Друзья, сегодня будет пост об интересных и в то же время малоизвестных для русскоязычного читателя событиях, которые произошли в Германии летом 1953 года — будучи в , я не мог обойти вниманием эту историю. Что произошло в Восточной Германии в эти дни? Советская историография сперва обзывала эти события "фашистским путчем", а ближе к восьмидесятым годам просто стыдливо замалчивала — в то время советские граждане легко догадались бы, что это было самое настоящее народное восстание, направленное против угнетателей, захапавших средства производства и устанавливающих собственные порядки — собственно, именно то, на чём строится вся советская мифология.
Летними протестами 1953 года была охвачена, без преувеличения, вся Германия — только в Восточном Берлине на улицы выходило по 150.000 тысяч человек, которые требовали нормальной жизни и человеческого к себе отношения. И в итоге берлинские манифестанты всё-таки победили — правда, произошло это уже после падения коммунизма в Европе.
Для начала немного истории и рассказ о том, с чего всё началось. После окончания Второй мировой войны Восточный Берлин и часть Германии оказалась в советской оккупационной зоне, где "товарищи из Москвы" стали усиленными темпами строить социализм. Строительство социализма под руководством военной администрации и по советскому образцу предполагало, прежде всего, ряд репрессивных мер — начала ликвидироваться частная собственность и мелкая торговля, началась массовая национализация предприятий, началось массовое раскулачивание и создание колхозов по советскому образцу — в Германии они назывались LPG (Landwirtschaftliche Produktionsgenossenschaft ).
Помимо этого, в 1946 году под руководством советской военной администрации была создана Социалистическая единая партия Германии (SED), которая в точности копировала советскую КПСС сталинского образца. Начались гонения на протестантскую церковь, а в высших школах и университетах был введён обязательный курс Марксизма-Ленинизма — в общем, из только что побеждённого гитлеризма немцев окунули в сталинизм советского образца.
В результате такой деятельности в тюрьмах ГДР становилось всё больше заключённых, а на полках магазинов — всё меньше и меньше товаров, в торговле была введена карточная система. В тех магазинах, где покупателей отоваривали без карточек, были крайне высокие цены — в 1952 году средняя зарплата в ГДР составляла 300 марок, при этом килограмм сахара стоил 12 марок, килограмм масла 24 марки, а килограмм свинины — 15 марок.
При этом от рабочих требовали повышения производительности труда — тогда как из зарплата не позволяла кормить семьи. Под боком у немцев был пример успешной ФРГ, где люди жили намного лучше, и многие бежали туда из советской зоны оккупации, что ещё ухудшало ситуацию в ГДР — за границу советской зоны оккупации бежали самые лучшие и активные, с июня 1952 по май 1953-го уехало 312.000 человек, причём цифра росла в геометрической прогрессии — только в мае уехало более 50.000 человек.
Восточные немцы ждали, что после смерти Сталина станет лучше, но этого не произошло — помер в марте 1953 года, а уже в мае ЦК компартии Германии принимает решение о ещё большем увеличении норм выработки — рабочие должны были вкалывать больше на 10-15% с сохранением той же самой зарплаты, и без того нищенской . Руководство профсоюзов теоретически должно было защитить рабочих, но оно находилось под пятой советских военных, и сказало — "да, всё верно, повышение норм правильное".
Это стало последней каплей, после чего в Восточной Германии началось массовое восстание рабочих.
02. В Восточном Берлине есть целый проспект престижных "сталинок," которые возводились в конце сороковых — начале пятидесятых годов, располагаются они на нынешней Карл Маркс-аллее, которая в пятидесятые годы носила название Сталин-аллее. Эти шикарные дома должны были показать "торжество социализма" и "привольную жизнь простого народа в Восточной Германии", но на самом деле дома эти строились для партийной номенклатуры, а возводили их (точно так же, как и в СССР) полуголодные рабочие, жившие в бараках — тот самый простой народ.
03. Именно строители этих самых сталинок и восстали первыми — наверное, они первыми воочию убедились, насколько сильно слова о "всеобщем равенстве и братстве" расходятся с реальностью. Волнения начались 15 июня 1953 года — делегация рабочих поехала на грузовике к Дому министерств и потребовала не увеличивать нормы выработки — но рабочим вместо ответа по фактам заявили, что те действуют "по указке из Западного Берлина", и вообще "мерзавцы и фашисты".
04. Одновременно с этим партийное руководство начало готовить агитаторов, которые должны были "объяснить" строителям, что работать бесплатно — это очень правильно и по-коммунистически. 16 июня часть рабочих-забастовщиков была закрыта на территории одной из берлинских строек, что тут же стало известно среди рабочих на Сталин-аллее — рабочие стали собираться, чтобы пойти и освободить друзей.
05. В результате на Сталин-аллее началась целая рабочая демонстрация, число участников которой быстро достигло 10.000 человек, рабочие шли вот по этим улицам среди богатых новостроек, возводимых нищим народом для партийных чиновников. Рабочие громко скандировали — "Коллеги, присоединяйтесь! Мы хотим быть свободными людьми!".
06. В нескольких сотнях метров от Потсдамер-плац, вплотную к перекрестку с Лейпциг-штрасе находится бывшее министерство авиации Геринга, в котором с 1949 года располагались советские министерства, здание стало называться Дом министерств. 16 июня 1953 года в 14 часов перед Домом министерств начался массовый митинг — туда пришла толпа рабочих со Сталин-аллее, в которую по дороге влились и другие рабочие — каменщики, штукатурщики, металлурги, разнорабочие, железнодорожники.
07. Советская пропаганда назвала это выступление "фашистской вылазкой", но на самом деле у Дома министерств не прозвучало ни одно нацистского лозунга и даже не было сказано ничего плохого в отношении (об этом писали сами советские осведомители). Рабочие с аллеи Сталина требовали, чтобы к ним вышел премьер-министр Отто Гротеволь. "Долой эксплуатацию!" Долой правительство голода" — скандировали демонстранты.
08. Правительство не предпринимало никаких мер, и рано утром 17 июня в Восточном Берлине началась всеобщая забастовка. Десятки тысяч рабочих собрались на Штраусбергеп платц — на центральной площади среди тех самых номенклатурных "сталинок" стояла толпа полуголодных и плохо одетых рабочих, возводивших всё это великолепие для "коммунистических господ".
09. Во дворах Сталин-аллее рабочие срывали советские плакаты, которые призывали рабоать всё больше и больше, перевыполняя нормы. К полудню численность манифестантов в центре Восточного Берлина достигла численности в 150.000 человек.
10. Десятки тысяч людей вышли также и на Александерплац — прямо к этой площади и ведет Сталин-аллее, которая сейчас носит название Карл Маркс-аллее. Люди скандировали "Мы не хотим быть рабами, мы хотим быть свободными людьми!".
11. Собравшиеся на Александерплац рабочие требовали всё того же — увеличения зарплаты, создание человеческих условий труда и отмену невероятно высоких норм выработки. Ещё рабочие выдвигали требования о создании по-настоящему назависимых профсоюзов, которые будут отстаивать их права.
12. Власти не собирались выполнять требования манифестантов, и на Александерплац, Сталин-аллее и другие центральные улицы Берлина начала выходить армейская бронетехника. На броне сидели русские солдаты, вооруженные винтовками и автоматами. В центр Берлина техника выходила в полном боевом снаряжении, с приданным полевым госпиталем и полевой кухней.
13. Около полудня 17 июня 1953 года советские танки были брошены на протестующих — это произошло вот здесь, возле здания Цейхгауза, что располагается в самом начале бульвара Унтер-ден-Линден.
14. Вскоре у здания Цейхгауза гусеницы одного из танков задавили рабочего — позже на этом месте был установлен крест, а сейчас внутри Цейхгауза есть отдельный выставочный зал, рассказывающий о событиях лета 1953 года в Берлине.
15. Танки заняли боевые позиции вокруг Цейхгауза, после чего пошли в район Вильгельмштрассе и в район Потсдамской площади. Вскоре после этого раздались первые выстрелы — согласно рассказам, солдаты стреляли в основном поверх голов, но жертвы среди протестующих тоже были.
16. Как сообщают очевидцы событий и даже советские "осведомители", затесавшиеся в среду протестующих — не было никаких атак демонстрантов на советские танки — у протестующих не было никакого оружия, не было "коктейлей Молотова" или чего-то подобного. На нескольких снимках событий тех лет запечатлены несколько молодых людей, бросающих камни в советские танки — они старались повредить антенну радиосвязи, и это было скорее исключением.
17. Между тем, колонна танков двигалась от Цейхгауза по бульвару Унтер-ден-Линден к Бранденбургским воротам — где тоже проходили массовые выступления немецких рабочих.
18. Вот что вспоминает о тех событиях студент-геолог Эрих Кулик, который оказался в те дни в центре колонны манифестантов:
"На углу Фридрихштрассе я впервые оглянулся. Мне стало страшно, когда я увидел, как много людей присоединилось к колонне. Вниз по улице, до самых Бранденбургских ворот, было не протолкнуться, толпа все росла и росла…
На углу Шарлоттенштрассе мы вдруг услышали гул надвигающихся танков и сразу же увидели разбегающихся в панике демонстрантов. Голова нашей колонны продвигалась теперь медленно и с опаской. На мосту через Шпрее показались танки. Они прибавили газу и двинулись прямо на нас, три тяжелых танка шли в ряд, а по тротуару бронированные автомобили. Не знаю, как удалось демонстрантам так быстро освободить улицу и где смогло укрыться такое количество людей. Я спрятался за памятником Гумбольдту перед входом в университет. В мгновение ока на высокой металлической изгороди позади меня не осталось ни одного свободного места. Лица русских, сидящих на танках, сияли, они вовсю улыбались, махали нам руками и выглядели очень дружелюбно. За танками, их было 15 штук, следовали грузовики с пехотой, легкая артиллерия, полевая кухня и лазарет. Всё, как на войне.
Минут через шесть, когда всё закончилось, люди все ещё смотрели вслед удаляющейся колонне техники. Я пошёл на площадь перед Берлинским собором. Незадолго до этого русские задавили там старушку. «Ей не хватило сил отбежать в сторону, - рассказывали очевидцы, - автомобиль хоть и затормозил, но было уже поздно. На месте происшествия быстро соорудили небольшое надгробье из кирпича, покрыли его чёрно-красно-золотым флагом, а поверх положили маленький деревянный крест" .
19. Бульвар Унтер-ден-Линден в те дни был весь изрезан танковыми траками — военные ехали в район Бранденбургских ворот, чтобы разогнать собравшихся там рабочих.
20. Параллельно с военными работала и восточногерманская полиция — в городе устанавливались многочисленные заграждения, полиция старалась недопустить разрастания восстания. А между тем, в нём не было ничего "подлинно антисоветского" — рабочие на заводах организовывали забастовочные комитеты и старались взять власть в свои руки.
21. Возле Бранденбургских ворот произошло знаковое событие — красный флаг, реявший на воротах, вдруг полетел вних — двое молодых людей залезли наверх и сбросили флаг под ноги протестующих.
22. Бастующие рабочие оцепляли здания — 5 окружных учреждений министерства Госбезопасности, два окружных комитета СЕПГ, десятки полицейских участков оказались под народным контролем. И может быть, объединение Германии произошло бы уже в 1953 году, но делу помешали советские танки — они не дали протестующим рабочим сделать это и разогнали манифестантов.
23. В ходе июньских событий 1953 года погибло более 50 человек — точные данные о погибших неизвестны до сих пор. В подавлении восстания участвовали 16 дивизий, из них три дивизии с 600 танками только в Берлине. Ответственным за подавление восстания был назначен комиссар Владимир Семенов — по его словам, из Москвы требовали кровавой расправы над рабочими, но он заменил приказ Берии "стрелять по людям" на приказ "стрелять поверх голов". Иначе жертв могло быть гораздо больше...
Какой итог был у Берлинского восстания 1953 года? В итоге немецкие рабочие всё равно получили свои права, настоящие профсоюзы и человечкские условия труда, а Германия стала единой — пусть и произошло это не летом 1953 года, а в 1989-м году.
А вместо эпилога я хотел бы поместить стихотворение Бертольда Брехта, посвящённые восстанию 1953 года:
После восстания 17 июня
По распоряжению секретаря Союза писателей
На Сталиналлее распространялись листовки,
В которых сообщалось, что народ
Потерял доверие правительства
И мог бы вернуть его только удвоенной работой.
Hе было бы разве проще правительству
Распустить народ
И выбрать новый?
Напишите в комментариях, что вы думаете по этому поводу.
17 июня 1953 года в ГДР началось восстание. Митингующие захватывали здания, требовали смены власти и повышения зарплат. Советские танки были встречены лозунгом «Русский Иван, убирайся домой!». Некоторые требования демонстрантов были выполнены.
Непопулярные решения
В июле 1952 года генсекретарь Социалистической единой партии Германии Вальтер Ульбрихт провозгласил курс на «планомерное строительство социализма». Он предполагал продолжение милитаризации, усиление классовой борьбы (проводились аресты среди христианских и либеральных демократов), а также ускоренное развитие тяжелой промышленности.
Все эти изменения отражались как на общем уровне жизни, так и на работе отраслей, выпускавших потребительские товары. Малый бизнес искоренялся, товары повседневного спроса можно было получить только по карточкам.
Первые забастовки начались уже в мае 1953 года. 13 и 16 мая на сталелитейном заводе в Лейпциге бастовали 900 рабочих, стачки прошли и на других заводах. Требования бастовавших постепенно приобретали политическую окраску.
Существенным стимулом к началу протестных акций послужило решение пленума ЦК СЕПГ о 10-процентном повышении норм выработки, то есть восточногерманские рабочие должны были работать теперь на 10% больше, а зарплаты при этом снижались на четверть.
Мармеладный бунт
Восстание 1953 года также иногда называют «мармеладным бунтом». Из-за того, что еще в апреле 1953 года в магазинах ГДР возник дефицит на сахар, джем (повидло) и варенье. Авторы книги «Советский Союз в локальных войнах и конфликтах» Сергей Лавренов и Игорь Попов писали, что бутерброды с повидлом были традицонным видом завтрака у немцев и пропажа повидла с прилавком была встречена с негодованием.
Когда о протестах среди немцев сообщили в Москву, то не стали усложнять перевод и просто написали, что немцы негодуют из-за нехватки мармелада.
С немецкого языка слово Marmelade можно перевести и как мармелад, и как джем, и как повидло.
Понятно, что такая причина недовольства могла вызвать у советских чиновников только недоумение, поэтому этим «звоночкам» не уделили должного внимания. К тому же в марте умер Сталин - в Союзе были более серьезные поводы для беспокойства. К событиям 17 июня руководство СССР оказалось не подготовленным.
Берия vs Молотов
27 мая 1953 года министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов все же вынес вопрос о положении в ГДР на заседание Президиума Совета Министров СССР.
На этом заседании было решено не слишком форсировать строительство социализма в ГДР, но при этом придерживаться «твердой линии». Был сделан вывод: без наличия советских войск существующий в ГДР режим неустойчив.
Поразило всех выступление на этом заседании министра внутренних дел Лаврентия Берии. Он сказал: «Нам нужна только мирная Германия, а будет там социализм или не будет, нам все равно». Также именно тогда Берия впервые озвучил идею объединения Германии, заявив, что единая Германия, пусть и объединившаяся на буржуазных началах, станет серьезным противовесом влиянию США в западной Европе.
Молотов встретил это заявление Берии в штыки, сказав, что «отказ от создания социалистического государства в Германии будет означать дезориентацию партийных сил не только Восточной Германии, но и во всей Восточной Европе в целом.
А это, в свою очередь, откроет перспективу капитуляции восточноевропейских государств перед американцами».
В итоге, главным виновников берлинских событий будет признан Берия. До этого он лично распорядился отозвать в Москву уполномоченного МВД СССР по Германии и его заместителей, а также урезал в семь раз число сотрудников своего министерства в ГДР.
"Козлобородый должен уйти!"
Утром 17 июня 1953 года началась массовая забастовка. Колонны рабочих направились к торговому центру Восточному Берлина, где начали выдвигать свои требования. От изначальных лозунгов о повышении зарплат и снижении норм выработки митингующие быстро перешли к лозунгам политическим, к требованиям свободных выборов и объединению Германии.
Популярными были лозунги против руководства ГДР: «Бородка, брюхо и очки - это не воля народа!» (Bart, Bauch und Brille - das ist nicht der Wille des Volkes) и «Козлобородый должен уйти!».
К этому времени общее число демонстрантов достигло 100 тысяч человек. Начались столкновения с полицией и работниками СЕПГ. В Берлине к митингующим не вышел ни один представитель правительства. Разгонять демонстрацию начали полиция и советские войска.
Уголовники-демонстранты
В других восточногерманских городах и районах также шли стачки и демонстрации. Их центрами стали прежде всего среднегерманская промышленная область с городами Биттерфельд, Галле, Лейпциг и Мерзебург и Магдебургский регион, в меньшей степени - области Йена-Гера, Бранденбург и Герлиц. Активно митинговали в Магдебурге, Герлице и Дрездене.
В Магдебурге демонстранты взяли штурмом следственный изолятор Нойштадт и освободили 211 заключённых, среди них и обычных уголовников. Они тут же присоединились к агрессивной части митингующих. В общей сумме, из 12 немецких тюрем были освобождены около 1400 заключённых. В народных волнениях приняли участие от 3 до 4 миллионов восточных немцев. Согласно последним исследованиям, демонстрации и забастовки прошли в не менее чем 701 населённом пункте ГДР.
"Русский Иван, убирайся домой!"
На улицах Берлина появились советские танки из состава 12-й танковой и 1-й механизированной дивизий. На острие конфликта оказалась Группа советских оккупационных войск, которую с 26 мая 1953 года возглавил генерал-полковник Гречко.
Указание Москвы было одно: действовать «твердо и решительно». Молотов о событиях в июне 1953-го позже вспоминал: «Берия был в Берлине на подавлении восстания - он молодец в таких случаях. У нас было решение применить танки. Помню, что решили принять крутые меры, не допустить никакого восстания, подавить беспощаднейшим образом. Допустим, чтобы немцы восстали против нас?! Все бы закачалось, империалисты бы вступили, это был бы провал полнейший».
Уже утром 17 июня для блокирования границы с Западным Берлином Лаврентий Берия приказал поднять по тревоге и выдвинуть в указанный район несколько стрелковых рот, находившихся в то время в столице.
Советские танки были встречены лозунгами "Русский Иван, убирайся домой". В Берлине было введено военное положение и режим чрезвычайного положения.
Всего в подавлении волнений приняли участие 16 дивизий. В одном только Берлине было три дивизии с 600 танками. Вечером 17 июня в городе действовали около 20 000 советских солдат и 15 000 служащих казарменной полиции.
Под натиском танков демонстрантам пришлось уйти из правительственного квартала, но ситуация по-прежнему оставляла желать лучшего. Важнейшие предприятия не работали. Даже текст приказа о введении ЧП негде было распечататать, поскольку типографии бастовали. Только въехав на танке во двор типографии удалось приступить к печати.
"Помощь" западных партнеров
Демонстрантов в Восточном Берлине поддержали власти западных секторов города, самой ФРГ и ряда западноевропейских государств. По данным советской разведки, ещё накануне массовых июньских манифестаций число американских и английских военнослужащих в ФРГ увеличилась на 12 000 человек.
С началом митингов в границам ГДР стали массово стягиваться танки, БТР и другая тяжелая боевая техника. К границе также переместилась американская радиостанция «РИАС», была развернута широкая пропагандистская кампания против «социалистических порядков» в ГДР.
Верховный комиссар СССР в ГДР Владимир Семенов иформировал Москву: «Над рядом советских объектов ежедневно на низких высотах пролетают военно-транспортные самолеты С-47, с которых сбрасываются листовки, содержащие враждебные выпады в отношении Советских Вооруженных Сил и социалистического строительства в Восточной Германии».
Впрочем, к военному вмешательству НАТО в СССР были готовы. Министр госбезопасности Советского Союза Игнатьев и министр обороны маршал Василевский в 1952 году одобрили план действий, направленных против американских и натовских стратегических военных баз в случае войны или вышедших из-под контроля локальных конфликтов. План предусматривал, что первой акцией при возникновении военного конфликта в Европе должно стать уничтожение коммуникаций натовской штаб-квартиры.
Жертвы и итоги
Как это обычно и происходит, официальные данные ГДР о жертвах 17 июня (25 человек) были занижены, а цифры, которые приводились на Западе (507 человек), завышены.
По данным Центра исторических исследований в Потсдаме, число жертв, подтвержденных источниками, составило 55 человек. Около 20 смертельных случаев так и не удалось расследовать.
В отчете Владимира Семёнова в Москву сообщалось, что к 5 ноября 1953 года судами ГДР были осуждены 1240 «участников провокаций», среди которых были 138 бывших членов нацистских организаций и 23 жителя Западного Берлина. До конца января это число увеличилось до 1526 осуждённых: 2 были приговорены к смерти, 3 - к пожизненному заключению, 13 - на сроки 10 - 15 лет, 99 - на сроки 5 -10 лет, 994 - на сроки 1-5 лет и 546 на сроки до одного года.
Итоги восстания оказались двоякими. С одной стороны, СССР снизил процент репараций, рабочим были возвращены нормы выработки, зарплаты остались прежними, а в 1954 году даже был снят оккупационный режим. С другой стороны, позиции Ульбрихта только укрепились, он получил возможность провести чистки среди своих противников, а люди продолжали бежать в ФРГ.
17 июня 1953 года начались экономические выступления рабочих в июне 1953 года в Восточном Берлине, переросшие в политическую забастовку против правительства ГДР по всей стране. Народные выступления были подавлены 12 танковой дивизией советских войск. До 1990-х годов эти события в советской официальной науке определялись как якобы «фашистская вылазка», в отличие от западных историков, которые пишут о «рабочем восстании» или «народном восстании». И в настоящее время российские историки в основном уклончиво пользуются формулировкой «события в ГДР 17 июня 1953 года».
Что послужило причиной?
В июле 1952 года на II конференции Социалистической единой партии Германии (СЕПГ) генеральный секретарь Вальтер Ульбрихт провозгласил курс на «планомерное строительство социализма», что сводилось к советизации восточногерманского строя: мерам против мелких собственников и частной торговли, массовой национализации предприятий. Вперёд, к победе коммунизма...
В школах, высших школах и университетах был введён курс «Основы марксизма-ленинизма» как единственно верной теории общественного развития. Усилилось давление на протестантскую церковь.
Под влиянием советской стороны был принят план экономического развития, который предусматривал ускоренный рост тяжёлой промышленности. Его реализация отражалась на работе отраслей, выпускавших потребительские товары. Правительству ГДР приходилось действовать в жёстких финансовых условиях, к тому же наличные резервы металла в значительной степени шли на изготовление оборудования для поставок в СССР в счёт репараций, для производства товаров народного потребления его не хватало.
В 1952 году 11% госбюджета шло на военные расходы. 19% составляли репарации Советскому Союзу.
Милитаризация ГДР с 1952 года стала причиной глубокого экономического кризиса. Жиры, мясо и сахар по-прежнему распределялись по карточкам. Высокие цены в магазинах госторга, в которых можно было без карточек купить дополнительные продукты, оказались для большинства рабочих не по карману. В 1952 году средняя заработная плата составляла 308 марок. В магазинах килограмм сахара стоил 12 марок, килограмм масла — 24 марки, килограмм свинины — 15 марок. От рабочих же требовалось выполнение планов повышения производительности труда, тогда как их заработная плата не позволяла им обеспечить семьи элементарными вещами.
В апреле 1953 года, за два месяца до июньских событий, произошло повышение цен на общественный транспорт, одежду, обувь, хлебопродукты, мясо и содержащие сахар продукты. По свидетельству участника тех событий, это уже тогда вызвало волну возмущения.
Рост недовольства населения выражался и в росте числа беженцев. Все больше людей, прежде всего высококвалифицированных кадров, покидали ГДР. В 1951 году — 165 648, в 1952 году — 182 393 человека. «Утечка мозгов», в свою очередь, создавала новые экономические проблемы.
В конце мая 1953 года в стране создалась такая ситуация, когда условиями жизни — в разной степени и по разным причинам — были недовольны почти все слои населения. Граждане ГДР ждали перемен...
14 мая 1953 года 13-й пленум ЦК СЕПГ принял решение о 10-процентном повышении норм выработки в целях борьбы с экономическими трудностями. 28 мая Совет министров ГДР выполнил это решение, которое было опубликовано в следующей формулировке:
Правительство Германской Демократической Республики приветствует инициативу рабочих по повышению норм выработки. Оно благодарит всех трудящихся, которые повысили свои нормы, за их большое патриотическое дело. Одновременно оно отвечает на пожелание рабочих по пересмотру и повышению норм. Это генеральное повышение норм выработки является важным шагом на пути к созданию основ социализма.
Повышение норм предполагалось вводить постепенно и завершить к 30 июня, дню рождения Вальтера Ульбрихта. При прежней зарплате рабочие должны были на 10% больше работать. Повышенные нормы вели к сокращению заработной платы до 25%. На фоне постоянного снижения уровня жизни это решение спровоцировало недовольства. 13 и 16 мая на сталелитейном заводе в Лейпциге бастовали 900 рабочих. Небольшие стачки прошли на стройках и других предприятиях в Берлине. Акции постепенно приобрели политический характер...
9 июня забастовку против повышения норм выработки объявили сталевары в Хеннигсдорфе. Администрация предприятия назначила премию в 1000 марок за выявление руководителей забастовки, пятеро из них были арестованы.
12 июня Рабочие народного предприятия «Юстус Пертес» в Готе в знак протеста развернули лицом к стене все портреты руководителей ГДР. В городе Бранденбург пятеро рабочих частного транспортного предприятия пришли в 16 часов 30 минут в окружной суд и потребовали, в соответствии с провозглашённой политикой «Нового курса», освобождения своего хозяина Курта Теге, который содержался в предварительном заключении в связи с якобы нелегальной покупкой лошади. До позднего вечера к рабочим присоединились около 2500 жителей города. Порядок был восстановлен к 23 часам. После совещания партийного руководства округа с советскими представителями Теге был освобождён и доставлен в свой дом.
На крупном строительном объекте Берлина, больнице в районе Фридрихсхайн, строители решили объявить забастовку из-за 10-процентного повышения норм. Забастовка была назначена на понедельник 15 июня.
13-14 июня рабочие требовали отмены повышения норм выработки и снижения цен в государственной розничной торговле на 40 %. В субботу, 13 июня 1953 года, рабочие берлинского народного строительного предприятия «Индустрибау» отправились на прогулку по озеру Мюггельзе. На теплоходе «Будь готов!» собралось руководство, а на другом — «Триумф» плыли рядовые строители. На теплоходе «Триумф» шли оживленные дискуссии. Бригадиры решили объявить руководству, что они начнут забастовку, если повышение норм не будет отменено. В гостинице «Рюбецаль» строители продолжили дискуссию за пивом. В какой-то момент на стол вскочил один из бригадиров и объявил, что в понедельник, 15 июня, строители будут бастовать, если повышение норм выработки не будет отменено. Руководство предприятия сочло, что бригадир немного «перебрал» и не предприняло никаких «профилактических» мер.
15 июня в Берлине среди строителей престижных строек на Сталин-аллее начались первые забастовки. Делегация рабочих подъехала на грузовике к Дому министерств и потребовала встречи с Отто Гротеволем. На вахте им сказали, что премьер-министра нет на месте. Их принял его референт Курт Амбре. Разговор прошёл в «дружеской обстановке». Руководитель делегации Макс Феттлинг передал письмо, в котором 300 строителей больницы Фридрихсхайн требовали до полудня 16 июня отменить сокращение заработной платы. Через полтора часа делегация уехала. На следующий день она хотела приехать за ответом. Однако в районном руководстве СЕПГ решили, что письмо было явно написано «по указке из Западного Берлина». Подготовленные агитаторы должны были на следующий день объяснить рабочим, что ради построения социализма нужно согласиться с сокращением заработной платы.
Около 7 часов утра 16 июня на стройке больницы Фридрихсхайн началось брожение. В свежем номере профсоюзной газеты «Трибуна» был опубликован комментарий в поддержку повышения норм выработки. Строители восприняли его как ответ на письмо, которое они накануне передали Отто Гротеволю. Среди них были и посланцы со стройки блок 40, гигантского жилого комплекса на Сталин-аллее. В это время директор больницы, возможно, без злого умысла, распорядился закрыть ворота стройки. Рабочие с блока 40 полезли через забор. На Сталин-аллее прошёл слух: «Наших коллег заперли. Надо их освободить». В 10.25 народная полиция насчитала 700 демонстрантов. Проходя мимо строительных участков, они громко скандировали: «Коллеги, присоединяйтесь, мы хотим быть свободными людьми!»
Демонстрация, численность которой в результате достигла 10 000 человек, направилась к Дому министерств на Лейпцигерштрассе. Согласно оперативной сводке полиции, «население выступало отчасти за, отчасти против демонстрантов», которые требовали отмены повышения норм выработки.
Тем временем Политбюро СЕПГ, заседавшее в этот день, в срочном порядке приняло решение об отмене повышения норм. В постановлении было сказано:
Политбюро считает абсолютно неправильным проведение административным путём 10-процентного повышения норм выработки на предприятиях народной индустрии. Повышение норм выработки может и должно проводиться не административными методами, а исключительно на основе убеждения и добровольности. Предлагается отменить как ошибочное введённое некоторыми министерствами повышение норм выработки. Совместно с профсоюзами пересмотреть решение правительства от 28 мая 1953 года.
В полдень об этом запоздалом решении Политбюро сообщило радио ГДР.
Около 14 часов перед Домом министерств начался митинг. Вышедший к забастовщикам министр металлургии и горнодобывающей промышленности Фриц Зельбман пытался успокоить демонстрантов и объявил о решении Политбюро; но это не возымело успеха. Министр был освистан. Из оперативной сводки народной полиции: «14.35 На углу Лейпцигер штрассе и Вильгельмштрассе собрались строители. Оратор министерства, который, в частности, сказал: «Нам нужна народная армия», — был прерван криками строителей: «Долой народную армию!» Строители зачитали резолюцию, которую из-за шума сотрудники народной полиции не смогли понять».
В резолюции, помимо экономических, выдвигались и политические требования — отставка правительства и тайные свободные выборы. Из полицейских, призывавших демонстрантов разойтись, двое были избиты. После того как секретарь по вопросам пропаганды городского правления СЕПГ Хайнц Брандт сделал соответствующие пояснения, в 16 часов рабочие стали расходиться. Из 5000 человек около 1000 продолжили забастовку, из них около 900 строителей со строек аллеи Сталина, которые потребовали, чтобы к ним вышел премьер-министр Отто Гротеволь.
В 18.40 колонна из 800 человек достигла здания ЦК СЕПГ и выкрикивала лозунги «Долой эксплуатацию», «Долой правительство голода». Магистрат Большого Берлина послал машину с громкоговорителем и информировал демонстрантов о том, что решение правительства ГДР о повышении норм было отменено. Демонстранты захватили эту машину и сообщили по громкоговорителю о том, что на следующий день, 17 июня рано утром на Штраусбергской площади состоится митинг. Одновременно раздались призывы к проведению всеобщей забастовки.
В секретном донесении представитель МВД СССР полковник Иван Фадейкин сообщал в Москву: «По наблюдениям агентуры в течение дня и вечером 16 июня с. г. со стороны бастующих не было выдвинуто ни одного лозунга против Советского Союза. Все выпады направлены исключительно против Правительства ГДР и СЕПГ... По имеющимся данным, в организации демонстрации активную роль играли лица из Западного Берлина».
Утром 17 июня в Берлине началась всеобщая забастовка. Уже в 7 часов на Штраусбергер плац собралась 10-тысячная толпа. Через французский сектор в центр Восточного Берлина из Хеннигсдорфа двинулась огромная колонна сталеваров. Между 11 и 11.30 была остановлена работа метро и городской электрички, чтобы воспрепятствовать быстрому прибытию многочисленных демонстрантов с окраин в центр. К полудню численность забастовщиков в городе достигла 150 000 человек.
Демонстранты требовали отставки правительства, отставки профсоюзного руководства, проведения свободных выборов, допуска к выборам западных партий, воссоединения Германии. Большую популярность приобрели лозунги, направленные против руководителей ГДР Ульбрихта, Пика и Гротеволя: «Бородка, брюхо и очки — это не воля народа!» (на немецком языке он звучал в рифму) и «Козлобородый должен уйти!». Произошли столкновения и потасовки с полицейскими и ответственными работниками СЕПГ.
Гнев и недовольство рабочих выражались также в уничтожении пропагандистских плакатов. Толпа разгромила полицейский участок в Колумбус-хаусе на Потсдамской площади и подожгла газетный киоск. На границе советского и западного секторов города были демонтированы пограничные знаки и заграждения. В 11.10 полиция Западного Берлина, а в 11.20 полиция Восточного Берлина сообщила, что молодые люди сняли с Бранденбургских ворот красный флаг и разорвали его под ликование толпы.
Волнения перекинулись на всю Восточную Германию. В индустриальных центрах стихийно возникли забастовочные комитеты и советы рабочих, бравшие в свои руки власть на фабриках и заводах.
Стачечный комитет района Биттерфельд отправил в Берлин телеграмму следующего содержания:
Трудящиеся района Биттерфельд требуют немедленной отставки правительства, которое пришло к власти за счёт манипуляций на выборах, формирования временного демократического правительства, свободных и тайных выборов через четыре месяца, отхода немецкой полиции от зональных границ и немедленного прохода для всех немцев, немедленного освобождения политических заключённых, немедленной нормализации жизненного уровня без сокращения зарплат, допуска всех крупных немецких демократических партий, отказа от наказания бастующих, немедленного роспуска так называемой народной армии, разрешения на организацию партий, существующих в Западной Германии.
Осаде и штурму подверглись 250 общественных зданий, среди них были 5 окружных учреждений министерства госбезопасности, два окружных комитета СЕПГ, одна районная дирекция народной полиции, а также десяток зданий СЕПГ и профсоюзов, полицейские участки и канцелярии бургомистра. Из 12 тюрем были освобождены около 1400 заключённых, из которых 1200 удалось снова посадить за решётку.
Хотя советские войска уже 17 июня в значительной степени контролировали ситуацию, на некоторых предприятиях протесты продолжались вплоть до середины июля. 10 и 11 июля бастовали рабочие на заводе «Carl Zeiss» в городе Йена, а 16 и 17 июля — на заводе «Buna» в Шкопау.
Согласно последним исследованиям, демонстрации и забастовки состоялись в не менее чем 701 населённом пункте ГДР. Официальные власти ГДР оценили число участников движения протеста в 300 тысяч. По уточненным данным, в демонстрациях по всей стране участвовали около миллиона человек.
Советский танк ИС-2 в Лейпциге, 17 июня 1953 г.
В ночь на 17 июня два полка 1-й механизированной дивизии и батальон 105-го полка министерства внутренних дел СССР были переброшены из района Кёнигс-Вустерхаузен в Карлсхорст на подкрепление 12-й танковой дивизии, которая там дислоцировалась. Во многих других советских гарнизонах также была объявлена повышенная боевая готовность.
Около полудня против протестующих были брошены советские танки. Между 11:15 и 11:30 напротив Цейхгауза один рабочий попал под гусеницы танка. Вскоре на этом месте демонстранты поставили деревянный крест.
В 11:35 танки заняли позиции в районе Вильгельмштрассе и двинулись к Потсдамской площади. Вскоре после этого раздались первые выстрелы.
Демонстранты кричали «Иван, вон отсюда!» «Домой, домой!» «Иван, пошёл домой!» Тяжелораненые были отправлены в больницы Западного Берлина. При этом атак демонстрантов на советские танки и солдат почти не наблюдалось. На широко известных фотоснимках молодых людей, которые на Лейпцигер-штрассе бросают в танки камни и бутылки или пытаются повредить радиоантенны, запечатлено скорее исключение, а не правило.
Днём 17 июня в Берлин позвонил Лаврентий Берия с возмущённым вопросом: «Почему Семёнов жалеет патроны?» Он потребовал от Верховного комиссара быстрого и жёсткого наведения порядка. По воспоминаниям Семёнова, приказ Берии расстрелять двенадцать зачинщиков он лично заменил распоряжением «стрелять поверх голов демонстрантов».
Всего в подавлении волнений участвовали 16 дивизий, из них только в Берлине три дивизии с 600 танками. Вечером 17 июня в городе действовали около 20 000 советских солдат и 15 000 служащих казарменной полиции.
Официальные данные ГДР о жертвах 17 июня (25 человек) были занижены, по уточненным данным Центра исторических исследований в Потсдаме, число жертв, подтвержденных источниками, составляет 55 человек, из них четыре женщины. Ещё около 20 смертельных случаев так и не удалось расследовать.
34 демонстранта, в том числе — прохожих и зрителей, были расстреляны полицейскими ГДР или советскими солдатами с 17 по 23 июня, или скончались от полученных ран. 5 человек были приговорены советскими оккупационными властями к смертной казни и казнены. 2 человека были приговорены к смертной казни судами ГДР и казнены. 4 человека умерли в заключении. 4 человека покончили жизнь самоубийством в ходе расследования. 1 демонстрант скончался от сердечного приступа во время штурма полицейского участка. 17 июня были убиты 5 представителей органов безопасности, из них два полицейских и один сотрудник госбезопасности были расстреляны при защите тюрьмы, один сотрудник охраны был растерзан толпой и один полицейский по ошибке расстрелян советскими солдатами.
Мемориал Братская могила 11 погибших берлинцев на кладбище-колумбарии Зеештрассе
В отчёте верховного комиссара Семёнова в Москву сообщалось, что к 5 ноября 1953 года судами ГДР были осуждены 1240 «участников провокаций», среди которых были 138 бывших членов нацистских организаций и 23 жителя Западного Берлина. До конца января это число увеличилось до 1526 осуждённых: 2 были приговорены к смертной казни, 3 — к пожизненному заключению, 13 — на сроки 10 — 15 лет, 99 — на сроки 5 —10 лет, 994 — на сроки 1—5 лет и 546 на сроки до одного года.
Есть легенда, что 28 июня 1953 года на лесной поляне близ Бидерица под Магдебургом были расстреляны 18 солдат 73-го стрелкового полка. Среди них ефрейтор Александр Щербина, рядовой Василий Дятковский и сержант Николай Тюляков. Ещё 23 советских военнослужащих были расстреляны в эти дни на скотобойне в Берлине-Фридрихсхайне.
Им даже поставили памятник 16 июня 1954 года по инициативе группы русских эмигрантов в Целендорфе, в американском секторе Берлина. На сером гранитном камне стоит надпись: «Русским офицерам и солдатам, которым пришлось умереть, потому что они отказались стрелять в борцов за свободу 17 июня 1953 года».
В августе 2000 года Управление по реабилитации Главной военной прокуратуры РФ сообщило, что российская сторона не располагает никакими данными о расстреле 41 военнослужащего...
Власти ГДР объявили волнения результатом иностранного вмешательства. В заявлении ЦК СЕПГ от 21 июня 1953 года «Об обстановке и непосредственных задачах партии», зачитанном Гротеволем на 14-м пленуме ЦК СЕПГ, движение протеста характеризовалось как «фашистская авантюра» и «фашистская провокация». Идея, что кризис и волнения были инспирированы западными спецслужбами, до сих пор популярна в консервативной проправительственной российской прессе. В качестве подтверждения, например, указывается на якобы специально подготовленные группы, которые управлялись из Западного Берлина, призывы РИАС к всеобщей забастовке и наконец, что западногерманские власти якобы предоставили транспорт для переброски демонстрантов. Признать, что коммунисты совершили преступление против немецкого народа, "демократические" власти РФ не решаются...
izyaweisneger в События 17 июня 1953 года в ГДР: восстание или фашистский мятеж?Выступления рабочих 13-17 июня 1953 года в ГДР стали первым антикоммунистическим восстанием в Восточной Европе после Второй Мировой Войны.
Позже похожие события имели место в Венгрии в 1956 году, в Чехословакии в 1968 и, наконец, в Польше в 1980.
Днём начала восстания рабочих в ГДР принято считать 17 июня 1953 года, когда всеобщая забастовка на предприятиях и массовые демонстрации протеста охватили Берлин.
Но на самом деле всё началось ещё раньше - 13 июня и не в Берлине, а в Лейпциге, где забастовку объявили литейщики, протестуя против повышения норм выработки.
Эта причина сегодня считается главной для тех событий по версии большинства антикоммунистических изданий: коммунистическое правительство Отто Гротеволя и Вальтера Ульбрихта повысило не только нормы выработки на предприятиях, но и цены.
Причём сделало это в самое неподходящее время - почти сразу после смерти Сталина.
В это время по Восточной Германии стали распространяться слухи о якобы готовящемся выводе советских войск из страны и скором объединении Германии.
На что рассчитывал Ульбрихт, принимая подобные решения, совершенно непонятно: страшно далеки были после Второй Мировой Войны немцы (да и не только они) от идеалов коммунизма и коммунистического же сознания.
До событий 17 июня немцы из ГДР выражали своё отношение к социализму ногами - годом раньше из Восточной Германии бежали в ФРГ 50 тысяч человек.
Оно и не удивительно: Советский Союз, оказывавший ГДР экономическую помощь прежде всего для поддержания определённого уровня благосостояния населения, по своим возможностям не мог соперничать с США, запустившими в ФРГ реализацию Плана Маршалла.
Для тех, кто не в курсе, План Маршалла - это многомиллиардная послевоенная программа американской экономической помощи и инвестиций для Западной Европы и прежде всего для ФРГ, на которой, собственно, Западная Германия и поднялась.
В событиях 17 июня 1953 года много неясного, начиная от непоследовательных, а с высоты сегодняшнего дня, кажущихся и откровенно провокационных действий правительства ГДР, до поразительной способности восставших к самоорганизации.
События развивались следующим образом: 14 июня волнения охватывают Берлин, а следом и всю Восточную Германию.
Правительство Гротеволя и СЕПГ (Социалистическая Единая Партия Германии) пытаются дать задний ход, отменив повышение цен, но, поздно.
Ещё накакнуне восставшие требуют встречи с руководством страны, но Гротеваль и Ульбрихт отказываются, а вместо этого бегут в Карлхорст.
Восставшие выдвигают вполне конкретные требования: отставка правительства, вывод советских войск, воссоединение с Западной Германией.
При этом одними мирными демонстрациями и забастовками дело не ограничивается: восставшие захватывают полицейские участки, штурмуют правительственные здания и радиостанции.
В стране фактически начинается Гражданская Война, в ходе которой гибнут 11 полицейских, 20 функционеров и десятки мятежников. Счёт раненных идёт на сотни.
Мятежникам удаётся занять нижние этажи здания. Штурмующих здание правительства поддерживает 150-ти тысячная толпа скандирующая лозунги "Долой козлобородого!"(так восточные немцы называли Ульбрихта), "мы не рабы!", "русские - убирайтесь вон!"
На стенах домов стали появляться свастики, намалёванные черной краской.
В Карсхорсте мятежники вырезали медсанбат советской части. При этом медсестер изнасиловали и убили, предварительно отрезав груди.
Двинувшиеся на помощь правительственной армии и полиции советские танки по всей Германии встречали пулями.
Участие западных спецслужб в этих событиях - отдельная тема.
Интересно другое.
Разумеется, повышение цен и норм выработки на предприятиях не могло радовать население и прежде всего рабочих.
Особенно на фоне разницы в уровне жизни в ГДР и в ФРГ.
Для примера, шоколад в ГДР стоил в 16 раз дороже, чем в ФРГ.
И тем не менее, было ли это причиной или только поводом?
Ведь в нацистской Германии немцы и вовсе жили при карточной системе и при этом нацисты гнали их на убой как скот.
Но за все 12 лет Третьего Рейха многотысячных или даже тысячных демонстраций с требованием свободы, в Германии не было.
А тут сразу захотелось немцам свободы, причём всем сразу.
И поэтому возникает вопрос: а чего немцам хотелось тогда больше: шоколада, свободы или реставрации Третьего Рейха?
Ведь согласитесь, чтобы успешно штурмовать правительственные здания и полицейские участки, нужна определённая подготовка.
А откуда была эта подготовка у мятежников, по крайней мере у части из них?
Не из Вермахта ли и СС?
И уж совершенно одиозно выглядит намалёванная черной краской свастика на стенах домов, как символ "свободы".
Восстания рабочих против коммунистических правительств имели место в разное время и в разных странах.
А вот против нацистского и фашистских режимов, в нацистской Германии или, скажем, в Венгрии, не было.
И, более того, после Второй Мировой Войны именно недобитым фашистам передали руководство мятежами рабочие ГДР и Венгрии.
Возможно именно по этой причине, по крайней мере события 17 июня в Восточной Германии в демократических сми предпочитают не слишком афишировать.
В июле 1952 года на II конференции Социалистической единой партии Германии её генеральный секретарь Вальтер Ульбрихт провозгласил курс на «планомерное строительство социализма», что сводилось к последовательной советизации восточногерманского строя: мерам против мелких собственников и частной торговли, массовой национализации предприятий. Одновременно было радикально реформировано традиционное территориальное деление (вместо 5 исторических «земель» было введено 14 округов). По советскому же образцу усиленно развивалась тяжёлая промышленность, что привело к серьёзному дефициту продовольствия и потребительских товаров, причём в продовольственном кризисе пропаганда обвиняла «спекулянтов и кулаков». Наконец, было объявлено о создании Народной Армии, и милитаризация, соединённая с репарациями, тяжело сказывалась на бюджете страны: военные расходы составляли 11 % бюджета, а вместе с репарациями - 20 % непроизводительных трат. В такой ситуации происходило массовое бегство жителей в западную зону, прежде всего, высококвалифицированных кадров - «утечка мозгов» (только в марте 1953 года бежало 50 тысяч человек), которая, в свою очередь, создавала новые экономические проблемы. Нарастали также политические и антицерковные репрессии. В частности, были разгромлены и арестованы в полном составе две молодёжные евангелические организации - «Молодая община» и «Евангелическая студенческая община».
Однако смерть Сталина в марте 1953 года приостановила давление власти и привела к ослаблению советского контроля: была расформирована советская Контрольная комиссия, заменённая Верховным комиссаром.
В апреле 1953 года, за два месяца до восстания, произошло повышение цен на общественный транспорт, одежду, обувь, хлебопродукты, мясо и содержащие сахар продукты. Одновременно нехватка сахара привела к дефициту искусственного мёда и мармелада, служившего одним из основных компонентов стандартного завтрака большинства немцев. По свидетельству участника тех событий, это уже тогда вызвало у немецких рабочих волну возмущения. Возмущение по поводу подорожания мармелада встретило у советского руководства, не имевшего представления о роли мармелада в питании немецких рабочих, недоумение и непонимание, и было воспринято как «мармеладный бунт». В русской исторической литературе встречается тезис, что началом развития кризиса 1953 года во многом явился именно «мармеладный бунт». Но большинство русских историков, как и историки других стран, термин «мармеладный бунт» не используют.
Продолжая курс на либерализацию своей политики после смерти Сталина, 15 мая советское МВД вручило руководству ГДР меморандум с требованием прекращения коллективизации и ослабления репрессий. 3 июня руководители ГДР были вызваны в Москву, по возвращении из которой объявили (9 июня) о прекращении планомерного строительства социализма, провозгласили «Новый курс», публично признали, что в прошлом совершались ошибки, для улучшения снабжения населения наметили замедление темпов развития тяжёлой промышленности, отменили ряд мер экономического характера, вызвавших резкое недовольство населения.
В то же время не было отменено ранее принятое решение ЦК СЕПГ «о повышении норм выработки для рабочих в целях борьбы с экономическими трудностями». Это решение о повышении норм на 10 % (а в некоторых областях - до 30 %) выработки было принято на пленуме ЦК 14 мая 1953 года и опубликовано 28 мая в следующей формулировке: "Правительство Германской Демократической Республики приветствует инициативу рабочих по повышению норм выработки. Оно благодарит всех работников, которые повысили свои нормы, за их большое патриотическое дело. Одновременно оно отвечает на пожелание рабочих по пересмотру и повышению норм".
Повышение норм предполагалось вводить постепенно и завершить к 30 июня (в день рождения В. Ульбрихта). Это вызывало очередное сильное недовольство у рабочих.
В поддержку повышения норм высказалось и руководство (коммунистических) профсоюзов, теоретически призванное стоять на страже интересов рабочих. В исторической литературе утверждается, что появившаяся 16 июня 1953 года в профсоюзной газете «Трибуна» статья в защиту курса на повышение норм выработки стала последней каплей, переполнившей чашу народного недовольства.
После того, как рабочие получили зарплату и обнаружили в ней вычеты, как за недоработку - началось брожение. В пятницу 12 июня среди рабочих крупной берлинской стройки (больницы в районе Фридрихсхайн) возникла идея объявить забастовку. Забастовку назначили на понедельник 15 июня. Утром 15 июня строители Фридрихсхайна отказались выйти на работу и на общем собрании потребовали отмены повышенных норм.
Утром 16 июня среди рабочих распространился слух, что полиция занимает больницу во Фридрихсхайне. После этого около 100 строителей со строек элитного партийного жилья на Сталин-аллее двинулись к больнице, чтобы «освободить» своих коллег. Оттуда демонстранты, к которым присоединилась часть строителей больницы, уже в количестве около 1500 человек двинулись к другим стройкам. Затем демонстрация, численность которой дошла до 10 000 человек, направилась к зданию коммунистических профсоюзов, но, найдя его пустым, к полудню подошла к Дому министерств на Лейпцигерштрассе. Демонстранты, кроме снижения норм выработки, требовали снижения цен и роспуска Народной Армии. Перед Домом министерств начался митинг. Выступивший перед забастовщиками министр промышленности Фриц Зельбманн пытался успокоить толпу и обещал возвращение прежних норм выработки (соответствующе решение тут же было принято на экстренном заседании правительства); но это не возымело успеха. Оратор на митинге стал выдвигать политические требования: объединения Германии, свободных выборов, освобождения политических заключённых и т.д. Толпа вызывала Ульбрихта или Гротеволя, но они не появились. После этого демонстранты двинулись к стройплощадкам Сталин-аллее, призывая к всеобщей забастовке и к тому, чтобы на следующее утро собраться на митинг протеста на площади Штраусбергер. Для успокоения толпы были направлены автомобили с громкоговорителями, но демонстрантам удалось овладеть одним из них и с его помощью распространять собственные призывы.
О происходящем регулярно сообщала западноберлинская радиостанция РИАС («Радио в американском секторе»). При этом журналисты намеренно нарушали инструкции американских хозяев станции, требовавших не вмешиваться в происходящее и ограничиться сухими репортажами о событиях. Редактор радиостанции Эгон Бар (впоследствии - видный социал-демократический политик) даже помогал бастующим выбрать лозунги и чётко сформулировать требования для передачи по радио.
Требования сводились к четырём пунктам:
1. Восстановление старых норм зарплаты.
2. Немедленное снижение цен на основные продукты.
3. Свободные и тайные выборы.
4. Амнистия забастовщиков и ораторов.
Вечером лидер западноберлинского отделения Германской Федерации Профсоюзов Эрнст Шарновский в выступлении по радио призвал западных берлинцев поддержать протестующих: «Не оставляйте их одних! Они борются не только за социальные права рабочих, но за общие человеческие права всего населения восточной зоны. Присоединяйтесь к движению восточно-берлинский строителей и занимайте свои места на Штраусбергской площади!».
Передачи РИАС сыграли важную роль катализатора. Сам Бар до сих пор считает, что если бы не РИАС, всё могло бы завершиться 16 июня. Благодаря этим передачам, известие о событиях в Берлине и планах на 17 распространилось по всей Восточной Германии, в свою очередь подстрекая тамошних рабочих к выступлениям.
В то же время существует противоположная западная точка зрения, что радиостанция РИАС, наоборот, предала восставших, сообщив о провале мятежа ещё до того, как глава советского сектора Берлина ввёл чрезвычайное положение, и это значительно снизило накал восстания.
Вечером 16 июня к всеобщей забастовке в ГДР призвала также западноберлинская газета «Дер Абенд».
Утром 17 июня в Берлине забастовка была уже всеобщей. Рабочие, собиравшиеся на предприятиях, там же строились в колонны и направлялись в центр города. Уже в 7 часов на площади Штраусбергер собралась 10-тысячная толпа. К полудню численность манифестантов в городе достигла 150 000 человек. Лозунгами манифестантов были: «Долой правительство! Долой Народную Полицию!» «Мы не хотим быть рабами, мы хотим быть свободными!». Большую популярность приобрели лозунги, направленные лично против В. Ульбрихта: «Бородка, брюхо и очки - это не воля народа!» «У нас нет иной цели - Козлобородый должен уйти!». Также выдвигались лозунги, направленные против оккупационных войск: «Русские, убирайтесь вон!». Впрочем, антисоветские лозунги, с энтузиазмом выдвигавшиеся присоединившимися к демонстрантам жителями Западного Берлина, не нашли особой поддержки у восточноберлинцев.
Были разгромлены пограничные знаки и сооружения на границах советского и западного секторов города. Толпа громила полицейские участки, здания партийных и государственных органов и газетные киоски, продававшие коммунистическую прессу. Участники волнений уничтожали символы коммунистической власти - флаги, плакаты, портреты и пр. Были осаждены полицейские казармы; восставшие также попытались освободить заключённых из тюрьмы. Дом Министерств был разгромлен; оттуда толпа двинулась к театру Фридрихштадтпаласт, где шло заседание актива СЕПГ, и партийное руководство спешно эвакуировалось под защиту советских войск в Карлсхорст. Город фактически оказался в руках участников волнений.
Волнения перекинулись на всю Восточную Германию. В индустриальных центрах стихийно возникали забастовочные комитеты и советы рабочих, бравшие в свои руки власть на фабриках и заводах.
В Дрездене участники массовых волнений захватили радиостанцию и начали передавать сообщения, разоблачающие государственную пропаганду; в Галле были захвачены редакции газет, в Биттерфельде забастовочный комитет послал в Берлин телеграмму с требованием «сформирования временного правительства, составленного из революционных рабочих». Согласно последним исследованиям, волнения были не менее чем в 701 населенном пункте Германии (и это, видимо, ещё неполное число). Официальные власти ГДР оценили число участников движения в 300 тысяч. В других источниках число бастующих рабочих оценивается примерно в 500 тысяч, а общее число участников демонстраций - в 3-4 миллиона из 18 миллионов населения и 5,5 миллиона рабочих (следует иметь в виду, что крестьяне не могли принимать участия в движении).
Всего подверглось осаде и штурму 250 (по другим данным - 160) правительственных и партийных зданий. Повстанцами было занято 11 зданий районных советов, 14 канцелярий бургомистра, 7 районных и 1 окружной комитет СЕПГ; были захвачены 9 тюрем, 2 здания министерства государственной безопасности и 12 полицейских учреждений (округов и участков), в результате чего было освобождено около 1400 уголовников. По официальным данным, было убито 17 и ранено 166 функционеров СЕПГ.
Хотя советские войска уже 17 июня стали в значительной степени контролировать ситуацию, в следующие дни также проходили протесты. Больше всего 18 июня, но в отдельных заводах вплоть до июля. 10 и 11 июля рабочие бастовали в фирме «Carl Zeiss» в городе Йена и 16 и 17 июля в заводе «Buna» в Шкопау. Но размах протеста 17 июня уже не был достигнут.
Самые многочисленные протесты состоялись в городах Дрезден, Гёрлиц, Ниски и Риза. По данным Народной полиции, в 14 из 17 районов округа были забастовки.
В Дрездене собралось около 20 000 человек на площадях Театерплац, Постплац, Плац-дер-Айнхайт, перед нойштадтским и главным вокзалом.
В Гёрлице рабочие образовали забастовочный комитет и систематически оккупируют здания СЕПГ, госбезопасности, массовых организаций и тюрьму. Рабочие образовали новое городское управление под названием «Городской комитет». Освобождаются заключённые. Как и в Биттерфельде, формулируются политические требования, в том числе о пересмотре восточной границы ГДР по линии Одер-Нейссе. В демонстрации приняло участие около 50 000 человек. Только объявление чрезвычайного положения и применение советских оккупационных сил могло остановить народное волнение.
Округ Халле был одним из центров восстания. Все 22 района сообщили о забастовках и акциях протеста. Наряду со столицей округа такие промышленные центры как Лойна, Биттерфельд, Вольфен, Вайссенфельс и Айслебен, но и более мелкие города как Кведлинбург и Кётэн были точками опоры протестующих.
Особо следует отметить промышленный регион Биттерфельд, где центральный забастовочный комитет координировал акции 30 000 бастующих. Целенаправленно хорошо организованные рабочие в Биттерфельде заняли здания Народной полиции, городского управления, Государственной безопасности и тюрьмы, чтобы парализовать государственный аппарат. Столкновений с применением оружия не было по той причине, что начальник районного управления полиции Носсек утром объездил заводы в Вольфене и Биттерфельде и приказал хранить все виды оружия в комнатах хранения оружия и этим фактически обезоружил охрану заводов.
В Халле 4 демонстранта было расстреляно полицией. Около 18 часов собралось примерно 60 000 человек на рыночной площади Халлмаркт в центре города. Советские танки разогнали протестующих.
Из города Вайда сообщается о перестрелках вооружённых шахтёров с Казарменной полицией (предшественником Национальной народной армии).
В городе Йена собирается от 10 000 до 20 000 человек. Здания районного управления СЕПГ, тюрьмы и госбезопасности находятся в руках протестующих. После объявления о чрезвычайном положении в 16 часов советские оккупационные войска разгоняют собравшихся. Несмотря на это большие демонстрационные группы ходят по центру города и призывают к продолжении акций протеста.
Магдебург наряду с Берлином, Халле, Йеной, Гёрлицом и Лейпцигом относился к центрам событий 17 июня 1953 года.
Около 9 часов утра сформировалась процессия протеста из примерно 20 000 человек, которая около 11 часов объединилась с другими демонстрантами. Протестующие занимают здания ССНМ и СЕПГ и газеты «Volksstimme». Перед управлением полиции и тюрьмой возникают тяжёлые кровопролитные столкновения. Два полицейских и один сотрудник госбезопасности погибли. Освобождение заключённых не удалось из-за появления перед зданием тюрьмы советских солдат, которые применили огнестрельное оружие и застрелили трёх демонстрантов, среди них 16-летную девушку. Регистрируют более сорока (частично тяжело) раненых демонстрантов.
После обеда удался штурм следственного изолятора и 211 заключённых, среди них обычные преступники, освобождаются. Воинские части, дислоцированные в Магдебурге, находились в этот момент в летних лагерях. В городе был лишь комендантский взвод и военный госпиталь. События начались с прибытием из Зап. Германии вооруженных стрелковым оружием людей. В самой ГДР оружие было лишь у Советской Армии. ННА в тот момент еще не была создана, а народная полиция оружия не имела. Охрана тюрьмы имела на вооружении лишь овчарок. Комендантскому взводу удалось организовать оборону штаба армии и госпиталя и отбить нападение мятежников. Воинские части в летних лагерях были подняты по тревоге и направлены в город. Однако уже по дороге они частично были развернуты и направлены на демаркационную линию для прикрытия от вторжения со стороны британской оккупационной зоны. В город в основном вернулись мотострелки на БТРах и частично танки. Первоначально войска имели приказ не открывать огонь. Однако вскоре в открытом БТРе выстрелом с чердака был убит советский майор. Вскоре за этим последовало разрешение на применение оружия. После чего в течение нескольких часов беспорядки были прекращены. Как только с какого-то чердака открывался огонь (мятежники имели на вооружении винтовки, автоматы и ручные пулеметы), вызывался танк, который производил прицельный выстрел по чердаку. В это время на демаркационной линии войска были развернуты к бою и окопались по всем правилам, как на фронте. По другую сторону демаркационной линии в это время дефилировала казачья часть из русских эмигрантов, вероятно с целью пересечь демаркацию и прийти на помощь мятежникам. Однако, обнаружив против себя изготовившиеся к бою советские войска, казаки ушли. Несомненно, что действия мятежников прямо направлялись и были хорошо скоординированы с командованием западных оккупационных войск. Надо особо отметить, что оружия у восточных немцев в тот момент официально не было вообще. Даже охотничьих ружей. Даже у полиции при обычной службе. Но на случай ЧП они имели оружие в хранилищах. Вероятно, они были вооружены этим оружием во время подавления мятежа. События в Магдебурге описаны со слов офицера - участника и очевидца событий.
Правительство ГДР, в свою очередь, обратилось к СССР за вооружённой поддержкой. В Берлине в тот момент стояло 16 советских полков общей численностью 20 000 человек; кроме того, правительство могло рассчитывать на народную полицию численностью в 8 тысяч человек. Принципиальное решение о вооруженном вмешательстве было принято в Москве уже вечером 16 числа. Ночью в резиденции советской оккупационной администрации в Карлсхорсте германская делегация в составе Вальтера Ульбрихта, премьер-министра Отто Гротеволя и министра госбезопасности Цайссера встретилась с советским Верховным комиссаром В. С. Семёновым и командующим оккупационными войсками Андреем Гречко и обговорила с ними подробности действий против восставших. В Берлин срочно вылетел министр внутренних дел СССР Лаврентий Берия.
Советская военная администрация 17-го и 18-го июня ввела чрезвычайное положение в более чем 167 из 217 административных городских и сельских районов (Kreise) страны.
Около полудня 17 июня против протестующих были выдвинуты полиция и советские танки. Демонстранты кидали в танки камнями и пытались повредить их радиоантенны. Толпа не расходилась, и советские войска открыли огонь. В 13-00 было объявлено чрезвычайное положение. В 14-00 по радио Гротеволь зачитал правительственное сообщение: "Мероприятия правительства Германской Демократической Республики по улучшению положения народа были отмечены фашистскими и другими реакционными элементами в Западном Берлине провокациями и тяжёлыми нарушениями порядка в демократическом (советском) секторе Берлина. (…) Беспорядки (…) являются делом провокаторов и фашистских агентов зарубежных держав и их пособников из немецких капиталистических монополий. Эти силы недовольны демократической властью в Германской Демократической Республике, организующей улучшение положения населения. Правительство призывает население: Поддержать мероприятия по немедленному восстановлению порядка в городе и создать условия для нормальной и спокойной работы на предприятиях. Виновные в беспорядках будут привлечены к ответственности и строго наказаны. Призываем рабочих и всех честных граждан схватить провокаторов и передать их государственным органам. (…)".
Столкновения между советскими войсками и участниками волнений и стрельба продолжались до 19-00. На следующее утро вновь были попытки демонстраций, но они жёстко пресекались. Забастовки, однако, спорадически вспыхивали вновь; в июле произошёл новый подъём забастовочного движения.
25 июня советская администрация объявляет о прекращении чрезвычайного положения в ГДР кроме Берлина, Магдебурга, Халле, Потсдама, Гёрлица, Дессау, Мерзебурга, Биттерфельда, Котбуса, Дрездена, Лейпцига, Геры и Йены. 29 июня закончилось чрезвычайное положение и для Дрездена, Котбуса и Потсдама.
В июле началась вторая волна забастовок в нескольких крупных предприятиях. В заводах Буна забастовки 15-17 июля даже превышают забастовку 17 июня. После этого ситуация стабилизировалась.
На основании документов, рассекреченных в 1990 году, можно сделать вывод минимум о 125 погибших. В частности, советскими властями было приговорено к смерти 29 человек. Вообще, советский верховный комиссар Семёнов получил из Москвы приказ расстрелять не менее 12 зачинщиков с широким опубликованием их имён; первым, расстрелянным советскими властями, был 36-летний безработный художник Вилли Геттлинг, отец двоих детей. 100 человек было осуждено советскими судами на сроки от 3 до 25 лет, примерно пятая часть из них была направлена в советские лагеря, остальные содержались в тюрьмах ГДР. Всего же было арестовано около 20 тысяч человек, из них осуждено немецкими судами - не менее 1526 (видимо, это неполная цифра): 2 - к смерти, 3 - к пожизненному заключению, 13 - на сроки 10-15 лет, 99 - на сроки 5-10 лет, 994 - на сроки 1-5 лет и 546 на сроки до одного года.
Со стороны властей было 5 убитых, ранено 46 полицейских, из них 14 тяжело. Общий материальный ущерб составил 500 000 марок.
На Западе число жертв сильно преувеличивалось - называлась, например, цифра 507 убитых.
Современные немецкие исследователи Йозеф Ландау и Тобиас Зандер отмечают относительную умеренность, проявленную советскими властями при подавлении волнений: «вопреки всему, советская оккупационная власть выступает не такой бесцеремонной и кровожадной, как это утверждал западный мир. При подобном обращении с повстанцами жертв могло бы оказаться намного больше, если учесть, что Советы направили несколько дивизий и несколько сот танков».
Непосредственно кризис не ослабил, а наоборот укрепил позиции Ульбрихта. Против Ульбрихта и его сталинистского курса в тот момент существовала сильная оппозиция в СЕПГ (включая руководство), имевшая все основания надеяться на поддержку из Москвы. Кризис позволил Ульбрихту провести чистку партии от своих противников, обвинённых в пассивности и социал-демократическом уклоне. Таким образом до конца года было исключено около 60 % избранных окружных комитетов СЕПГ.
Опираясь на безусловную советскую поддержку, правительство демонстрировало «твёрдость»: 21 июня было отменено объявленное было восстановление старых норм выработки; в октябре цены были повышены на 10-25 %. С другой стороны, СССР поспешил снизить требования репараций (теперь они составляли лишь 5 % бюджета ГДР), что улучшило материальное положение. Однако, бегство в ФРГ усилилось: если в 1952 году бежало 136 тыс. человек, то в 1953-331 тыс., в 1954-184 тыс., в 1955-252 тыс.
Непосредственным последствием кризиса было также прекращение в 1954 году режима оккупации и обретение ГДР суверенитета.
Психологические последствия кризиса для жителей ГДР Вилли Брандт определяет в своих мемуарах следующим образом: «Восставшим стало ясно, что они остались в одиночестве. Появились глубокие сомнения в искренности политики Запада. Противоречие между громкими словами и малыми делами запомнились всем и пошло на пользу власть имущим. В конце концов люди стали устраиваться как могли».
15 июля 1953 года министр юстиции ГДР, Макс Фехтер, из-за «антипартийного и антигосударственного поведения» был исключён из партии, снят с должности министра и арестован. Три дня позже Политбюро ЦК СЕПГ принял решение о снятии с должности министра государственной безопасности, Вильгельма Цайссера. Он и главный редактор газеты «Нойес Дойчланд» на 15 пленуме ЦК СЕПГ (24-26 июля 1953 г.) лишились всех партийных функций.
9 декабря 1953 года в ответ на события 17 июня были созданы «Боевые группы». Их члены дали клятву о «защите достижений государства рабочих и крестьян с оружием в руке».
