Уильям Джеймс (1842–1910) - американский философ, психолог, первый профессор психологии в Гарвардском университете, один из основателей и ведущий представитель прагматизма и функционализма.
Сложность изложения
Целевая аудитория
Все, кому интересны тонкости анализа внутреннего психологического опыта.
В этой монументальной работе представлены философские и общеметодологические основания развития психологии, которые помогают современным ученым глубже заглянуть в предмет исследований. В данном случае речь идет о человеческом интеллекте. Джеймс стал первым в исследовании теории личности, которая развивает сама себя.
Читаем вместе
Автор полагал, что не существует научной психологии, поскольку она находится в режиме ожидания перед тем как стать наукой. Ему интересно было изучать так называемые «первичные данные», включающие в себя душевные явления, которые находятся в связи с их физиологическими процессами. Психология нацелена на изучение любых проявлений душевной деятельности - как вредных, так и благоприятных.
Анатомическая нервная система включает три раздела:
- Центростремительные нервы.
- Центробежные нервы.
- Органы центрального распределения токов.
Согласно этому разделению мы рассматриваем три сознательных процесса вместе с их условиями: ощущения, умственные процессы и стремление к действиям.
Ощущения отличаются от восприятий тем, что в них есть способность к познаванию, поскольку функция восприятия представляет собой познание о факте. Сходство между ними - в ярком и живом восприятии объектов. Ощущения обладают объективностью во внешнем пространстве и интенсивностью.
Привычка. В ее основании лежит физический закон, она тесно связана с основными свойствами материи и образуется через нервные центры. Привычка делает движения простыми и точными, снижает усталость и сознательное внимание.
Поток сознания. В нашем внутреннем опыте все время происходят сознательные процессы, а состояния сознания сменяют друг друга. Само сознание обладает четырьмя свойствами:
- Стремлением быть частью личного сознания.
- Изменчивостью состояния в границах личного сознания.
- Непрерывностью последовательности ощущений.
- Совершением выбора между воспринимаемыми объектами.
Личность. Самосознание человека обладает двойственностью: познаваемым элементом в сознании личности - эмпирическим эго и познающим - чистым эго. Личность в ее широком смысле - это анализ ее составных элементов, эмоций, чувств (самооценки) и поступков. Личность может быть физической, социальной и духовной, в каждом человеке имеется их иерархия. Изменения личности относятся к двум крупным классам - изменению памяти (обманы, грезы, ложная память) и изменению телесной и духовной личности (раздвоение, умственное помешательство, медиумизм).
Внимание. Оно бывает непосредственным и опосредованным: в первом случае объект является интересным сам по себе, во втором - когда ассоциативно связан с интересующим предметом. Также внимание может быть чувственным и интеллектуальным, рефлекторным и произвольным.
Различение - это усмотрение той или иной части объекта, и условия этого процесса благоприятны для различий в их непосредственном ощущении, в их заключении и выделении из сложных комплексов. После них идут ассоциации, происходящие между мыслимыми объектами, но не идеями. Их сочетание определяет порядок психических процессов.
Чувство времени. Оно дает нам ощущение настоящего с продолжительностью, заполняет различными впечатлениями и протекает быстро при их наличии, а при их отсутствии течет медленно.
Память. Она дает знание о прошлом душевном состоянии после прекращения его непосредственного осознавания. Она оживляет в нашем сознании образ прошедшего явления, включая два основных элемента: запоминание известного факта и его воспроизведение.
Воображение. Те ощущения, которые однажды были нами пережиты, изменили нервную организацию таким образом, что наше сознание продуцирует их копии даже при отсутствии вызвавшего их внешнего раздражения. Разные люди обладают различной живостью зрительного воображения.
Восприятие. Это осознание знакомых материальных объектов, которые находятся перед нашими органами чувств, и оно не выступает сложным состоянием сознания. Восприятие может быть определенным или вероятным. Восприятие пространства заключается в построении взаимоподчиненных процессов:
- Расчленения цельного объекта зрения и осязания на более мелкие.
- Отождествления видимых объектов с осязаемыми и наоборот.
- Локализации познаваемой ребенком в данный момент части пространства.
- Порядка расположения объектов по трем измерениям.
- Различения ребенком относительности размеров предметов.
Мышление представляет собой способность ориентироваться в новых для человека данных опыта, что выделяет его из области простых ассоциативных умственных процессов. В него входят анализ и отвлечение, а само мышление непосредственно связано с личным интересом.
Эмоции часто сравнивают с инстинктами, но их отличие в том, что эмоция нацелена на чувствование, а инстинкт - на действие при наличии знакомого объекта в окружающей обстановке. Инстинкты функционально связаны с нашей организацией, то есть любой человеческий орган обладает приспособлением, нужным для его применения к делу.
Воля и волевые акты определяются как желание или хотение делать вещи, которые на данный момент мы не испытываем, не имеем и не делаем. Единственным непосредственным внешним проявлением выступают телесные движения, а волевые акты являются произвольными функциями организма. Объекты мысли, которые задерживают финальное действие или, наоборот, благоприятствуют ему, Джеймс называет мотивами решения. Здоровое состояние воли характеризуется нормальной степенью импульсивной силы.
Лучшая цитата
«Для того, кто задается целью уяснить наивозможно глубже значение мира как целого, проблемы метафизики должны стать важнейшим объектом исследования».
Чему учит книга
Теория познания имеет одну основную проблему: как одно нечто способно познавать другое нечто. Рациональная психология задается вопросом, каким образом может существовать состояние духа.
Сознание личности есть не что иное, как сознавание потока мыслей. Наше «я» выступает мышлением, имеющим различное содержание в каждый момент времени, но заключающим в себе все предшествующее и все, что заключалось в этом предшествующем.
Детали
Теория личности, которую Джеймс развил в книге, оказала мощное влияние на формирование персонологии в Америке.
От редакции
Для тех, кто интересуется психологией, но не готов взяться за прочтение монументальных трудов отцов-основателей, мы создали проект «Интервью с великими». Это сборник статей, где на наши вопросы о важнейших жизненных ценностях великие эксперты «отвечают» цитатами из своих трудов: .
Как выбрать специалиста, если самостоятельно справиться с психологическими проблемами не получается? Статья психолога Варвары Поповой поможет разобраться в видах психологической помощи и выбрать то, что подходит вам: .
Порой в надежде получить «скорую психологическую помощь» многие записываются не на личный прием к психологу или психотерапевту, а на тренинг, посвященный актуальной для них теме. Как распознать дилетанта и не попасть на некачественный тренинг, рассказывает психолог и бизнес-консультант Ольга Юрковская : .
Американский философ и психолог, видный представитель прагматизма и функционализма. Родился в Нью-Йорке 11 января 1842.
Родился в Нью-Йорке 11 января 1842. Отец Джемса – Генри Джемс, последователь Сведенборга, был человеком недюжинных интеллектуальных и литературных способностей и, родись он поколением позже, мог бы занять выдающееся место в плеяде творцов американской культуры.
Уильям Джемс в этом отношении был более удачлив. Кроме того, он рос вместе с тремя талантливыми братьями и не менее талантливой сестрой в атмосфере, которая стимулировала его живую любознательность и независимый творческий темперамент. Занятия в школе он позднее расценивал как почти бесполезные, однако их восполняло внешкольное образование – чтение немецких, французских и английских книг, а также переписка с известными учеными. Несмотря на слабое зрение и болезненность, он легко получил степень доктора медицины в Гарвардской медицинской школе (1869).
Как и многие блестящие молодые люди того времени, Джемс испытал сильное влияние материалистического детерминизма, который казался логически необходимым выводом из научного знания. Следствие этого учения – иллюзорность свободы воли (в любом ее понимании) – так поразило его ум, что под угрозой оказалась не только карьера, но сама жизнь будущего мыслителя. В это тяжелое для Джемса время, в 1869–1872, он знакомится с одной из работ Шарля Ренувье, и идеи французского философа придают ему силы, поскольку предлагают линию поведения и мышления, возвращающую уверенность в себе, веру в реальность своего Я и в способность индивидуума самостоятельно определять собственную жизнь. Вся последующая работа Джемса в сфере психологии и философии, гигантская по масштабам и весьма важная по содержанию, была развитием первоначального идейного импульса, который он получил в юности, – представления о человеке как о творце реальности, истины и ценностей.
В 1872–1876 Джемс преподавал анатомию и физиологию в Гарвардском университете. От физиологии он перешел к психологии, а затем к философии, тем самым реализовав глубоко скрытые наклонности, о которых и сам не подозревал. В 1884 основал Американское общество парапсихологических исследований. В 1885 был назначен профессором психологии, а затем профессором философии Гарвардского университета. Когда в 1907 Джемс оставил преподавательскую деятельность, он написал своему брату Генри: «Невозможно выразить словами, как я рад избавиться от кошмара „профессорства“. Мои обязанности как ходячей энциклопедии делали из меня какую-то подделку. Теперь я свободен и чувствую облегчение несказанное, буквально несказанное, я стал самим собой, после тридцати пяти лет рабства». В то время ему было шестьдесят пять лет.
Джемс часто повторял, что понять любого автора легко, если попробовать взглянуть на вещи его глазами. Сам Джемс не строил систем; концептуальный замысел его «монолитной Вселенной» был точной антитезой цели, которую он преследовал. Он хотел углубиться, насколько возможно, во «всю парадоксальную физико-морально-духовную полноту» жизни. Для него было «что-то ужасное в удовлетворении, с которым чистая, но нереальная система захватывает рационалистический ум». Сам он пытался «со всей серьезностью взглянуть на огромную Вселенную конкретных фактов, страшно запутанных, неожиданных и жестоких, во всей их первозданности, и осмыслить мировую действительность в ее конкретной полноте».
Прагматизм и радикальный эмпиризм Джемса, попытка разобраться в человеческом опыте в его природном и социальном контексте обнаруживают открытый и мужественный ум, стремление облегчить человеческую участь. Согласно этому подходу, мир существует в двух смыслах. Во-первых, имеется строй вещей, с которыми каждый из нас встречается в повседневной жизни. Во-вторых, мир существует в том смысле, что каждый человек создает свой собственный мир, как бы вырезая его из материала окружающей действительности. В Принципах психологии (The Principles of Psychology , 1890) Джемс сравнивает мир со статуей, которую скульптор высекает из мрамора. Наш мир изначально есть «хаос ощущений», «поток сознания»; это – «нейтральный» материал мышления любого человека. Мир, в котором мы живем, мы и наши предки «постепенно, неторопливыми ударами резца» высвободили из объективной данности. Взгляды Джемса получили название «радикального эмпиризма».
В рамках этого общего мировоззрения главной была идея, занимавшая Джемса с юности. В своем, вероятно, первом опубликованном эссе он приходит к заключению: «Познающий – не просто зеркало, движущееся в мире и не имеющее точки опоры, пассивно отражающее то, с чем оно встречается. Познающий – это деятель; с одной стороны, он участвует в созидании истины, а с другой – описывает истину, которую сам создает». Вещи, заботящие человека, цели, к которым он стремится, его потребности – физические и духовные – играют важную роль в выводимых им заключениях. В Психологии (Psychology , 1892) Джемса подчеркивается, что ум есть инструмент в борьбе за выживание, причем за выживание, которое определено потребностями и идеалами того, кто хочет выжить. Поэтому особой работой ума является сочетание объективно данного с индивидуальными желаниями.
Ум самого Джемса был превосходно приспособлен для решения этой трудной задачи, в нем сочетались природный дар и неустанная самодисциплина во имя интеллектуального, морального и религиозного служения своим соотечественникам и всему человечеству. Джемс считал, что смысл понятий заключен в поведении, которое они предполагают. Кроме того, он полагал, что решающим фактором в выборе человеком того или иного верования (в отсутствие каких-либо объективных оснований для выбора) является «воля к вере». Согласно Джемсу, истина – не некое статическое качество истинных идей, но то, что случается с идеей, когда искатель истины подвергает ее настоящему испытанию. Джемс также считал, что сознание – это не особая сущность, а функция, инструмент выживания человека.
Как и Ч.С.Пирс, Джемс – прагматист, и он формулирует свою позицию следующим образом: «Метод прагматизма пытается интерпретировать каждое понятие, прослеживая его практические последствия... Если он не обнаруживает различия в практических последствиях» двух альтернатив, то они «означают практически одно и то же, и всякая дискуссия теряет смысл». Пирс рассматривал прагматизм как своего рода математический метод, в то время как Джемса прежде всего интересовали его этические и религиозные аспекты. В Воле к вере он пишет, что «мы имеем право верить на свой страх и риск любой гипотезе, достаточно правдоподобной, чтобы ввести в искушение нашу волю», т.е. если она не поддается интеллекту. Рассуждая о религиозном скептицизме, он пишет: «Мы не можем отделаться от вопроса, оставаясь на позиции скептицизма... потому что, оставаясь правыми в случае, если религия неверна, мы уходим от блага, если религия истинна, и это столь же достоверно, как в случае, если бы мы прямо решили встать на путь неверия». В 1907 в Лоуэлловских лекциях Джемс утверждал: «согласно прагматизму, если гипотеза о существовании Бога успешно «работает», в самом широком смысле слова, то она истинна», и выдвинул подход, названный им «прагматистским или мелиористским» теизмом, достигающим компромисса между абсолютизмом и материализмом. В тех же лекциях он говорит об истине как об удобном средстве мышления, а далее отождествляет истину с проверяемостью.
Этические исследования философа свидетельствуют об универсальности его ума и в то же время о чем-то вроде слепого пятна в его моральных представлениях. Сопереживая человеческому страданию, Джемс почти не обращал внимание на социальные условия, зачастую являющиеся причиной страданий, его скорее восхищали неустанная энергия, благородство и героизм человека перед лицом жизненных трудностей. «Имеется лишь одна безусловная заповедь, – настаивал он, – и состоит она в том, что мы должны непрестанно, игнорируя охватывающие нас страх и трепет, искать решения и совершать поступки, которые ведут к наибольшему количеству блага в нашем его понимании». Джемс почти не замечал необходимости экономического и социального переустройства для того, чтобы эта «Вселенная блага» превратилась в реальность. В вопросах веры он был на стороне религии, потребность же в различных религиях объяснял наличием двух типов человеческого характера: «твердого» и «мягкого». (Мыслители «мягкого» характера рационалисты (следуют принципам), интеллектуалы, идеалисты, оптимисты, религиозны, верят в свободу воли, монисты и догматики. Мыслители «твердого» характера эмпирики (следуют фактам), сенсуалисты, материалисты, пессимисты, неверующие, фаталисты, плюралисты и скептики.) Отстаивая строго научный подход к анализу фактов, Джемс писал: «Мне всегда казалось, что ради соблюдения справедливости в отношении различных родов опыта мы должны позволить мистическому экстазу иметь свой голос в общем хоре». Он не соглашался с трактовкой человеческого опыта как высшей формы опыта, существующего во Вселенной. Религиозный опыт говорит нам, что «высшие силы существуют и действуют во имя спасения мира, руководясь идеалами, которые сходны с нашими собственными представлениями о добре».
Главные труды Джемса: Принципы психологии (The Principles of Psychology , 1890); Воля к вере (The Will to Believe , 1897); Многообразие религиозного опыта (The Varieties of Religious Experience , 1902); Прагматизм (Pragmatism: A New Name for Old Ways of Thinking , 1907); Вселенная с плюралистической точки зрения (A Pluralistic Universe , 1909); Значение истины (The Meaning of Truth , 1909) ; Некоторые проблемы философии (Some Problems in Philosophy , 1911); Очерки радикального эмпиризма (Essays in Radical Empiricism , 1912).
«Принципы психологии» У. Джеймса. Джеймс начал разрабатывать свою собственную версию прагматизма в 1870-1880-х гг. Сначала он делал первые робкие шаги в своей философии, имевшей сильный налет психологии. В 1878 г. Джеймс заключил с издателем Генри Хольтом договор на написание учебника психологии и на протяжении 1880-х гг. опубликовал серию статей, которые сформировали ядро его новой психологии и были включены в книгу «Принципы психологии». Ее публикация в 1890 г. ознаменовала водораздел в истории американской психологии, поскольку вызвала такое воодушевление среди американских студентов, какого не вызывали ни шотландцы, ни В. Вундт. Джеймс сочетал обычные интересы основоположника психологии: физиологию и философию. Он начал с проведения практических занятий по физиологии, а впоследствии получил кафедру психологии; последние годы он провел на должности профессора философии. В «Принципах» Джеймс начал разрабатывать свою прагматическую философию.
204
«Психология - это наука о психической жизни», - сообщал Джеймс своим читателям (James, 1890, vol. I, p. 1). Основным исследовательским методом Джеймса была обычная интроспекция, унаследованная у немецких экспериментальных психологов. Как и Вундт, Джеймс отвергал теорию атомизма ощущений. По его мнению, эта теория принимает различимые части объектов за продолжающиеся объекты опыта, таким образом недопустимо расчленяя поток опыта. Джеймс писал:
Сознание... не является самому себе разрубленным на куски. Такие слова, как «цепь» или «поезд», не описывают его должным образом. В сознании нет ничего жестко зафиксированного; оно течет. «Река» или «поток» - вот те метафоры, которые описывают его самым естественным образом. Рассуждения о нем такого рода позволяют нам назвать его потоком мышления, сознания или субъективной жизни (р. 239).
Подобно Дарвину, Джеймс обнаружил, что не так важно, что содержится в сознании; гораздо важнее, что сознание делает; функция гораздо важнее, чем содержание. Основная функция сознания - выбор. Он писал: «Сознание всегда интересуется одной частью объекта больше, чем другой, и в то время, пока мыслит, постоянно отвергает, или принимает, или выбирает» (р. 284). Сознание определяет цели организма и служит им, а главная из этих целей - выживание посредством приспособления к окружающей среде. Но для Джеймса приспособление не пассивно. Сознание делает выбор, всегда направляясь к некоей цели. Непрекращающийся поток возможных выборов влияет и на восприятие, и на поведение: «Разум работает с теми данными, которые он получает, точно так же, как скульптор работает с каменными блоками» (р. 288). Разум в понимании Джеймса отнюдь не пассивная чистая доска сенсуалистов. Это «борец за цели», активно участвующий в практическом мире переживаний.
Отметим, что для Джеймса существует два аспекта адаптивной природы сознания. Первый заключается в том, что сознание дает своим носителям интересы - машины не хотят выживать и действуют просто в силу установленных свойств. Если окружающая среда не подходит этим свойствам, то они не могут адаптироваться и погибают, поскольку их не волнует, умрут они или будут жить. Но суть эволюции состоит в способности справляться с изменениями, и, таким образом, сознание возникает потому, что без него мы не смогли бы адаптироваться. Второй адаптивный аспект сознания - это выбор. Джеймс учил, что сознание возникает, когда инстинкт и привычки не могут ответить на новый вызов. Каждый может вести машину знакомым путем, никак не привлекая к этому сознание, слушать радио или разговаривать с приятелем. Как говорил Декарт, сознание этого человека будет «где-то там». Но стоит человеку по радио услышать, что поваленное дерево перегородило его привычную дорогу, он немедленно начнет относиться к вождению сознательно, поскольку ему приходится выбирать новый путь, чтобы справиться с изменившейся окружающейся средой. Без сознания не было бы выживания, поскольку без него мы были бы всего лишь заводными механизмами, слепыми по отношению к окружающей среде и не заботящимися о своей судьбе.
Но в то же время Джеймс одобрял путь к физиологии, говоря, что психология должна иметь «церебральную» направленность. Предположение о том, что «мозг - это непременное телесное условие психической деятельности», является фундаментальным, и «Принципы» посвящены доказательству именно этой идеи. Он го-
205
рячо приветствовал попытки Хартли продемонстрировать, что законы ассоциации представляют собой и законы головного мозга: «До тех пор, пока ассоциация служит причиной, она принадлежит мозговым процессам» (р. 554).
Похоже, что это привело Джеймса к некоторому противоречию: мозг-машина должен делать выбор. Он говорил, что сознание играет положительную роль в жизни людей и животных, и недвусмысленно отвергал механистичность, или то, что называл «теорией автомата». Для Джеймса эволюционный натурализм требовал существования сознания, поскольку оно выполняло жизненно важную адаптивную функцию. Глупая машина не знает направления, она напоминает «игральную кость, которую вечно бросают на стол... какова вероятность того, что наибольшее количество очков выпадет чаще, чем наименьшее?» Джеймс утверждал, что сознание увеличивает эффективность машины мозга, «утяжеляя кости». Он писал (W.James, 1890, vol. I, p. 140): «Утяжеление игральных костей оказывает постоянное давление, делающее действия мозга более ясными», что «служит интересам владельца мозга». Сознание превращает выживание из «просто гипотезы» в «императивное повеление... Выживание будет иметь место, и, следовательно органы должны работать следующим образом... Каждое по-настоящему существующее сознание кажется, во всяком случае самому себе, борцом за конечные цели». Таким образом, сознание обладает ценностью для выживания. Ассоциация может зависеть от законов мозга, но наша воля способна, с помощью расстановки акцентов или посредством подкрепления, направить цепи ассоциаций на службу нашим интересам, и это направление - «все, чего только может пожелать самый страстный защитник свободы воли», поскольку, направляя ассоциации, сознание направляет мышление и, следовательно, действие (р. 141).
Конфликт между «церебралистским» взглядом Джеймса и его верой в поведенческую силу сознания проявился в теории эмоций Джеймса-Ланге, которая была предложена независимо друг от друга Джеймсом и голландским физиологом Карлом Ланге (1834-1900) в 1885 г. Благодаря тому, что эта теория была сформулирована в книге Джеймса «Принципы психологии», теория эмоций Джеймса-Ланге оказала влияние на каждого психолога, сталкивающегося с темой эмоций, и широко обсуждается по сей день.
Будучи психологом сознания, Джеймс хотел объяснить, каким образом и почему в сознательном опыте возникают эмоции. Он противопоставлял свою теорию эмоций теории эмоций этнической психологии, допуская, что, по крайней мере на первый взгляд, его теория менее правдоподобна:
Наш природный способ мышления об эмоциях заключается в том, что психическое восприятие некоторых фактов возбуждает психическую привязанность, называемую эмоцией, и что это состояние разума порождает телесное его выражение. Напротив, моя теория сводится к тому, что телесное выражение следует сразу же за восприятием возбуждающего факта и что наше ощущение этих изменений, по мере их возникновения, и есть эмоция. Здравый смысл говорит: мы упустили удачу - и мы сожалеем и плачем; мы встретили медведя - мы испугались и побежали; нас оскорбил соперник - мы разозлились и нанесли удар. Гипотеза, которую я намереваюсь здесь отстаивать, говорит, что эта последовательность событий неправильна, что одно психическое состояние вовсе не вызывается другим непосредственно, что сначала между ними должны быть поставлены телесные проявления и что более рациональным утверждением является то, что мы чувствуем сожаление, потому что плачем; злимся,
206 Часть II. Основание психологии
потому что наносим удар, боимся, потому что дрожим, а не то, что мы плачем, наносим удар или дрожим потому, что испытываем сожаление, злимся или боимся, как можно было бы сказать. Без телесных состояний, которые следуют за восприятием, последнее было бы чисто познавательным по форме, бледным, бесцветным, лишенным эмоциональной теплоты. Тогда мы могли бы увидеть медведя - и вынести суждение о том, что наилучшим является бегство; получить оскорбление - и счесть правильным нанести удар; но нам не следовало бы на самом деле испытывать страх или злость. Сформулированная в таком грубом виде, гипотеза, скорее всего, немедленно столкнется с недоверием. И тем не менее не потребуются ни многочисленные, ни притянутые за волосы соображения для того, чтобы смягчить ее парадоксальный характер и, возможно, убедиться в ее правоте (James, 1892a/1992, р. 352).
Формулируя свою теорию эмоций, Джеймс боролся с проблемами, которые остались нерешенными и по сей день. Первый вопрос - самый основной: что такое эмоция? Многие, а возможно, и большинство наших перцепций - «чисто познавательны по форме». Восприятие факса, компьютерной мыши или коробки с дискетами на столе «бледны, бесцветны, лишены эмоциональной теплоты». Но не вызывает сомнений, что, если я встречу в лесу медведя, мое восприятие будет, мягко говоря, очень теплым. Так в чем же состоит эта теплота - эмоция страха? Что присутствует в сознании в случае с медведем и отсутствует в случае с факсом?
Ответ Джеймса был продиктован рефлекторной теорией мозга. Напомним, что в рефлекторной теории мозг рассматривают как телефонный коммутатор, обеспечивающий связи между стимулом и ответной реакцией, но неспособный к порождению опыта, чувств или действий. Джеймс придает этому достаточно пассивному взгляду на мозг динамический аспект, утверждая, что любые воспринятые стимулы действуют на нервную систему так, чтобы автоматически осуществлять некоторые приспособительные телесные ответные реакции, не имеет значения, выученные или врожденные. Таким образом, если крупное животное встает на дыбы и рычит на меня, у меня есть врожденная и автоматическая тенденция бежать прочь. Когда я веду машину и загорается красный свет светофора, у меня выученная и автоматическая тенденция нажать на тормоза автомобиля.
Чтобы понять некоторые из более поздних споров относительно сознания, особенно моторную теорию сознания (см. главу 10), нам следует помнить, что в этой последовательности событий эволюционно адаптивным является мое бегство. То, что я могу субъективно чувствовать, глядя на медведя, не имеет никакого значения до тех пор, пока я в состоянии избежать его когтей. Я мог бы, как говорит Джеймс, смотреть на медведя и хладнокровно рассуждать о том, что бегство будет мудрым поступком, вообще ничего не чувствуя. Были построены роботы, способные находить одни объекты и избегать других, но, конечно, они не испытывают ни желания, ни страха.
Но поскольку мы, люди, на самом деле чувствуем страх (и желание), то в задачи психолога входит изобразить, что такое страх (или желание) - дополнительное состояние сознания, добавленное к когнитивной перцепции медведя. Джеймс высказал предположение о том, что это что-то дополнительное эмоциональное - регистрация сознанием состояния и активности нашего тела, вызванных видом медведя. Поскольку Джеймс думал о мозге всего лишь как о соединяющем устройстве, он поместил эмоции не в самом мозге, а вне его, во внутренних
Глава 5. Психология адаптации 207
органах (наш желудок корчится от страха) и в мышцах, которые работают, чтобы унести нас прочь от медведя. Что касается простых эмоций, таких как страх или вожделение (в отличие от более тонких эмоций, например зависти или любви), то Джеймс полагал, что самые важные телесные ощущения, которые и составляют эмоции, возникают во внутренних органах. В общем, согласно теории эмоций Джеймса-Ланге, страх не вызывает судорожные конвульсии нашего кишечника, но в то же время сокращающийся кишечник и бегущие ноги также не вызывают чувства страха; страх и есть сжимающиеся внутренности и бегущие ноги. Эмоции - это состояния тела.
В более широком смысле Джеймс говорил, что психические состояния обладают телесными эффектами двух видов. Во-первых, хотя некоторое торможение и присутствует, но мысль о действии автоматически влечет за собой выполнение этого действия. Во-вторых, психические состояния вызывают внутренние изменения в теле, в том числе скрытые двигательные ответные реакции, изменения в сердечном ритме, выделения секрета желез и, возможно, «еще более тонкие процессы». Следовательно, Джеймс утверждал, что «смело можно выдвинуть общий закон, согласно которому ни одна психическая модификация не происходит, если не сопровождается изменением в теле (или если оно не следует за ней)» (1890, vol. 1, р. 5). Таким образом, содержание сознания определяется не только ощущениями, приходящими извне, но и кинестетической обратной связью (как мы сегодня это называем) от двигательной активности тела. «Следовательно, наша психология должна принимать в расчет не только те условия, которые предшествуют психическим состояниям, но и последовавшие за ними результаты... Целостный неврологический организм... не более чем машина для превращения стимулов в ответные реакции; и интеллектуальная часть нашей жизни связана не с чем иным, как со средней или "центральной" частью операций этой машины» (vol. 2, р. 372).
И здесь лежал камень преткновения для Джеймса. Если эмоции заключаются в регистрации нами стимулов, продуцирующих эмоции (например, медведя) и в ответных реакциях тела, автоматически запускаемых стимулом (например, сокращения внутренних органов и бег), то мы можем задаться вопросом: а действительно ли эмоции являются причиной поведения? Если мы боимся потому, что убегаем прочь, то страх не причина бега, а состояние сознания, которое приходит параллельно с бегом. Теория эмоций Джеймса-Ланге выглядит вполне соответствующей теории автомата, которую Джеймс отвергал. Сознание, включая эмоции, имеет отношение к причинам поведения не больше, чем цвет автомобиля к тому, что заставляет его двигаться. Машина вынуждена иметь какой-то цвет, а живые существа, похоже, вынуждены обладать сознательным опытом, но ни цвет машины, ни сознание мозга на самом деле ничего не делают. Будучи наукой, изучающей причины поведения, психология могла бы вообще игнорировать сознание.
Джеймс обнаружил, что столкнулся с той же дилеммой между сердечным чувством свободы и научными декларациями интеллекта о детерминизме, как и другие противники механицизма. Джеймс был искренне предан вере в свободу воли на основании личного опыта. Будучи молодым человеком, он вытащил себя из глубокой депрессии, буквально заставить себя жить дальше, и, сопровождаемый приступами депрессии на протяжении всей своей жизни, сделал волю человека цент-
208 Часть II. Основание психологии
ром своей философии. Но в своей психологии, преданный идее церебрализма, Джеймс обнаружил, что вынужден принять детерминизм как единственный приемлемый с точки зрения науки взгляд на поведение. Он стойко сопротивлялся этому выводу, осуждая механистические концепции человеческого поведения и, как мы убедились, провозглашая, что сознание издает указ о выживании и командует телом. После написания «Принципов» в 1892 г. Джеймс оставил психологию ради философии и развивал свое собственное направление прагматизма. Он пытался прекратить борьбу между головой и сердцем, приравняв чувства сердца к познаниям разума. Тем не менее конфликт сохранялся, и влияние «Принципов» увело американских психологов от вопросов сознания, а таким образом, от определения психологии как науки о психической жизни, данного самим Джеймсом, к проблемам поведения.
«Лебединая песня» Джеймса в психологии. При всем влиянии, оказанном «Принципами» на психологию, они были для Джеймса всего лишь развлечением. В 1892 г. он выпустил в свет однотомный «Краткий курс», который гораздо лучше, чем «Принципы», можно было использовать в качестве учебника, но заявил, что устал от психологии. В том же году он добился того, что его последователь, Хьюго Мюнстерберг (см. главу 10), стал экспериментальным психологом в Гарварде.
Двойственное отношение Джеймса к научной психологии проявилось в его ответе (1892b) на негативный отзыв, данный «Принципам психологии» Джорджем Трамбеллом Лэддом (1842-1921). Хотя Лэдд разделял некоторые аспекты научной психологии, он защищал старую, религиозно ориентированную психологию шотландской традиции, считая натуралистическую психологию неподходящей для службы человеческой душе. Джеймс возражал, что в таком случае психология была бы не наукой, а «массой феноменологических описаний, сплетнями и мифом». Он сказал, что при написании «Принципов» ему хотелось, «чтобы с психологией обращались, как с естественной наукой, дабы помочь ей действительно стать таковой» (р. 146).
Джеймс (James, 1890) совершенно справедливо считал главной задачей новой психологии ее превращение в естественную науку. Церебралистская теория «рефлекс-действие» поистине бесценна, поскольку рассматривает поведение как результат физиологически обусловленных двигательных привычек и импульсов и «работает на практическое предсказание и контроль», что составляет цель всех естественных наук. Психологию отныне следует считать не частью философии, а «ветвью биологии». Однако по одному важному вопросу Джеймс согласился с Лэддом, поскольку верил, что научная психология не может ставить множество важных вопросов, относящихся к человеческой жизни. Например, как мы уже отмечали, Джеймс страстно верил в свободу воли. В своих «Принципах» он обсуждал внимание как важный процесс, с помощью которого мы (по всей видимости) добровольно выбираем, что одна вещь заслуживает внимания больше, чем другая. В одной из глав он противопоставил «причинные» теории внимания, которые говорили о том, что уделить внимание - это волевой акт, «следственным» теориям внимания, утверждавшим, что внимание - есть следствие когнитивных процессов, неподконтрольных нам. Джеймс не видел способа сделать выбор между этими теориями на научной основе и пришел к выводу на нравственной основе, отдав
Глава 5. Психология адаптации 209
предпочтение причинным теориям, поскольку они соглашались с реальностью свободы воли и нравственной ответственности. Но в силу того, что моральные соображения лежат за пределами науки, Джеймс закончил главу, посвященную вниманию, без дальнейшей проработки. Он подразумевал, что, будучи психологами научного толка, мы можем отдать предпочтение аргументам против свободы воли, но мы не должны делать этого, если являемся нравственными философами.
В своей статье Джеймс также коснулся будущего психологии как прикладной дисциплины. Он говорил, что люди нуждаются в практической психологии, которая научила бы их, как действовать, чтобы изменить жизнь. «Психология, способная излечивать меланхолию или мании, нужна гораздо больше, чем психология, строящая теории о природе души» (James, 1829b, p. 153). Психология должна быть практической, должна вызывать изменения. Джеймс не только озвучил требование американских психологов, растущее по мере того, как они становились все более профессиональными и организованными, но и провозгласил свое собственное кредо истины: истинные идеи вызывают реальные изменения в жизни. Затем задачей Джеймса стало окончательная разработка типично американской философии - прагматизма.
К середине 1890-х гг. наметились очертания новой психологии, американской по своему духу. Интерес американских психологов переместился с вопроса о том, что содержится в сознании, к тому, что делает сознание и как оно помогает организму человека или животного адаптироваться к изменчивой окружающей среде. Короче говоря, психическое содержание стало менее важным, чем психические функции. Эта новая функциональная психология стала естественным продолжением дарвинизма и нового американского опыта. Разум, сознание не существовали бы, если бы не служили адаптивным потребностям хозяина, говорил Джеймс; в Америке 1890-х гг. было ясно, что основной функцией сознания является руководство приспособлением к лавине изменений, обрушивающихся на иммигрантов и фермеров, рабочих и специалистов. В мире постоянных изменений древние истины - психическое содержание, неизменные доктрины - стали непригодными. Люди больше не верили в вечные Формы Платона. В потоке Гераклита единственной вечной константой являлось изменение, и, следовательно, единственной реальностью опыта (предметом исследования психологии) было приспособление к изменениям.
Прагматизм У. Джеймса. Джеймс продолжал развивать собственную версию прагматизма, более широкую и романтическую, чем узкая научная версия Ч. Пирса. Прагматизму положила начало практическая научная позиция Пирса, бывшая способом определения того, обладает ли концепция какой-либо эмпирической реальностью. Но представления Пирса были слишком узкими и сухими, чтобы полностью удовлетворить потребности постдарвинистского, гераклитовского мира. Практически все философские направления XIX в. - романтизм, дарвинизм, идеализм Гегеля, марксизм - рисовали изменяющуюся вселенную. Стало ясно, что постоянных истин Платона не существует; тем не менее люди не могут жить без всякой определенности, без неподвижных звезд, по которым можно ориентироваться. Джеймс обнаружил в прагматизме Пирса неподвижную звезду нового типа: он предложил метод изготовления, а не нахождения истин.
210 Часть II. Основание психологии
В серии работ, начатых в 1895 г. и достигших кульминации в книге «Прагматизм» (1907/1955), Джеймс развивал всесторонний прагматический подход к проблемам науки, философии и жизни. Он утверждал, что идеи не заслуживают внимания или, точнее, не имеют смысла, если не имеют отношения к жизни. Он писал:
Истинны те идеи, которые мы можем ассимилировать, обосновать, подтвердить и верифицировать. Идеи, с которыми нельзя поступить подобным образом, ложны. В этом и заключается практическое отличие обладания истинными идеями... Истинность идеи - это не постоянное свойство, внутренне ей присущее. Истинность случается с идеей. Она становится истинной, истинной ее делают события. По сути дела, ее подлинностью является событие, процесс (р. 133).
До сих пор это звучало так же, как у Пирса: твердолобый дарвинистский подход к истине. Но Джеймс пошел дальше Пирса, заявив, что истинность идеи следует проверять тем, насколько полно, «ничего не опуская», она согласуется со всей совокупностью чьего-либо опыта. Когда Джеймс говорил, что мы анализируем идеи с помощью опыта, он имел в виду опыт в узком, когнитивном смысле - понимание ученым физического мира. Подобно романтикам, он не видел оснований ставить один опыт выше другого. Опыт, не относящийся к познанию (надежды, страхи, любовь, амбиции), был в такой же степени неотъемлемой частью реальной жизни человека, как и ощущения количества, твердости или массы. Джеймс говорил: «Идеи (которые не что иное, как часть нашего опыта) становятся истинными в той мере, в какой они помогают нам добиться удовлетворительных отношений с остальными частями нашего опыта» (р. 49). Таким образом, критерий истинности Джеймса гораздо шире, чем у Пирса, и приложим к любой концепции, сколь бы фантастической и метафизической она ни казалась. Для упрямых эмпириков идеи Бога и свободной воли не имеют смысла, поскольку лишены сенсорного содержания. Для Джеймса эти идеи могут вызвать изменения в нашем образе жизни. Если идея свободной воли и ее непосредственное следствие, нравственная ответственность, заставляет мужчин и женщин прожить лучшую, более счастливую жизнь, чем если бы они верили в теорию автомата, то свободная воля будет истиной; или, точнее, она будет сделана истиной в жизни и опыте людей, разделяющих ее.
В отличие от традиционных рационализма и эмпиризма, прагматизм Джеймса не содержал никаких метафизических предрассудков:
Рационализм привязан к логике и опыту. Эмпиризм привязан к внешним чувствам. Прагматизм готов принять все что угодно, последовать за логикой или чувствами и учесть самый смиренный и личный опыт. Он примет к рассмотрению даже мистический опыт, если тот повлечет за собой практические последствия (1907/1955, р. 61).
Холодному интеллектуальному позитивизму прагматизма Пирса Джеймс противопоставил веления сердца, что было созвучно американцам со времен Джонатана Эдвардса. Джеймс признавался, что его прагматизм был антиинтеллектуальным, считающим разум и сердце равными в поиске истины. Сравнивая рационалиста и поиск абсолютной Истины, Джеймс писал: «Радикальный прагматик - это беззаботное анархическое существо» (р. 168). Функциональные психологи и их наследники, бихевиористы, также хотели бы обесценить интеллект. Как мы увидим, научение и решение проблем скоро станут объяснять в понятиях метода еле-
Глава 5. Психология адаптации 211
пых проб и ошибок и последующих вознаграждений и наказаний, а не в понятиях направленной когнитивной активности.
Прагматизм был функциональной философией - методом, а не доктриной. Он открывал способ справиться с гераклитовым потоком опыта, независимо от проблемы или темы. Он предлагал путеводную звезду в сфере теологии и физики, политики и этики, философии и психологии. Хотя никто не надеялся обнаружить окончательную, неизменную истину о Боге или материи, обществе или морали, метафизике или разуме, каждый, по крайней мере, мог знать, какие вопросы задавать. Имеет ли значение эта концепция? Изменит ли она меня, мое общество, мою науку? Прагматизм обещал, что хотя окончательного решения любой проблемы не существует, но существует, по крайней мере, метод конкретного решения проблемы здесь и сейчас.
До этого философы искали первичные принципы, бесспорные идеи, чтобы воздвигнуть на них философскую систему и философию науки. Прагматизм Джеймса отказался от поиска первичных принципов, признав, вслед за Дарвином, что не может быть неизменной истины. Вместо этого Джеймс предложил работающую философию, отворачивающуюся от содержания (неизменные истины) и поворачивающуюся к функции (что идеи делают для нас). Как только он это сделал, психологи стали развивать психологию функций, изучая не идеи, содержащиеся в разуме, а то, как разум работает, приспосабливая организм к изменчивой окружающей среде. В то же время они надеялись, что психологическая наука будет отвечать насущным запросам современности, помогая решать вопросы иммиграции и образования, безумия и слабоумия, бизнеса и политики.
Уильям Джеймс – известный американский психолог, которого называют основателем преобладающего в современной культуре философского течения – прагматизма.
Многие называют Джеймса отцом современной психологической науки. Он стал единственным с Соединенных Штатах психологом, который был удостоен части стать президентом АПА (Американской Психологической Ассоциации) дважды.
Жизненный путь
Родился будущий основатель философской школы в одном из самых крупных городов США – Нью-Йорке 11 января 1842 года. Еще в детстве молодой Уильям выбрал для себя дальнейший путь. Он хотел самосовершенствоваться в такой сфере, как медицина.
В 1869 году он добился своей мечты и получил престижную степень доктора медицинских наук. Но его надежды на карьеру успешного практикующего врача были разрушены из-за плохого состояния здоровья Джеймса. А потому 1872 году он вынужден был стать ассистентом и уже через три года добился должности профессора философских наук.
В 1889 году случилось одно из самых светлых событий в жизни Уильяма Джеймса. Он был нанят на работу по должности профессор психологии в один из самых престижных университетов во всем мире – Гарвардский университет, что в штате Массачусетс. Вместе с Гуго Мюнстербергом Джеймс организовывает кафедру прикладной психологии, которая стала первой в стране.
Находясь на посту профессора, он активно интересовался спиритизмом. По состоянию здоровья в 1907 году он был вынужден покинуть должность. Спустя три года Джеймс умирает в небольшом городке штата Нью-Гэмпшир возрасте 68 лет (26.08.1910г).
Взгляды и научные работы Уильяма Джеймса
Джеймс стал автором многих фундаментальных научных трудов по психологии и философии. Свои взгляды на религию выразил в книге «Многообразие религиозного опыта». Людей-гениев он считал данностью. Они рождаются, как реакция на исторические события и именно они являются главной движущей силой истории.
Он всегда соответствует особенностям своего времени, может стать предводителем, как и военным, так и духовным, или же стать причиной гибели миллионов людей. Автор считал, что цель религии состоит в том, чтобы она помогла создать уверенное отношение к своей жизни, а также позитивное настроение и стремление изменить свою жизнь к лучшему.
В 1890 году Уильям Джеймс публикует одну из самых знаменитых книг – «Принципы психологии». В ней он утверждал, что человеческой сознание образовалось по тем причинам, что и возможность дышать. Следовательно, это важная биологическая функция, без которой невозможна жизнь человека. Важная роль в характере человека отведена эмоциям и инстинктам.
Среди его наиболее известных работ также следует отметить:
- «Прагматизм»;
- «Беседы с учителями о психологии»;
- «Психология»;
- «Зависимость от веры и воли».
Учения Уильяма Джеймса повлияло на многих известных ныне философов и психолог. Самым популярными среди них считается американский социолог Роберт Парк, который стал известен благодаря своей теории основы социологии города, которая стала общепризнанной.
Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)
К столетию «Принципов психологии» У. Джемса
Джеме У.
Д40 Психология/Под ред. Л. А. Петровской. – М.: Педагогика, 1991.-368 с. (Классики мировой психологии).ISBN 5-7155-0402-3
В ряду основателей психологической науки заметная роль принадлежит американскому философу и психологу Уильяму Джемсу (1842-1910). В основу настоящего издания положена книга «Психология», вышедшая в 1922 г. Многие из развитых Джемсом представлений не просто составляют часть истории психологии, но подчас помогают понять ее настоящее, глубже исследовать, например, природу личности, ее самосознание.
Для психологов и читателей, интересующихся проблемами психологии.
ISBN 5-7155-0402-3
ББК 88
Научное издание
Джеме УильямПСИХОЛОГИЯ
Зав. редакциейГ. С. Прокопенко Редактор С. Д. Кракова
Художественный редакторЕ. В. Гаврилин
Художник серии В. В. Истомин
Технические редакторы С. Н. Жданова, Т. Е. Морозова
Корректор Л. И. Сорнсва
Сдано в набор 18.12.90. Подписано в печать 27.05.91. Формат 84Х108"/з2, Бумага кн.-журн. Печать высокая. Гарнитура литературная. Усл. печ. л. 19,32. Уч.-изд.л. 20,75+0,02 форз. Усл. кр.-отт.19.9. Тираж 50 000 экз. Зак. 833.Цена 3 руб.
Издательство «Педагогика» Академии педагогических наук СССР и Государственного комитета СССР по печати,. 11.9034, Москва, Смоленский б-р., Д. 4.Набрано и сматрицировано в типографии издательства Татарскогорескома КПСС. г. Казань, 420066, ул. Декабристов, Д. 2.
Отпечатано с матриц во Владимирской типографии ГоскомпечатиСССР. 600000, г. Владимир, Октябрьский проспект, д. 7.
© Составление, вступительная статья, оформление. Издательство «Педагогика», 1991
Вступление
Уильям Джеме (1842-1910) -яркая фигура в истории американской и мировой психологии. Он – первый профессор психологии в Гарвардском университете, создатель первой американской психологической лаборатории (1875), его перу принадлежат знаменитые «Принципы психологии» в двух томах (1890). Предлагаемое читателю издание воспроизводит сокращенный вариант этого труда, который был подготовлен самим Джемсом как учебник по психологии в 1892 г. *
В 1990 г. исполнилось 100 лет со времени выхода фундаментальной книги Джемса. Однако можно с уверенностью сказать, что сегодня она представляет для нас не только исторический интерес. Чем же примечателен этот труд? Для ответа на поставленный вопрос обратимся, в частности, к суждениям психологов-современников Джемса.
«...Джемc прежде всего повлиял на современную психологию необычайным мастерством в описании отдельных групп психических фактов, во всей их жизненности и непосредственности, помимо всяких теорий и искусственных построений... У многих после появления «Принципов психологии» Джемса точно спала какая-то повязка с глаз, и мы, так сказать, лицом к лицу встретились с этой непосредственной психической жизнью» – так характеризует влияние книги Джемса Н. Н. Ланге (Психический мир. М., 1914. С. 52-53). «Изложениядушевного движения в психологических учебниках носили слишком академический, слишком условный характер, а Джемс предложил нам сырой материал, привел нас к источнику действительного переживания» – таково суждение Э. Титченера (цит. по: Выготский Л. С. 1 В основу настоящей книги положен,с некоторыми ограничениями и редакционными уточнениями, текст переведенного на русский язык издания 1922 г.
Собр. соч.; В 6 т. Т. 6. М., 1984. С. 96), перекликающееся с вышеприведенным мнением.
Среди основателей науки психологии Джемсу действительно принадлежит особое место. Он не является основоположником психологической школы или системы. По сути, им обозначен целый ряд устремленных в будущее линий продуктивного развития новой, формировавшейся области. «Не прорабатывая деталей, Джемснаметил четко обрисованный широкий план, показывающий другим, в каких направлениях двигаться и как делать первые шаги» – так пишет о вкладе Джемсаавтор одной из известных книг по истории психологии (Thomson R. The Pelican History of Psychology. L„ 1968.P. 127).
Оценивая состояние современной ему психологии, Джемс полагал, что научной психологии пока не существует. Эта область пребывает в ожидании своего Галилея, который преобразует ее в науку. Свою задачу сам Джемс видел в том, чтобы, следуя в основном аналитическому методу непосредственного самонаблюдения, изучать «первичные данные» – душевные явления в их целостности и связи с обусловливающими их физиологическими процессами.
Метод самонаблюдения обращен автором и к естественно складывающемуся личному опыту, и к специально организуемым ситуациям (как, например, в случае с «веселящим газом»). Во многом благодаря этому книга насыщена богатыми данными «его блестящего самонаблюдения» (слова Л. С. Выготского), непосредственным, «живым» психологическим материалом, в известном смысле «узнаваемым» читателем и близким ему. В отечественной психологии после некоторого периода забвения ныне оживляется интерес к возможностям метода самонаблюдения, и в этом отношении книга Джемса представляет собой классическое учебное пособие.
Для психологии Джемса характерен своего рода энциклопедизм: в его поле зрения оказывается широкий спектр явлений человеческой психики – от функционирования мозга до медиумизма и религиозного экстаза. Причем на всех уровнях подход отличается гармонией научной глубины, ясности здравого смысла, философской широты. Возможно, и с этим связан отмечаемый многими читателями (не только специалистами-психологами) эффект чтения книг Джемса с неизменным интересом и удовольствием.
Наряду с уже названными «Принципами психологии» (в двухтомном и сокращенном вариантах) к психоло– гическим работам Джемса относятся «Беседы с учите– лями о психологии» (1899) и «О многообразии религи– озного опыта» (1902). В книгах Джемса найдут для себя интересные материалы и те, кто составляет экспе– риментально-лабораторную модель психологии, и те, кто тяготеет к гуманитарной психологической традиции. В этом отношении его панорамный подход оказался как бы открыт будущему.
В богатом многообразии идей и данных предлагае– мой книги Джемса есть и такие, которые вошли в клас– сический фонд мировой психологии, есть и претерпев– шие изменения к настоящему времени, а есть просто устаревшие. К последним можно, например, отнести многие естественнонаучные представления, которыми оперирует Джемс, в том числе из области физиологиивысшей нервной деятельности. (Кстати, именно поэтому при переиздании опущены главы с III по IX.)
Современная психология во многом по-иному в срав– нении с Джемсом (но не единообразно!) понимает при– роду инстинкта, воли. Этот перечень легко продолжить. Однако в большинстве случаев в психологии Джемса ведином комплексе представлений сочетаются одновре– менно инвариантное, изменчивое и устаревшее. Это весь-
мл характерно для истории науки, и это, з частности, можно увидеть на примере теории эмоций Джемса, его представлений о личности, сознании и т. п. Даже в слу– чае существенного расхождения с Джемсом в интерпре– тации истоков, природы психических явлений мы тем не менее находим у этого автора много интересного и полезного – в их описании, понимании функций, напри– мер в обучении и воспитании.
В целом позицию Джемса отличает психолого-педа– гогический оптимизм, вера в большие возможности во– спитания и самовоспитания. В его психологических ра– ботах рефреном звучит тезис: «Наша судьба находится в наших собственных руках... Ад, ожидающий нас з загробной жизни, о котором нам говорят богословы,-пишет Джеме,– не хуже того ада, который мы сами создаем себе на этом свете, воспитывая свой характер в ложном направлении» (Беседы с учителями о психо– логии. Пг., 1919. С. 49-50).
Определяя характер теоретической ориентации Джемса, его подход обычно соотносят с функционализ– мом в американской психологии. В анализе этого на– правления отмечают его акцент на практицизм, культ действия и личного достижения успеха, стремление ис– кать эффективные способы адаптации человека к ме– няющейся среде (см.: Ярошевский М. Г. История пси– хологии. М., 1976). Эти тенденции связывают, с одной стороны, с особенностями практики американской со– циальной жизни, а с другой-с влиянием складываю– щейся 4"илософской традиции прагматизма. Джеме дает оригинальную интерпретацию сознания. Он пишет о потоке сознания, мысли или субъективной жизни, под– черкивая динамизм, процессуальный характер душевных явлений, рассматривая их как постоянно сменяющие друг друга неповторяемые состояния. То, что при по– верхностном взгляде кажется повторением, в действи– тельности меняющийся ряд уникальных мыслей. Еслипсихология структуралистов представляла сознание как сумму отдельных элементов, своего рода душевных дис– кретных атомов, то для Джемса «первичным фактом» выступает поток сознания как непрерывная динамичная целостность. Членить ее – то же, что «резать ножница– ми воду».
Другая важная характеристика сознания – его се– лективность: в нем всегда имеет место отбор одних со– стояний и отклонение других. Джеме обращается к ос– новным, по его мнению, определяющим прицесса-м вы– бора – вниманию и привычке; он уделяет много места процессу категоризации информации, поступающей из внешнего мира. Для этих разделов книги как раз ха– рактерно соединение как бы устремленных в будущее тенденций и в то же время устаревших к настоящему сведений и представлений. Идеи Джемса о природе сознания, памяти, внимания отчасти можно обнаружить, например, в арсенале современной когнитивной психо– логии, в созвучном аспекте на новом эксперименталь– ном уровне обратившейся к этим проблемам.
В главе, посвященной личности. Джеме выступает как сторонник ее широкого определения: не только че– рез ее структуры и связи между структурными элемен– тами. В этом отношении традиции нашей отечественной психологии в подходе к личности созвучны взглядам Джемса. Вот что пишет об этом, например, С. Л. Ру-бинштейн: «...У. Джеме отмечал, что личность человека составляет общая сумма всего того, что он может на– звать своим. Иначе говоря: человек есть то, что онимеет... В известном смысле и мы можем, конечно, ска– зать, что трудно провести грань между тем, что человек называет самим собой, и кое-чем из того, что он счита– ет своим. То, что человек считает своим, в значительной мере определяет и то, чем он сам является. Но только это положение приобретает у нас иной и в некотором отношении противоположный смысл. Своим человек считает не столько те вещи, которые он себе присвоил, сколько то дело, которому он себя отдал, то обществен– ное целое, в которое он себя включил» (Основы обшейпсихологии. Т. II. М., 1989. С. 243).
Развитые Джемсом положения о личности в целом оказали большое влияние на становление многих обла– стей дальнейших персонологических исследований, на– пример самосознания, самооценки, уровня притязаний и пр.
Одна из ярких и широкоизвестных страниц психо– логии Джемса – его теория эмоций. Эта теория была разработана в одно время независимо друг от друга двумя исследователями-У. Джемсом в 1884 г. иН. Н. Ланге в 1885 г.– и вошла о историю психологии под названием теории Джемса-Ланге. Вот ее краткая классическая формулировка, данная Джемсом: «...Мы опечалены, потому что плачем; приведены в ярость, по– тому что бьем другого; боимся, потому что дрожим...»
Л. С. Выготский в историко-психологическом исследова– нии «Учение об эмоциях» подчеркивает парадоксаль– ность этой теории по сравнению с классической. Пара– докс в том, «что она выдвинула в качестве причины эмоций то, что прежде считалось ее следствием» (т. 6.С. 103). Органические изменения в ней рассматрива– ются как прямая причина, источник и самое существо эмоционального процесса. Кстати, с этим тезисом свя– зан развернутый вариант названия теории – «органи– ческая теория эмоций».
Мы остановимся кратко на основных моментах об– стоятельного анализа Выготским теории Джемса-Ланге, поскольку, по существу, они весьма показательны и со– временны, хотя относятся к началу 30-х гг. нашего века. Внеся небольшие поправки, связанные с временем, от– деляющим нас от возникновения этой теории, сегодня можно повторить слова Выготского в ее адрес: создан– ная более века назад теория дожила до наших дней, «несмотря на разрушительную критику, которой она подверглась с разных сторон» (там же. С. 95). Порож– денная ею дискуссия продолжается до настоящего вре– мени, причем сама теория стала «тем образцом,– от– мечают многие современные исследователи,– на кото– рый равнялись авторы в разработке альтернативных представлений» (Вилюнас В. К. Психология эмоцио– нальных явлений. М., 1976. С. 11).
Останавливаясь на вопросе о том, что обеспечило теории Джемса-Ланге долгое «исключительное господ– ство», Выготский отмечает два обстоятельства. Первое связано с характером ее представления, в котором на– ходит отражение общая манера изложения «душевного движения» у Джемса. Эта теория, пожалуй, единствен– ная, которая с полной логической последовательностью, доходящей до парадоксальности, удовлетворительно разрешает вопрос о природе эмоций с такой видимойпростотой, с такой убедительностью, с таким обилием повседневно подтверждающихся, доступных каждому фактических доказательств, что невольно создается иллюзия ее истинности и неопровержимости. Второе обстоятельство, по мнению Выготского, состоит в сле– дующем: «...Эта теория при объяснении эмоций выдви– гает на первый план их органическую основу и потому импонирует как строго физиологическая, объективная и даже единственно материалистическая концепция эмо– ций и чувствований. Здесь снова возникает удивитель-
яая иллюзия, которая продолжает существовать с по– разительным упорством, несмотря на то что сам Джемепозаботился о том, чтобы с самого начала разъяснить свою теорию как теорию, не обязательно связанную с материализмом» (т. 6. С, 96).
С точки зрения Выготского, уязвимость рассматри– ваемой теории связана прежде всего с тем, что она сформулирована, «опираясь на повседневное наблюде– ние, интроспективный анализ и чисто спекулятивные построения» (там же. С. 102). Проведенный им углуб– ленный анализ теории «с точки зрения ее 4"актическойсостоятельности» обнаружил, что она «не выдерживает критики фактов при первой же попытке ее эксперимен– тального исследования» (там же. С. 113). Выготский также обращает внимание, что не достигнута основная цель устремлений этой теории – «преодоление интел– лектуализма в учении об аффектах, нахождение того специфического признака, который отличает эмоцио– нальное состояние от чисто познавательных, интеллекту– альных состояний сознания» (там же. С. 154-155).
Многие исследователи Джемса обычно отмечают про– тиворечивость его теоретических представлений. И это справедливо; причем сам Джеме считал, что состояние психологии его времени не располагало к полной опре– деленности и однозначности. Например, Выготский от– мечает «шатание Джемса в окончательном изложении собственной теории», рассматривая это как свидетель– ство «внутренней ограниченности и противоречивости классической формулировки его гипотезы...» (там же. С. 154). Однако, определяя важную грань значения подхода Джемса и Ланге, Выготский писал: «Их гипо– теза уже по одному тому исторически оправдала себя, что породила ряд исследований и тем толкнула науч– ную мысль на открытие не известных до того явлений действительности, которые сами уже предопределили направление для движения теоретической мысли» (там же. С. 132).
Мы не имеем возможности останавливаться здесь на современных достижениях активно развивающейся об– ласти психологического исследования эмоций. Подчерк– нем лишь, что актуальной остается задача, сформули– рованная Выготским более полувека назад: «Мы вста– ли перед необходимостью создать новую теорию для новых фактов, противопоставить ее старой теории ивключить в нее все то истинное и выдержавшее факти-
ческую проверку, что заключалось в гипотезе Джемсаи Ланге» (там же).
Анализируя современное состояние этой области, можно присоединиться к приведенному высказыванию. Отметим лишь, что своеобразное «подкрепление» рас– сматриваемая теория эмоций получает в сфере широкой современной практики психокоррекционной работы. Мы имеем в виду тенденцию корригировать нарушенные ду– шевные состояния посредством работы, в частности с конкретными их внешними, в том числе органическими, проявлениями. Можно упомянуть и соответствующие эффекты из области современной психофармакологии.
В своем Предисловии переводчика к «Психологии» Джемса на русском языке И. И. Лапшин замечает, чтоДжсмс-психолог и Джемс-философ представляют две почти совершенно самостоятельные личности. Пожалуй, это справедливое замечание. Хотя Джеме не избегает обращений к философским проблемам в своих психо– логических работах, философское творчество – это уже другие годы и другие страницы его жизни. В истории философии Джеме не менее известная и значительная фигура, чем в истории психологии. Он один из родона– чальников философской системы прагматизма. Собст-венно философский период его деятельности следует за психологическим и связан с выходом таких его извест– ных философских работ, как «Философские концепции и практические результаты» (1898), «Прагматизм»(1907), «Значение истины» (1909) и др. Несомненно взаимное влияние этих двух периодов жизни и деятель– ности Джемса. С одной стороны, в его психологии можно обнаружить следы становления будущей фило– софской системы взглядов, а с другой – в философии, возможно, показательно само обращение к теории по– знания, проблемам истины, субъективистский крен в их осмыслении.
Джеме неоднократно в своей «Психологии» отмеже– вывается от философии материализма и прямо пишет:
«Моя точка зрения не может быть названа материа-листической». Тем не менее нельзя сказать, что автор вовсе порывает с материализмом. По крайней мере, как уже отмечалось, он исходит из признания независимого от сознания существования материального мира. Душа же предстает у него как субстанция, в определенномсмысле обособленная от материального мнра. Далеконе всегда автору удается расчленить психологические
[Ьакты и метафизику, как этого ему хотелось бы: «Но° качестве психологов нам нет никакой надобности вда– уаться в метафизику. Психология имеет дело только сгеми или другими состояниями сознания. Доказывать существование души – дело метафизики или богосло– вия, но для психологии такая гипотеза субстанциального единства является излишней». Во многих конкретных вопросах позиция Джемса действительно оказывается не материалистической. Показательна в этом отноше– нии, например, глава, посвященная воле. Как замечает Л. С. Выготский, Джеме «должен был сделать, правда самый незначительный, как и подобает прагматисту, заем духовной энергии у божественного fiat – да бу– дет,– которым сотворен мир и без помощи которого Джеме не видел возможности научно объяснить воле– вой акт» (т. 3. С. 66).
Большой интерес представляет и опыт Джемса по трансляции психологических знаний учителю, описан– ный в его книге «Беседы с учителями о психологии», которую можно рассматривать как одно из первых по– собий по практической психологии. Сведения о «здании нашего духа» – вот что, по мнению Джемса, в первую очередь может дать психология учителю. «Моим глав– ным желанием было заставить учителей понять духов– ную жизнь ученика, как некоторое активное единство, каким он сам ее чувствует, и, если возможно, сочув– ственно воспроизвести ее в воображении»,-так опре– деляет Джеме свою задачу, речь идет не только о раз– витии объектного видения ученика, т. е. о видении как бы извне, со стороны, но и о необходимости учителю компетентного взгляда изнутри – с позиции самого уче– ника.
Подытоживая сказанное, хотелось бы порадоваться вместе с читателем подарку, который мы получаем бла– годаря переизданию этой книги, приуроченному к сто– летней годовщине со времени ее первого выхода.
Л. А. Петровская, доктор психологических наук
