походам римлян, парфян и Митридата (I, II, 1)], произошла дифференциация и специализация наук и изменились взгляды на задачи науки.

Принимая критику материала Эратосфена Полибием, Посидонием и Артемидором и главным образом критику его метода Гиппархом, Страбон примыкает к суждениям этих ученых. Критика Страбоном известий Эратосфена только частично самостоятельна, в целом же он следует Полибию, Артемидору и Посидонию. Повторяя суждения этих ученых, он упрекает Эратосфена в недостатке философского образования (I, II, 2), в плагиатах у Дикеарха (II, IV, 2), неправильном толковании Гомера (I, II, 3 сл.) и в недостаточном знании Афин53.

Страбон хочет, насколько возможно, исправить географию Эратосфена (I, II, 2). Это исправление сводится, однако, только к замене прежних цифр расстояний между с. 783 географическими пунктами новыми данными. Наиболее существенные поправки он делает в отношении Галлии, Британнии, Германии и Кавказа (VII, II, 4; VII, I, 5). Известиям Эратосфена об отдельных странах (например, об Индии)54 Страбон (следуя Полибию) безусловно доверяет и принимает его взгляды на форму и размеры ойкумены (с некоторыми поправками).

Некоторые ученые (Гроскурд) высказали мысль ввиду родства композиции Страбоновой «Географии» с трудом Эратосфена о том, что первая является лишь расширенным продолжением второго55. Взгляд этот нельзя признать правильным уже по одному тому, что задачи и цели этих двух сочинений совершенно различны.

В большинстве случаев Страбон дает прямые цитаты из Эратосфена, но в двух первых книгах своего труда он, как думают, пользуется каким-то промежуточным источником, что сильно затемнило в его изложении связь и содержание «Географии» Эратосфена.

Иногда Страбон недостаточно понимает оригинальные мысли Эратосфена. Например, при рассмотрении знаменитого Эратосфенова деления земель на «сфрагиды» и «плинфии» он не указывает практической и теоретической ценности нового деления и при описании отдельных стран даже вовсе их не упоминает56, выступая в духе нового времени сторонником политических границ.

Принципиально отбрасывая математический метод Эратосфена57, Страбон критикует его за излишнее доверие к таким источникам, как Пифей58 и Дамаст (I, III, 1), которых он считает лжецами (I, IV, 3). Метод проекции Эратосфена с пересекающимися прямоугольно градусами Страбон одобряет, но под влиянием Полибия вносит поправки в его измерение ойкумены и исчисление широт (I, IV, 3 сл.)59.

Позицию Эратосфена наш географ считает особенно уязвимой, так как тот «является, так сказать, математиком среди географов и географом среди математиков» (II, I, 41).

Отношение Страбона к третьему великому предшественнику — Гиппарху — диктуется его пониманием задач географии и отсутствием специального математического образования.

Гиппарх считал составление карты земли делом отдаленного будущего и стремился пока только определить относительное положение географических пунктов строго математическим путем (действительные расстояния его не интересовали). Он требовал точных измерений и наблюдений, которые географам должны дать астрономы, и в случае отсутствия или невозможности получить таковые рекомендовал ограничиться лишь описательными задачами (II, I, 11). Его критика Эратосфена носила чисто негативный характер.

Не будучи компетентным в специально математических вопросах, Страбон не мог судить о фактической правильности критики Гиппарха. Однако он берет под защиту Эратосфена, требуя более подробной и «конструктивной» критики (II, I, 41). Там, где Эратосфен не прав, «достаточно будет исправить его утверждения путем простого

установления фактов в моей “Географии”» (II, I, 41)60. По его мнению, «очевидность и согласие всех свидетельских показаний достовернее показаний любого инструмента» (II, I, 11). Таким образом, в установке Страбона обнаруживается противоречие, объясняемое, как думают, различными влияниями Посидония и Полибия: с одной стороны, он против занятия географа точными науками, а с другой — у географа должно быть некоторое знание основ своей науки, но он не обязан вдаваться в подробности61.

В своей критике Гиппарха и Эратосфена Страбон до некоторой степени самостоятелен (он имел еще под руками великие произведения этих ученых), но все же частично пользуется аргументами Посидония62.

Наряду с Посидонием, Эратосфеном и Гиппархом Страбон ставит и Полибия в числе тех ученых, с которыми почетно иметь дело (I, II, 1). Для географа времени Августа требовалась определенная политическая и философская установка. Будучи продолжателем Полибия в своих «Исторических записках», Страбон и в «Географии» принял его готовую программу и ориентируется на людей, прошедших известный «цикл наук для свободнорожденных» (идеал образования римлян, неблагоприятно относившихся к теоретическим наукам; I, II, 22)63.

Соответственно своей установке на «практически полезное» (chresimon) Полибий требовал от историка и географа минимума математических и астрономических знаний, необходимых полководцу и государственному деятелю исключительно для практических целей — определения времени по солнцу и звездам. Он считал поэтому излишним занятие теоретическими вопросами (например, вопросами о фигуре земли, ее положении в космосе и т. д.) и ненужным исследования земель, лежащих за пределами политических интересов Рима, а также пользование математически-астрономическим методом64. Влияние Полибия на Страбона проявляется главным образом в том, что географ принял его описательный метод и общетеоретические установки.

В «Географии» Страбоном широко использованы материалы Полибия65, главным образом при описании Италии и Греции. Много исторических сведений и экскурсов заимствовано из Полибия. Метод использования сведений Полибия ясно виден на примере обзора истории ахейцев (VIII, VII, 1—3 сл.): известия Полибия берутся за основу и связываются с материалом из других источников для общего обозрения положения страны66. Совершенно так же Страбон поступает и с известиями Эратосфена (как мы видели выше) — показатель того, что Эратосфен и Полибий являются одними из его главных авторитетов (для описательной части «Географии»).

Критика Страбоном Полибия (иногда мелочно-придирчивая; ср. II, IV, 7) направлена большей частью на уточнение расстояний. Географ старается показать, что «ходячие мнения» (laodogmatikai apopháseis) о расстояниях ложны и должны быть оправданы перед Посидонием, Артемидором и другими писателями (X, III, 5). Критерием правильности или неправильности расстояний и измерений Страбон объявляет «согласие современных писателей» (II, IV, 4) или «признание большинства».

Кроме этих «основных» источников (Посидоний, Эратосфен, Гиппарх, Полибий), всю остальную массу источников, цитируемых или упоминаемых Страбоном, можно разделить на две части: одних авторов он бесспорно имел под руками и прилежно читал, другими же пользовался через посредников (главным образом через Посидония, Эратосфена и Полибия).

К числу писателей, которыми Страбон пользовался непосредственно, в первую очередь принадлежит Артемидор из Эфеса — его главный авторитет при описании Средиземноморского побережья (представитель описательной географии)67. Труд Артемидора (около 104 г. до н. э.) был, по-видимому, написан для мореходов и купцов и представлял сухое описание побережья68. Артемидор был мало оригинален, но его сочинение ценно тем, что, кроме ссылок на писателей, он записывал и результаты собственных наблюдений69. Страбон приводит известия Артемидора главным образом для контроля данных других авторов (например, Полибия).

В силу своего пристрастия к гомеровской археологии и географии Страбон усиленно пользуется (в описании Эллады и Троады) комментаторами Гомера — Деметрием Скепсийским и его подражателем Аполлодором из Афин70. Страбон несколько раз полемизирует с Деметрием (VII, III, 6; XII, III, 20—23, 24—27) и берет у него материал для большого экскурса о куретах (X, III, 19, 22) (возможно, через Посидония)71.

Современные историки, которых Страбон цитирует непосредственно, — это Тимаген (IV, I, 13; XV, I, 57), Азиний (вольноотпущенник Азиния Поллиона) (IV, III, 3), Николай Дамасский (XV, I, 7, 3), Деллий (II, V, 12), Феофан Митиленский72, Аполлодор из Артемиты73 (XI, II, 1), Метродор из Скепсиса (XI, V, 1; XVI, IV, 16), Асклепиад из Мирлеи (III, IV, 3, 19) и др.

Крупнейших представителей доэратосфеновской географии — Дикеарха и Евдокса из Книда — Страбон, хотя и цитирует, но, видимо, не читал. Многих писателей Страбон цитирует через Посидония, Эратосфена или Полибия (например, Аристотеля, Феофраста, Стратона, Тимея, Феопомпа, Пифея и др.) и в своей оценке зависит нередко от вкусов посредников. Так, например, под влиянием Полибия он часто цитирует и хвалит Эфора74 и порицает Пифея (II, V, 8). Неясно, читал ли Страбон в подлиннике Платона75. «Древних авторов» — Ктесия, Гелланика, Фукидида, Ксенофонта — Страбон использует из вторых рук. Геродота Страбон противопоставляет Гекатею и Гомеру76 (вслед за Эратосфеном), считает его известия устаревшими, пользуясь им, по-видимому, через какого-нибудь посредника77.

Свои «Исторические записки» Страбон использовал в «Географии», но по некоторым замечаниям видно, что он старался не повторяться78.

Описание отдельных стран ойкумены в «Географии» начинается с Иберии (Испании) (книга III).

Древним географам приходилось описывать ту или иную страну без карты. Для простоты и наглядности они уподобляли описываемую страну какой-нибудь геометрической фигуре или подходящему конкретному предмету, например форма Пелопоннеса уподоблялась платановому листу, а Иберия — бычьей шкуре и т. д.

При описании Иберии Страбон пользуется известиями Посидония, который жил в Гадирах (Гадесе)79; затем он приводит цитаты из Полибия (III, II, 10) и латинских авторов80 — Танусия и анонима, ссылается на Артемидора (XV, I, 4) и Тимосфена (III, I, 7).

В книгах IV и VI (описание Галлии и Альп) использованы сообщения Посидония, Артемидора, Тимагена, Азиния81 («Записки» Цезаря Страбон знает через посредство Тимагена)82. Для описания Британнии Страбону, несмотря на предупреждение, пришлось пользоваться сведениями Пифея (через Посидония).

Источниками V и VI книг, посвященных Италии, являются Полибий, неизвестный Хорограф и Артемидор (побережье)83. Исторические отрывки даны по анналистам (Фабию и Ацилию, за которыми скрывается иногда Тимей), Тимею и Посидонию84. Рим и, быть может, Кампанию Страбон описывает по личным впечатлениям. Сведения о Южной Италии (Великая Греция) и Силиции принадлежат Антиоху из Сиракуз, Полибию и Эфору85.

Книги об Элладе (VIII—X) и частично о Малой Азии (Троада) посвящены главным образом гомеровской географии (комментарии к Гомеру). Способ описания, принятый в этих книгах, совершенно отличен от способа описания остальной ойкумены. Страбон следует здесь традиции своих источников (Деметрия Скепсийского, Аполлодора и Артемидора). Изложение неравномерное и всецело зависит от характера выбранных источников86. Так, например, по Артемидору, он подробно описывает (в духе сухой учености гомеровских комментаторов) упомянутые у Гомера безвестные местечки87, а прославленным в истории областям и городам (например, Аттике, Афинам) посвящает буквально по нескольку строк88. Современным положением Греции под властью римлян Страбон очень мало интересуется (вряд ли сам он видел в Греции какие-нибудь местности, кроме Коринфа и, быть может, Патр) (VIII, VII, 5). Такое отсутствие интереса к современной ему Греции и, наоборот, живой интерес к героическому прошлому показывают, что Эллада была для географа только «музеем древностей», дорогим по школьно-литературным воспоминаниям89.

При описании Троады и эолийской области (XII книга) источниками были в первую очередь Деметрий Скепсийский и Гегесианакс (как местные уроженцы и очевидцы), затем Эфор и анонимный автор одного из периплов90.

Киммерийский Боспор и Понт91 (XI книга) описаны по материалам древнего понтийского перипла92 (в основном северное побережье Черного моря), «Деяний Помпея» Феофана Митиленского93 и сочинений историков Митридата — Гипсикрата из Амиса94 и Метродора из Скепсиса95 (в основном исторические сведения).

Материалы для описания Гиркании и Бактрии Страбон черпал из Аполлодора Артемитского96, отчасти же из трудов соратников Александра [Кирсила (?), Медия — XI, VI, 1; Аристобула97 — XI, VII, 3; Тимагена98 и Патрокла].

Живым изображением кавказского побережья и его населения (XI, IV, 2) Страбон обязан Феофану Митиленскому99. Известия о Закавказье и Армении восходят также к Феофану Митиленскому100 (Страбон не особенно ему доверял) и к Деллию, спутнику Антония в Парфянском походе (XI, XIII, 3). Легендарные рассказы об амазонках в Колхиде принадлежат Гипсикрату и Метродору101.

Наибольшую критическую самостоятельность географ проявляет в описании Малой Азии, которая для него, местного уроженца, находилась в центре мира102: многие местности здесь он описывает как очевидец103. Там, где у Страбона не было собственных наблюдений и справок, он нередко цитирует вместе и Артемидора, и Аполлодора. Особый интерес он проявляет к племенам и народностям Малой Азии; подробно описывает Мисию и так называемую Фригию «Эпиктет» (XII, IV, 5)104. Размеры страны определяются на основании Геродота и Эратосфена (II, V, 8; II, I, 3)105.

При описании Индии Страбону пришлось иметь дело со множеством разноречивых источников об этой стране (XV, I, 2). Известия современных купцов и мореходов об Индии он совершенно отбрасывает106. За основу описания, по-видимому, взят рассказ с. 788 Эратосфена и затем к нему добавляются сообщения «прочих писателей» (XV, I, 14), т. е. Патрокла, Ктесия, Аристобула, Онесикрита, Неарха, Мегасфена, Артемидора и Деимаха107 (к известиям Артемидора прибавлены сведения Николая Дамасского — XV, I, 72). Хотя всех писавших об Индии (кроме Эратосфена) Страбон считает лжецами, в особенности же Деимаха (II, I, 9), но все же пользуется их материалами. Большинство этих писателей (спутников Александра) Страбон знает, по-видимому, через Эратосфена и Посидония108.

Известия о Передней Азии (книга XVI) делятся на четыре части: 1) деяния Александра (XVI, I, 3—4, 27); здесь источники — участники Александрова похода и Эратосфен109; 2) исторические отрывки (битва с Сарпедоном, восстание Трифона и др.) взяты из «Истории» Посидония110; 3) история Помпея и взятие Иерусалима (XVI, I, 19—2, 46) заимствованы из «Деяний Помпея» Феофана Митиленского111; 4) «современные события» (XVI, I, 28—4, 24) (отношения с парфянами и поход Элия Галла) взяты отчасти из отчетов и личных рассказов Элия Галла. Особое место занимает длинный экскурс о Моисее из Посидония112.

Описание Египта и Ливии (XVII книга) принадлежит к числу самых блестящих книг Страбона и делится также на несколько частей. Каждая часть имеет особые задачи, для каждой используются разные источники. Страна на Ниле была хорошо известна географу, и Александрию он описывает по личным впечатлениям. В Египет Страбон прибыл уже зрелым человеком с основательной научной подготовкой, ознакомившись предварительно с соответствующей научной литературой. Его отчет о путешествии по Нилу в свите Элия Галла отличается живостью и точностью описания. Главные источники XVII книги — это Артемидор (для описания побережья), Танусий и Аристобул (исторические отрывки, основание Александрии — XVII, II, 5; I, 6). Эфиопский поход Петрония описан со слов одного из участников (может быть, самого Петрония)113. Изображение мощи Карфагена (XVII, III, 14 сл.) взято из Полибия114. В заключение Страбон дает краткое обозрение Римской империи, не связанное с содержанием книги.

Обзор источников «Географии» и метода их использования показывает, что Страбон сравнительно редко непосредственно пользуется трудами упоминаемых им писателей. Гомер не является для Страбона источником исторических сведений о героическом периоде, а всего лишь объектом для изысканий в области «древностей».

В области научной географии Страбон не выходит за пределы сведений, сообщаемых Посидонием115.

Основные географические «допущения» Страбон заимствует у своих предшественников (Эратосфена, Гиппарха, Посидония). Так, он признает, что земля — шар и находится в центре вселенной; на земном шаре различаются 5 поясов и круги (экватор, эклиптика, или зодиак, и полярные круги), происшедшие от движения небесных тел. Обитаемая часть (а с ней только географ и имеет дело), или ойкумена, состоит из трех материков и образует лишь часть земного шара, ограниченную двумя параллелями широты и двумя меридианами долготы. По форме ойкумена — четырехугольник (или «хламида»), границы которого почти совпадают с границами умеренного пояса северного полушария. Принимая деление каждого большого круга на 60 частей (каждая часть равна 4200 стадиям, т. е. градус равен 700 стадиям, — II, V, 7), Страбон считает (вслед за Эратосфеном) наибольшую длину ойкумены в 70 000 стадий (? окружности земного шара). На пространстве остальных? земной окружности, в другом полушарии, Страбон полагает возможным (согласно Посидонию) существование двух или более ойкумен (I, IV, 6). В этих ойкуменах обитают, однако, другие расы людей, с которыми географ не имеет дела (II, V, 13).

Северные части нашей ойкумены более узки, а сама она вытянута к югу. Северные пределы ее простираются от устьев Борисфена (Днепра) на 4000 стадий по параллели севернее Иерны (Ирландии). Южный предел обитаемой зоны проходит приблизительно в 8000 стадиях от Сиены в Египте, по параллелям через область автомолов и Страну корицы в 8800 стадиях от экватора (II, V, 14). Восточную часть ойкумены разделяет горная цепь Тавра, тянущаяся от Средиземного моря до Восточного океана. Ойкумена представляет собой большой остров в мировом океане, заливами которого являются Каспийское море, Персидский и Аравийский заливы.

Как географ Страбон значительно уступает Эратосфену в точности определения размеров даже хорошо известных областей Европы и Средиземноморского бассейна. Так, вслед за Полибием наш географ отвергает данные Пифея о существовании Фулы и других обитаемых земель у полярного круга и признает Иерну (Ирландию) самой северной из всех обитаемых земель (II, V, 7). Далее, он переносит данную Эратосфеном широту Массалии (Марсель) значительно южнее ее истинного положения (т. е. гораздо южнее Византия). С этими ошибками Страбон соединяет еще ложное представление о том, что северный берег Африки образует почти прямую линию. Отсюда карта Европы и Средиземноморского бассейна принимает у Страбона искаженный вид.

Для описания отдельных стран, кроме материала письменных источников и личных наблюдений, географ дополняет свой труд устными сообщениями очевидцев, сведущих лиц и слухами и считает свое описание наиболее полным. Он с гордостью говорит: «Среди других географов не найдется, пожалуй, никого, кто бы объехал намного больше земель, чем я… Тем не менее большую часть сведений как они, так и я, получаем по слухам» (II, V, 11).

Политическая и «национальная» тенденция Страбона проявляется довольно ясно. Так, «варварские» племена его мало интересуют116, но об индийцах и египтянах он говорит с уважением. Сознавая культурное превосходство греков, он предпочитает греческих писателей римским.

Так как «География» предназначена быть чем-то вроде справочника для римских правителей (и в конечном счете адресована императору), Страбон во всем, что касается современности, придерживается официальной точки зрения. Позволяя себе некоторую критику действий провинциальной администрации (V, II, 7), он с уважением, но без лести, говорит об Августе и восхваляет его официальные доблести — clementia и с. 790 liberalitas117. В заключение своего труда (на самом видном месте) он опять выдвигает личность принцепса, подчеркивая официальную версию о конституционном происхождении его власти118.

Подчас слишком строгие суждения и оценки Страбона западноевропейскими учеными несправедливы, потому что Страбон сопоставляется главным образом с его великими предшественниками — Эратосфеном, Гиппархом и Посидонием, а это сравнение не всегда в пользу нашего автора. Поставленная же в ряду с другими писателями-историками эпохи, например Дионисием Галикарнасским или Диодором, фигура Страбона значительно вырастает.

Непреходящая ценность географа не только в том, что он сообщил нам важные сведения о великих системах Эратосфена, Гиппарха и Посидония, но и воскресил целый мир, который без него остался бы для нас в значительной мере непонятным.

Для нас, граждан Советского Союза, Страбон наряду с Геродотом оставил древнейшие сведения о юге нашей Родины, без которых работы историков и археологов были бы почти невозможны.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Процесс сокращения населения Греции начался еще во II в. до н. э. Во времена Страбона обезлюдевшие поля Этолии, Акарнании, Аркадии и Арголиды превратились в конские пастбища.

2 Август опирался в своей политике по отношению к греческим провинциям на состоятельные слои греческих городов и эллинизированную земледельческую знать; ср. Н. А. Машкин. Принципат Августа. М.—Л., 1949, стр. 485.

3 Там же, стр. 469.

4 Август восстановил разрушения, произведенные в Азии Антонием, вернул похищенные ценности, сделал крупные подарки городам и даже один раз уплатил подати за год, полагавшиеся с провинции Азии.

5 «В Афинах, — говорит Цицерон, — давно уже погибла ученость самих афинян, однако этот город продолжает оставаться обиталищем наук, которыми граждане не занимаются, а наслаждаются только иностранцы, как бы плененные именем и авторитетом города» (Об ораторе III, 11).

6 Привыкшие к раболепству перед эллинистическими царями зажиточные слои малоазийских греческих городов в благодарность за установление мира и «порядка» объявили основателя империи Августа богом-спасителем. Во многих малоазийских городах были воздвигнуты храмы и учрежден культ Августа и богини Ромы (ср.: Н. А. Машкин. Принципат Августа, стр. 488). В приенской надписи 9 г. до н. э. говорится об Августе: «Он был послан нам и нашим потомкам как спаситель, чтобы положить конец войне, чтобы все упрочить… День рождения этого бога был для всего мира началом “благовествований”, исходивших от него» (Dittenberger. Orientis Graeci inscriptiones selectae 458).

7 Так, например, учитель Страбона Ксенарх, перипатетик из Селевкии Киликийской, читал лекции в Селевкии, затем в Александрии, в Афинах и, наконец, в Риме. Посидоний и Феофан из Митилены были близки к Помпею, а Арей Дидим — к Августу и т. д.

8 Быть может, через него-то Страбон и познакомился с трудами знаменитого философа. По Афинею (XIV, 75), впоследствии будто бы даже состоялась личная встреча с Посидонием.

9 Цицерон (К Аттику II, 6, 1), по-видимому, считал Тиранниона специалистом по географии и думал с его помощью написать географическое сочинение. Быть может, Тираннион и внушил Страбону специальный интерес к географии.

10 В одном месте «Географии» (I, II, 34) он прямо говорит о стоике Зеноне «наш Зенон» (т. е. глава «нашей школы стоиков»).

11 О цели и продолжительности этих путешествий мы ничего не знаем.

12 В первый раз он приехал еще в 44 г. до н. э. (XII, VI, 2).

13 Возможно, что семья Страбона принадлежала к клиентеле Сервилия Исаврийского (RE, Strabon, стлб. 80).

14 См.: W. Aly. Strabon von Amaseia. München, 1960, стр. 398.

15 Храм сгорел в 31 г. до н. э.

16 Он упоминает Цезарион (посвященный Августу в 10 г. до н. э.) и портик Ливии (посвященный в 7 г. до н. э.).

17 Против последнего мнения существует серьезное возражение, так как Страбон плохо знает события на Востоке в конце правления Августа (ср. RE, Strabon, стлб. 84); мало вероятно мнение, будто Страбон был придворным историком царицы Пифодориды и написал свою «Географию» для нее (ср. RE, Strabon, стлб. 83).

18 146 г. до н. э.

19 Geographiká Hypomnemata.

20 RE, Strabon, стлб. 90.

21 См.: W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 21.

22 Метод Эратосфена гениален по простоте, а результаты измерения поразительны для своего времени по точности.

23 Страбон отличает от географии топографию и хорографию. Топографию он находит в трудах Полибия, Эфора, Тимосфена и Артемидора (VIII, I, 1). Топография, с одной стороны, отличается от «периплов» и «периодов», а с другой — от физической и математической географии Посидония и Гиппарха (ср. VIII, I, 1; physikòs kai mathematikòs tópos). Хорография — это ограниченное местное описание (например, слова Полибия о Европе, II, 4, 1).

24 Politikòn kai demopheles (I, I, 22).

25 Ср.: J. Heiberg (Gercke-Norden. Einleitung in die Altertumswissenschaft. Berlin, 1912), стр. 422—423. Эратосфена и Гиппарха он критикует за увлечение побочными для географа областями (математикой и астрономией), а Посидония — за склонность к этиологии и подражание Аристотелю (II, III, 8).

26 Правда, через некоторое время он пренебрегает этим заявлением и начинает полемику с Эфором (X, III, 2—4).

27 Ср.: M. Dubois. Examen de la Géographie de Strabon. Paris, 1891, стр. 382 сл.

28 В его изложении совершенно отсутствует модная риторика.

29 Ср. RE, Strabon, стлб. 96. Особенно ярко контрастируют сухие перечисления Страбона, школьные приемы полемики, мелкие придирки, заурядность формы и содержания на фоне длинных выдержек из Посидония — своеобразного мыслителя и блестящего стилиста.

30 Ср.: M. Dubois. Examen de la Géographie de Strabon, стр. 247 сл.

31 Так, например, Бергер утверждает, что даже весь материал и основные положения критики Эратосфена и Гиппарха Страбон заимствовал у Полибия (ср.: H. Berger. Geschichte d. wissenschaftlichen Erdkunde d. Griechen. Berlin, 1887—1893, стр. 504).

32 Нередко изложение какой-нибудь теории или описание внезапно прерываются незначительным возражением и с переходной формулой «довольно об этом» Страбон обращается к другой теме (ср. RE, Strabon, стлб. 95).

33 Ср. RE, Poseidonios, стлб. 666. Иногда критика ведется по образцу школьных диспутов: так, например, критикуя Посидония, Страбон берет его положения как «тезис» и сначала приводит доводы «за», а затем «против» (II, III, 7).

34 В полемико-критических целях Страбон нередко объединяет отдельные места одного автора, сокращает, перегруппировывает и вырывает из контекста (ср. RE, Strabon, стлб. 95).

35 Ср. RE, Strabon, стлб. 95.

36 Ср.: W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 397.

37 Там же, стр 398.

38 Там же, стр. 400.

39 VII книга частично сохранилась лишь в извлечениях позднейших эксцерптаторов.

40 Ср. RE, Strabon, стлб. 100.

41 Так он поступает при описании иберийских рудников (в III книге), причем, следуя основному источнику — Посидонию, своей переработкой искажает мысль этого писателя (ср.: W. Aly. Göttingische Gelehrte Anzeiger. 1927, Bd. 189, стр. 272—277).

42 Хотя цитаты из трактата «Об океане» разбросаны по всему труду Страбона, но первые две книги «Географии» (введение) содержат больше всего материалов, почерпнутых оттуда (ср. RE. Strabon, стлб. 113).

43 Ср. RE, Poseidonios, стлб. 666. Так, например, из всего описания мирового океана, данного Посидонием, Страбон выбирает только историю путешествия Евдокса, рассматривая ее как apíthanon («недостоверное») (II, III, 5).

44 Так, у Посидония в начале «Об Океане» те же проблемы, что у Страбона в так называемом «проемии» (I, 1 сл.) (небо, тропики, зоны), но Посидоний дает причинное объяснение явлений (ср.: K. Reinhardt. Poseidonios. München, 1923, стр. 64), а Страбон описывает или просто упоминает явления.

45 Страбон заявляет, что «естественнонаучные взгляды Посидония подлежат рассмотрению в данном месте или же их не нужно рассматривать вовсе» (II, III, 8; II, II, 1); по мнению Страбона, у Посидония «слишком много математики» (II, II, 1).

46 Т. е. стоическая школа.

47 По моде того времени от географа требовалась определенная позиция в гомеровском вопросе (ср. RE, Strabon, стлб. 126). Страбон беспокоится, что его изложение читатели сочтут неудовлетворительным, если в нем будут содержаться мысли, противоречащие обычному суждению, и не будет описано наряду с современным состоянием стран также их состояние в гомеровскую эпоху (VIII, III, 3). Гомер для Страбона — высший авторитет в географии; он старается защитить поэта от упреков в географическом невежестве. Для спасения авторитета Гомера Страбон приводит различные чтения гомеровского текста и ссылается на Эсхила и Еврипида (I, 27).

48 От изменения земной поверхности, по Посидонию, произошла фигура ойкумены: природа и провидение создали шарообразную вселенную; вода и земля — шарообразные элементы (XVII, I, 36).

49 Страбон делит земной шар на четыре четверти и внутри одной из них описывает ойкумену в виде хламиды (II, V, 14).

50 Страбона интересует вопрос: как далеко простирается ойкумена на юг и на север и число зон (пять ли их или семь — по Посидонию, или же шесть — по Полибию) (ср. K. Reinhardt. Poseidonios, стр. 60). Из соответствия космических и земных кругов Посидоний выводил новое деление по небесным кругам (т. е. по отношению теней) — pròs tà uránia, по градации тепла (климатические зоны в нашем современном смысле) — pròs tà anthr?peia (II, II, 3; II, V, 43).

51 Страбон принимает гипотезу Эратосфена—Посидония об едином мировом океане, несмотря на возражение Гиппарха (I, 8—9). Из деления ойкумены на семь физических (и широтных) зон Посидоний выводил различия флоры, фауны и физического типа людей (I, II, 34; II, III, 7).

52 Ср. RE, Strabon, стлб. 123.

53 Иногда, впрочем, он защищает Эратосфена от несправедливых обвинений (I, II, 2).

54 Известия Эратосфена об Индии Страбон берет за основу (XV, 1, 10), затем сравнивает с известиями других историков (XV, 1, 14) и нередко отдает ему предпочтение.

55 Ср.: M. Dubois. Examen de la Géographie de Strabon, стр. 280 сл.

56 См. RE, Strabon, стлб. 135.

57 Однако в одном месте он говорит, что «введение в географию Эратосфеном основ математики и физики — вещь похвальная» (I, IV, 1).

58 Вслед за Полибием Страбон считает, что Пифей не мог располагать средствами для своих высокоширотных путешествий, тем более что и современные географы не знают ничего об областях за Иерной (Ирландией) (II, IV, 2; II, V, 8).

59 Страбон не принимает данных Пифея о распространении ойкумены на более высокие широты (I, IV, 1 сл.; II, V, 2), потому ему приходится отвергать существование Фулы и широты, принятой для нее Эратосфеном.

60 Гиппарха Страбон упрекает в «склонности к спорам» (II, I, 41) и ехидно подчеркивает, что тот выставляет другим непомерные требования, а сам иногда довольствуется данными старых географов, основанными на «периплах» (II, I, 11). Некоторые неточности (например, неправильное вычисление широты Византия) показывают, как мало собственные результаты Гиппарха соответствовали его строгим требованиям (RE, Strabon, стлб. 131).

61 Ср. RE, Strabon. стлб. 130

62 Там же, стлб. 132. Интересно отметить, что Страбон после Эратосфена и Гиппарха не упоминает больше о представителях математико-астрономического направления в географии (например, о Серапионе).

63 Сходство мировоззрений Страбона и Полибия обусловлено отчасти сходными научными течениями эллинистического времени, а также положением греческих ученых в римском мире.

64 Ср. RE. Polybios, стлб. 1568.

65 Прямых цитат около 40 (ср. RE, Strabon, стлб. 128).

66 Ср. RE, Strabon, стлб. 128.

67 По мнению Виламовица, «если бы труд Артемидора сохранился, слава Страбона в значительной степени померкла бы» (Kultur d. Gegenwart. Griechische Litteratur. Leipzig, 1907, стр. 156).

68 Страбон цитирует его около 50 раз (от III до XVII книги).

69 Ср. RE, Strabon, стлб. 124.

70 Труды Деметрия («Боевое построение троянцев») и Аполлодора («О гомеровском списке кораблей») представляли образцы мелочной сухой учености.

71 Ср. RE, Strabon, стлб. 145. Эксцерпты Страбона из Деметрия, Аполлодора и Артемидора (в книгах VIII—X) можно легко выделить.

72 Его Страбон цитирует 5 раз (ср. RE, Strabon, стлб. 108).

73 Ср. RE, Strabon, стлб. 109.

74 Использование Эфора и Эратосфена (в описании Греции и Востока — XIV, II) объясняется тем, что Полибий считал их надежными авторитетами.

75 В. Али высказывает странную мысль, что Гомер (!) и Платон повлияли на язык Страбона (W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 400).

76 Ср. RE. Strabon, стлб. 142.

77 Геродот, Ктесий и Гелланик, по мнению Страбона, не знают границ между мифом и историей, а потому им следует доверять меньше, чем Гомеру и Гесиоду (I, II, 35; XI, VI, 3); ср. RE, Strabon, стлб. 144. Некоторых, даже современных писателей Страбон вовсе не упоминает, например Юбу (конец I в. до н. э. — начало I в. н. э.).

78 Ср.: W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 399.

79 Описание своего пребывания в Гадирах Посидоний дал в виде путевого дневника (III, I. 5).

80 Долго живя в Риме, Страбон знал по-латыни, но предпочитал греческие источники (ср., W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 115).

81 Азиний послужил одним из источников для «Записок» Цезаря.

82 Ср. RE, Strabon, стлб. 103.

83 Там, где расстояния даны в римских милях, всегда — источник Хорограф, а где в стадиях — там Полибий и Артемидор (ср.: W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 228).

84 Ср.: W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 245.

85 Ср: Th. Sinko. Literatura grecka, II. Варшава, 1959, стр. 126 (ср. VI, III, 2 сл.).

86 Ср.: W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 334.

88 «Чтобы не отклоняться от темы и не повторять всем известных вещей» (X, I, 16). К счастью для археологов, некоторые местности, например Крит и Несторов Пилос (упомянутый Гомером), Страбон описывает подробно. История Спарты «в силу того, что она известна», не упомянута (VIII, V, 5).

89 «Литературные интересы» были совершенно в духе времени. Так, например, Цицерон в письмах к Аттику (VI, II, 3) живо интересуется местностями, упоминаемыми в «Каталоге кораблей» и ссылается на Эратосфена (VI, I, 18). Как очевидцы Страбоном привлекаются Эратосфен (свидетель страшной гибели Гелики — VIII, VII, 2) и Полибий (разрушение Коринфа и варварство римских солдат — VIII, VI, 23).

91 Описание побережья у Страбона отделяется от описания внутренних областей. Так, левый — европейский — берег Меотиды (Азовское море) описан в VII книге, а правый — азиатский — в XI книге. Источниками для описания побережья были «периплы», а для внутренних областей Страбон пользуется другими материалами (ср.: W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 101).

92 W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 103; М. И. Ростовцев (Страбон как источник для истории Боспора. Сб. в честь В. П. Бузескула. Харьков, 1914, стр. 375) считает этот «перипл» принадлежащим Артемидору Эфесскому.

93 Ср.: W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 22.

94 М. И. Ростовцев. Страбон как источник…, стр. 379; W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 89.

95 W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 86.

98 Th. Sinko. Literatura grecka, II, стр. 126.

99 W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 91 [против Якоби (FHG, IID, стр. 615)].

100 Там же.

101 Там же, стр. 89.

102 Там же, стр. 23.

103 Нису в долине Меандра, Траллы, Магнесию, родную Амасию, Эфес, Дидимы и Селевкию; ср.: W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 32.

104 Там же, стр. 65.

105 Там же, стр. 26.

106 «Современные купцы, хотя и доходили до Ганга, но это — люди необразованные и вовсе не пригодные для исследования страны» (XV, I, 4).

107 Онесикрит, Дамаст и Деимах вызывают у Страбона раздражение. Так, Онесикрита, который был кормчим у Александра, он называет «главным кормчим небылиц» (XV, I, 28)

108 Ср. RE, Strabon, стлб. 138; M. Dubois. Examen de la Géographie de Strabon, стр. 244. Непосредственно географ пользовался только Неархом и Онесикритом (M. Dubois. Examen de la Géographie de Strabon, стр. 246—248). Страбон знает так называемый «Список азиатских станций», составленный царскими бематистами («измерителями расстояний»), только через Эратосфена (II, I, 7), что является еще одним доводом в пользу непрямого использования источников об Индии (ср. RE, Strabon, стлб. 138).

109 Ср.: W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 158.

110 Там же, стр. 160.

111 Там же, стр. 163.

112 По Рейнгардту; по В. Али (W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 207), рассказ о Моисее имеет близкое отношение к Гекатею из Абдеры, но заимствован из Посидония. Отсутствие антиеврейской тенденции в рассказе об Иудее — признак заимствования из Посидония (или его посредства).

113 Ср., W. Aly. Strabon von Amaseia, стр. 77.

114 Там же, стр. 76.

115 Ср. RE, Strabon, стлб. 147. Страбон не знает трудов последователя Эратосфена и Гиппарха — Серапиона из Александрии; он не знает также о появлении вулканического острова Гиера в 66 г. до н. э. (между Ферой и Ферасией).

116 Даже имена их он всегда считает нужным сообщать читателям (XVI, IV, 18).

117 Он перечисляет случаи милосердия (clementia, iustitia) и щедрости (liberalitas) Августа [«милосердие»: после казни Адиаторига — XII, III, 35; реабилитация Афинея, привлеченного по процессу Мурены — XIV, V, 4; «щедрость»: восстановление Сиракуз — VI, II, 4; восстановление Сард Тиберием — XII, VIII, 18].

118 «Ибо после того, как отечество вручило ему [Августу] первое место в управлении государством (ten prostasian = principatus) и пожизненную власть в вопросах войны и мира (polému kai eirénes katéste kýrios) и т. д.» (XVII, III, 25).

От переводчика (Г. А. Стратановский)

Перевод «Географии» Страбона сделан с греческого текста, изданного Г. Л. Джоунзом (H. L. Jones. The geography of Strabo. With an English translation. I—VIII. London, 1917—1932). При переводе использованы следующие издания Страбона, переводы и комментарии к нему. Русские переводы: Ф. Г. Мищенко. География Страбона. М., 1879 (полный перевод); В. В. Латышев. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. ВДИ, 1947, № 4, стр. 177—192; С. В. Мирошников, ВДИ, 1947, № 4, стр. 192—207; В. В. Латышев, там же, стр. 207; П. И. Прозоров, там же, стр. 208—226; В. В. Латышев, там же, стр. 226—241; П. И. Прозоров, там же, стр. 241—247 (отрывки). Немецкие переводы: C. G. Groskurd. Strabons Erdbeschreibung in siebenzehn Büchern nach berichtigtem griechischen Texte unter Begleitung kritischer erklärender Anmerkungen verdeutscht. 4 Bde, Berlin u. Stettin, 1831—1834; A. Forbiger. Strabo’s Erdbeschreibung übersetzt und durch Anmerkungen erläutert 4 Bde, Stuttgart, 1856—1860. Французский перевод: A. Tardieu. Géographie de Strabon. Traduction nouvelle. 4 vv., Paris, 1909. Комментарии: W. Aly. Strabon von Amaseia. Untersuchungen über Text, Aufbau und Quellen d. Geographica. München, 1960; H. L. Jones. The Geography of Strabo, I—VIII (перевод и комментарий). London, 1917—1932.

Цитаты из Гомера даны в переводах Н. И. Гнедича и В. А. Жуковского, из трагиков — в переводах Ф. Ф. Зелинского, И. Ф. Анненского и А. И. Пиотровского, из Гесиода — в переводе В. В. Вересаева; цитаты из остальных авторов — в нашем переводе.

Передача греческих имен и географических названий в русской транскрипции представила значительные трудности, так как пришлось считаться с установившейся в русском языке практике и непоследовательно писать, с одной стороны: Афина, Вавилон, Византий, а с другой — Гомер, Геродот, Герод, Библ и т. д.

Перевод «Географии» Страбона отредактирован проф. О. О. Крюгером, которому мы обязаны массой ценных замечаний. Статью и примечания просматривали проф. К. М. Колобова и доц. И. И. Бабков. Весьма важные замечания и указания дали нам проф. И. И. Шафрановский и Е. Г. Бобров. Общая редакция проф. С. Л. Утченко. Всем перечисленным лицам переводчик приносит глубокую благодарность.

Рукописное предание и первые издания Страбона (Г. А. Стратановский)

Ближайшие преемники Страбона Плиний и Птолемей не упоминают его «Географии». Иосиф Флавий, Плутарх и Афиней уже пользуются Страбоном. Для лексикографа Стефана Византийского (VI в.) он уже главный авторитет в вопросах географии, так же как и для Евстафия (XII в. н. э.).

На Западе в средние века Страбон не был известен. Одну рукопись «Географии» в 1423 г. привез в Венецию Джиованни Ауриспа (ее купил знаменитый Чириако д’Анкона). Ученый византиец Георгий Гемистий Плифон в 1438 г. привез другие рукописи Страбона (Marcianus 379, 406, 517). Плифон обратил внимание гуманистов на Страбона и нанес удар влиянию Птолемея.

«География» появилась в печати в 1472 г. сначала в латинском переводе1, сделанном по плохой рукописи. В 1480 г. по побуждению папы Николая V (основателя Ватиканской библиотеки) вышел новый латинский перевод Гуарино. Первое издание греческого текста появилось в 1516 г. у Альда Мануция (на основании плохой рукописи). В 1587 г. в Париже вышло критическое издание «Географии», подготовленное и комментированное знаменитым филологом Казобоном (с переводом Ксиландера) (по страницам этого издания обычно цитируют Страбона). В 1815 г. (по инициативе Наполеона I) в Париже появилось критическое издание Корэ (в 4 томах); затем Г. Крамера (Берлин, 1844—1852, в 3 томах), А. Мейнеке (1866, в «Bibliotheca Teubneriana»), К. Мюллера — Ф. Дюбнера (Париж, 1853—1858, в 2 частях).

Наилучшая рукопись «Географии» — Codex Parisinus 1397 (A)2 — содержит только книги I—IX (книгу VII — в отрывках) с большими пропусками. Другие рукописи содержат, напротив, только конец — книги X—XVII. Полностью все 17 книг сохранились только в Codex Parisinus 1393, с большими пропусками (в особенности книга VII). В 1875—1895 гг. Г. Коцца-Луца открыл и издал фрагменты «Географии» на палимпсесте (около 500 г. н. э.). Из палимпсеста видно, что текст еще в V в. был в хорошем состоянии и сохранил особенности августовской орфографии. Архетип, написанный минускулами (около I—II в. н. э.), имел некоторые недостатки: пропуски, пятна, оборванные поля3. В 1956 г. палимпсест был транскрибирован и вновь издан В. Али4.

Фрагменты Страбона из Евстафия и Стефана Византийского изданы Р. Кунце5. Древние изложения содержания (Kephalaia) и выдержки (эпитомы) изданы: Geographi Graeci Minores (II, стр. 529 сл.); F. Jacoby. Die Fragmente d. griechischen Historiker. II A, стр. 430, и II C, стр. 291 (Berlin, 1926); наиболее важные — палатинские (X в.) и ватиканские (XIV в.) (Epit. Palatina et Vaticana).

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Знакомство с латинским переводом Страбона, возможно, внушило Колумбу мысль о существовании обитаемой земли в Атлантическом океане на широте Родоса и о западном пути в Индию.

2 Рукопись A (Paris, 1397) в XIII в. была реставрирована Максимом Планудисом на основании рукописи из семейства ω (родственной A).

3 Ср.: W. Aly. Strabon von Amaseia. Untersuchungen über Text, Aufbau u. Quellen d. Geographica. München, 1960, стр. 397.

4 Ср.: Fr. Sbordone. De Strabonis palimpsesto ceterisque codicibus memoria. Studi e Testi, 188. Bibl. Apost. Vaticana, 1956, стр. 274—275.

5 Rheinisches Museum, 1902, 57, стр. 437 сл.

ВАЖНЕЙШАЯ БИБЛИОГРАФИЯ, ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ПЕРЕВОДЧИКОМ

A. И. Болтунова. Описание Иберии в «Географии» Страбона. ВДИ, 1947, № 4„ стр. 142—160.
B. Ф. Гайдукевич. История античных городов Северного Причерноморья, тт. I—II М.—Л., 1955.
Д. П. Каллистов. Боспор Киммерийский. Опыт исследования по истории Северного Причерноморья и Боспора эпохи Археанактидов и первых Спартокидов.
М.—Л., 1948.
Д. П. К а л л и с т о в. Северное Причерноморье в античную эпоху. Учпедгиз, М., 1952.
О. В. Кудрявцев. Эллинские провинции Балканского полуострова во II в. нашей
эры. Изд. АН СССР, М., 1954, 364 стр.
В. В. Л а т ы ш е в. PONTIKA. СПб., 1909.
A. Б. Ранович. Восточные провинции Римской империи в I—III вв. н. э. Изд. АН СССР, М.—Л., 1949, 264 стр.
М. И. Ростовцев. Страбон как источник для истории Боспора. Сб. в честь
В. П. Бузескула. Харьков, 1914, стр. 366—380.
B. Ф. Смолин. К вопросу об источниках Страбона по Боспорскому царству. Изв. Тавр. общ. ист., археол. и этногр., т. III (60), Симферополь, 1929, стр. 66—71.
W. А1у, Strabon von Amaseia. Untersuchungen uber Text, Aufbau u. Quellen d. Geographica. Munchen, 1960, 397 стр.
H. Вегger. Geschichte d. wissenschaftlichen Erdkunde d. Griechen. Berlin, 1887—1893.
E. H. Вunbuгу. History of Ancient geography. London, 1883.
M. Dubоis. Examen de la Geographic de Strabon. Paris, 1891.
M. Dubоis. Strabon et Polybe, Revue des etudes greques. Paris, 1891, стр. 343.
E. Honigman, RE, 1931, 2 Reihe, 7 Hbb., стлб. 76—155.
F. Gisinger. Geographie. RE, 1924, Spplb. IV, стлб. 532—685.
Knaack. Eratosthenes. RE, 1909, 6. Bd., стлб. 361—389.
W. Kubitschek. Erdmessung. RE, 1935, Spplb. VI, стлб. 32—54.
Rehm. Hipparchos. RE, 1913, 8. Bd., стлб. 1666—1681.
К. Reinhardt. Poseidonios. RE, 1953, 43. Hbb., стлб. 558-826.
К. Ziegler. Polybios. RE, 1952, 42. Hbb., стлб. 1440—1578.

Малоазийский грек, живший на рубеже нашей эры, написал на склоне лет сочинение, которое, он надеялся, с пользой прочтут заинтересованные лица - политики, полководцы, просто образованные, «благородные» люди.

А лиц таких не нашлось. Современники этого произведения не заметили.

На первый взгляд оно не отличалось от других. Ученые, путешественники, писатели много рассказывали об отдельных странах и народах. И «География» Страбона ничего особенно нового не добавляла к тому, что уже было известно. Разве только выделялась своими размерами - как-никак она состояла из семнадцати книг. Кто знает, может быть, это и отпугивало читателей? Так же как непонятный жанр, в котором она была написана. В ней перемешались строгие научные рассуждения с экзотическими описаниями, сухие перечни названий и яркие картины быта и нравов малоизвестных племен. Что это? Трактат? Путевые очерки? Философско-назидательные рассказы?

Какая-то печать неопределенности лежала на Страбоне. В его жилах текла греческая и персидская кровь. Свои сочинения он писал по-гречески. Впитал в себя традиционную эллинскую образованность. И мог с уверенностью считать себя греческим ученым. Но жил он в римскую эпоху, общался с римскими учеными и писателями, подолгу находясь в «вечном городе». Кто осмелится вычеркнуть его имя из истории римской культуры?

Страбон был свидетелем рождения Римской империи, поглотившей, вобравшей в себя весь эллинский мир, все его очаги в Греции, Малой Азии, на Боспоре (в Крыму). Творчество Страбона подвело итог эллинистической науке. И потому прав современный исследователь, говоря: «Мало найдется писателей, которым мы были бы больше обязаны, чем ему. Произведение Страбона - лебединая песня эллинизма; его глазами мы смотрим на этот мир в целом, когда он уже отошел в прошлое. Он не самостоятельный географ - он перерабатывает своих предшественников. Но пишет он хорошо и оказывается нейтральным и трезвым критиком… Велика масса сохраненных им сведений по серьезным вопросам - о географической теории, греческих полисах, экономике… Со времен Геродота не осталось другой такой красочной книги».

Книга имела право быть неопределенной по своему жанру, потому что была энциклопедией. Страбон собрал все, что знали в ту пору об обитаемой земле - ойкумене; он изложил все существующие мнения по так называемым теоретическим вопросам и споры о местонахождении того или иного пункта.

Современники не смогли оценить его колоссального труда. «Книги имеют свою судьбу - в зависимости от того, как их принимает читатель». Этот афоризм родится через два века после Страбона, но справедливость его он мог бы испытать на себе… если бы не умер до выхода в свет произведения, которому посвятил долгие годы жизни.

Потомки оказались проницательней. Сначала им заинтересовались византийские ученые. Через тысячелетие - гуманисты эпохи Возрождения. Ныне же немыслимо представить историю географической науки без Страбона, потому что его «География» не только самое крупное из античных сочинений такого рода, она - одна из немногих, почти полностью дошедших до нас работ. Наконец, она сохранила выдержки из трудов более древних авторов, которые подчас известны только благодаря Страбону.

Пифей из Массалии (Марсель)… Выдающийся греческий путешественник, географ и астроном IV века до н. э. Первый, кто, проникнув за Геркулесовы столбы (Гибралтар), двинулся дальше не на юг, как обычно делали финикийцы, а на север. Человек, открывший Британские острова, описавший берега Северного моря и ощутивший на себе дыхание Арктики. Цель его странствий неизвестна. Неясен и точный маршрут. Но из замечаний античных авторов явствует, что он многое сделал и для географии, и для астрономии: обнаружил новые земли, определил координаты ряда пунктов в северных широтах, измерил для них полуденную высоту Солнца и т. п. Данные Пифея учитывали крупнейшие ученые - Эратосфен, Гиппарх, историк Диодор Сицилийский. Но после завоевательных походов римлян, в I веке до н. э., выяснились многие ошибки и неточности в рассказе Пифея, и ему вообще перестали доверять.

Страбон писал через триста лет после него. Ему казалось невероятным, чтобы «человек честный, и притом бедняк, мог проплыть и пройти столь большие расстояния, дойти до пределов моря и исследовать всю часть Европы, лежащую на севере». И Страбон решительно объявляет Пифея выдумщиком, сознательно или без злого умысла вводящим людей в заблуждение. Но, уличая Пифея в погрешностях и грубых искажениях, Страбон волей-неволей вынужден излагать его сочинения - своего рода отчеты о плаваниях. Опровергая чужие доводы, он должен сначала познакомить с ними читателя. Произведения мореплавателя из Массалии не сохранились. Редкие цитаты из них встречаются у более поздних, как правило, враждебно настроенных к нему авторов, чаще всего именно у Страбона.

Евдокс из Кизика… Легендарный мореплаватель II века до н. э., совершивший путешествия в Индию и якобы обогнувший Африку. Страбон убежден, что рассказы о его плаваниях - чистейшая ложь, плод отчаянной фантазии. И тем не менее добросовестно цитирует обширный текст из произведения греческого географа, философа и астронома II–I веков до н. э. Посидония, благодаря которому и стали известны плавания Евдокса.

Артемидор из Эфеса… В 104 году до н. э. появилось его сочинение, предназначенное для путешественников и мореходов. Называлось оно «Перипл» (т. е. «плавание вокруг»), и в нем греческий географ описывал берега Средиземного и Красного морей, которые сам исследовал во время своих экспедиций. Труд его не отличался особой оригинальностью. В нем наряду с личными наблюдениями много ссылок на другие работы, сухих перечней местностей с указанием расстояний между ними. Но все же это был ценный справочник, которым, очевидно, пользовались весьма охотно. Во всяком случае даже через пятьсот лет он все еще вызывал интерес, и географ Маркиан из Гераклеи сделал из него краткие извлечения.

Произведение Артемидора не сохранилось. А от работы Маркиана дошли до нас лишь разрозненные отрывки. Больше всего цитат из Артемидора мы находим в «Географии» Страбона. Артемидора привлекает Страбон, когда ему нужно проверить сведения других авторов. Он пользуется его данными, когда рассказывает об Иберии (Испания), Геркулесовых столбах, побережье Галлии (Франция), об Италии, Греции, Кикладских островах, Колхиде, Малой Азии, Индии, Аравии, Египте, Эфиопии, северном побережье Ливии (Африка), когда рассуждает о размерах Сицилии, Пелопоннеса, о протяженности пути от Греции до Истра (Дунай), от Греции до Италии.

Совершив по часовой стрелке полный круг, Страбон возвращается (с востока на запад) к исходной точке - к северо-западной оконечности Африки и Гибралтару. И путешествие по всей известной в ту пору ойкумене он совершает рука об руку с Артемидором.

Полибий из Мегалополя (Аркадия)… Пелопоннесский грек, увезенный в 168 году до н. э. в Рим в качестве заложника, написал там «Всеобщую историю», изложив в ней события с 220 до 146 года. Это была первая в точном смысле слова всемирная история, охватывавшая весь доступный кругозору автора тогдашний мир. Географии уделялось в ней немало места, поскольку она, как и история, по мнению Полибия, ценна прежде всего тем, что помогает решать практические задачи. Историки должны знать географию не хуже полководцев. И он с гордостью сообщает о своих путешествиях в Испанию и Галлию, к берегам Ливии и Понта (Черное море). Географические наблюдения широко рассыпаны по его труду. Но, словно не желая отвлекаться, основную массу географических сведений автор собрал воедино в тридцать четвертой книге своего произведения, включавшего сорок книг. Увы, целиком до наших дней дошли только пять из них. От остальных сохранились более или менее значительные фрагменты. Тридцать четвертая книга канула в Лету. От нее не осталось и следа. Кроме… сочинения Страбона. Повествуя о Греции, Испании, Черном море, Балканах (до Дуная) и особенно об Италии, Страбон щедро цитирует Полибия, как правило, полностью соглашаясь с его описаниями и оценками. Многие объяснения природных и исторических явлений он, не скрывая того, прямо заимствует у него, всячески подчеркивая, так сказать, идейную близость между ними (оба исповедовали учение стоиков).

Страбон отдает на суд читателей «Исторические записки» в сорока трех книгах. Преклоняясь перед Полибием и его «Всеобщей историей», Страбон сознательно объявляет себя продолжателем греческого историка и начинает свое сочинение с того, на чем тот остановился, -- с 146 года до н. э., года гибели Карфагена и присоединения Эллады к Риму. Прием довольно обычный для античных времен. За три с половиной века до Страбона точно так же поступил историк Ксенофонт. Продолжая незавершенную «Историю Пелопоннесской войны» Фукидида, он откровенно начал свою «Греческую историю» словами: «Через несколько дней после этого…»

Исторический труд Страбона охватывает почти столетие -- одно из самых бурных в неспокойной истории Римского государства. На него приходятся два крупных восстания рабов в Сицилии и грозное восстание Спартака, борьба за власть между Марием и Суллой и диктатура последнего, войны Рима в Испании, Галлии, Британии, в Африке, на Востоке, подчинение всего Средиземноморья; возвышение Гнея Помпея и Юлия Цезаря, отчаянная борьба между ними и гибель сначала одного, а затем второго, возвышение Антония и Октавиана и снова гражданская война, последним актом которой стала битва при Акции в 31 году до н. э.; после нее в державе, измученной убийствами, разрушениями, заговорами, воцарился долгожданный мир. Его, естественно, связали с именем победителя -- Октавиана, будущего императора Августа.

Страбон остановился именно на этом рубеже. Возможно, просто потому, что завершил свое сочинение как раз в ту пору. А может быть, он сознавал истинное значение случившегося и видел в победе Октавиана куда более глубокий смысл, то есть понял, что наступила новая эпоха, когда фактически власть принадлежит полководцу, поддержанному армией, но сохраняющему видимость старого республиканского устройства. Все, что произошло после 31 года, Страбон мог наблюдать непосредственно. В 29 году до н. э. Октавиан вернулся в Рим как спаситель отечества, положивший конец междоусобицам, как непобедимый военачальник, одержавший славные победы над всеми соперниками.

«География» Страбона как основной труд страноведения в эпоху Античности

"География" Страбон, дошедшая до нас почти целиком- единственное сочинение, дающее нам понятие о том, чем была географическая наука в то время, а равно знакомящее нас и с предшествующей историей науки, и с различными в ней направлениями

По Г. А. Стратановскому, «География» принадлежит к жанру «памятных записок», являясь научно-практическим сочинением. Трактат Страбона отражает римское практическое мировоззрение, не терпящее научных теорий, от которых нет немедленной пользы. По стилю Страбон напоминает Диодора Сицилийского или Дионисия Галикарнасского -- он сух и безыскусственен.

Критический метод Страбона легко реконструируется: критика его направлена на изыскание противоречий в источниках, которые потом исследуются методами школьной логики. Страбон может страницами цитировать тех или иных авторов, а затем объявить их негодными. Метод его сугубо описательный, Страбон ограничивается констатацией фактов и явлений. Источников своих он никогда не скрывает, но зачастую изменяет порядок чужих мыслей или комбинирует отдельные места Стратановский Г. А. Страбон и его «География». М.: «Ладомир», 1994. С. 775--790.. О естественной производительности описываемых земель Страбон не говорит с той обстоятельностью, которую считали необходимой Аристотель и Феофраст. Вообще описание земель у Страбона далеко не равномерно; внимание его нередко останавливается на предметах маловажных или анекдотических, но для тогдашнего читателя занимательных. В нападках на предшественников он нередко переступает меру спокойной и основательной критики, бывает придирчив и мелочен в полемике, например с Гиппархом или Посидонием.

Страбон не может быть назван самостоятельным исследователем, но также не может быть назван и компилятором. Его задачей было дать географическое описание всей античной Ойкумены, исправив при этом карту мира сведениями, накопившимися со времён Эратосфена. Это -- первая попытка сопоставить все географические сведения своего времени и дать их систематический обзор, именно поэтому основной блок литературы периода эллинизма нам известен только из цитат, приводимых Страбоном.

Его «География» не только самое крупное из античных сочинений такого рода, она -- одна из немногих, почти полностью дошедших до нас работ. Наконец, она сохранила выдержки из трудов более древних авторов, которые подчас известны только благодаря Страбону.

Пифей из Массалии (Марсель)… Выдающийся греческий путешественник, географ и астроном IV века до н. э. Первый, кто, проникнув за Геркулесовы столбы (Гибралтар), двинулся дальше не на юг, как обычно делали финикийцы, а на север. Человек, открывший Британские острова, описавший берега Северного моря и ощутивший на себе дыхание Арктики. Цель его странствий неизвестна. Неясен и точный маршрут. Но из замечаний античных авторов явствует, что он многое сделал и для географии, и для астрономии: обнаружил новые земли, определил координаты ряда пунктов в северных широтах, измерил для них полуденную высоту Солнца и т. п. Данные Пифея учитывали крупнейшие ученые -- Эратосфен, Гиппарх, историк Диодор Сицилийский. Но после завоевательных походов римлян, в I веке до н. э., выяснились многие ошибки и неточности в рассказе Пифея, и ему вообще перестали доверять Ф. Н. Арский. «Страбон». Москва, "Мысль", 1974 г.

Страбон писал через триста лет после него. Ему казалось невероятным, чтобы «человек честный, и притом бедняк, мог проплыть и пройти столь большие расстояния, дойти до пределов моря и исследовать всю часть Европы, лежащую на севере». И Страбон решительно объявляет Пифея выдумщиком, сознательно или без злого умысла вводящим людей в заблуждение. Но, уличая Пифея в погрешностях и грубых искажениях, Страбон волей-неволей вынужден излагать его сочинения -- своего рода отчеты о плаваниях. Опровергая чужие доводы, он должен сначала познакомить с ними читателя. Произведения мореплавателя из Массалии не сохранились. Редкие цитаты из них встречаются у более поздних, как правило, враждебно настроенных к нему авторов, чаще всего именно у Страбона.

Евдокс из Кизика… Легендарный мореплаватель II века до н. э., совершивший путешествия в Индию и якобы обогнувший Африку. Страбон убежден, что рассказы о его плаваниях -- чистейшая ложь, плод отчаянной фантазии. И тем не менее добросовестно цитирует обширный текст из произведения греческого географа, философа и астронома II-I веков до н. э. Посидония, благодаря которому и стали известны плавания Евдокса.

Артемидор из Эфеса… В 104 году до н. э. появилось его сочинение, предназначенное для путешественников и мореходов. Называлось оно «Перипл» (т. е. «плавание вокруг»), и в нем греческий географ описывал берега Средиземного и Красного морей, которые сам исследовал во время своих экспедиций. Труд его не отличался особой оригинальностью. В нем наряду с личными наблюдениями много ссылок на другие работы, сухих перечней местностей с указанием расстояний между ними. Но все же это был ценный справочник, которым, очевидно, пользовались весьма охотно. Во всяком случае даже через пятьсот лет он все еще вызывал интерес, и географ Маркиан из Гераклеи сделал из него краткие извлечения.

Произведение Артемидора не сохранилось. А от работы Маркиана дошли до нас лишь разрозненные отрывки. Больше всего цитат из Артемидора мы находим в «Географии» Страбона. Артемидора привлекает Страбон, когда ему нужно проверить сведения других авторов. Он пользуется его данными, когда рассказывает об Иберии (Испания), Геркулесовых столбах, побережье Галлии (Франция), об Италии, Греции, Кикладских островах, Колхиде, Малой Азии, Индии, Аравии, Египте, Эфиопии, северном побережье Ливии (Африка), когда рассуждает о размерах Сицилии, Пелопоннеса, о протяженности пути от Греции до Истра (Дунай), от Греции до Италии.

Совершив по часовой стрелке полный круг, Страбон возвращается (с востока на запад) к исходной точке -- к северо-западной оконечности Африки и Гибралтару. И путешествие по всей известной в ту пору ойкумене он совершает рука об руку с Артемидором.

Полибий из Мегалополя (Аркадия)… Пелопоннесский грек, увезенный в 168 году до н. э. в Рим в качестве заложника, написал там «Всеобщую историю», изложив в ней события с 220 до 146 года. Это была первая в точном смысле слова всемирная история, охватывавшая весь доступный кругозору автора тогдашний мир. Географии уделялось в ней немало места, поскольку она, как и история, по мнению Полибия, ценна прежде всего тем, что помогает решать практические задачи. Историки должны знать географию не хуже полководцев. И он с гордостью сообщает о своих путешествиях в Испанию и Галлию, к берегам Ливии и Понта (Черное море). Географические наблюдения широко рассыпаны по его труду. Но, словно не желая отвлекаться, основную массу географических сведений автор собрал воедино в тридцать четвертой книге своего произведения, включавшего сорок книг. Увы, целиком до наших дней дошли только пять из них. От остальных сохранились более или менее значительные фрагменты. Тридцать четвертая книга канула в Лету. От нее не осталось и следа. Кроме… сочинения Страбона. Повествуя о Греции, Испании, Черном море, Балканах (до Дуная) и особенно об Италии, Страбон щедро цитирует Полибия, как правило, полностью соглашаясь с его описаниями и оценками. Многие объяснения природных и исторических явлений он, не скрывая того, прямо заимствует у него, всячески подчеркивая, так сказать, идейную близость между ними (оба исповедовали учение стоиков).

Эратосфен из Кирены (Ливия)… Знаменитый астроном, математик, географ и философ. Руководитель Александрийской библиотеки. Человек, который вместо прежних терминов--«период» («обход»), «периегеса» («объезд») и «перипл» -- ввел в научный обиход простое и удобное слово «география».

Ученый вывел эту отрасль человеческого знания за рамки простого описания местности, дав ей подлинно научную основу. Он стал родоначальником особого -- математического -- направления в географии, из которого позднее развились геодезия и картография. Страбон хвалит Эратосфена за то, что он «ввел» в географию математику и физику, т. е. заложил ее естественнонаучную основу. Впервые именно Эратосфен, измерив дугу меридиана, проходившего через египетские города Сиену и Александрию, вычислил с поразительной точностью окружность земного шара -- она равнялась у него 39 690 тысячам километров против нынешних 40 009 тысяч -- и определил положение обитаемой суши на его поверхности, создав наиболее полную и точную для своего времени (III век до н. э.) карту. Суша на ней выглядела как остров, окруженный со всех сторон Мировым океаном; длина этого острова, измеренная по параллели, проведенной через остров Родос (от Испании до устья Ганга), больше чем вдвое превышала ширину: вертикаль проходила через Византий (будущий Константинополь, современный Стамбул), Родос и Александрию до границ Эфиопии.

Современники наградили Эратосфена иронически-почетным прозвищем «Бэта» (вторая буква греческого алфавита). Они всерьез полагали, что он слишком многосторонен в своих познаниях, чтобы в чем-то быть первым. История рассудила иначе, оценив Эратосфена как выдающегося ученого. В том числе и как первоклассного географа, во многом определившего дальнейшее развитие своей науки, которую он очищал от мифов, сказок и красочных небылиц, стремясь придать ей как можно более точный характер.

Сочинение Эратосфена «Географика» (т. е. «Географические записки»), состоявшее из трех книг, -- увы, вновь приходится повторять печальную истину -- до нас не дошло. Его иногда цитировали историк Полибий, ученый-энциклопедист I века Плиний Старший. Наиболее же полно текст Эратосфена воспроизведен у Страбона, специально посвятившего несколько глав разбору взглядов своего великого предшественника.

Отношение Страбона к нему довольно противоречиво. Отдавая должное его образованности (как сказали бы сейчас, эрудиции), проверяя с его помощью данные других источников и используя его аргументы для объяснения различных явлений, Страбон в то же время многого просто не понимает и не считает даже нужным упоминать. Пренебрегая математическим методом и разного рода сложными вычислениями, Страбон, например, забыл рассказать о знаменитом (уже тогда) методе измерения земного шара (мы знаем о нем из сочинения астронома II века н. э. Клеомеда «О круговом движении небесных тел»).

Основываясь на более поздних работах (в частности Посидония), Страбон вносит много уточнений и исправлений в карту Эратосфена, в его описания и цифры. И чем больше ошибок он отыскивает, тем подробней и детальней знакомит с подлинным текстом, дошедшим до нас в столь необычной, так сказать, негативной форме.

Наконец, Гиппарх… Величайший астроном древности, открывший явление прецессии, измеривший расстояние до Луны, рискнувший даже составить звездный каталог, включавший почти 850 небесных тел. «Этот человек, -- говорили о нем, -- пошел так далеко, что попытался сообщить поколениям точное число звезд».

Именно Гиппарх настаивал на том, что география нуждается в точных астрономических наблюдениях. Он же предложил проводить на картах не две, а целый ряд взаимно пересекающихся под прямым углом линий, соответствующих определенным градусам. А так как известная тогда суша была намного длиннее с запада на восток, то эту протяженность Гиппарх назвал долготой, а расстояние с севера на юг -- широтой.

Ведя в 161-126 годах до н. э. наблюдения в Александрии и на Родосе, Гиппарх внес много поправок в карту и вычисления Эратосфена. Ими с охотой воспользовался Страбон, который не всегда достаточно хорошо понимал как Гиппарха, так и Эратосфена, но честно и обильно цитировал обоих.

Страбон, таким образом, волею судеб оказался хранителем ценнейшего научного наследия античности.

Во времена Страбона, когда новое слово в гуманитарных науках (кроме истории) почти никем не произносилось, когда процветали энциклопедии, обобщающие труды, сборники, собрания цитат, переложения научных трудов и т. п., когда систематизация вытесняла творческую мысль, география подчас сводилась к перечню названий мест и народов с указаниями расстояний между различными пунктами.

Сухо Страбон писать не желал. Не только потому, что это не соответствовало его вкусам и интересам. Он прежде всего хотел, чтобы его читали с увлечением и пользой. Он ориентировался на образованного читателя, но не на ученого, а на практического деятеля, политика, полководца, а возможно, и на философа, историка, которым без географии не обойтись.

«Эта книга должна быть полезна вообще -- одинаково для государственного деятеля и для широкой публики. Говоря о политике, я имею в виду… человека, усвоившего известный цикл наук, обычный для людей свободнорожденных или занимающихся философией». В другом месте Страбон высказывается еще откровенней: «Читатель этой книги не должен быть настолько простоватым и недалеким, чтобы прежде не видеть шара и кругов, начертанных на нем, из которых одни -- параллельны, а другие проведены под прямыми углами к ним… Читатель не должен быть так необразован, чтобы не иметь понятия о положении тропиков, экватора и зодиака. Если кто-нибудь хотя бы поверхностно не знаком с этим… он не сможет понять того, что сказано в данном сочинении».

Большая часть географии, утверждает Страбон, служит нуждам государства, ибо арена деятельности государства -- земля и море. Правители, руководящие народами и объединяющие под своей властью разные области, должны иметь представление о всей земле: где что расположено, что известно, а что еще не исследовано, где какой климат, почва, рельеф. География полезна и в конкретных мелких делах, -- когда нужно разбить лагерь, организовать засаду, совершить переход, но еще более она нужна в великих предприятиях. Незнание ее нередко приводило к позорным поражениям. Поэтому географ, как и историк, всегда должен в первую очередь заботиться о пользе и достоверности своего труда.

Но не только эту «пользу» имеет в виду Страбон. Географ не должен забывать, что он не просто ученый, но и философ, призванный наставлять читателей. Поэтому необходимо описывать не только природные особенности той или иной области, но обязательно рассказывать о нравах и обычаях различных племен, об их государственном устройстве, дабы выставлять их в качестве образцов для подражания либо, наоборот, в целях предостережения.

«Первое же и самое главное -- как для научных задач, так и для нужд государства -- это попытаться описать по возможности наиболее просто форму и величину той части земли, которая помещается в пределах нашей географической карты, отметив все характерные особенности». Об остальных же областях, лежащих за пределами обитаемой земли, распространяться излишне. Неоткрытые места интереса не представляют, и гадать о них незачем.

Но сводить науку только к удовлетворению практических нужд тоже неверно. В каждодневной жизни люди руководствуются привычными житейскими представлениями и вполне обходятся без выяснения сути географических явлений, например, почему восходит и заходит солнце. Не для них должен писать географ и «не для жнеца или землекопа, а для человека, которого можно убедить в том, что земля в целом такова, как ее представляют математики… В том, что географ считает основами своей науки, он должен полагаться на геометров, которые измерили землю, геометры в свою очередь -- на астрономов, а те -- на физиков». Без физики и математики, утверждает Страбон, невозможно описать землю. И тут же предостерегает: не надо только подменять географию сухими вычислениями, не надо применять к ней методы других наук.

Обойтись без математики и астрономии Страбон не мог. Но в них он не разбирался настолько хорошо, чтобы всякий раз выносить оценки, оспаривать те или иные положения. Поэтому он прибегает к цитатам и пользуется чужими аргументами, заимствуя их из трудов авторитетных, с его точки зрения, ученых -- Эратосфена, Гиппарха, Посидония. Но в общем проблемы физической географии Страбона мало занимают. Как истинный адепт учения стоиков, он вообще не слишком озабочен неясными или спорными естественнонаучными вопросами и вовсе не стремится досконально разобраться в сути различных природных или космических явлений. Главное -- информация. По возможности полная и объективная. С изложением самых противоречивых суждений. И с отказом от самостоятельных выводов.

В первый же главе первой книги «Географии» он признается: «После того как я издал „Исторические записки“, которые, как я думаю, принесли пользу для моральной и политической философии, я решил написать и настоящее сочинение. И этот труд построен по такому же плану и адресован тому же кругу читателей… Подобно тому как в моих „Исторических записках“ упомянуты лишь события из жизни выдающихся людей, а мелкие и бесславные деяния опущены, так и здесь я не намерен касаться маловажных и незначительных явлений, а займусь предметами славными и великими, заключающими в себе нечто практически полезное, достопамятное или приятное. Когда мы судим о достоинстве колоссов, мы не исследуем тщательно каждую часть в отдельности, а скорее исходим из общего впечатления и стараемся понять, хороша ли статуя в целом. Точно так же следует оценивать и мою книгу, ибо она в известном смысле является трудом о колоссальном. Труд этот касается явлений особой важности и охватывает весь свет, кроме тех случаев, когда и малозначительные предметы могут представить интерес для человека любознательного или практического деятеля. Все это говорится для того, чтобы показать, насколько данное произведение важно и достойно философа».

И еще одно размышление: «Если я решил писать о предмете, который уже многие разрабатывали до меня, то я вовсе не заслуживаю порицания, если не докажу, что изложил предмет в той же манере, что и мои предшественники. Хотя они и создали блестящие труды в разных областях географии, я полагаю, однако, что большую часть работы еще предстоит сделать. И если я окажусь в состоянии хоть кое-что прибавить к сказанному ими, то уже одно это -- достаточное оправдание моего начинания».

К мысли об этом начинании Страбон пришел в зрелом возрасте -- скорей всего, когда ему было около шестидесяти лет. Но готовился к такой книге он по сути дела всю жизнь. И тогда, когда слушал своих первых наставников, пробудивших у него интерес к науке. И тогда, когда в Александрийской, Пергамской и римских библиотеках читал старинные свитки и выписывал длинные цитаты, твердо веря, что они когда-нибудь сослужат ему службу. И тогда, наконец, когда отправился странствовать по свету, ибо при всем уважении к чужим мыслям и сведениям он, если представлялась возможность, старался дать пищу собственному уму, довериться собственным глазам. Без его путешествий произведение вряд ли родилось бы. В крайнем случае появилась бы еще одна маловыразительная компиляция, составленная из надерганных цитат. Желание узнать толкало его в дорогу. Стремление рассказать об увиденном -- заставило написать необычное сочинение.

В «Географии» Страбон писал и о своём родном городе. Вероятно, немало фактов из истории Понтийского царства приведено в его историческом сочинении, не дошедшем до нас. В «Географии» Страбон не позволил себе отвлекаться и ограничился довольно скупой и суховатой справкой об Амасии: «Мой родной город лежит в большом, глубоком ущелье, через которое, течет река Ирида. Город удивительно благоустроен как искусными человеческими мероприятиями, так и самой природой и сочетает преимущества города и крепости». «Внутри скалы есть водохранилища, от которых город нельзя отрезать, так как в скале вырублены два подземных канала Через реку перекинуты два моста: один -- из города к предместью другой -- из предместья к окрестностям…Затем идет долина, которая, расширяясь, образует „Равнину с 1000 селений“».

Еще лаконичнее характеризует Страбон сам Понт -- одну из наиболее отсталых областей Малой Азии: «В нашей стране есть несколько разрушенных укреплений и много покинутой земли -- результат Митридатовои войны. Вся страна, однако, покрыта лесом; часть ее пригодна для конских пастбищ… в целом же она прекрасно приспособлена для обитания». Что это действительно так можно судить хотя бы по жителям восточной части Понта которые «совершенно дикие… а некоторые даже живут на деревьях. Питаются они звериным мясом и древесными плодами; они также нападают на путников, спрыгивая на них прямо из своих дощатых шалашей на деревьях».

Материал распределяет он крайне неравномерно, исходя не только из «количества информации», но и руководствуясь явно личными пристрастиями. Из пятнадцати книг, в которых рассказано об ойкумене (две, как уже говорилось, касаются общих вопросов географической науки, ее истории, знакомят со взглядами других авторов), восемь посвящены Европе (из них три -- Греции и две -- Италии), шесть -- Азии (из них три -- Малой Азии) и лишь одна -- Африке.

В III книге речь идет об Иберии, в IV -- о Галлии, Британии и Альпах, в V-VI -- об Италии и Сицилии, в VII -- о Германии, Балканах и Скифии, в VIII--Х -- о Греции и Крите, в XI -- о Кавказе, Закавказье, Боспоре, Понте, о Парфии, Гиркании и других областях близ Каспийского моря, в XII-XIV -- о Малой Азии, в XV--{64} о Персии и Индии, в XVI -- о Передней Азии (Ассирии, Вавилонии, Месопотамии, Сирии, Финикии, Иудее, Аравии), наконец в XVII -- о Египте, Эфиопии и Ливии.