Под конец жизни человек, носивший «чудовищное», по его собственному мнению, имя Гильотен, обратился к властям наполеоновской Франции с просьбой поменять одноименное название страшного приспособления для казни, но его просьба была отклонена. Дело в том, что даже не Гильотен был автором чертежей, по которым в 1792 году было изготовлено первое рабочее устройство. Однако впоследствии к «машине смерти» каким-то непостижимым образом прилипло имя Гильотена и, несмотря на все усилия его семейства, упорно держится и поныне.
Гильотина стала первым «демократическим» способом казни и быстро вошла в обиход на всей территории Франции. По оценкам историков, за первые десять лет с ее помощью было обезглавлено 15 тыс. человек.
Многие могут удивиться тому факту, что последняя публичная казнь с помощью гильотины произошла во Франции в 1939 году, и это устройство еще продолжало использоваться в непубличных казнях до 1977 года.
1.1939 год - последняя публичная казнь с помощью гильотины.
Вот подробности этой казни...
Родившийся в Германии в 1908 году, Эжен Вейдман начал заниматься воровством с юного возраста и даже повзрослев не бросил свои криминальные привычки. Отбывая пятилетний срок в тюрьме за грабеж, он встретил будущих партнеров по преступлениям, Роже Мильона и Жана Блана. После освобождения все трое начали работать вместе, похищая и грабя туристов вокруг Парижа.
Они ограбили и убили молодую танцовщицу из Нью-Йорка, шофера, медсестру, театрального продюсера, антинацистского активиста и агента по недвижимости.
Сотрудники управления национальной безопасности в конце концов вышли на след Вейдмана. Однажды, вернувшись домой, он обнаружил у дверей двух офицеров полиции, поджидавших его. Вейдман выстрелил в офицеров из пистолета, ранил их, но тем всё-таки удалось повалить преступника на землю и обезвредить его с помощью молотка, лежавшего у входа.
2. 17 июня 1938 года. Эжен Вейдман показывает полиции пещеру в лесу Фонтенбло во Франции, где он убил медсестру Жанин Келлер.
В результате нашумевшего судебного разбирательство, Вейдман и Мильон были приговорены к смертной казни, а Блан — к 20 месяцам тюрьмы.
16 июня 1939 года президент Франции Альбер Лебрен отклонил ходатайство о помиловании Вейдмана и заменил Мильону смертный приговор на пожизненное заключение.
Утро 17 июня 1939 года Вейдман встретил на площади у тюрьмы Сен-Пьер в Версале, где его ждали гильотина и свист толпы.
6. 17 июня 1939 года. Толпа собирается вокруг гильотины в ожидании казни Вейдмана возле тюрьмы Сен-Пьер.
Среди желающих посмотреть казнь зрителей был будущий известный британский актер Кристофер Ли, которому в то время было 17 лет.
7. 17 июня 1939 года. Вейдмана по пути к гильотине проходит мимо ящика, в котором будут транспортировать его тело.
Вейдмана поместили в гильотину и главный палач Франции Жюль Анри Дефурно, без промедления опустил лезвие.
Присутствующая на казни толпа вела себя очень несдержанно и шумно, многие из зрителей прорывались через оцепление, чтобы смочить носовые платки в крови Вейдмана в качестве сувениров.
Сцена была настолько ужасной, что президент Франции Альбер Лебрен полностью запретил публичные казни, аргументируя это тем, что вместо сдерживания преступности они способствуют пробуждению низменных инстинктов людей.
Гильотина, первоначально изобретенная, как быстрый и относительно гуманный метод убийства, продолжала использоваться в непубличных казнях до 1977 года, когда в Марселе при закрытых дверях исполнили смертный приговор Хамиду Джандуби. Смертная казнь во Франции была отменена в 1981 году.
9. Хамид Джандуби перед казнью 1977 год.
Видео из фильма с последней казнью Хамиду Джандуби (видео рабочее, несмотря на картинку):
И еще немного подробнее про Гильотена:
Жозеф Игнас Гильотен родился 28 мая 1738 года в провинциальном городке Сэнт, в семье не самого преуспевающего адвоката. И, тем не менее, с младых ногтей впитал некое особое чувство справедливости, переданное ему отцом, ни за какие деньги не соглашавшимся защищать обвиняемых, если он не был уверен в их невиновности. Жозеф Игнас, якобы сам уговорил родителя отдать его на воспитание к отцам иезуитам, предполагая облачиться в сутану священнослужителя до конца своих дней.
Неизвестно, что отвратило молодого Гильотена от этой почтенной миссии, но в определенный срок он неожиданно даже для самого себя оказался студентом медицины сначала в Реймсе, а потом в Парижском университете, который и закончил с выдающимися результатами в 1768 году. Вскоре его лекции по анатомии и физиологии не могли вместить всех желающих: портреты и отрывочные воспоминания рисуют молодого доктора маленьким, ладно скроенным человеком с изящными манерами, обладающим редкостным даром красноречия, в глазах которого светилась некая восторженность.
Joseph-Ignace Guillotin
День рождения: 28.05.1738 года
Место рождения: Сэнт, Франция
Год смерти: 1814
Гражданство: Франция
Можно только удивляться тому, сколь радикально изменились взгляды того, кто некогда претендовал на роль служителя церкви. Как лекции Гильотена, так и его внутренние убеждения обнаруживали в нем законченного материалиста. Еще не были забыты великие врачи прошлого, такие как Парацельс, Агриппа Неттесгеймский или отец и сын ван Гельмонт, еще трудно было отрешиться от представлений о мире как о живом организме. Однако молодой ученый Гильотен уже ставил под сомнение утверждение Парацельса о том, что «натура, космос и все его данности — единое великое целое, организм, где все вещи согласуются меж собой и нет ничего мертвого. Жизнь — это не только движение, живут не только люди и звери, но и любые материальные вещи. Нет смерти в природе — угасание какой-либо данности, есть погружение в другую матку, растворение первого рождения и становление новой натуры».
Все это, по мнению Гильотена, было чистой воды идеализмом, несовместимым с модными, рвущимися к господству новыми материалистическими убеждениями века Просвещения. Он, как это и полагалось молодым естественникам его времени, несравнимо больше восхищался своими знакомыми — Вольтером, Руссо, Дидро, Гольбахом, Ламерти. Со своей медицинской кафедры Гильотен с легким сердем повторял новое заклинание эпохи: опыт, экперимент — экперимент, опыт. Ведь человек — это прежде всего механизм, он состоит из винтиков и гаечек, их надо только научиться подкручивать — и все будет в порядке. Собственно, мысли сии принадлежали Ламерти — в своем труде «Человек-машина» великий просветитель утверждал весьма узнаваемые и сегодня идеи о том, что человек есть не что иное, как сложно организованная материя. Те же, кто считает, будто мышление предполагает существование бестелесной души, — дураки, идеалисты и шарлатаны. Кто когда-нибудь видел и трогал эту душу? Так называемая «душа» прекращает существование тотчас после смерти тела. И это — очевидно, просто и наглядно.
А потому вполне естественно, что врачи парижской медицинской Академии, к которой принадлежал и Гильотен, столь дружно возмутились, когда в феврале 1778 года в столице объявился австрийский врачеватель Франц Антон Месмер, широко известный тем, что открыл магнетический флюид и первым применил для лечения гипноз. Месмер, разрабатывавший идеи своего учителя ван Гельмонта, эмпирическим путем открыл механизм психического внушения, однако посчитал, что в организме целителя циркулирует особая жидкость — «магнетический флюид», через который на больного действуют небесные тела. Он был убежден, что одаренные целители могут пассами передавать эти флюиды другим людям и таким образом излечивать их.
…10 октября 1789 года члены Учредительного собрания долго шумели и не хотели расходиться с заседания. Мсье Гильотен внес на обсуждение важнейший закон, касающийся смертной казни во Франции. Он стоял перед законодателями торжественный, воодушевленный и говорил, говорил. Основная его мысль заключалась в том, что смертная казнь тоже должна быть демократизирована. Если до сих пор во Франции способ наказания зависел от благородства происхождения — преступников из простонародья обычно вешали, сжигали или четвертовали, и лишь дворян удостаивали чести обезглавливания мечом, — то теперь эту безобразную ситуацию следует в корне изменить. Гильотен на секунду запнулся и заглянул в свои записи.
— Чтобы быть достаточно убедительным сегодня, я провел немало времени в беседах с мсье Шарлем Сансоном…
При упоминании этого имени в зале мгновенно наступила немая тишина, словно все одновременно внезапно лишились дара речи. Шарль Анри Сансон был потомственным палачом города Парижа. Семья Сансонов удерживала, так сказать, монополию на это занятие с 1688 по 1847 год. Должность передавалась в семействе Сансонов от отца к сыну, а если рождалась девочка, то палачом обречен был стать ее будущий муж (если, конечно, таковой находился). Впрочем, эта работа была весьма и весьма высокооплачиваемой и требовала совершенно исключительного мастерства, поэтому своему «искусству» палач начинал обучать сына, едва тому исполнялось четырнадцать.
Гильотен, в самом деле, частенько захаживал в дом мсье Сансона на улицу Шато д`О, где они беседовали и нередко музицировали дуэтом: Гильотен неплохо играл на клавесине, а Сансон — на скрипке. Во время разговоров Гильотен заинтересованно расспрашивал Сансона о трудностях его работы. Надо сказать, что Сансону редко доводилось делиться своими заботами и чаяниями с приличным человеком, поэтому долго тянуть его за язык не приходилось. Так, Гильотен узнал о традиционных приемах милосердия людей этой профессии. Когда, например, осужденного возводят на костер, то палач обычно подставляет багор с острым концом для перемешивания соломы, точно напротив сердца жертвы — чтобы смерть настигла его до того, как огонь с мучительным замедленным смаком начнет пожирать его тело. Что же касается колесования, этой невиданной по жестокости пытки, то тут Сансон признался, что палач, всегда имеющий в доме яд в виде крошечных пилюль, как правило, находит возможность незаметно подсунуть его несчастному в перерывах между пытками.
— Итак, — продолжал Гильотен в зловещей тишине зала, — я предлагаю не просто унифицировать способ смертной казни, ведь даже такой привилегированный метод умерщвления, как обезглавливание мечом, тоже имеет свои недостатки. «Завершить дело при помощи меча можно лишь при соблюдении трех важнейших условий: исправности инструмента, ловкости исполнителя и абсолютного спокойствия приговоренного, — продолжал цитировать Сансона депутат Гильотен, — кроме того, меч нужно выправлять и точить после каждого удара, иначе быстрое достижение цели при публичной казни становится проблематичным (бывали случаи, что отрубить голову удавалось едва ли не с десятой попытки). Если же казнить придется сразу нескольких, то времени на заточку нет, а значит, нужны запасы «инвентаря» — но и это не выход, поскольку осужденные, вынужденные наблюдать за гибелью предшественников, оскальзываясь в лужах крови, часто теряют присутствие духа и тогда палачу с подручными приходится работать, как мясникам на бойне…»
— Хватит об этом! Наслушались! — вдруг нервно взметнулся чей-то голос, и собрание внезапно заволновалось — присутствующие зашипели, засвистели, зашикали.
— У меня есть кардинальное решение этой ужасной проблемы, — выкрикнул он, перебивая шум.
И четким, ясным голосом, как на лекции, сообщил присутствующим, что он разработал чертеж механизма, который позволит мгновенно и безболезненно отделять голову от туловища осужденного. Он повторил — мгновенно и абсолютно безболезненно. И торжествующе затряс в воздухе какими-то бумагами.
На том историческом заседании постановили рассмотреть, исследовать и уточнить проект «чудодейственного» механизма. Им помимо Гильотена вплотную занялись еще три человека — лейб-медик короля хирург Антуан Луи, немецкий инженер Тобиас Шмидт и палач Шарль Анри Сансон.
…Задумывая облагодетельствовать человечество, доктор Гильотен тщательно изучил те примитивные механические конструкции, которые использовались для лишения жизни когда-либо ранее в других странах. За образец он взял древнее приспособление, используемое, например, в Англии с конца XII по середину XVII века, — плаху и что-то вроде топора на веревке… Нечто подобное существовало в Средние века и в Италии, и в Германии. Ну, а затем — с головой ушел в разработку и усовершенствование своего «детища».
Историческая справка: есть мнение, что что гильотину изобрели НЕ во Франции. На самом деле гильотина из Галифакса, графство Йоркшир. «Виселица из Галифакса» состояла их двух пятиметровых деревянных столбов, между которыми находилось железное лезвие, которое закреплялось на перекладине, заполненной свинцом. Управлялось данное лезвие с помощью веревки и вОрота. Оригиналы документов свидетельствуют, что при помощи данного приспособления в период с 1286 по 1650 год казнили по крайней мере пятьдесят три человека. Средневековый город Галифакс жил благодаря торговле сукном. Громадные нарезы дорогой материи сушились на рамах из дерева около мельниц. При этом, в городе стало процветать воровство, которое стало для него большой проблемой и торговцам было нужно эффектное средство устрашения. Это и устройство наподобие его, под названием «The Maiden» или «Шотландская Дева», вполне возможно, могли вдохновить французов, чтобы позаимствовать основную идею и дать ей собственное название.
Весной 1792 года Гильотен в сопровождении Антуана Луи и Шарля Сансона приехал к Людовику в Версаль — обсудить готовый проект механизма казни. Несмотря на нависшую над монархией угрозу, король продолжал считать себя главой нации, и его одобрение получить было необходимо. Версальский дворец был почти пуст, гулок, и Людовик XVI, обычно окруженный шумной, оживленной свитой, выглядел в нем до нелепого одиноким и потерянным. Гильотен заметно волновался. Но король сделал только одно-единственное меланхоличное, но поразившее всех замечание: «К чему полукруглая форма лезвия? — спросил он. — Разве у всех одинаковые шеи?» После чего, рассеянно присев к столу, собственноручно заменил на чертеже полукруглое лезвие на косое (позднее Гильотен внес важнейшую поправку: лезвие должно падать на шею осужденного точно под углом 45 градусов). Как бы то ни было, но изобретение Людовик принял.
А в апреле все того же 1792-го Гильотен уже суетился на Гревской площади, где устанавливали первое приспособление для обезглавливания. Вокруг собралась огромная толпа зевак.
— Ишь, какая красавица, эта мадам Гильотина! — сострил какой-то нахал.
Так, от одного злого языка к другому, в Париже прочно утвердилось слово «гильотина».
Историческая справка: Первые предложения Гильотена были переработаны доктором Антуаном Луи, который служил секретарем в Академии хирургии, и именно по его чертежам в 1792 году сделали первую гильотину, которой дали название «Луизон» или «Луизетта». А еще в народе ее стали ласкательно называть «луизетткой».
Гильотен и Сансон позаботились о том, чтобы опробовать изобретение сначала на животных, а потом на трупах — и, надо сказать, работало оно отменно, подобно часам, требуя при этом минимального человеческого участия.
Конвент, наконец принял «Закон о смертной казни и способах приведения ее в исполнение», и отныне, за что и ратовал Гильотен, смертная казнь игнорировала сословные различия, став для всех одной, а именно — «мадам Гильотиной».
Общий вес этой машины составлял 579 кг, топор же весил более 39,9 кг. Процесс отсечения головы занимал в общей сложности сотую долю секунды, что являлось предметом особой гордости медиков — Гильотена и Антуана Луи: они не сомневались, что жертвы не страдают. Однако «потомственный» палач Сансон (в одной частной беседе) попытался разуверить доктора Гильотена в его приятном заблуждении, утверждая, что он доподлинно знает, что после отсечения головы жертва в течение нескольких минут все еще продолжает сохранять сознание и эти страшные минуты сопровождаются не поддающейся описанию болью в отсеченной части шеи.
— Откуда у вас эти сведения? — недоумевал Гильотен. — Это абсолютно противоречит науке.
Сансон же в глубине души скептически относился к новой науке: в недрах его много чего на своем веку повидавшего семейства хранились всякие предания — его отцу, деду и братьям не раз доводилось иметь дело и с ведьмами, и с колдунами, и с чернокнижниками — они всякого успевали порассказать палачам перед казнью. А потому он позволил себе усомниться в гуманности передовой технологии. Но Гильотен смотрел на палача с сожалением и не без ужаса, думая, что, скорее всего, Сансон переживает из-за того, что отныне будет лишен работы, так как приводить в действие механизм Гильотена сможет кто угодно.
Гильотина была в ходу более двухсот лет и унесла жизни десятков тысяч людей. Кто-то из них был отчаянным преступником, а кто-то - просто революционером. Среди жертв есть аристократы, короли и королевы. Более чем просто эффективная машина для убийства, «святая гильотина» служила символом Французской революции. С восемнадцатого до двадцатого века она наводила на любого ужас. Но есть и факты, о которых мало кому известно.
Корни изобретения уходят в Средневековье
Название «гильотина» связано с последним десятилетием восемнадцатого века, но на самом деле история начинается куда раньше - подобные машины для казни существовали много веков. К примеру, устройство для обезглавливания под названием «планк» использовали в Германии и Фландрии в средние века, а в Англии был скользящий топор, которым головы рубили еще в античности. Вероятно, французская гильотина была создана по мотивам двух устройств - итальянского устройства «маннайя» времен Возрождения и знаменитой «шотландской девы», которая унесла жизни ста двадцати людей в период с шестнадцатого по восемнадцатый век. Свидетельства также демонстрируют, что примитивные гильотины были в ходу задолго до Французской революции.
Изначально ее разрабатывали как более гуманный метод казни
Происхождение французской гильотины относят к концу 1789, когда доктор Джозеф Игнаций Гильотин предложил французскому правительству принять более гуманный метод казни. Гильотин вообще был против смертной казни, но поскольку ее отмена на тот момент даже не рассматривалась, он решил предложить способ быстрого обезглавливания, который будет более гуманным по сравнению с обезглавливанием мечом или топором, которое нередко затягивалось. Он помог разработать первый прототип, машину, которую придумал французский доктор Антуан Луи и построил немецкий инженер Тобиас Шмидт. Впервые устройство было использовано в апреле 1792 и сразу же обрело в народе название «гильотина», к ужасу создателя. Гильотин безуспешно пытался дистанцироваться от изобретения во время массовых казней последнего десятилетия восемнадцатого века. В начале девятнадцатого члены его семьи даже обращались к правительству с петицией, но тоже бесплодно.
Казни были публичным зрелищем
Во время Террора, тысячи врагов Французской революции были убиты с помощью лезвия гильотины. Некоторые зрители жаловались, что машина слишком быстрая и точная, но вскоре казни стали считаться отличным развлечением. Люди приезжали на площадь Революции посмотреть на работу гильотины, ее устройство воспевалось в песнях, шутках и стихах. Зрители могли купить сувениры, программку с именами жертв или даже перекусить в ближайшем ресторане под названием «Кабаре Гильотины». Некоторые приходили каждый день, особенно прославилась группка женщин, которые приходили на каждую казнь и вязали в перерывах. Даже театр потерял популярность на фоне казней. Многие люди говорили предсмертные речи, некоторые танцевали на пути на эшафот. Восторг от гильотины прошел к концу восемнадцатого века, но такой метод казни оставался в ходу до 1939 года.
Это была популярная детская игрушка
Нередко на казни брали и детей, а некоторые играли с миниатюрными гильотинами и дома. В последнее десятилетие восемнадцатого века популярной игрушкой была гильотина высотой в полметра, с имитацией лезвия. Дети казнили кукол, а иногда и грызунов, отчего в некоторых городах такое развлечение все же решено было запретить из опасения, что это дурно повлияет на детскую психику. До того момента гильотины успели уже распространиться и на столы высших классов, где ими резали хлеб и овощи.
Палачи были знамениты на всю страну
Чем популярнее становилась такая казнь, тем более знаменитыми становились палачи. Во время Французской революции каждый палач был известным человеком. Люди обсуждали, насколько хорошо палач справлялся с массовой казнью. Работа была семейным делом. К примеру, в семье Сансон было несколько поколений палачей - представители семейства работали на должности с 1792 по 1847 год, причем среди их жертв оказались король Луи Шестнадатый и Мария Антуанетта. С девятнадцатого по двадцатый век наиболее известны были Луи и Анатоль Дейблеры, отец и сын, которые совместными усилиями осуществляли процедуру с 1879 по 1939. Имена палачей нередко распевали на улицах, а их рабочая униформа становилась модным нарядом.
Ученые проводили жуткие эксперименты на головах жертв
С самого начала людям было интересно, сохраняет ли голова сознание. Доктора просили жертв моргать после казни, чтобы продемонстрировать, что они все еще могут двигаться, некоторые обжигали головы огнем свечей. В 1880 один из докторов даже пытался накачать голову кровью, чтобы вернуть ее к жизни.
Гильотину использовали нацисты
Гильотина была в ходу не только в годы, когда пылала Французская революция. Во времена Третьего Рейха по приказу Гитлера были гильотинированы шестнадцать с половиной тысяч человек.
В последний раз ее использовали в семидесятых годах двадцатого века
Гильотину не отменяли до конца двадцатого века. Последним казненным стал убийца Хамид Джандуби, приговор которому был вынесен в 1977, а в 1981 вышел государственный запрет на такую меру наказания.
Великая французская революция подарила миру образчики красивых деклараций, символизирующих свободу и демократию.
«1. Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах …»
Да кто бы спорил. У нас в России тоже все равны, только одни равнее других.
«5. Закон может воспрещать лишь деяния, вредные для общества. Все, что не воспрещено законом, то дозволено, и никто не может быть принужден к действию, не предписываемому законом».
Коварная эта штука – свобода. Совсем недавно в самый расцвет криминальной революции в России 90-х годов ХХ века политики нам повторяли как заклинание: «Все что не запрещено законом, то разрешено». Но при этом действовали по принципу: «То что дозволено Юпитеру, не позволено простому смертному».
«8. Закон может устанавливать наказания, лишь строго и бесспорно необходимые…»
Пройдет совсем немного времени и самым «необходимым» наказанием во Франции станет смертная казнь.
Спустя четыре года французы решили, что им нужна более радикальная Декларация прав человека и гражданина. Такая декларация, включенная в Конституцию от 24 января 1793 года, гласила:
« 1. Целью общества является всеобщее счастье….»
«13. Так как каждый предполагается невиновным, пока не установлено противное, то в случае необходимости подвергнуть кого-либо задержанию всякого рода строгость, не вызываемая при задержании необходимостью, должна сурово караться законом.
«15. Закон должен назначать наказания, строго и бесспорно необходимые; наказания должны быть соразмерны преступлениям и полезны обществу».
Однако декларированные права совсем скоро перестали иметь какую либо ценность. Уже через полгода про обещанные права и свободы пришлось забыть.
Декрет о массовом наборе от 23 августа 1793 года предписал, что все французы отныне объявляются в состоянии постоянной реквизиции.
Еще более антиконституционным выглядел «Закон о подозрительных» от 17 сентября 1793 года. Он гласил:
Ст. 2. Подозрительными считаются:
1) те, которые своим поведением, либо своими связями, либо своими речами или сочинениями проявляют себя сторонниками тирании, федерализма и врагами свободы;
2) те, которые не смогут... доказать законность своих средств существованию и выполнения гражданских обязанностей;
З) те, которым было отказано в выдаче свидетельств о благо надежности;
4) должностные лица, по постановлению Конвента или его комиссаров, временно отрешенные от своих обязанностей или уволенные в отставку и не восстановленные в правах...;
5) те из бывших дворян, так же как и их мужей, жен, отцов, матерей, сыновей или дочерей, братьев или сестер, а равным образом и агентов-эмигрантов, которые не проявляли постоянно своей пре данности революции...»
А для тех, кто пытался протестовать, у Революции уже было дьявольское изобретение – Гильотина.
Французский доктор Жозеф Гильотен, давший свое имя машине для убийства, хотел как лучше. Будучи депутатом Учредительного собрания, он в декабре 1789 года внес предложение сделать процесс казни во Франции менее мучительным и более демократичным. Раньше даже в смерти имелись сословные отличия. К представителям власти применяли благородную казнь – им отрубали голову, а ко всем прочим применяли позорную казнь – вешали.
Гильотен, как врач и анатом, лучше других депутатов разбирался в физиологии смерти. А потому предложил создать не только демократический способ казни, но и механизированный. В одной из книжек об Италии Жозеф Гильотен увидел иллюстрацию, изображавшую казнь при помощи механического топора в Милане. А потому загорелся идеей создать более усовершенствованный механический топор во Франции.
Для реализации предложения Гильотена была сформирована специальная комиссия. Непосредственно изготовление механизма сначала хотели поручить плотнику Гидону. Тот запросил за работу 5 600 ливров. Эту цену сочли чрезмерной, и передали заказ более скромному в аппетитах мастеру - Тоббиасу Шмидту из Страсбурга. Вообще-то Шмидт занимался изготовлением пианино, но посчитал, что справится и с приспособлением для отрубания голов. Сначала он просил 960 ливров, потом остановился на цене в 812 ливров.
Эта цена устроила власти. Вскоре комиссия, в состав которой вошли доктор Антуан Луи и Тоббиас Шмидт, общими усилиями сконструировала аппарат для перерубания шеи. Главной его деталью стал косой тяжелый нож, весом от 40 до160 килограмм, который иногда называли «барашком», падающий вниз вдоль вертикальных деревянных направляющих. Нож поднимали на вертикальных деревянных стойках на высоту 2-3 метра и удерживали верёвкой. Голову гильотинируемого помещали в специальное углубление у основания механизма, после чего веревка, удерживающая нож, отпускалась, и он с большой скоростью скользил вниз по направляющим желобам, обрушиваясь на шею осужденному и перерубая ее.
Согласно легенде в разработке этого аппарата деятельное участие принимал сам король Людовик XVI, который увлекался слесарным мастерством и любил мастерить. В данном случае он в самом прямом смысле смастерил машину себе на голову.
Первые испытания гильотины провели над тремя трупами в Бисетре 17 апреля 1792 года «в присутствии комиссии, в кою входили доктор Луи, доктор Кабани, палач Шарль-Анри Сансон в сопровождении своего брата и двух сыновей». Испытав новое приспособление для казни на мертвых, члены комиссии решили опробовать его на живом человеке. 25 апреля 1792 года в Париже на Гревской площади им был казнен известный разбойник Жак Пелетье. Первым палачом, испытавшим его в деле, стал Шарль Анри Сансон. Механический топор сразу пришелся по сердцу парижанам. Они нежно окрестили его «Луизеттой» в честь Антуана Луи. Но это имя не прижилось, когда под нож новой машины пошли головы уже не разбойников, а депутатов, сразу вспомнили про депутата Гильотена. И перекрестили Луизетту в Гильтину.
Большой загадкой остается, почему французы так полюбили гильотину. Они ходили полюбоваться на ее кровавую работу, как на представления с участием звезд. Они посвящали ей стихи и шутки. Назвали ее «лучшим средством от головной боли». Гильотина стала одной из достопримечательностей Франции, ее тиражировали в сувенирах, французские кулинары ей посвятили специальное блюдо. К столу подавалась гильотинка из красного дерева и большое блюдо, наполненное марципановыми куколками, с головами, карикатурно копирующими известных политических деятелей. Каждый гость мог выбрать себе политика «по вкусу» и гильотинировать его. Из куклы истекал сладкий соус густо-алого цвета, который поедали, макая в него марципановый «трупик» куклы, а отрубленную головку куклы-политика можно было взять себе на память.
А французские красавицы щеголяли в серьгах в виде маленькой гиольтинки с подвеской, представлявшей отрубленную голову в короне.
Однако тем, кому предстояло испытать на себе действие гильотины становилось уже не до смеха. А таких во времена французской революции набралось множество.
За 718 дней революции в Париже было совершено 2742 казни, в том числе обезглавлено 344 женщины, 41 ребёнок, 102 семидесятилетних старика, 11 – восьмидесятилетних и один – 93 лет. Всего же во Франции в 1793–1794 годах было гильотинировано более 18 тысяч человек.
Причем зачастую люди лишались головы по самым ничтожным поводам. Например, 18-ти летняя дочь маркиза Эрвэ де Фодоа как-то написала: «Моя собака ощенилась тремя маленькими республиканцами». Это стало основание привлечь к суду ее, ее отца и его сестру, госпожу де Борепэр. Все трое были казнены 25 мессидора 2-го года (13 июля 1794 года), «без жалости к старости, уважения к добродетели и сострадания к юности».
Самым известным казненным, безусловно, стал король Франции из династии Бурбонов Людовик XVI. В принципе, революцию он откровенно «проспал». А потом постарался к ней приспособиться. Принял конституцию 1791 года, отказался от абсолютизма и согласился стать конституционным монархом. Между тем революционеры продолжали ущемлять монарха все сильнее и сильнее. Они лишили Людовика XVI титула короля и дали ему фамилию Капет, в честь основателя королевской династии - Уго Капета. Конечно Людовику чем дальше, тем все больше не нравилось происходящее, и он решил бежать из страны. В ночь на 21 июня 1791 года он вместе с семьей тайно выехал в карете в сторону восточной границы. Однако на почтовой станции Варенне его опознали по профилю, которое чеканилось на монетах и было хорошо знакомо французам. Король и королева были задержаны и под конвоем возвращены в Париж.
Людовик был заключен с семьей в Тампль и обвинен в составлении заговора против свободы нации и в ряде покушений против безопасности государства. Жирондисты пытались не допустить суда над королем Людовиком XVI, дать ему возможность выехать за границу. Но 11 января 1793 года начался суд над королем в Конвенте. Людовик держал себя с большим достоинством и, не довольствуясь речами избранных им защитников, сам защищался против взводимых на него обвинений, ссылаясь на права, данные ему конституцией. Робеспьер убедил Конвент в необходимости казни словами: «Или Людовик виновен, или революция не может быть оправдана». 20 января король был присужден к смертной казни большинством 383 голосов против 310.
Думается, что свергнуть и предать смерти священную особу короля для французов все же было непросто. Для этого следовало преодолеть некий барьер в сознании, однако Людовик XVI сам способствовал тому, чтобы этот барьер кирпичик по кирпичику разрушался. Когда в стране не хватало хлеба и на него возникла страшная дороговизна, власть своими решениями только злила народ. Например, вместо мер по выправлению положения в 1786 году было издано распоряжение по запрещению жать рожь серпами.
Вообще, Людовик XVI напоминает русского царя Николая II. Вот как описывают характер: «Это был человек доброго сердца, но незначительного ума и нерешительного характера. Наибольшую склонность выказывал он к физическим занятиям, особенно к слесарному мастерству и к охоте. Несмотря на разврат окружавшего его двора, он сохранил чистоту нравов, отличался большой честностью, простотой в обращении и ненавистью к роскоши. С самыми добрыми чувствами вступал он на престол с желанием работать на пользу народа и уничтожить существовавшие злоупотребления, но не умел смело идти вперед к сознательно намеченной цели. Он подчинялся влиянию окружающих, то теток, то братьев, то министров, то королевы (Марии-Антуанетты), отменял принятые решения, не доводил до конца начатых реформ.»
Примерно то же самое можно сказать и последнем российском царе Николае, только следует поменять имя супруги. Хотя стоит вспомнить, что супруги у обоих были иностранки, и народ их за это не любил. Французскую королеву он называл «Австриячкой», а русскую – «Немкой». Обе они имели большое влияние на своих не самых решительных супругов. Людовик любил на досуге поплотничать, говорят, что он даже в качестве мастера потрудился при изготовлении первой гильотины во Франции. А Николай любил для здоровья попилить дрова.
А судьбы этих двух монархов имеют удивительные аналогии. После воцарения Николая II и после свадьбы Людовика XVI народные празднества ознаменовались давкой, повлекшей значительные жертвы. Людовик XVI как и Николай II не придал значения народным волнениям, ставшим предвестником революции. В 1788-1789 гг. во Франции начались крестьянские восстания и крупные волнения среди городских низов в крупных городах. В апреле 1789 года рабочие разгромили дома владельца крупной мануфактуры Ревельона и крупного промышленника Анрио. Прибывшие войска открыли по рабочим огонь. Бунт удалось подавить, но власть не поняла, что «из искры может разгореться пламя революции».
Когда в Петербурге произошло «кровавое воскресенье» Николай II наслаждался отдыхом в одном из загородных дворцов и даже не сделал попытки вернуться в Петербург, чтобы успокоить свой народ. В день, когда народ штурмовал Бастилию, Людовик XVI записал в своем дневнике, что был на охоте, ничего не поймал. О пролитой у Бастилии крови не слова.
15 января 1793 года Национальный Конвент практически единогласно признал Людовика XVI виновным, но за смертную казнь проголосовало чуть больше половины депутатов.
21 января около 10 часов утра Людовика XVI доставили в карете на площадь Революции для казни. Эшафот возвышался возле пьедестала, где раньше стояла статуя Людовика XV. А все окружающее пространство было заполнено толпами народа. Людовик XVI проявил на эшафоте гораздо больше твердости, чем на троне. Смерть он принял с достоинством настоящего аристократа. А перед тем как подставить голову под нож гильотины, произнес:
Я умираю невинным, я невиновен в преступлениях, в которых меня обвиняют. Говорю вам это с эшафота, готовясь предстать перед Богом. И прощаю всех, кто повинен в моей смерти.
В 10 часов 20 минут у Франции не стало короля. Народ издал дружный крик: «Да здравствует Республика» и разразился ревом в тот момент, когда палач поднял голову Людовика XVI. Предполагалось, что в этот момент должен был грянуть еще и пушечный выстрел. Однако устроители казни посчитали, что голова короля не должна при падении производить большего шума, чем голова всякого другого преступника».
Тело казненного короля было похоронено на кладбище святой Магдалины. Там, где покоились более тысячи французов, погибших 23 года назад в давке на празднестве по случаю бракосочетания Людовик XVI и австрийской принцессы Марии-Антуанетты.
После казни короля счастье не снизошло на Францию. Проблемы казнью монарха не разрешились. Разгорелась межпартийная борьба между революционерами. В Париже усиливались голод, безработица, спекуляция и смуты. В провинции Вандея вспыхнул контрреволюционный крестьянский мятеж.
В Париже усилился террор со стороны Комитета общественной безопасности и Революционного трибунала.
Сначала французские революционеры решили повершить начатое и извести царскую семью под корень, чтобы никто из живых не напоминал о «проклятой монархии». Первой в этом списке оказалась королева Франции Мария Антуанетта, которая славилась красотой и приверженностью к родному австрийскому двору. Во Франции ее недолюбливали и наградили прозвищем «Мадам Дефицит». В Париже не хватало хлеба, а два миллиона ливров было вбухано в строительство резиденции королевы – Малого Трианона, куда даже сам король мог являться только с разрешения своей супруги.
Революционерам стало известно о планах маркиза Ружевильского вызволить Марию-Антуанетту из камеры в башне Консьержи, где она содержалась под охраной. После этого ускорили проведение судебного процесса над ней. Королеву обвинили в том, что она поддерживала связи с заграницей и предала интересы Франции. 16 октября в 4 часа утра ей зачитали смертный приговор. После этого палач Анри Самсон постриг наголо голову королевы и надел ей оковы на отведённые за спину руки. Мария-Антуанетта в белой пикейной рубашке, с чёрной лентой на запястьях, с платком из белого муслина, наброшенным на плечи, и с чепчиком на голове отправилась на казнь. В 12 часов 15 минут пополудни королева была обезглавлена на нынешней площади Согласия.
Казнь Марии-Антуанетты блестяще описал Стефан Цвейг:
«Около одиннадцати часов ворота Консьержери открываются. Возле тюрьмы стоит телега палача, нечто вроде фуры, в которую впряжена могучая лошадь, битюг. Людовик XVI к месту казни следовал торжественно - в закрытой королевской карете, защищенной застекленными окнами от причиняющих мучения выпадов ненависти и грубости зевак. За это время революция в своем стремительном развитии ушла очень далеко: теперь она требует равенства даже в шествии к гильотине, король не должен умирать с большими удобствами, чем любой другой гражданин, телега палача достаточно хороша для вдовы Капет…
… Сначала из мрачного коридора Консьержери выходят офицеры, за ними - рота солдат охраны с ружьями на изготовку, затем спокойно, уверенно идет Мария Антуанетта. Палач Сансон держит ее на длинной веревке, одним концом ее руки связаны за спиной, как будто существует опасность, что жертва, окруженная охраной и солдатами, убежит….
Громадная площадь Революции, теперешняя площадь Согласия, черна от народа. Десятки тысяч людей на ногах с самого раннего утра, чтобы не пропустить редчайшее зрелище, увидеть, как королеву - в соответствии с циничными и жестокими словами Эбера – «отбреет национальная бритва».
Телега останавливается у эшафота. Спокойно, без посторонней помощи, «с лицом еще более каменным, чем при выходе из тюрьмы», отклоняя любую помощь, поднимается королева по деревянным ступеням эшафота, поднимается так же легко и окрыленно в своих черных атласных туфлях на высоких каблуках по этим последним ступеням, как некогда по мраморной лестнице Версаля. Еще один невидящий взгляд в небо, поверх отвратительной сутолоки, окружающей ее. Различает ли она там, в осеннем тумане, Тюильри, в котором жила и невыносимо страдала? Вспоминает ли в эту последнюю: в эту самую последнюю минуту день, когда те же самые толпы на площадях, подобных этой, приветствовали ее как престолонаследницу? Неизвестно. Никому не дано знать последних мыслей умирающего. Все кончено. Палачи хватают ее сзади, быстрый бросок на доску, голову под лезвие, молния падающего со свистом ножа, глухой удар - и Сансон, схватив за волосы кровоточащую голову, высоко поднимает ее над площадью. И десятки тысяч людей, минуту назад затаивших в ужасе дыхание, сейчас в едином порыве, словно избавившись от страшных колдовских чар, разражаются ликующим воплем. «Да здравствует Республика!» - гремит, словно из глотки, освобожденной от неистового душителя. Затем люди поспешно расходятся. Parbleu! Действительно, уже четверть первого, пора обедать; скорее домой. Что торчать тут! Завтра, все эти недели и месяцы, почти каждый день на этой самой площади можно еще и еще раз увидеть подобное зрелище.
Полдень. Толпа расходится. В маленькой тачке палач увозит труп с окровавленной головой в ногах. Двое жандармов остались охранять эшафот. Никого не заботит кровь, медленно капающая на землю. Площадь опустела».
Французская революция первая наглядно показала, как сплотившиеся для государственного переворота политические партии потом неизбежно вступают в конфронтацию. Их политическая борьба переходит в террор, после которого на политической арене, словно в гладиаторском бою на арене амфитеатра, гибнут один за другим все.
Как в России после Октябрьской революции «красному террору» предшествовало убийство Урицкого, так и во Франции всплеску революционного террора предшествовало убийство лидера якобинцев Марата.
25-летняя Шарлотта Корде д’Армон 13 июля 1793 года зарезала Марата в ванне, думая, что этим спасает Францию от злейшего врага. Чтобы проникнуть в квартиру больного революционера Шарлота сказала, что хочет передать ему сведения о контрреволюционном заговоре. На эту уловку регулярно попадались тираны и революционеры, Марат не стал исключением. И получил удар кинжалом в сердце.
Я убила одного злодея, чтобы спасти сотни тысяч невинных душ, - заявила она трибуналу.
После такого святотатства ее в тот же день отправили на гильотину. Когда Шарлота мужественно и с достоинством поднималась на эшафот, из толпы раздался возглас депутата Адама Люкса:
Смотрите, она величием превосходит Брута!
Это публичное заявление обернулось Люксу спустя некоторое время потерей головы от той же гильотины.
С первых дней существования революционного Конвента в нем вспыхнуло противостояние между наиболее влиятельными партиями – жирондистов и якобинцев. Одного из лидеров французской революции Максимилиана Робеспьера прославила речь, убедившая конвент проголосовать за смертную казнь для короля. Второй его целью стали жирондисты. Робеспьер обрушился со страстными речами на них. Вскоре жирондисты были изгнаны из Конвента и подвергнуты репрессиям.
31 октября 1793 года их лидеры, подготовившие свержение монархии во Франции: Бриссо, Вернио, Жансоннэ и другие были казнены на гильотине.
Маркиз де Кондорсе, философ и энциклопедист, примкнувший к жирондистам, узнав об их аресте, бежал и спрятался в каменоломнях. Однако местные санкюлоты быстро раскусили, что одетый в лохмотья де Кондорсе не «шахтер». Во-первых, маркиза выдала его вежливая речь, а во-вторых, томик Гомера, с которым он не расставался. Де Кондорсе переправили в тюрьму, где он, не дожидаясь казни на гильотине, отравился.
Под арест попал и якобинец, депутат Конвента Шабо, разрабатывавший план штурма Тюильри. Его сгубила попытка вывести на чистую воду революционных чиновников, «погревших руки» на упразднении Французской Ост-Индийской компании. Борцов с коррупцией не любят даже революционеры. Шабо понял, что ему не избежать гильотины и решил покончить с собой. 17 марта 1794 года с криком «Да здравствует Республика!» он выпил в своей камере полную чашку серной кислоты. Смерти это питье не принесло, но вызвало ужасные муки. Три дня Шабо пролежал в тюремном лазарете между жизнью и смертью, непрерывно страдая от полученных кислотных ожогов. Но едва пошел на поправку, как его отправили на гильотину.
В среде оставшихся революционеров сложились три основные «фракции» – правые (Дантон), средние (Робеспьер) и левые (Эбер), между которыми начались разногласия. Эбертисты первенствовали в Коммуне, их первыми арестовали и судили. Им предъявили обвинения в подготовке восстания, связях с Англией, неуважении к республике и даже... в краже белья. 24 марта 1794 года все они были казнены. В том числе знаменитый республиканский журналист, вождь парижской бедноты Эбер.
После эберистов настала очередь «правых». Ночью 30 марта по доносу Сен-Жюста были арестованы Дантон, Камилл Демулен, Геро-де-Сешаль, Лакруа и другие дантонисты. Дантона и его сторонников, так же как и эбертистов, обвинили в том, что они подкуплены иностранцами, причем в обвинении говорилось, что если эбертисты стремились привести республику к краху крайними мерами, то дантонисты пытались достичь того же своей умеренностью. Дантон, вождь революции, человек, спасший Францию в 1792 году, перед трибуналом заявил: «Нас приносят в жертву честолюбию нескольких трусливых разбойников, но они не долго будут пользоваться плодами своей изменнической победы... Робеспьер последует за мною!»
Об отношении народа к революционным лидерам уже в то время свидетельствует такая история. Когда пришли арестовывать Камилла Демулена, он отворил окно и стал громко звать граждан себе на помощь, проклиная насилие тиранов. Никто не откликнулся. Тогда Демулен замолк, сдался жандармам и, попросив разрешения взять с собой две книги из домашней библиотеки и обнять на прощание жену, отправился под конвоем в тюрьму.
5 апреля 1794 года в Париже были гильотинированы Жорж Жак Дантон и Камилл Демулен. По дороге к эшафоту Дантон подбадривал себя словами: «Вперед, Дантон, ты не должен знать слабости!» А проезжая мимо дома, где жил Робеспьер, Дантон крикнул:
Максимилиан, я жду тебя!
Перед казнью Дантон, по свидетельству очевидцев, ругался площадными словами, а Демулен плакал. Саму процедуру казни палач Сансон позже описал так:
«Сначала на эшафот взошёл Геро де Сешель, а с ним и Дантон, не ожидая, чтобы его позвали. Помощники уже схватили Геро и надели ему на голову мешок, когда Дантон подошел, чтобы обнять его, так как Геро уже не смог проститься с ним. Тогда Дантон воскликнул: «Глупцы! Разве вы помешаете головам поцеловаться в мешке?..» Ещё нож гильотины не был очищен, как Дантон уже приблизился; я удержал его, приглашая отвернуться, пока уберут труп, но он лишь презрительно пожал плечами: «Немного больше или меньше крови на твоей машине, что за важность; не забудь только показать мою голову народу; такие головы не всякий день удается видеть». Это были его последние слова».
Надо сказать, что Робеспьер был свидетелем на свадьбе Демулена весной 1789 года. Кроме него поставили свои подписи в брачном документе Петион и Бриссо. Прошло несколько лет и Робеспьер с Демуленом приговорили к смертной казни сначала Петиона, а потом Бриссо. Петион, первый демократический мэр Парижа, спрятался от революционного суда в лесу, где был загрызен волками. Бриссо, республиканскому журналисту и герою 1791 года, отсекли голову гильотиной. Потом Робеспьер отправил на эшафот Демулена, вдохновителя штурма Бастилии и первого республиканца Франции. Чтобы не слушать проклятья в свой адрес молодой супруги Демулена – Люсиль, спустя восемь дней после казни мужа, он и ее отправил на гильотину.
После гибели левых и правых у власти во Франции оказался «второй триумвират» – Робеспьер, Сен-Жюст и Кутон. Но главным среди них был Робеспьер.
Новый триумвират продолжал проводить в жизнь сформулированный Робеспьером принцип: «Основа демократического правления есть добродетель, а средство для ее осуществления – террор».
12 июня 1794 года по инициативе Максимилиана Робеспьера Конвент принял закон о реорганизации революционного трибунала. Новым законом были запрещены апелляции и кассации, выслушивание свидетелей и предварительные допросы обвиняемых. Всякий гражданин обязан был донести на заговорщика и арестовать его. Единственной мерой признавалась смертная казнь, а достаточным основанием для вынесения приговора – «нравственная убеждённость» присяжных в виновности подсудимого. В результате, если за предыдущие 13 месяцев существования трибунала в Париже было казнено 1220 человек, то только с 20 июня до 27 июля - 1366 человек.
Среди активистов якобинского террора отличился не только триумвират Робеспьера, но и отдельные личности. После взятия мятежного Нанта депутат Конвента якобинец Каррье, командовавший карательным отрядом, организовывал расстрелы и гильотинирование роялистов и жирондистов. Палач, обслуживавший гильотину, и расстрельная команда выбились из сил, отправляя на тот свет политических противников якобинцев. Тогда Каррье усадил в трюм барки 90 арестованных священников, вывел судно на середину Луары и затопил его. «Приговор к изгнанию,- иронизировал Каррье - был исполнен вертикально».
Топить Каррье понравилось, и он стал практиковать подобную казнь, которую английский историк Т. Карлейль описал так: «...Мужчин и женщин связывают вместе за руки и за ноги и бросают. Это называют «республиканской свадьбой»... Окоченелые, не знающие больше страдания, бледные, вздутые тела жертв беспорядочно несутся к морю волнами Луары; прилив отбрасывает их обратно; тучи воронов затемняют реку; волки бродят по отмелям».
На Карлейля французский террор вообще произвел неизгладимое впечатление, поэтому он не жалел красок для его описания: «Гильотина и «рота Марата» в вязаных колпаках работают без отдыха, гильотинируют маленьких детей и стариков. Революционный трибунал и военная комиссия, находящиеся там, гильотинируют, расстреливают. В канавах площади Терро течет кровь».
В конце концов, казни и проскрипции Робеспьера достали оставшихся в живых парламентариев. Пока Робеспьер «толкал» свои обличительные речи в Конвенте никто из них не мог быть спокоен за свою жизнь.
Когда Сен-Жюст 9 термидора (27 июля) начал в Конвенте свою очередную обвинительную речь, ему не дали говорить. На трибуну поднялся Робеспьер, но со всех сторон раздались крики «Долой тирана». Конвент тут же решил объявить вне закона и арестовать Робеспьера, Сен-Жюста, Кутона и некоторых их сторонников. Робеспьер проникновенно воскликнул:
Республика погибла, разбойники побеждают!
Впрочем, несколько якобинцев попытались отбить Робеспьера у «разбойников». Но им помешали жандармы. Один из них выстрелом из пистолета раздробил челюсть Робеспьера.
Поэтому 10 термидора (28 июля 1794 г.) Робеспьера отправился на казнь с повязкой на лице. Вместе с ним к гильотине повезли и других триумвиров - Сен-Жюста и Кутона, а также его брата Огюстена. По пути чернь, еще недавно радовавшаяся расправам над политическими противниками якобинцев, теперь радовалась, что и Робеспьера везут на эшафот. Она иронически приветствовала его криками: «король» и «ваше величество».
За два следующих дня было казнено еще около сотни сторонников якобинской диктатуры. Среди них был Антуан Кантен Фукье-Тенвиль - общественный обвинитель Революционного трибунала, отличавшийся особой жестокостью. Он прославился своими смертными приговорами и речами, в каждой из которых сразу давал заключения по 25-30 различным уголовным делам. Во многом благодаря ему были казнены А. Лавуазье, А. Шенье, Ж. Дантон, К. Демулен и другие известные люди.
Получил известность вынесенный по его инициативе приговор к смертной казни сразу 53-м французам, осужденным им по сфабрикованному обвинению в покушении на Робеспьера. Подчеркивая свое отношение к Робестпьеру, как к «отцу нации», Тенвиль добился, чтобы к осужденным применили ритуал казни, полагавшийся за совершение отцеубийства. Приговоренных обрядили в красные рубахи и босиком вели к месту казни.
Фукье-Тенвиль пытался усовершенствовать и обычный ритуал казней. Говорят, что именно он внес предложение пускать перед казнью осужденным кровь, чтобы ослабить их силы и мужество.
Одним из пунктов обвинения против Фукье-Тенвиля стало то, что он отправлял казнь женщин, объявлявших себя беременными, и о которых врачи не могли высказаться определенно. Так было, например, с вдовой министра Жоли де-Флери, с госпожой Гиннисдаль и многими другими, менее известными дамами.
В то время во Франции законодательство не позволяло отправлять беременных на казнь. Эта было заложено еще в статье 23 главы XXV уголовного Ордонанса 1670 года. Беременным давалась отсрочка от исполнения приговора, а в период следствия в Средние века их даже запрещено было подвергать пыткам.
Однако деятели революционного террора, среди которых одну из ведущих ролей играл Тенвиль, превзошли жестокостью даже средневековых инквизиторов. Зачастую врачи просто не выносили заключений о беременности подсудимых, боясь неудовольствия власти и судей. Например, известен случай, когда 7 и 8 термидора после осмотра восьми женщин, объявивших себя беременными, они объявили семь из них. А если врачи и находили в себе мужество дать заключение, что та или иная женщина носит плод, еще не факт, что Фукье-Тенвиль на этом основании проявил бы к ней милость. С большим вниманием он, кажется, относился к животным, нежели к людям. Как-то Тенвиль возбудил уголовное преследование против некоего мясника "за убийство стельной коровы в целях уничтожения ее плода".
Впрочем, беременность спасла от казни некую госпожу Серильи. Ее приговорили к смерти, но дали возможность сначала разрешиться от бремени в Епископальной тюремной больнице. Серильи осталась жива по счастливой случайности – ее имя ошибочно попало в списки уже казненных 21 флореаля (10 мая 1794 г.) и о ней попросту забыли. Но вспомнили вновь на суде против Фукье-Тенвиля, где она появилась, как привидение с того света, чтобы свидетельствовать о жестокосердных случаях.
Саму Серильи ранее судил трибунал, в котором председательствовал Дюма, сторонник Конвента, а обвинителем выступал Тенвиль, сторонник Коммуны. Женщина рассказала, как протекал тот суд:
«21 флореаля, мой муж и я, с другими 23 подсудимыми были здесь приговорены к смертной казни. Мы с мужем обвинялись в соучастии в заговорах 28-го февраля, 20-го июня и 10-го августа. Весь суд состоял в том, что нас спросили наши имена, возраст и звание. Этим и ограничились все дебаты, ибо председатель Дюма не давал обвиняемым говорить и сам никого не слушал. Тогда я видела здесь, на скамье подсудимых своего мужа и друзей, а теперь вижу на их месте их убийц и палачей».
В то время Дюма и Тенвиль составляли блестящий тандем, не знающих жалости судей. Но вскоре между Конвентом и Коммуной «пробежала черная кошка». Дюма был арестован и Тенвиль с чувством исполненного долга отправил его на гильотину. Правда спустя некоторое время и ему «национальная бритва» отбрила голову.
Могилы Робеспьера не существует, его останки покоятся вместе с казненными 10 термидора его сподвижниками в безымянной могиле.
Французская революция 1789 года признана историей как великая разрушительная сила, во имя свободы сокрушившая не только монархию, но и самую себя.
Франция, Марсель
10 сентября 1977 года в Марселе был казнен тунисский эмигрант Хамид Джандуби, осужденный за убийство; он стал последним преступником, казненным на гильотине.
Гильотина как устройство для осуществлении смертной казни документально известна с XIII века, когда она использовалась в Ирландии, Шотландии и Англии, особенно во времена республики Оливера Кромвеля, а также в Италии и Швейцарии.
Во время французской революции гильотина указом Национального собрания Франции была введена 20 марта 1792 года в качестве единственного инструмента исполнение смертных наказаний независимо от социального статуса осужденного к смертной казни. Идею этого закона подал в 1790 году врач и революционер Жозеф-Игнаций Гильотен, сам будучи противником смертной казни, он считал гильотинирование более гуманным средством казни, чем повешение, отсечение головы или расстрел. Через два года по проекту военного хирурга Антуана Луи был построен французский вариант подобного устройства, его испытали его на трупах, и 25 апреля 1792 года в Париже на Гревской площади на нем казнили первого человека - обычного вора Николя Пеллетье. Публика, привычная со времен средневековья к "изысканным" пыткам, была разочарована скоростью казни.
Впоследствии гильотину, как вскоре стали называть это устройство, перевезли на площадь Революции (ныне Площадь Согласия), где за годы Французской революции было казнено более 10 000 человек, включая бывших короля Людовика XVI и королеву Марию Антуанетту. Гильотинированы были и деятели Французской революции - Жорж Дантон, Робеспьер, Луи Сен-Жюст, Демулен. В противовсе распространенному мнению сам Жозеф Гильотена не был казнен на гильотине, а умер естественным образом.
В 1868 году гильотина была усовершенствована - она стала разборной и транспортировалась к месту казни, как правило, на площадь перед воротами тюрьмы. Примерно в это же время были отменены должности региональных палачей, а главный, парижский палач с ассистентами в случае необходимости стал выезжать в различные города страны.
В Германии, которая ввела гильотинирование в 1803 году, казни на гильотине продолжались до 1949 года, а в Германской Демократической республике - до 1960 года. Швейцария отказалась от использования гильотины в 1940 году. Последняя публичная казнь на гильотине во Франции была проведена в 1939 году, а последняя казнь на гильотине вообще - 10 сентября 1977 года. Это была и последняя смертная казнь в Западной Европе.
В 1981 году Франция отменила смертный приговор, как форму наказания, автоматически отказавшись и от гильотины как средства казни человека.
Всеобщий хохот!
Итак, во имя продвижения принципов равенства, гуманизма и прогресса вопрос о машине для обезглавливания, призванной изменить саму эстетику смерти, был поставлен в Национальном собрании.
9 октября 1789 года, в рамках дискуссии об уголовном законодательстве, Жозеф Игнаций Гильотен (Joseph Ignace Guillotin 1738 - 1814), врач, преподаватель анатомии медицинского факультета и новоизбранный парижский депутат, поднялся на трибуну Национального собрания.
Среди коллег он пользовался репутацией честного ученого и филантропа, и его даже назначили членом комиссии, которой было поручено пролить свет на «колдовство, волшебные палочки и животный магнетизм Месмера». Когда Гильотен выдвинул идею, что за одно и то же правонарушение следует карать одинаково, вне зависимости от чина, звания и заслуг виновного, его выслушали с уважением.
Многие депутаты уже высказывали подобные соображения: неравенство и жестокость наказаний за уголовные преступления возмущали общественность.
Двумя месяцами позже, 1 декабря 1789 года, Гильотен снова выступил с пылкой речью в защиту равенства перед смертью, за одинаковую казнь для всех.
«Во всех случаях, когда закон предусматривает смертную казнь для обвиняемого, суть наказания должна быть одинаковой, вне зависимости от природы преступления».
Тут-то Гильотен и упомянул инструмент умерщвления, который впоследствии увековечит его имя в истории.
Техническая концепция и механические принципы действия устройства еще не были проработаны, но с теоретической точки зрения доктор Гильотен уже все придумал.
Он расписывал коллегам возможности будущей машины, которая станет рубить головы так просто и быстро, что осужденный едва ли ощутит даже «легкое дуновение на затылке».
Гильотен закончил выступление фразой, ставшей знаменитой: «Моя машина, господа, отрубит вам голову в мгновенье ока, и вы ничего не почувствуете… Нож падает с быстротой молнии, голова отлетает, кровь брызжет, человека больше нет!..»
Большинство депутатов были озадачены.
Ходили слухи, что парижского депутата возмущают различные виды казни, предусмотренные в то время кодексом, потому, что крики осужденных долгие годы приводили в ужас его мать и у нее случились преждевременные роды. В январе 1791 года доктор Гильотен снова попытался привлечь коллег на свою сторону.
«Вопрос о машине» не обсуждался, но были приняты идея «казни, равной для всех», отказ от клеймения семей осужденных и отмена конфискации имущества, что стало огромным шагом вперед.
Четыре месяца спустя, в конце мая 1791 года, в Собрании три дня шли дебаты по вопросам уголовного права.
В ходе подготовки проекта нового уголовного кодекса были наконец затронуты вопросы процедуры наказания, в том числе смертной казни.
Сторонники применения смертной казни и аболиционисты схлестнулись в яростных спорах. Аргументы обеих сторон будут обсуждаться еще двести лет.
Первые считали, что смертная казнь своей наглядностью предотвращает рецидивы преступлений, вторые называли ее узаконенным убийством, подчеркивая необратимость судебной ошибки.
Одним из самых пламенных сторонников отмены смертной казни был Робеспьер. Несколько тезисов, выдвинутых им в ходе дискуссии, вошли в историю: «Человек должен быть для человека священен […] Я являюсь сюда умолять не богов, а законодателей, которые должны быть орудием и истолкователями вечных законов, начертанных Божеством в сердцах людей, пришел умолять их вычеркнуть из французского уложения кровавые законы, предписывающие убийства, одинаково отвергаемые их нравственностью и новой конституцией. Я хочу доказать им, что, во-первых, смертная казнь по самому существу своему несправедлива, и, во-вторых, что она не удерживает от преступлений, а, напротив, гораздо больше умножает преступления, чем предохраняет от них» [Максимилиан Робеспьер. Речь об отмене смертной казни. Перевод Л.К. Никифорова.].
Как это ни парадоксально, но все сорок дней диктатуры Робеспьера гильотина функционировала безостановочно, символизируя апогей законного применения смертной казни во Франции. Только в период с 10 июня по 27 июля 1794 года одна тысяча триста семьдесят три головы упали с плеч, «словно сорванные ветром черепичины», как скажет Фукье-Тенвиль. Это было время Большого террора. В общей сложности во Франции, по данным заслуживающих доверия источников, по приговорам революционных судов было казнено от тридцати до сорока тысяч человек.
Вернемся в 1791 год. Депутатов, выступавших за отмену смертной казни, оказалось больше, но политическая ситуация была критической, пошли разговоры «о внутренних врагах», и большинство уступило меньшинству.
1 июня 1791 года Собрание подавляющим большинством проголосовало за сохранение смертной казни на территории Республики. Немедленно начались дебаты, продлившиеся несколько месяцев, на сей раз - о способе исполнения. Все депутаты придерживались мнения, что казнь должна быть минимально болезненной и максимально быстрой. Но как именно следует казнить? Споры сводились главным образом к сравнительному анализу преимуществ и недостатков повешения и обезглавливания. Докладчик Эмбер предложил привязывать осужденного к столбу и душить воротом, но большинство проголосовало за обезглавливание. Причин тому несколько.
Во-первых, это быстрая казнь, но главное заключалось в том, что повешением традиционно казнили простолюдинов, тогда как обезглавливание было привилегией лиц благородного происхождения.
Так что выбор представителей народа отчасти был эгалитаристским реваншем. Раз уж смертная казнь остается, «к черту веревку! Да здравствует отмена привилегий и благородное обезглавливание для всех!».
Отныне понятия разной степени тяжести страдания и позора не будут применимы к смертной казни.
