Феномен самозванства на Руси

1. Предпосылки возникновения самозванства

18 марта 1584 года скончался Иоанн IV. Грозный царь оставил после смерти страшный беспорядок в делах. Это касалось не только дел государственных, но и семейных. Единственным законным наследником являлся бездетный Фёдор Иоаннович, которому было суждено стать последним потомком Ивана Калиты на московском троне. В силу того, что царь Фёдор был слаб умом, страной фактически правил его шурин Борис Годунов. Он же, после смерти Фёдора Иоанновича, унаследовал в 1598 году трон. Именно тогда и был подведён фундамент под грядущую Смуту: бояре никак не могли смириться с тем, что после Рюриковичей и потомков византийской династии Палеологов ими правит худородный царь Борис.

Так кем же был Борис Годунов на самом деле? Мы помним пушкинские строки: «Вчерашний раб, татарин, зять Малюты...» Звучит хлёстко. Однако правдой в этой тираде является только одно: зять Малюты. Близкими родственниками Годуновых были Сабуровы и Вельяминовы. Так что разговоры о худородности Бориса преувеличены. Хотя, конечно, в знаменитый список «Тысячи лучших слуг» государевых Годуновы не попали.

Но Борису повезло. Царь Иоанн Васильевич родовитую знать не жаловал, подозревая во всяческих кознях, что, впрочем, во многом соответствовало истине. Вместе с началом опричнины пробил час простого дворянства. Именно тогда дядя Бориса, Дмитрий Иванович, усыновивший будущего царя после смерти отца, занял важный придворный пост Главы Постельничьего приказа. И началась блестящая карьера его племянника: в 1571 году Борис женился на Марии Григорьевне Скуратовой-Бельской - дочери всесильного Малюты.

А через девять лет породнился с самим Иоанном Грозным, царь выбрал сестру Бориса Ирину в супруги царевичу Фёдору.

Итак, взойдя на трон, Борис столкнулся с боярской фрондой, которая во многом и привела к Смуте. Поползли вдруг первые слухи о таинственно спасшемся царевиче Дмитрии. Никто не может точно сказать, появились они сами по себе или распускались умышленно. Непреложным фактом остаётся одно: народ к появлению Самозванца был готов.

История с царевичем Дмитрием - одна из самых таинственных в допетровской Руси. Царевич Дмитрий был сыном Иоанна Грозного от брака с Марией Нагой и, в случае смерти бездетного Фёдора, мог претендовать на престол. Но брак Грозного с Марией Нагой был шестым, а церковные правила того времени не разрешали православным вступать в брак более трёх раз. Следовательно, с точки зрения церкви, Дмитрий был незаконнорожденным. Впрочем, мнение Церкви Думу волновало мало. В разговорах, боярин князь Иван Шуйский (регент при царевиче) не скрывал, что Дмитрий - природный царь. Это, конечно, не могло не тревожить Годунова. Он ведь прекрасно понимал, что устами Шуйского говорит вся исконная московская знать. Царевич Дмитрий представлял для Бориса, задумавшего основать новую династию, едва ли ни основную опасность. И вот, в полдень 15 мая 1591 года царевич Дмитрий погибает в Угличе. Молва сразу же обвинила в его смерти Бориса.

Что же произошло в Угличе в тот роковой для России день? Есть две основные версии. Первая: царевич погиб случайно, играя в ножички - у него случился приступ падучей, и он сам себя заколол. Вторая: его убили по приказу Годунова.

И ещё: руководить следствием в Углич был направлен один из самых опасных врагов Годунова - Василий Шуйский. Это была инициатива Бориса или Думы? Но даже в последнем случае Годунов не сделал ничего, чтобы помешать подобному назначению. Почему? Очевидно, - был уверен в своей невиновности и нуждался в том, чтобы эту невиновность подтвердил враг. Что может быть надежней? Но даже высшей власти недостаточно, чтобы прекратить слухи.

2. Лжедмитрий 1

Первого Лжедмитрия все знают под именем Григорий Отрепьев. Отрепьев Юрий Богданович родился около 1580 года. О его отце известно немного: галичский дворянин, дослужился до стрелецкого сотника, погиб в молодом возрасте (был зарезан в пьяной драке в Немецкой слободе). Юрий оказался в Москве по воле случая. Сначала у дяди своего, а потом, в совсем юном возрасте, поступил на службу сначала к Романовым, затем к князю Черкасскому, их родственнику. Около 1600 года он покидает службу и уезжает, скорее даже бежит, в родную Кострому. Прибежищем для беглых преступников всегда были монастыри. Под именем «Григорий» постриг Отрепьева в монахи некий игумен Трифон из Вятки. Около двух лет провёл чернец Григорий в Спасо-Ефимьевском монастыре. А потом вдруг вернулся в Москву. Да не просто в Москву, а в Кремль, в Чудов Монастырь, где почти сразу сделался одним из приближённых архимандрита Пафнутия, будущего митрополита Крутицкого. Пробыв в монастыре всего несколько месяцев, Григорий стал дьяконом. А потом и вовсе перебрался в Патриарший дворец, где не только переписывал книги, но и составлял каноны святым. Удивительная карьера для бывшего придворного опальных Романовых. Подобное могло произойти только в одном случае: если за Григорием кто-то стоял. Влиятельный и богатый.

При патриаршем дворе он долго не удержался. Уже в 1602 году, вместе со старцами Варлаамом и Мисаилом бежал в Литву, - там закончилась жизнь Григория Отрепьева и началась жизнь Лжедмитрия.

Вскоре в окружении Лжедмитрия появились два интересных персонажа: Сандомирский воевода Юрий Мнишек, в дочь которого, Марину, Самозванец влюбился; и второй - пытавшийся держаться в тени монсеньор Рангони (папский нунций), а с ним - целый выводок иезуитов. 15 августа во главе армии польских добровольцев Лжедмитрий выступил в поход против Московии. Лжедмитрий в январе был разбит князем Шуйским под Добрыничами, но сумел сохранить основные силы, которые состояли, помимо поляков, из иностранных наёмников и запорожских казаков во главе с гетманом Сагайдачным. Озлобленный на Бориса Годунова народ встречал Дмитрия, как освободителя. В апреле 1605 года нелюбимый царь внезапно умер. Войско, во главе с воеводой Басмановым, перешло на сторону Самозванца, и уже в июне Лжедмитрий торжественно въехал в Москву. Накануне этого Фёдор Борисович Годунов был низложен боярами и убит вместе со своей матерью, вдовствующей царицей Марией. Патриарх Иов, отказавшийся признать Самозванца, был низложен, а на его место избран Архиепископ Рязанский Игнатий, венчавший Лжедмитрия на царство. Царствование его было коротким, всего 10 месяцев, и ничем особенным не ознаменовалось. Простой народ был возмущён поведением иностранных наёмников и, прежде всего, казаков Сагайдачного. Для довольно-таки спокойной, по тогдашним европейским меркам, Москвы наступили тяжёлые времена. Неуёмный князь Василий Шуйский понял: пора действовать. Время было выбрано идеально. Свадьба Лжедмитрия и Марины в мае превратилась в пьяную оргию. Возмущению Церкви и простых горожан не было предела. Подначиваемая боярами и священниками, толпа взяла Кремль. Лжедмитрий сначала пытался просить помощи у стрельцов, но те выдали его. Он был застрелен сотником Валуевым. Труп сожжён, а пепел выстрелен из пушки.

Но на этом история не закончилась, остались загадки. Так, Мария Нагая (в монашестве старица Марфа), в начале появления Лжедмитрия в Москве опознала его и признала своим сыном, за что была облагодетельствована. А потом, после убийства Лжедмитрия, когда притащили к ней его труп, заявила, что это не её сын, а самозванец. Когда она лгала?

Есть и доказательство того, что Лжедмитрий и Юрий Отрепьев - одно и то же лицо: вскоре после взятия Москвы, один из иноков Чудова монастыря опознал его и стал изобличать. Инока поддержали другие монахи, прекрасно помнившие чернеца Григория. Все они были тайно схвачены и утоплены в реке по приказу нового царя.

Возникновение английского парламента

Гражданская война и политика военного коммунизма

О. Р. Лацис признал, что «военный коммунизм»-- это «первый опыт социалистического хозяйствования и первая историческая модель социализма в нашей стране», а, следовательно, и в мире. Этот опыт и эта модель...

Деятельность земских соборов

земский собор русский государство Такое значительное общественное явление, как земские соборы, не могло появиться просто на голом месте. Для этого должны быть определенные предпосылки...

Деятельность неофашистских организаций в Италии в 1960-1990 годах

Для того, чтобы понять причины классовой борьбы в Италии, обострившейся после Первой мировой войны, необходимо рассмотреть особенности развития этой страны в предшествующий период...

История Древнего Рима

Кроме общих причин возникновения государства, можно выделить несколько факторов, также ускорявших появление государственных структур и придававших им определенную специфику. К ним относятся: 1. завоевания (скажем...

Особенности развития фашизма в Италии и его влияние на социально-экономическую и политическую сферы страны (1920-1940 гг.)

В Италии фашистский режим установился раньше всего. Как политическое движение итальянский фашизм оформился в марте 1919 г., но его исторические корни надо искать в первой мировой войне. В ноябре 1918 г...

Особенности управления и управленческой мысли в Древнем Риме

В качестве предпосылок возникновения государства в Древнем Риме можно выделить следующие: · благоприятные для скотоводства и земледелия климатические условия...

Парацельс

Обновление культуры, которое стало проявляться в Италии с конца 13 в., ренессанс в искусстве, жизнь общин и связанная с этим потребность в производстве шерсти и шелка; проблемы, поставленные военным искусством...

Политические партии в дореволюционной России

политический партия революционный либеральный Формирование политических партий и партийных систем в начале XX века, как уже отмечалось во введении, в России связано со своеобразием ее исторического развития. Так...

Становление абсолютизма в России

Во второй половине XVII в. государственный строй России начал активно развиваться. Происходил процесс перехода от самодержавия к абсолютизму. Период оформления абсолютизма в России связан с именем Петра І. Что же такое абсолютизм? Н. Ф...

Этамы возникновения древнерусского государства

Расположенное на великой Восточно-Европейской равнине Древнерусское государство с момента его образования являлось одним из крупнейших государств того времени и сыграло важ-ную роль в истории не только народов России...

Этапы развития Древнерусского государства

Рождение древнерусского государства, было процессом длительным. На долгие века растянулось происхождение славянского общества. Отправной точкой для исследования истории славян, как отмечает крупнейший исследователь Руси академик Б.А...

КТО ТАКИЕ САМОЗВАНЦЫ НА РУСИ?

Самозванство никак нельзя назвать чисто русским феноменом, однако ни в одной другой стране это явление не было столь частым и не играло столь значительной роли во взаимоотношениях общества и государства. Даже если ограничиться подсчетом только лжецарей и лжецаревичей, все равно в итоге получится внушительная цифра. В XVII столетии на территории Российского государства действовало около 20 самозванцев (из них только в Смутное время человек 12), век же XVIII отмечен примерно 40 случаями самозванства.

Самозванцы, претендующие на российский престол, объявлялись и за рубежом - например, в Италии («дочь Елизаветы», «княжна Тараканова»), Черногории («Петр Федорович»), Турции («сын Ивана Алексеевича»),

Несмотря на то что самозванство издавна привлекало внимание историков, корни этого явления до конца не выяснены. По большей части самозванство трактуется как одна из форм «антифеодального протеста», а в плане политическом оно изображается исключительно как «борьба трудящихся за власть». Однако при этом не учитывается, что не все самозванцы были связаны с движением социального протеста, что далеко не всегда их целью была власть в государстве.

Совершенно очевидно, что для понимания сущности и причин возникновения самозванства нужно прежде всего изучить идейно-психологические особенности русского народного сознания XVII -XVIII вв.

Термин «самозванство» относится к области социальной психологии. Самозванство начинается тогда, когда лжецарь или псевдомессия открывается окружающим, формирует группу соратников или становиться во главе какого-либо движения социального протеста.

Причины появления и особенности самозванства на Руси. До XVII в. Россия не знала самозванцев, имеющих виды на царский трон. Во-первых, для самозванства этого типа необходим определенный уровень развития феодальных отношений и государства. Во-вторых, история самозванства в России тесно связана с династическими кризисами, время от времени сотрясавшими царский трон. Первый такой кризис относится к рубежу XVI и XVII вв., когда пресеклась династия Рюриковичей и на престоле оказались «боярские цари» Борис Годунов и Василий Шуйский. Именно тогда появляются первые лжецари и рождаются массовые движения в их поддержку. И позднее нарушения традиционного порядка престолонаследия (например, появление на троне малолетних детей или же воцарение женщин) обогащали историю самозванства новыми именами и событиями. В-третьих, история самозванства представляет собой цепь конкретных воплощений народных утопических легенд о «возвращающихся царях-избавителях». Первая из них возникла, вероятно, еще при Иване Грозном, показавшем себя «несправедливым» и «неблагочестивым», а значит, и «неправедным». Героем легенды стал разбойник Кудеяр, бывший якобы на самом деле царевичем Юрием, сыном Василия III от первой жены - Соломонии Сабуровой.

В литературе устоялось мнение, будто народ поддерживал самозванцев главным образом потому, что те обещали ему освобождение от крепостного гнета, сытую жизнь и повышение социального статуса. При этом допускается возможность того, что трудящиеся (по крайней мере, их часть) могли идти за самозванцами, не веря в их царское происхождение, а просто используя их в своих целях. Подразумевается, что «толпе» все равно, кто взойдет с ее помощью на престол, - главное, чтобы новый царь был «мужицким», «хорошим», чтобы он защищал интересы народа.

Однако данная точка зрения далеко не бесспорна. Не секрет, что наряду с такими самозванцами, как Лжедмитрий I и Емельян Пугачев, увлекавшими за собой тысячи людей, в России были и другие, которые в лучшем случае могли похвастаться несколькими десятками сторонников. Чем объяснить такую вот избирательную «глухоту»?

Скорее всего, одни самозванцы лучше играли свою роль, их поступки в большей степени соответствовали народным ожиданиям, а другие претенденты на престол не соблюдали общепринятых «правил игры» или же чаще их нарушали.

«Праведным» в глазах народа выглядел тот монарх, который был, во-первых, «благочестивым», во-вторых, «справедливым», в-третьих, «законным».

«Законность» правителя определялась богоизбранностью - обладанием харизмой (личной благодатью), которая доказывалась наличием «царских знаков» на теле (креста, звезды, месяца, «орла», т. е. царского герба). Именно с их помощью многочисленные самозванцы в XVII - XVIII вв. доказывали свое право на престол и обеспечивали себе поддержку в народе.

Так, Емельян Пугачев, объявивший себя Петром III, обратился за поддержкой к яицким казакам. Когда те узнали, что перед ними «император Петр III», то потребовали доказательств (излишних, если им был нужен просто человек, играющий роль императора). Емельян, разодрав у рубашки ворот, сказал: «На вот, коли вы не верите, што я государь, так смотрите - вот вам царский знак» - и показал знаки, оставшиеся от ран после болезни, а потом пятно на левом виске.

Помимо «царских знаков» имелись и другие отличительные признаки «законного» претендента на престол - поддержка самозванца «всем миром», а также удачливость претендента, свидетельствующая о его богоизбранности.

Массовая поддержка могла опираться на признание претендента «подлинным государем» со стороны авторитетных лиц или свидетелей, которые-де знали его еще в бытность царем. Так, в 1732 г. в селе Чуеве Тамбовской губернии объявился «царевич Алексей Петрович». Крестьяне поверили самозванцу после того, как его «признал» знахарь, который славился тем, что видел людей насквозь.

Крепость Оса сдалась Пугачеву без боя после того, как старик - отставной гвардеец, знавший когда-то настоящего Петра III, «опознал» его в Пугачеве и сообщил обо всем гарнизону. Пугачевского полковника И.Н. Белобородова убедили в подлинности «царя» гвардейский унтер-офицер М.Т. Голев и солдат Тюмин.

В 1772 г. волжские казаки, поддавшись на уговоры самозванца Богомолова, тоже называвшего себя «Петром III», арестовали офицеров. Но бунт умер, не успев родиться. Сын казацкого старшины Савельев бросился на Богомолова и начал его бить, называя самозванцем. Казаки оробели и позволили арестовать лжеим- ператора.

В народном представлении «законный» претендент на престол должен быть всегда удачлив. Уверенность, что царевич Дмитрий все-таки жив, росла по мере того, как войска первого самозванца успешно продвигались в Москве. Заборские казаки весной 1607 г. перешли на сторону Ивана Болотникова, узнав, что московиты два раза потерпели поражение. Они подумали, что истинный Дмитрий, должно быть, жив...

Донские казаки, рассуждая об успехах Пугачева, говорили, «что если б это был пугач, то он не мог бы так долго противиться войскам царским». Аналогично рассуждали жители Сибири, дя которых истинность Пугачева - «Петра III» доказывалась, помимо прочего, тем, что «его команды рассыпались уже везде», покорив многие города.

Наконец, в народном сознании хранился определенный план действий, который предписывался каждому самозванцу. Суть его заключалась в вооруженной борьбе с «изменниками» и походах на Москву (в XVIII в. - сначала на Москву, а затем на Петербург). Действовать как-то иначе значило разоблачить себя. Ведь «законный» царь для того и «объявлялся» народу, чтобы с его помощью вернуть себе власть.

Исходя из этого, попробуем объяснить перелом, который произошел в сознании Пугачева летом 1773 г. после встречи с яицкими казаками. До сего времени он хотел лишь увести казаков за пределы Российского государства, на «вольные земли». Однако в августе 1773 г.

под руководством Пугачева началось восстание, целью которого было продвижение через Оренбург и Казань на Москву и Петербург. Эта метаморфоза обычно объясняется тем, что Пугачев почувствовал за собой силу «черни» и казачества, или тем, что он с самого начала готовился к восстанию, а версия о выводе яиц- ких казаков в другие места была придумана им для того, «чтобы проверить, на какие действия способна казацкая масса». В действительности Пугачев был просто вынужден принять этот план действий. Так, после поражения под Казанью (июль 1774 г.) яицкие казаки обращались к Пугачеву, решившему идти по Волге к Дону, с такими словами:

«Ваше величество! Помилуйте, долго ли нам так странствовать и проливать человеческую кровь? Время вам итти на Москву и принять престол!». Точно так же в 1604 г. донские казаки писали Лжедмитрию I в Польшу, чтобы он не раздумывая шел в Московское государство.

Кстати, за стремлением Пугачева уйти на Дон также можно усмотреть традиционный для монарха мотив. Для сознания тяглового населения XVII - XVIII вв. характерно представление о союзе «подлинного» царя с донскими казаками. В 1650 г. восставшие псковичи были уверены, будто царь из Польши «будете казаками донскими и запорожскими на выручку вскоре». Крестьяне тамбовского уезда в мае -июне 1708 г. передавали друг другу новость, что царевич Алексей ходит по Москве в окружении донских казаков и велит бросать бояр в ров. В 1772 г. в Козлове распространился слух, что император Петр III жив, «ныне находится благополучно у донских казаков и хочет идти с оружием возвратить себе престол». И Пугачев, рискуя быть узнанным своими земляками, сознавая эту опасность, тем не менее двигался со своим войском на Дон.

Истинный государь должен был выполнять все установления православия, строго соблюдать национальные обычаи и традиции двора. Сообразно с этим для развенчания Лжедмитрия I его противники ссылались на то, что он дружил с иностранцами, занимался колдовством, относился с пренебрежением к иконам и церковным обрядам, не следовал традициям русского быта. Представления о Петре I как «подменном», «ложном» царе во многом обязаны своим возникновением тому, что он ввел брадобритие, иноземные обычаи и одежду, кутил с иностранцами, устраивал фейерверки, издевался над священнослужителями и часто покидал свое государство. Можно привести и такой пример. В 1722 г. взбунтовался гарнизон сибирского города Тара. Поводом послужил петровский указ принести присягу будущему наследнику трона, имя которого, однако, не называлось. «Восставшие объявляли, что они будут присягать только такому наследнику, царское происхождение и православная вера которого несомненны».

Для признания в народе какого-либо претендента на царский трон в качестве «благочестивого», а значит, «истинного» государя требовалось, ко всему прочему, чтобы он жаловал и одаривал своих сторонников, чтобы его сопровождала свита из знати (настоящей или созданной самим самозванцем). Например, «царевич Петр», один из предводителей крестьянской войны начала XVII в., по происхождению казак, создал при себе «думу» из бояр и дворян и «неизменно ставил во главе армии или отдельных отрядов титулованных лиц». Пугачева также сопровождала свита из «генералов» и «графов».

Кроме того, самозванец, чтобы не порождать кривотолков, должен был избегать панибратства с простыми людьми, соблюдать определенную дистанцию в отношениях с ними. Ввиду этого женитьба Пугачева - «Петра III» на простой казачке вызвала сомнения в том, что он император, даже у его жены.

История крестьянской войны 1773 - 1775 гг. позволяет добавить еще один штрих к фольклорному портрету «благочестивого» (сиречь «истинного») царя. Среди причин, породивших у сподвижников Пугачева сомнения в его императорском происхождении, была и его неграмотность. «Настоящий» государь должен был подписывать свои указы собственноручно, а Пугачев этого не делал. И хотя он предупреждал своего секретаря А. Дубровского, что тот будет сразу же повешен, если проговорится, тайну сохранить оказалось невозможно. В результате «слухи о том, что Пугачев не знает грамоты, ибо не подписывает сам своих указов, и потому является самозванцем, послужили основанием к организации заговора, завершившегося несколькими неделями спустя арестом Пугачева и выдачей его властям».

Таким образом, далеко не всякий, кто стремился помочь народу, кто играл роль «справедливого» (и только) царя, мог получить массовую поддержку. В 1608 г. по приказу Лжедмитрия II донские казаки казнили двух «царевичей», с которыми сами же пришли к Москве. Если бы для казаков главным было, насколько государь «свой», очевидно, они бы предпочли собственных «царевичей» более чуждому для них «царевичу Дмитрию». Но все вышло наоборот. Из этого следует, что царистские представления народа не могли быть объектом сознательного манипулирования.

И совершенно естественно выглядит поведение тех донских казаков, которые на время оказывались в рядах пугачевцев, поверив, что он действительно «Петр III». Однако они покидали восставших, как только убеждались, что ими руководит самозванец. И так они поступали несмотря на то, что Пугачев щедро одаривал донских казаков, склонившихся под его знамена, и назначал их на командные посты. Кстати, подавляющее большинство донских казаков к призывам Пугачева осталось равнодушным. И это во многом объясняется тем, что среди них все больше распространялся слух о том, что вождем восстания является их земляк Емельян Пугачев.

«Наивный монархизм» был не базой, а препятствием для сознательной поддержки заведомого и явного самозванца. Даже ближайшее окружение самозваного претендента на престол должно было пребывать а уверенности, что служит «истинному», «настоящему» государю. Самозванец должен был выдвинуть такую программу, которая бы указывала не просто путь к вольной и сытой жизни, но и строго определенные методы достижения цели - уже намеченные народным сознанием.

Отмеченные выше особенности впрямую относятся и к самозваным пророкам и мессиями. Оба типа самозванства (монархической и религиозной окраски) по сути своей - явления одного порядка. Родство их видится уже в том, что человек, принявший имя какого-либо пророка или самого Христа, теряет свободу жизненного выбора. Он обречен играть свою роль так, как это предписано массовым сознанием, делать то, что от него ожидают. Претензии такого лица на получение им свыше каких-либо полномочий могли быть признаны окружающими только в том случае, если его облик и поведение соответствовали агиографическими канонам и нормам «жития святых».

Вспомним, например, двух «расколоучителей» - монаха Капитона и протопопа Аввакума. Оба они считали себя посланцами «вышняго Бога», и оба сумели убедить в этом большое число людей. Капитон истязал себя постами (ел только сухой хлеб, и то раз в 2 - 3 дня), носил тяжеленные вериги (каменные плиты в три пуда) и даже спал в подвешенном состоянии, зацепившись веригами за крюк в потолке. В общем, жил так, как жили до него многие подвижники, причисленные впоследствии к лику святых.

Протопоп Аввакум избрал другой путь - он стал «страдальцем за веру». Он был уверен, что именно в борьбе против «никонианства», требующей душевной стойкости, заключается его миссия «пророка» и «Христова посланника». Саму свою жизнь он считал «делом Божьим», наградой за исполнение которого будет причисление к сонму праведников. По правде говоря, Аввакум был достоин такой награды. Еще будучи попом в нижегородском селе Лопатицы, он за обличения местных «начальников» неоднократно оказывался жестоко избитым. Доставалось ему и от прихожан, недовольных строгостью своего пастыря. Став протопопом в Юрьевце Поволжском, Аввакум через два месяца был вынужден покинуть город. Толпа мужиков и баб, которых Аввакум «унимал от блудни», вооружившись «батогами» и «рычагами», избила его до полусмерти и хотела вообще убить, но вмешался воевода и спас блюстителя нравственности.

Выступив против реформ патриарха Никона, Аввакум навлек на себя еще большие испытания. В 1653 г. он вместе с семьей был сослан в Сибирь, где жестоко притеснялся воеводой А. Пашковым. Десять лет Аввакум терпел издевательства, побои, голод и холод, пока в 1664 г. не был возвращен в Москву. Вскоре, однако, его опять сослали вместе с женой и детьми в городок Мезень (на одноименной реке, впадающей в Белое море). В 1666 г. Аввакум с двумя старшими сыновьями предстал перед церковным собором, после чего отправился на вечную ссылку в Пустозерск, где его ждала «земляная тюрьма» и новые лишения. Пятнадцатилетнее заключение не сломило мятежного протопопа, и в апреле 1681 г. «за великие на царский дом хулы» он был сожжен.

Аввакум обладал большой силой внушения и самовнушения. По его собственным словам, он был способен творить чудеса. Он изгонял бесов, излечивал больных, не раз и не два избегал казалось бы неминуемой гибели. Неудивительно, что духовный авторитет Аввакума был исключительно высок не только в кругу старообрядцев, но и среди многих «никониан».

Итак, аскетизм, стойкость в испытаниях и способность творить чудеса - вот главные критерии, с помощью которых народ определял, кто имеет право зваться пророком, а кто не имеет. Но были, разумеется, и другие способы выяснить это. Весьма любопытно в этой связи рассмотреть учение и практику «хлыстовщины».

Секта «хлыстов» получила такое название от ее наблюдателей и врагов, сами же сектанты называли себя «людьми Божиими». Вероятно, название секты является искажением слова «христы», поскольку ее члены считали своих руководителей мессиями, воплощениями Христа.

Как самостоятельное направление «христовщина» оформилась в конце XVII в. благодаря деятельности Данилы Филиппова. Предание гласит, что он был беглым солдатом из крестьян Юрьевского уезда, и однажды с ним случилось чудо - в его «пречистую плоть» вселился Бог Саваоф. По убеждению «христоверов», другого бога, кроме Данилы-Саваофа, нет, но вот его сын, Христос, воплощается постоянно и может вселиться в любого из последователей Данилы. Чтобы это произошло, нужно очистить плоть аскетическими подвигами.

Первым «Христом» оказался Иван Суслов, оброчный крестьянин Муромского уезда. Одно время он жил в селе Павлово-Перевоз под Нижним Новгородом, где возглавлял «корабль» (хлыстовскую общину). В начале XVIII в. он обосновался в Москве, занимаясь торговлей и устраивая в своем доме «радения» (коллективные моления «христов»). Если верить легендам, Суслов был распят на Красной площади, но воскрес и явился своим последователям, затем его распяли вторично, он опять воскрес и вознесся на небо. Повсюду И. Суслова сопровождали 12 «апостолов» и «Богородица». Очевидно, такая свита была обязательной для хлыстовских «мессий», поскольку 12 «апостолов» и «Богоматерь» составляли окружение и «Христа», появившегося на Дону в 1725 г. Им был некий Агафон, казак по происхождению.

Таким образом, пышной свите, которая была атрибутом.лжецарей, находится аналогия в истории религиозного самозванства. «Истинного» пророка или Мессию должны были окружать ученики и соратники. Без этого условия ему, очевидно, трудно было рассчитывать на массовую поддержку. Популярность же была нужна для подтверждения «законности» его притязаний на сакральный статус.

Логично предположить, что для самозваных пророков и мессий был актуальным и другой способ достижения популярности - привлечение на свою сторону авторитетных и уважаемых людей с высоким социальным статусом. В поисках доказательств обратимся к истории скопчества, которое выделилось в 70-х гг. XVIII в. из секты «христоверов». Первым проповедником оскопления был беглый помещичий крестьянин Андрей Блохин. Из дома он ушел в 14 лет, а в 20-летнем возрасте стал членом секты «людей Божиих». Продолжая бродить и нищенствовать, он в 1770 г. попал в деревню Богдановку Орловского уезда, где исполнил ранее выношенную идею оскопления. На этот шаг его подвигло стремление в полной мере соблюсти требования аскетизма, обязательные для каждого, кто хочет стать святым или пророком. Между тем он не могсдержать своего влечения к женщине даже самым жестоким бичеванием. Совершив задуманное, Блохин стал проповедовать оскопление (или, говоря его же языком, «убеление») среди «хлыстов» Богдановки и соседних деревень. За короткое время ему удалось «убелить» около 60 человек.

Успех предприятия во многом объясняется тем, что Блохина поддержали зажиточные крестьяне, купцы и руководители хлыстовских «кораблей» окрестных мест. Кроме того, идея оскопления пришлась по душе наставникам и «пророкам» из купеческих «кораблей» города Орла и хлыстовской «Богородице» Акулине Ивановне, которая впоследствии стала одной из богинь скопческого пантеона.

Уж коли речь зашла о скопчестве, нельзя не остановиться на личности Кондратия Селиванова. Для скопцов он был не просто Мессия, но «Бог над Богами, царь над царями и пророк над пророками». Своей славой и авторитетом Селиванов был обязан в первую очередь богатым купцам, с которыми он сошелся во время сибирской ссылки, куда был отправлен в 1774 г. Купцы не только создали скопческие «корабли», где господствовал культ нового «Мессии», но и устроили ему побег из ссылки. После этого в 90-х гг. XVIII в. К. Селиванов принял имя императора Петра III. В этом ему оказали большую услугу петербургские скопцы. Им удалось обратить в свою веру некоего Кобелева - бывшего лакея Петра III. Кобелев стал подтверждать, что Селиванов - действительно свергнутый император и что он его сразу узнал, как только увидел. Наконец, прославлению двуликого «Мессии» (одновременно «Христа» и «Петра III») помогла небезызвестная «Богородица» Акулина Ивановна. Она признала Селиванова своим сыном, рожденным от Святого Духа, и после этого стала зваться «императрицей Елизаветой Петровной». Кстати, другая скопческая «Богородица» - Анна Со- фонова - почиталась и как «великая княгиня Анна Федоровна», супруга цесаревича Константина Павловича.

Как видим, стать «настоящим» пророком или Мессией и получить в новом качестве массовое признание было столь же непросто, как стать «истинным» претендентом на царский трон. Причем для самозванцев обоих типов «правила игры» были во многом одинаковы.

Между двумя ветвями самозванства нет четкой грани - в России встречались, так сказать, двуликие самозванцы. Глубинная основа обоих типов самозванства одна и та же: сакрализация царской власти, представление о богоизбранности, мистической предназначенности «настоящего» царя.

Ажедмитрий I - первый самозванец на Руси. В марте 1584 г. московские колокола печальным перезвоном возвестили о кончине царя Ивана Васильевича Грозного. После царя остались два его сына: Федор, сын первой супруги Анастасии, и малолетний царевич Дмитрий, которому отец незадолго до смерти назначил в удел город Углич. Своего старшего сына и наследника престола, посмевшего заступиться за собственную жену, царь убил в порыве гнева.

Иван Грозный давно чувствовал приближение смерти и сделал все распоряжения, поэтому его средний сын Федор без волнений и смут «воцарился и себе на превысочайший престол Богом хранимого Российского Царствия». Федор, постник и молчальник, сторонившийся мирской суеты, больше походил на смиренного инока, чем на царя.

Пользуясь характером царя и поддержкой сестры- царицы, шурин царя, Борис Федорович Годунов, постепенно стал править государством именем зятя. Его власть и влияние все более увеличиваются: он получает титул «правителя», «дворового воеводы» и «наместника царства Казанского и Астраханского».

Относительно мирное течение жизни государства в 1591 г. было нарушено страшным событием: семилетний царевич Дмитрий 15 мая был зарезан в Угличе. Комиссия, посланная Годуновым для расследования и состоявшая из преданных ему людей, вернувшись в. Москву, донесла царю и боярской думе, что Дмитрий вовсе не был убит, а сам в припадке падучей натолкнулся на нож. Однако народ не мог поверить наивному объяснению московских следователей и говорил, что царевич убит; а многие прибавляли, что он убит по наущению Годунова.

Как бы то ни было, но одного из ближайших родственников Ивана Грозного в 1591 г. не стало.

Осенью 1598 г. царь Федор тяжело занемог и скончался. Овдовевшая царица Ирина удалилась в монастырь и там постриглась в монахини.

С Федором прекратился царский род Рюриковичей, правивший Русью более 700 лет.

После смерти царя Федора Ивановича в Москве распространился слух, что царь перед смертью завещал царство своему двоюродному брату Федору Никитичу Романову. Однако царем был избран на земском соборе Борис Годунов. Земской собор, избравший на царство Годунова, был составлен не из особых выборных от различных сословий Русского государства, а из тех лиц, которые стояли тогда во главе этих сословий. А так как фактическим правителем уже более 10 лет был Годунов, то выбирали его люди, многим ему обязанные. Таким образом, собор 1598 г. не был похож на последующие земские соборы, на которые собирались люди, выбранные для участия в них самим населением.

Русский народ, воспитанный династическим управлением, потерял почву под ногами, не сумев освоиться с мыслью о выборном царе. Любые представители царской династии, хорошие или плохие, были для народа всегда предпочтительнее, как родители, которых не выбирают, но всегда любят, несмотря на все их недостатки. Именно поэтому расчет тех сил, которые в борьбе за власть поставили на самозванство, оказался верным. В России всегда одинаково не любили как перемены, так и темных лошадок. Потребность воскресить погибший царский род обеспечила успех самозванства.

Царствование Годунова было ознаменовано для России великими бедствиями: страшный неурожай вызвал повсеместный голод. В одной Москве за 2 года погибло 120 000 человек. Люди щипали траву, ели сено, собак, кошек, падаль. Царь всеми силами боролся с бедствием, велел, наконец, раздавать в Москве хлеб даром, но эта мера имела очейь печальные последствия: в Москву пришло великое множество тунеядцев, которые не желали работать, благо кормиться в Москве можно было даром. Вследствие страшного голода появилось в государстве множество разбойников, от которых страдали мирные жители. Виновником всех этих бедствий народ считал царя Бориса. Начали распространяться слухи, что гнев божий карает русский народ за то, что он терпит на престоле царя-дстоубийцу.

Кроме этого, давно уже в Москве шептали про неведомого человека, назвавшего себя царевичем Дмитрием, который спасся и скрывается до времени. Наконец, в 1603 г. польских землях появился человек, который выдавал себя за царевича. Человек этот служил у князя Вишневецкого и, будто бы находясь в тяжелой болезни, открыл на исповеди священнику, что он сын царя Ивана. Когда он выздоровел, то Вишневецкий вместе со своим родственником Мнишеком отвезли его в Краков. Король Сигизмунд поддержал самозванца, желая ослабить внутренними раздорами ненавистную ему Москву, распространить римско-католическую веру в Русском царстве. Самозванец уже в Кракове тайно принял эту веру.

Кем был человек, вошедший в русскую историю под именем Ажедми грия I? Много копий сломали и еще сломают в научной полемике о его личности. Одна из загадок прошлого обусловлена противоречиями и недоговоренностями источников того времени. Это позволяет разным авторам выдвигать и разных претендентов на роль сокрушителя устоев Московского царства. Наибольшее количество историков отождествляют с Лжедмитрием I монаха-расстригу Григория Отрепьева (Н.М. Карамзин, СМ. Соловьев, Р.Г. Скрынников) или, по крайней мере, признают это тождество вполне вероятным (В.О. Ключевский, В.Б. Кобрин). Н.И. Костомаров и С.Ф. Платонов не считали правильным ставить знак равенства между Лжедмитрием и Отрепьевым, а некоторые авторы (В.С. Иконников, С.Д. Шереметьев) даже утверждали, что под именем Дмитрия Ивановича действовал настоящий царевич. Свою лепту в попытку разрешить загадку наряду с историками внесли старые и новые популяризаторы, начиная с К. Валишевского и кончая Ф. Шахмагоновым .

Автор в целом солидарен с В.О. Ключевским, который писал, что в вопросе о Лжедмитрии «важна не личность самозванца, а его личина, роль им сыгранная». В то же время, как нам представляется, версию тождества самозванца и Отрепьева никак нельзя сбрасывать со счетов, несмотря на некоторые ее слабые места. Нельзя, во-первых, в силу элементарного уважения к источникам, довольно единодушно называющим именно Отрепьева в качестве самозванца, и, во-вторых, еще и потому, что другие решения проблемы личности самозванца основаны на еще большем количестве натяжек и допущений. Принимая, таким образом, достаточно традиционную версию личности Лжедмитрия, мы строим очерк деятельности самозванца до занятия им царского престола в основном на реконструкциях Р.Г. Скрынникова в его книге «Самозванцы в России в начале XVII века» 3 и других работах.

Человек, сыгравший столь неординарную роль в русской истории, родился в довольно обыкновенном провинциальном городке Галиче, в не менее обыкновенной и заурядной дворянской семье, где-то на рубеже 70 -80-х гг. XVI в. Его нарекли именем Юрий. Вскоре он лишился отца, стрелецкого сотника Богдана Отрепьева, зарезанного в Москве, в Немецкой слободе, вероятно, в пьяной драке. Мать научила Юшку читать Библию и Псалтырь; затем он продолжил образование в Москве, где жили дед и дядя мальчика, а также свояк семьи дьяк Семейка Ефимьев. За непродолжительное время Юшка стал «зело грамоте горазд» и овладел каллиграфическим почерком. Этого достоинства вполне хватило бы для продвижения небогатого дворянина на приказной службе. Но не таково оказалось самолюбие юноши, жаждавшего быстрой карьеры. Свободной службе в приказе или стрельцах он предпочел положение слуги двоюродного брата царя Федора - Михаила Никитича Романова. Царские наказы называют Отрепьева «боярским холопом», и, возможно, он действительно дал на себя кабальную запись: уложение о холопах 1597 г. требовало всем господам принудительно составить кабальные грамо-

ты на своих добровольных слуг. Почему дворянин пошел в услужение, да еще в холопство, мы поймем, если вспомним, что Романовы были реальными претендентами на престол.

После ареста Романовых Годуновым Юшка, видимо сумевший встать достаточно близко к боярам, опасался за свою свободу и жизнь, а потому счел за благо в 20 лет покинуть свет и забыть свое мирское имя. Он стал чернецом Григорием. Поначалу новоявленный инок скрывался в провинции, в суздальском Спасо- Евфимиевом и галичском Иоанно-Предтеченском монастырях, а когда буря улеглась, вернулся в столицу. Здесь он поступил в придворный Чудов монастырь по протекции протопопа кремлевского Успенского собора Евфимия, оказанной, очевидно, по просьбе деда Отрепьева Елизария Замятина. Келейником деда Григорий и жил первое время, пока его не забрал в свою келью архимандрит обители Пафнутий. Вскоре его рукоположили в дьяконы. Молодому иноку поручили сложить похвалу московским чудотворцам Петру, Алексию и Ионе. Видимо, он справился с поручением хорошо, так как сам патриарх Иов заметил юношу и взял на свой двор «для книжного письма». Вместе с другими дьяконами и писцами патриарха Отрепьев сопровождал архипастыря в царскую Думу. Это давало возможность молодому честолюбцу соприкоснуться с придворной жизнью, и он возмечтал о большем, чем иноческая келья. Головокружительная карьера, которую он сделал всего за год, став из рядового чернеца патриаршим дьяконом, не устраивала Отрепьева. В мечтах он примерял на себя шапку Мономаха. Кто подсказал ему назваться царевичем Димитрием, неизвестно. С.Ф. Платонов считал самозванца орудием интриги бояр Романовых против ненавистного им Годунова. Р.Г. Скрынников полагает это маловероятным, поскольку Романовы сами претендовали на престол, а значит, вряд ли стали бы им рисковать. По мнению историка, самозванческая интрига родилась не на подворье Романовых, где служил Юшка, а в стенах Чудова монастыря. Возможным советчиком и вдохновителем самозванца он называет монаха Варлаама Яцкого, за которым. вероятно, действительно стояла какая-то боярская партия. Недаром опытный в политических делах Борис Годунов, узнав о появлении самозванца, упрекнул бояр, что это их рук дело.

В начале 1602 г. Отрепьев начал смертельно опасную игру, сделав в ней ставкой собственную голову. Вместе с двумя иноками - уже знакомыми нам Варлаамом и Мисаилом - он бежал в Литву и «открылся» игумену Киево-Печерской лавры, что он царский сын. Игумен, дороживший отношениями с Москвой, показал авантюристу и его спутникам на дверь. История повторилась весной 1602 г., когда бродячие монахи отправились к князю Василию Острожскому. Тогда Григорий переместился в Гощу. Здесь он оставил своих сообщников, скинул с себя иноческое платье и «учинился» мирянином. Гоща была центром секты ариан, и самозванец примкнул к сектантам. Он стал учиться в арианской школе, где овладел, впрочем, не слишком успешно, латинским и польскими языками. Видимо, ариане рассчитывали с помощью самозванца насадить свою веру в России, но сам Отрепьев хорошо понимал, что в качестве еретика-арианина он не имеет шансов сделаться царем православной Руси. Поэтому весной 1603 г. расстрига пропал из Гощи, чтобы объявиться вскоре в Брачине у православного магната Адама Вишневецкого. Вишневецкие враждовали с московским царем из-за спорных земель, и князь Адам мог использовать самозванца для давления на русское правительство. Впервые Отрепьев добился желаемого успеха. Магнат велел оказывать «царевичу» полагавшиеся ему почести, дал штат слуг и карету для выездов.

Единственным способом занять московский престол для самозванца был военный поход. Он вступил в переговоры с казаками Запорожской Сечи, вербуя их в свои сторонники, но получил отказ. Донцы, испытывавшие сильное давление Годунова, напротив, обещали поддержать «царевича» и прислали ему двухтысячный отряд, но письмо их к Отрепьеву не дошло, перехваченное людьми князя Яноша Острожского. Не получив поддержки Сечи и не имея вестей с Дона, самозванец решает до времени сбросить личину поборника православия и опереться на крайне враждебные России католические круги. Из имения Вишневецкого он перебирается в Самбор, к сенатору Юрию Мнишеку. Здесь он делает предложение дочери сенатора Марине и принимает католичество.

Мнишек хотел посадить будущего зятя в Москве с помощью коронной армии. В этом намерении его поддержал польский король Сигизмунд III, которому Аже- дмитрий I обязался отдать в качестве платы Черниго- во-Северскую землю. Невесте Марине были обещаны в удел Новгород и Псков, тестю - часть Смоленщины. Своим новым родственникам самозванец также пообещал в течение года (в крайнем случае - двух) обратить в католичество всю православную Русь. Но вопрос о войне и мире решил отнюдь не король или тем более сенатор, а командовавший коронной армией гетман Ян Замойский. Он не желал воевать с Россией, как, впрочем, и многие другие польские магнаты. Польская армия в авантюре не участвовала. В Россию самозванец вторгся 13 октября 1604 г. с навербованными им и его сторонниками отрядом наемников, насчитывавшим около двух с половиной тысяч человек. На помощь «царевичу» вскоре двинулись и донцы. Жители Чернигова и Пугивля сдачи войску самозванца свои города без боя, арестовав воевод; Путивль с его каменной крепостью был ключевым пунктом обороны Чернигово-Северской земли. К тому же здесь самозванец получил от дьяка Б. Сутупова воеводскую казну, где хранились немалые суммы денег для выплаты жалованья служилым людям. А вскоре примеру этих городов последовали Рыльск, Комарицкая волость. К началу декабря власть Лжедми грия признали Курск и Кромы. Но войско самозванца никак не могло овладеть Новгородом Северским, где против вора успешно оборонялся гарнизон во главе с окольничим П.Ф. Басмановым.

Борис Годунов поначалу сосредоточил всю свою армию в Брянске, поскольку верил воинственным заявлениям короля Сигизмунда III и ждал польского наступления на Смоленск. Но когда стало ясно, что Речь Посполнтая не собирается нападать на Россию, войско во главе с боярином Мстиславским двинулось выручать из осады Новгород-Северский. Нерасторопность и нерешительность русского главнокомандующего, имевшего перевес в силах, привела к поражению у стен крепости 21 декабря 1604 г. Но это был частный успех самозванца, поскольку Новгород продолжал защищаться, а русская рать, слегка потрепанная, но далеко не разбитая, стояла ввиду города. К тому же наемники потребовали денег за одержанную победу. У самозванца, успевшего истратить пу- тивльскую казну, их не оказалось. И тогда «рыцарство», ограбив обоз и грязно обругав Лжедмитрия, покинуло его лагерь. Отрепьеву пришлось 2 января 1605 г. снять осаду крепости и отступить к Путивлю. Вскоре его покинул и главнокомандующий Юрий Мнишек. Теперь Лжедмитрий был предоставлен себе самому. Хоть часть польских гусар осталась с самозванцем, не они, а запорожские и донские казаки, да признавшие «великого государя Дмитрия Ивановича» мужики Комарицкой волости составляли большую часть войска. Среди советников Отрепьева возобладали сторонники решительных действий. Армия самозванца не стала отсиживаться в Путивле или уходить к польской границе, а двинулась в глубь России. Под Добрыничами 21 января 1605 г. она была наголову разбита войском Мстиславского. Победители захватили всю артиллерию и пятнадцать знамен. Самозванец был ранен, затем под ним подстрелили лошадь, и он чудом сумел бежать с поля боя и скрыться в Рыльске. Если бы воевода Мстиславский организовал энергичное преследование, он имел бы шансы быстро занять Рыльск и Путивль, а главное - захватить вора. Но правительственные силы подошли к Рыльску только на следующий день после отъезда самозванца в Путивль. Несмотря на громадное превосходство над небольшим гарнизоном Рыльска, во главе обороны которого стоял местный воевода князь Г.Б. Долгорукий со стрельцами и казаками, штурм городка не удался, и Мстиславский отступил к Сев- ску. Так же неудачно проходила и осада царскими войсками Кром. Здесь душой обороны стал донской атаман Андрей Карела (в литературе и источниках его прозвище нередко пишется через «о»). Несмотря на то что в городе огнем артиллерии были разрушены почти все укрепления, казаки не пали духом. Под земляным валом они вырыли себе норы, а сам вал покрыли траншеями и окопами. При обстреле они отсиживались в норах, а после прекращения канонады проворно бежали в окопы и встречали атакующих градом пуль.

Пока сторонники Ажедмитрия сражались за него, сам он около трех месяцев жил в Путивле, который стал своеобразной столицей самозванца. Он вербовал себе новых союзников, рассылая письма в казачьи станицы, пограничные города, саму столицу. В советской литературе в общем традиционной стала мысль о том, что Отрепьев пришел к власти «на гребне крестьянской войны», а затем обманул народные чаяния. Исследования, проведенные Р.Г. Скрынниковым, ставят под сомнение версию «крестьянской войны». Правда, самозванца поддерживали крестьяне знаменитой Ко- марицкой волости, за что Годунов отдал мятежную волость на поток и разграбление своим войскам. Не подлежит сомнению, что восстание крестьян на Брянщине - это, говоря словами Р.Г. Скрынникова, «первое массовое выступление крестьян в Смутное время», но, как подчеркивает тот же автор, жили там дворцовые крестьяне, находившиеся в лучшем положении, чем частновладельческие. К тому же большинство населения Комарицкой волости составляли богатые мужики, далеко не испытавшие тех бедствий, которые выпали на долю жителей других районов . Отсюда следует, что поддержка самозванца в данном случае объясняется, очевидно, не «антифеодальным протестом» и «классовой борьбой», а верой в то, что перед ними воистину царевич Дмитрий Иоаннович. Это не исключало, конечно, корыстных интересов и меркантильных соображений комарицких мужиков.

И в «прелестных» письмах Лжедмитрия из Путив- ля, как отмечает Р.Г. Скрынников, «трудно уловить какие-то социальные мотивы». Здесь лишь общие слова, обещания быть добрым и справедливым к подданным, обличения «изменника» Бориса Годунова.

Одной пропаганды для успеха было мало, и Лже- дмитрий позаботился о противодействии правительственным разоблачениям о нем как о расстриге-само- званце. Он представил в Путивле, дабы отделаться от своего подлинного имени, двойника - «истинного Гришку Отрепьева». Лжеотрепьев, по свидетельству Маржарета, был лет 35 - 38, т. е. значительно старше самозванца. Мистификация была шита белыми нитками: отец настоящего Отрепьева был всего лишь на восемь лет старше Лжеотрепьева. Вероятно, этим объясняется печальная судьба двойника, упрятанного самозванцем в тюрьму. Много позже московские власти узнали, что роль Лжеотрепьева согласился исполнять бродячий монах Леонид. Но тогда обман достиг цели: пропаганда Годунова оказалась парализованной, а народ безоговорочно признал Дмитрия Ивановича. Последний в Путивле стал именовать себя уже не просто царевичем и великим князем всея Руси, а царем. В Путивле вокруг самозванца собрался и двор. Самой видной фигурой при Отрепьеве стал князь Мосальский, представитель хотя и древнего, но пришедшего в упадок рода. Рассказывали, что именно Мосальский спас Лжедмитрию жизнь, отдав ему коня во время бегства из-под Севска. Среди приближенных самозванца заметен был и дьяк Богдан Сутупов, тот самый, что отдал Отрепьеву воеводскую казну. Он стал канцлером - главным дьяком и хранителем царской печати.

Самозванец стоял в Путивле, а правительственные войска осаждали Кромы. Тем временем 13 апреля 1605 г. от апоплексического удара умер Борис Годунов. Еще при жизни этого государя не жаловали в народе, обвиняя в убийстве то Ивана Грозного, то Федора Ивановича, то царевича Дмитрия. И теперь, уже умерший, Годунов не избежал клеветы: по Москве ходили слухи, что будто бы он принял яд в страхе перед воскресшим царевичем. Нареченный боярами на царство сын Бориса Федор вместе с матерью Марией спешили привести знать, народ и войско к присяге. Текст «подкрестной записи» царя Федора повторял содержание присяги, составленной при воцарении Бориса Годунова, с одним важным отличием.

Надо было хоть как-то защитить юного царя от самозванца. Уже несколько лет Церковь предавала анафеме «вора» Гришку Отрепьева. Теперь, смущенная фокусом с Лжеотрепьевым, вместо того чтобы следовать принятой линии, царица решила вовсе не упоминать в «записи» имени Отрепьева. Подданные, согласно тексту присяги, клятвенно обязывались лишь «к вору, который называется Дмитрием Углицким, не приставать». Все это оказалось на руку самозванцу. Наконец, последний просчет Годуновых состоял в неоправданных надеждах на героя Новгород-Северской обороны Петра Басманова. Еще Борис обещал ему руку дочери - царевны Ксении, и горячий воевода поклялся доставить самозванца в Москву или умереть. Басманов формально получил пост помощника нового главнокомандующего боярина князя Михаила Катырева-Ростов- ского, а фактически встал во главе армии. Когда Борис умер, Басманов вместе с Катыревьш-Ростовским уже отправились к войскам. Брат покойного, Семен Годунов, доверял воеводе гораздо меньше и послал ему вдогонку на один из высших постов в армии своего зятя Андрея Телятевского. Басманов так оскорбился этим назначением, что плакал целый час, а потом заявил: лучше умереть, чем быть у Телятевского в холопах. В войске под Кромами в это время зрела измена. Во главе заговора встали боярин князь Василий Голицын и рязанский дворянин Прокопий Ляпунов. Голицын ловко сыграл на противоречиях между верными царю Федору воеводами. Он сумел заручиться поддержкой приходившегося ему родней Басманова. 7 мая 1605 г. в четыре часа угра, когда лагерь еще спал, по сигналу заговорщиков казаки Карелы напали на караулы и захватили мост, через который шла дорога в Кромы. В тот же час сторонники Ляпунова зажгли лагерь в нескольких местах. Начались паника и неразбериха. Только около тысячи немцев-наемников построились под знаменами и были готовы к отпору. Их вступление в бой, однако, ловко предотвратил Басманов. Осажденные жители Кром вместе с казаками Карелы ворвались в стан правительственных войск. Верные Годуновым бояре и воеводы бежали в Москву. Армия перестала существовать. Путь самозванцу в столицу был открыт. Лжедмитрий занял Орел, а затем проследовал в Тулу, где его встречал рязанский архиепископ Игнатий. Из Тулы на завоевание Москвы Отрепьев отрядил Петра Басманова с его ратниками. Верные Федору стрельцы, посланные в Серпухов, не дали Басманову переправиться за Оку. Этот успех правительства, впрочем, был последним и ничего не изменил. В народе уже заметна была «шатость». «Дмитрия» ждали со дня на день. Обойдя Серпухов, 31 мая к стенам Москвы подошел Карела со своими казаками. В сам город небольшой отряд вступить не мог: несколько сот казаков не представляли опасности для хорошо укрепленной столицы. Зато появление казаков «Дмитрия Ивановича» крайне возбуждало чернь. На следующий день, 1 июня, агенты самозванца Гаврила Пушкин и Наум Плещеев явились в пригороде Красное Село и оттуда повели толпы народа в самый центр Москвы на Красную площадь. Здесь с Лобного места они зачитали «прелестную» грамоту самозванца, полную несбыточных обещаний всем слоям населения и обличений Годунова. Затем распалившаяся толпа ворвалась Фроловски- ми воротами в Кремль. Дворцовая стража разбежалась. Во дворце все перевернули вверх дном, разгромили и старое подворье Бориса Годунова. Во время разгрома дворца верные люди спасли юного царя Федора и его семью. Арестовали их, вероятно, не в день мятежа, а несколько позже. Самозванец в Туле объявил стране о своем восшествии на престол и разослал текст присяги. В Серпухов на поклон к нему явились бояре: глава думы князь Ф.И. Мстиславский, князь Д.И. Шуйский, другие думные чины. В честь «Дмитрия Ивановича» поставили шатры, в которых когда-то Борис Годунов потчевал дворян накануне коронации. Снаружи они имели вид крепости с башнями, изнутри были украшены золотым шитьем. В них на пиру в честь самозванца одновременно присутствовало пятьсот человек.

Перед вступлением в Москву самозванец спешил устранить последние преграды. Его клевреты сначала низложили главу Церкви, верного Годуновым патриарха Иова. Затем наступил черед и несчастного семейства. Казнью Годуновых непосредственно руководили дворяне М. Молчанов и А. Шерефединов, имевшие за спиной опыт опричной службы. Им помогал отряд стрельцов.

В III главе XI тома «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина на полях книги против рассказа об убийстве Федора Борисовича стоит страшное слово - «цареубийство». Вот как описывается эта сцена историографом: «10 июня (1605 г.) пришли в дом Борисов, увидели Федора и Ксению, сидящих спокойно подле матери в ожидании воли Божией; вырвали нежных детей из объятий царицы, развели их по разным особым комнатам и велели стрельцам действовать: они в ту же минуту удавили царицу Марию, но юный Федор, наделенный от природы силою необыкновенною, долго боролся с четырьмя убийцами, которые едва могли одолеть и задушить его». В примечании мы читаем, что согласно Ростовской и Никоновской летописям «царевича ж многие часы давиша, яко ж не по младости в те поры дал ему Бог мужество; те ж злодеи ужосошася яко един с четырьмя борящеся; един же от них взят его за тайные уды и раздави». Таковы были отвратительные детали цареубийства, первого в истории России. (Усобицы не в счет, в них убивали князей, гибель сыновей Ивана Грозного царевичей Ивана и Дмитрия Угличского - также, ибо только в данном случае впервые убивали царя, пусть пока не венчанного в Успенском соборе, но фактически уже правившего, царя, которому к тому же все присягнули.)

Из всей семьи в живых осталась одна Ксения: она взята была на двор князя Мосальского и впоследствии стала наложницей самозванца.

Теперь, когда Годуновых уничтожили, самозванец мог торжественно вступить в Москву. Для описания этого события вновь обратимся к Н.М. Карамзину. «20 июня, - пишет историк, - в прекрасный летний день, самозванец вступил в Москву торжественно и пышно. Впереди поляки, литаврщики, трубачи, дружина всадников с копьями, пищальники, колесницы, заложенные шестернями, и верховые лошади царские, богато украшенные: далее барабанщики и полки россиян, духовенство с крестами и Лжедмнтрий на белом коне, в одежде великолепной, в блестящем ожерелье, ценою в 150 000 червонных: вокруг его 60 бояр и князей, за ними дружина литовская, немцы, казаки и стрельцы. Звонили во все колокола московские. Улицы были наполнены бесчисленным множеством людей; кровли домов и церквей, башни и стены также усыпаны зрителями. Видя Лжедмитрия, народ падал ниц с восклицанием: "Здравствуй, отец наш, государь и великий князь Дмитрий Иоаннович, спасенный Богом для нашего благоденствия! Сияй и красуйся, о солнце России!" Лжедмитрий всех громко приветствовал и называл своими добрыми подданными, веля им встать и молиться за него Богу» .

Несмотря на столь трогательный въезд в столицу, православные москвичи, видевшие встречу самозванца с духовенством на Лобном месте, насторожились. Когда Лжедмитрий сошел с коня, чтобы приложиться к образам, литовские люди играли на трубах и били в бубны так, что заглушали пение молебна. Странно было и то, что, войдя в главную святыню России, Успенский собор, царь пригласил с собой не только бояр, но и иноверцев. Зато новый взрыв восторга вызвало целование Лжедмитрием надгробия своего мнимого отца, Ивана Г розного, в Архангельском соборе. Далее самозванец прошествовал во дворец вершить государственные дела.

Первым делом Отрепьев поставил во главе Церкви угодного себе патриарха Игнатия. Грек по национальности, он к моменту вступлении самозванца на трон был архиепископом Рязанским и, как мы уже говорили, с почестью встречал Лжедмитрия в Туле. Затем арестовали трех братьев Шуйских, старший из которых, Василий, через верных людей распространял слухи о самозванстве нового государя. Отрепьева, очевидно, пугала не столько агитация, сколько угроза переворота со стороны Шуйских - одного из знатнейших княжеских родов, не без оснований претендовавших после смерти Федора Ивановича на российский престол. Для решения дела созвали особый соборный суд, который приговорил князя Василия Ивановича к смертной казни. Он уже был возведен на плаху палачом, но неожиданно получил помилование. Братья Шуйские, очевидно пощаженные по ходатайству бояр, теперь должны были отправиться в ссылку. Пробыли они там, однако, недолго: по просьбе опять-таки думных бояр их возвратили в столицу, к прежним должностям. Этот эпизод достаточно ясно показывает зависимость Лжедмитрия от Боярской думы уже в первые дни царствования. Без согласия бояр новый царь не мог казнить даже заклятого своего врага. Эта зависимость (а вовсе не государственный ум и гуманность, как утверждают некоторые историки) побудили Лжедмитрия заявить вскоре после коронации: «два способа у меня к удержанию царства: один способ быть тираном, а другой - не жалеть кошту (расходов), всех жаловать: лучше тот образец, чтобы жаловать, а не тиранить» 6 .

Тем не менее, по необходимости считаясь со сложившимся государственным укладом и политической традицией Московского царства, самозванец привнес в них немало нового. «На престоле московских государей он был небывалым явлением, - пишет В.О. Ключевский (42-я лекция «Курса русской истории»). - Молодой человек, роста ниже среднего, некрасивый, рыжеватый, неловкий, с грустно-задумчивым выражением лица, он в своей наружности вовсе не отражал своей духовной природы: богато одаренной, с бойким умом, легко разрешавшим в Боярской думе самые трудные вопросы, с живым, даже пылким темпераментом, в опасные минуты доводившим его храбрость до удальства, податливый на увлечения, он был мастер говорить, обнаруживал и довольно разнообразные знания. Он совершенно изменил чопорный порядок жизни старых московских государей и их тяжелое, угнета- тельное отношение к людям, нарушал заветные обычаи священной московской старины, не спал после обеда, не ходил в баню, со всеми обращался просто, обходительно, не по-царски. Он тотчас показал себя деятельным управителем, чуждался жестокости, сам вникал во все, каждый день бывал в Боярской думе, сам обучал ратных людей. Своим образом действий он приобрел

широкую и сильную привязанность в народе, хотя в Москве кое-кто подозревал и открыто обличал его в самозванстве. Лучший и преданнейший его слуга П.Ф. Басманов под рукой признавался иностранцам, что царь - не сын Ивана Грозного, но его признают царем потому, что присягали ему, и потому еще, что лучшего царя теперь не найти». В приведенном отрывке перед нами предстает, в общем довольно симпатичный и даже обаятельный правитель России, выгодно отличающийся от Ивана Грозного и вполне сопоставимый с Борисом Годуновым. Еще в более выгодном свете выглядит самозванец в одной из последних статей В.Б. Кобрина. «Раздумывая над возможной перспективой утверждения Лжедмитрия на престоле, нет смысла учитывать его самозванство: монархическая легитимность не может быть критерием для определения сути политической линии, - пишет историк. - Думается, личность Лжедмитрия была хорошим шансом для страны: смелый и решительный, образованный в духе русской средневековой культуры и вместе с тем прикоснувшийся к кругу западноевропейскому, не поддающийся попыткам подчинить Россию Речи Посполитой. И вместе с тем этой возможности тоже не дано было осуществиться. Беда Лжедмитрия в том, что он был авантюристом. В это понятие у нас обычно вкладывается только отрицательный смысл. А может, и зря? Ведь авантюрист - человек, который ставит перед собой цели, превышающие те средства, которыми он располагает для их достижения. Без доли авантюризма нельзя достичь успеха в политике. Просто того авантюриста, который добился успеха, мы обычно называем выдающимся политиком» .

Факты, приводимые в обеих характеристиках самозванца, верные. Да, действительно, Отрепьев обладал и умом, и волей, и невиданной ранее восприимчивостью к новому. Последним качеством он даже немного напоминал Петра Великого. В политике он пытался играть самостоятельную роль: не спешил выполнять обещания, данные семейству Мнишек и римскому папе об окатоличивании России, и предлагал вместо этого коалиционную войну против Османской империи, не уступал и обещанных русских земель. Но нам кажется, что всего этого еще мало для общей положительной (или хотя бы благожелательной) оценки самозванца. Да, конечно, политик может себе позволить авантюризм в достижении власти, но, раз ее достигнув, имеет ли право проявлять авантюризм в политике, ставя на карту судьбы подданных? Что, как не авантюра, планы войны с Турцией, игры с иезуитами или территориальные обещания польскому королю? И так ли безобидно все это было для России? С другой стороны, нравственность - не единственное требование к политику, но можно ли положительно оценить политика откровенно безнравственного, возведшего ложь в принцип? А ведь именно таков был самозванец. «Отрепьев привык лгать на каждом шагу», - пишет Р.Г. Скрынников в книге «Самозванцы в России...». Эта привычка стала его второй натурой. Но ложь слишком часто всплывала на поверхность, и это приводило к неприятным эксцессам в Думе. Красочное описание их можно найти в дневнике поляка С. Немоевского. Бояре не раз обличали «Дмитрия» в мелкой лжи, говоря ему: «Великий князь, царь, государь всея Руси, ты солгал». Ожидая прибытия в Москву семейства Мнишек, царь («стыдясь наших» - прибавляет от себя автор дневника) воспретил боярам такое обращение. Тогда сановники с завидной простотой задали ему вопрос: «Ну как же говорить тебе, государь, царь и великий князь всея Руси, когда ты солжешь?» Поставленный в тупик самозванец обещал Думе, что больше лгать не будет. «Но мне кажется, - замечает С. Немоевский, - что слова перед ними недодержал».

Все сказанное - пока общие рассуждения и свидетельство иностранца. Но только представьте, что должны были думать о самозванце природные русские люди, знавшие его раньше, - как, например, его родственники в Галиче, святитель Иов или иноки Чудова монастыря? Во-первых, Юшка Отрепьев отказался от самого своего крестного имени, тем самым отказавшись и от благодати, данной в святом крещении. Ведь он стал называться Дмитрием. Во-вторых, попрал святые обеты монашества, став расстригой.

В-третьих, попрал самое священное после Бога и Церкви для средневекового человека - монархическую власть. Стоит ли удивляться, что русские источники довольно единодушно называют Отрепьева «льстивым антихристом». Ведь антихрист тоже должен прельстить многих своими талантами и способностями, но обращены эти таланты и способности будут для уловления и погибели простодушных христиан... И книжник, и малограмотный москвич узнавали в самозванце одни жуткие черты. Недаром, когда мещанина Федора Калачника, обличавшего Лжедмитрия, вели на казнь, тот вопил всему народу: «Приняли вы вместо Христа антихриста и поклоняетесь посланному от сатаны, тогда опомнитесь, когда все погибнете». Опа- мятование пришло позже, много позже, когда подобное мнение стало общепринятым. И нам кажется, что в этой «наивной» оценке средневековых людей первого самозванца куда больше правды, смысла и даже самой «научной объективности», чем в парадоксальных, но безосновательных рассуждениях почтенных историков.

Есть и еще немало черт самозванца, обличающих в нем обманщика и плута, калифа на час, а вовсе не «хороший шанс для страны». Так, несмотря на улучшение общего экономического положения в России, преодолевшей страшные последствия годуновских голодных лет, самозванец сумел привести в полное расстройство государственные финансы и растратить царскую казну. Часть средств пошла на выплату денег приспешникам - от польских гусар до казаков, часть была уплачена кредиторам. Кроме этого, царь щедро жаловал верных ему дворян и знать. Но львиная доля денег пошла на всевозможные пиры и развлечения, на покупку драгоценностей (которые он не стеснялся в огромных количествах приобретать лично). По оценке Р.Г. Скрынникова, самозванец истратил около полумиллиона рублей: по тем временам сумма огромная. Прознав о его страсти к покупкам, в Москву слетелось множество иноземных купцов, которым самозванец, уже не имевший денег, давал векселя. Казенный приказ перестал принимать эти долговые обязательства к оплате. Ажедмитрий нередко попадал в унизительное положение.

Пока самозванец стоял во главе наемных и казачьих отрядов, ему казалось, что он управляет событиями. Теперь, в Москве, когда верные ему войска были распущены, оказалось, что события управляют им. Рядом с царем на Руси всегда были бояре, разделявшие с ним власть. Как замечает Р.Г. Скрынников, «...бояре не только решали с царем государственные дела, но и сопровождали его повсюду. Государь не мог перейти из одного дворцового помещения в другое без бояр, поддерживающих его под руки. Младшие члены Думы оставались в постельных хоромах царя до утра. Несмотря на все усилия, Отрепьеву не удалось разрушить традиции, которые связывали его с боярским кругом подобно паутине. На рассвете в день боярского мятежа князь Василий Шуйский руководил заговорщиками, а его брат князь Дмитрий находился во внутренних покоях дворца, подле царя. Именно он помешал Отрепьеву принять своевременные меры для подавления мятежа» 8 .

Чувствуя, как почва уходит у него из под ног, самозванец жил одним днем. Он то устраивал воинские потехи, в которых сам стрелял из пушки, то искал утешения в балах, где, скрывая свой маленький рост, щеголял в высоких меховых шапках и сапогах с огромными каблуками. Во время пиров он то и дело менял платье, демонстрируя богатые наряды. Нередко он выезжал на охоту на лисиц или волков или смотрел на медвежьи потехи, когда в специальном загоне медведя травили собаками или одной рогатиной лесного исполина убивал опытный охотник. По ночам расстрига в обществе Басманова и Михаила Молчанова предавался безудержному разврату. «Царь не щадил ни замужних женщин, ни пригожих девиц и монахинь, приглянувшихся ему, - пишет Р.Г. Скрынников. - Его клевреты не жалели денег. Когда же деньги не помогали, они пускали в ход угрозы и насилие. Женщин приводили под покровом ночи, и они исчезали в неведомых лабиринтах дворца» 9 .

Пока самозванец чередовал столь же широкие, сколь неисполнимые замыслы государственных начинаний с удовольствиями, бояре плели сеть заговора против него. Во главе мятежа встали князья Шуйские, бояре братья Голицыны, Михаил Скопин, дети боярские Валуев и Воейков, московские купцы Мыльниковы. Среди заговорщиков оказался и друг детских игр Отрепьева Иван Безобразов. Противники Лжедмитрия сумели поссорить с ним польского короля Сигизмунда III, повели в народе широкую агитацию против царя, организовали несколько покушений на его жизнь. Самозванец чувствовал себя во дворце как птица в золотой клетке. Один, без верных друзей, он отводил душу в беседах с иезуитами, которые постоянно находились при его особе, да торопил Юрия Мнишека выдать за него Марину, надеясь не столько обрести верную подругу жизни, сколько получить от тестя военную помощь. 2 мая 1606 г. царская невеста со свитой прибыла в Москву. С нею в Россию явилось целое войско: пехота, польские гусары, те самые, что сопровождали самозванца в московском походе, вооруженная челядь, обоз. Поляки вели себя в Москве точно в завоеванном городе, чиня насилия и непотребства и приближая тем развязку затянувшегося спектакля первой самозван- щины.

Заговорщики сочли поднявшееся в Москве недовольство поляками весьма благоприятным фактором. 8 мая 1606 г. Лжедмитрий отпраздновал свадьбу. Венчание и последовавшая за ним коронация в Успенском соборе возмутили православных москвичей. Невеста, ревностная католичка, отказалась принять православное причастие. К тому же и день был выбран самый неподходящий: память святителя Николая, столь почитаемого на Руси, строгий пост. И в этот день был свадебный пир. На этом пиру самозванец последний раз лицедействовал и куражился. Пара новобрачных была хоть куда. Низкорослые молодые не могли даже дотянуться до икон: им подставили под ноги скамеечки. Облик новобрачных не соответствовал их высокому социальному положению. «Отрепьев обладал характерной, хотя и малопривлекательной, внешностью, - пишет Р.Г. Скрынников в книге «Самозванцы в России...». - Приземистый, гораздо ниже среднего роста, он был непропорционально широк в плечах, почти без талии, с короткой шеей. Руки его отличались редкой силой и имели неодинаковую длину. В чертах лица сквозили грубость и сила. Признаком мужества русские считали бороду. На круглом лице Отрепьева не росли ни усы, ни борода. Волосы на голове были светлые с рыжиной, нос напоминал башмак, подле носа росли две большие бородавки. Тяжелый взгляд маленьких глаз дополнял гнетущее впечатление» . Под стать жениху была и невеста. «Тонкие губы, обличавшие гордость и мстительность, вытянутое лицо, слишком длинный нос, не очень густые черные волосы, тщедушное тело и крошечный рост очень мало отвечали тогдашним представлениям о красоте. Подобно отцу, Марина Мнишек была склонна к авантюре, а в своей страсти к роскоши и мотовству она превзошла даже отца. Никто не может судить о подлинных чувствах невесты. Она умела писать, но за долгую разлуку с суженным ни разу не взяла в руки пера, чтобы излить ему свою душу» 11 .

Семейство Мнишек, стоявшее у истоков карьеры Отрепьева, стало и последней соломинкой, за которую схватился самозванец. Дни его были сочтены. Уже однажды неосторожно интриговавший против Аже- дмитрия Василий Шуйский едва не лишился головы и на этот раз действовал гораздо хитроумнее. Вместе с Голицыными князья Шуйские заручились поддержкой новгородских дворян, которые прибыли в Москву для похода против крымцев. Им были, вероятно, известны настоящие планы заговорщиков. В то же время среди народа, в целом сохранившего веру в доброго царя, распространили слух: «Поляки бьют государя», - чтобы спровоцировать уличные беспорядки и парализовать верные самозванцу отряды польских наемников.

На рассвете 15 мая Шуйские собрали у себя на подворье участников заговора и двинулись к Кремлю. Время выбрали не случайно: в это время как раз сменялись караулы. Начальник личной охраны самозванца Яков Маржерет, то ли посвященный в планы заговорщиков, то ли почувствовавший неладное, отвел от царских покоев внешнюю охрану из иноземцев и сам сказался больным. Во внутренних помещениях оставалось не более 30 стражников.

Стрельцы, несшие охрану стен и башен, нисколько не удивились, когда перед ними явились во Фро- ловских воротах хорошо известные бояре - братья Шуйские и Голицын. Последовала команда, и за боярами в ворота ворвались вооруженные заговорщики. Главный входе Кремль был захвачен. Овладев воротами, заговорщики ударили в набат, чтобы поднять на ноги посад. Горожане, вообразив, будто в Кремле пожар, спешили на Красную площадь. Здесь бояре звали народ побивать «латынян» и постоять за православную веру. Поляки пытались прийти на помощь самозванцу, но были остановлены москвичами, перегородившими улицы баррикадами. Тогда наемники ретировались в свои казармы.

Тем временем на площади перед дворцом собралась толпа, возглавляемая заговорщиками. Лжедмит- рнй послал Басманова узнать, в чем дело. Тот сообщил, что народ требует к себе царя. Самозванец высунулся из окна и, потрясая бердышом, крикнул: «Я вам не Борис!». С площади грянуло несколько выстрелов, и Отрепьев проворно отскочил.

Басманов вышел на Красное крыльцо, где собрались бояре, и именем царя просил народ разойтись. Его речь произвела сильное впечатление на народ, поверивший, что государя надо спасать от поляков, и на стрельцов, готовых послушать своего командира. Тогда один из заговорщиков, Татищев, подошел к Басманову сзади и ударил его кинжалом. Дергающееся в агонии тело сбросили с крыльца на площадь. Толпа ринулась в сени и разоружила копейщиков. Отрепьев бросился бежать, успев крикнуть подле покоев Марины: «Сердце мое, измена!». Тайным ходом выбрался он из дворца в Каменные палаты на «взрубе» и прыгнул из окошка с высоты локтей в двадцать на землю. Прыжок оказался неудачным. Отрепьев вывихнул ногу и ушиб грудь. По счастью, на его крики пришли верные ему стрельцы. Они отнесли самозванца в помещение. Там Лжедмитрия нашли заговорщики, но они были отогнаны огнем стрельцов. Тогда бояре пригрозили им, что разорят Стрелецкую слободу и побьют стрелецких жен и детей. Стрельцы сложили оружие.

Песенка самозванца была спета. Он, правда, еще просил отнести себя на Лобное место, якобы чтобы покаяться перед народом, требовал встречи со своей мнимой матерью Марией Нагой. Но все тщетно. Бояре сорвали с поврежденного самозванца царское платье. Те дворяне, что были ближе к Гришке, пинали его ногами, осыпая бранью: «Таких царей у меня хватает дома на конюшне! Кто ты такой, сукин сын?» Василий Голицын наслаждался зрелищем, а Василий Шуйский, опасаясь популярности царя в народе, разъезжал по площади и кричал черни, чтобы она потешилась над вором.

Остерегаясь, как бы народ не заступился за «Дмитрия Ивановича», заговорщики поспешили застрелить его. В качестве убийцы разные источники называют то дворянина Ивана Воейкова, то боярского сына Григория Валуева, то московского купца Мыльника. Кто бы первый не выстрелил в самозванца, заговорщики еще долго рубили его бездыханное тело и стреляли в него. Затем обнаженный труп выволокли из Кремля и бросили в грязь посреди рынка. Чтобы собравшаяся толпа могла лучше рассмотреть царя, бояре положим! его на прилавок. Под прилавком валялось тело боярина Басманова. Исаак Масса насчитал на трупе самозванца двадцать ран. Тело предали посмертно торговой казни. Выехавшие из Кремля дворяне хлестали труп кнутом, приговаривая, что убитый вор и изменник - Гришка Отрепьев. На вспоротый живот Лжедмитрия бросили безобразную маску, приготовленную самозванцу для маскарада. В рот сунули дудку. Потешившись несколько дней, бояре велели привязать труп к лошади, выволочь в поле и закопать у обочины дороги. Вскоре покатились слухи о зловещих знамениях. Рассказывали, что когда труп везли через крепостные ворота, буря сорвала с них верх, потом не ко времени грянули холода, по ночам над могилой люди видели голубые огни Тогда труп вырыли, сожгли, а пепел зарядили в пушку и выстрелили им на Запад.

Так закончилась первая самозванщина. Лжедмит- рий, точно козырная карта из колоды, был вытащен боярами - противниками Годунова в игре против царя Бориса Федоровича. Но теперь, когда старший Годунов умер, а младший был убит, и самозванец стал не нужен. Козырного валета, побившего неприятельского короля, отбросили. Теперь в ходу оказались совсем другие карты. Бояре готовились признать царем Василия Шуйского.

На политической сцене новые самозванцы. После царя-самозванца на престол вступил царь-заговорщик Василий Шуйский. Это был 54-летний боярин небольшого роста, невзрачный, подслеповатый, очень неглупый человек, но более хитрый, чем умный, лжец и интриган, прошедший огонь и воду.

Князю Василию Шуйскому больше всех хотелось занять престол. Знатное происхождение - по прямой линии от Александра Невского - давало ему преимущество перед другими боярами на занятие престола, но он так хотел поскорее стать государем, что не стал дожидаться, как умный Годунов, земского собора, а принял уже 19 мая царский венец от Боярской думы, будто бы повинуясь крику толпы на Красной площади, которая желала видеть его царем.

Убийство самозванца и выбор нового царя произошли так быстро, что во многих городах, которые стали уже свыкаться с правлением Лжедмитрия, его смерти не поверили. В самой Москве уже через несколько дней после смерти Лжедмитрия говорили о том, что он опять спасся от рук убийц. Против Шуйского поднялись северские города, которые раньше вставали за самозванца. В городе Стародубе какой-то человек объявил себя спасшимся от смерти царем Дмитрием. Он совсем не походил на первого самозванца наружностью; был храбр, но далеко не так умен, как Отрепьев. Этот второй самозванец был уже такой явный обманщик, что ему никто не поверил, однако многие пошли за ним - или по ненависти к Шуйскому, или из желания погулять вволю и поживиться за чужой счет.

Ополчения нового самозванца, Лжедмитрия II, которого попросту стали звать Вором, быстро росли по мере приближения их к Москве. Однако взять Москву ему не удалось. Но и царь Василий не смог разбить самозванца, который стал укрепленным лагерем в селе Тушине, всего в 12 верстах к северо-западу от Москвы. Вскоре к нему в Тушино явилась значительная помощь: пришел из Литвы знатный пан Ян Сапега с 7000 поляков и казаков. Он привел и Марину с ее отцом. Шуйский отправил их на родину с другими поляками, но они попали в руки казаков, сторонников Вора. Марина, забыв свою польскую гордость, согласилась признать безвестного бродягу своим мужем. Спустя некоторое время Марина родила сына, которого по отцу стали называть «Воренком».

Многие города к северу от Москвы, не имея сил сопротивляться самозванцу, принимали от него воевод и начальников. В самой Москве нашлись князья и бояре, которые отъезжали в Тушино, признавали Вора своим государем, а затем, побыв там и получив поместья или деньги, возвращались в Москву к царю Василию, били ему челом, говорили, что отстали от измены. Таких людей в Москве стали называть в насмешку «перелетами». Войско Тушинского вора росло. Все новые и новые отряды поляков, казаков и русских изменников прибывали в Тушинский стан. Прежде всего тушинцы решили захватить Троице-Сергиев монастырь, который стоял на дороге из Москвы в северные города, и в конце сентября 1608 г. 30 тыс. человек воров, казаков и поляков под начальством Яна Сапеги и Лисовского подошли к стенам монастыря. Началась знаменитая многомесячная осада святой обители, показавшая пример всем русским людям, как надо защищать свою веру и родину.

Царь Василий решил обратиться за помощью к шведскому королю - недругу поляков и послал для переговоров своего племянника князя Михаила Скопина- Шуйского. Молодой полководец вместе со шведскими и русскими войсками встретил под Калязиным главные силы тушинцев и поляков и нанес им жестокое поражение. После этого многие северные и поволжские города, присягнувшие Вору, стали от него отпадать. Скопин- Шуйский, сделавшийся благодаря своим победам народным любимцем, освободив от шестимесячной осады Троицкую обитель, двинулся на помощь к Москве, желая уничтожить Вора в Тушине, но когда он подошел к нему в январе 1610 г., там уже никого не было. Тушинский лагерь незадолго до этого распался. Произошло это вследствие вмешательства в русскую смуту польского короля Сигизмунда. Уже с первым самозванцем на Русь явилось немало поляков; второго самозванца поляки окружают в гораздо большем числе. Под предлогом защиты царя Дмитрия они грабили и убивали русских людей. Увидев, что Русское государство разорено и не может оказать сопротивления, Сигизмунд, придравшись к союзу царя Василия со шведами, объявил ему войну и осадил Смоленск, приказав всем полякам, сражавшимся за Вора, идти к нему. Большая часть польских отрядов оставила Тушино, спалив перед уходом все его здания. Сам Тушинский вор бежал с казаками в Калугу. Часть его русских сторонников вернулась в Москву к царю Василию. С ними вместе возвратился и митрополит ростов-ский Филарет, которого неприятель захватил в Ростове и насильно держал в своем лагере. 11 декабря 1610 г. второй Лжедмитрий был убит из мести крещеным татарином дворянином Урусовым.

В тяжелейшее для Русского государства время 1611 - 1612 гг., когда, благодаря измене, был взят поляками Смоленск, а шведами Новгород, в Пскове объявился третий самозванец. Лжедмитрием III был дьякон Исидор (Сидорка), казненный в Москве в 1612 г.

Появлялись и другие самозванцы, но им не суждено было сыграть какой-либо исторической роли. Эго доказывает, как мало они значили сами по себе. Буря, поднятая в России гражданской войной, улеглась, почва для самозванства исчезла. Много «детей» и «внуков» Ивана Грозного появилось на свет в годы Смуты. И лишь один из них, самый последний, «царевич Иван» из Бреста, умер собственной смертью.

Имя особы царского рода в глазах народа освящало всякий бунт, всякую противозаконную выходку. Вот почему многие предводители восстаний против закона прикрывались святостью звания особ из царского дома.

Иван Болотников, «царский воевода», имел грамоту от Лжедмнтрия II, которая освящала его борьбу с

Шуйскими и боярами. Стенька Разин, предпринявший свой мятежный поход по Волге, держал при себе мнимого царевича Симеона. А Пугачев и вовсе назвался императором Петром III. После подавления восстания Разина в Запорожскую Сечь прибыл с Дона некий молодой человек, назвавшийся «царевичем» Симеоном Алексеевичем, сыном правящего ныне царя Алексея Михайловича. Несмотря на явное несоответствие в годах Симеон был принят атаманом Кошевым Серко, но через несколько месяцев выдан царским чиновникам, а затем казнен в Москве. Какие побуждения двигали самозванцем, выданным запорожцами, подлинно не известно. Был ли он смелым мятежником, хотевшим заварить кашу, или слепым орудием других, - источники не представляют данных.

В XVIII в. в разных краях вспыхивали крестьянские восстания, укрощаемые то и дело воинскими командами.

По всей империи сновали беглые холопы и крестьяне; они часто собирались в разбойничьи шайки, и число их постоянно увеличивалось. Шайки эти охотно сочувствовали крестьянским возмущениям. Оставалось ожидать народного взрыва, и он произошел в 1773-

1775 гг. Откуда бы в начале ни показался Пугачев - с Яика ли, с Дона ли, с Украины или из Сибири, и чье бы имя он ни принял самозванно, - вопрос касался только внешних условий: в зародыше самой идеи Пугачев уже давно существовал на Руси везде, где холоп и крестьянин чувствовали порабощение и поругание прав человеческого достоинства. Пугачев был мстителем за угнетенный русский народ.

Пугачевщина, явившись возмездием за порабощение «черного» народа, сама по себе была уклонением от нравственных законов. Пугачев и его сообщники выступали против закоренелого, лживого взгляда, по которому «черный» народ должен был оставаться в порабощении у дворянства, но сами мстители совершали порочные деяния еще отвратительнее тех, которые совершали дворяне, ими караемые, потому, что в числе дворян, истребляемых ими, были неповинные, попавшие случайно под повальную кару; из пугачевцев же никто не остался чист от пролитой ими крови.

Выдавший себя за Петра III Пугачев не мог, конечно, ввести в заблуждение своих ближайших сообщников - казаков. Но в глазах крестьян и других «черных» людей он на время смог стать тем «добрым батюшкой - царем», вера в которого жила у народа еще со времен Смуты.

Самозванство и политика. Большинство самозванцев появилось в так называемых казачьих краях, этих средоточениях «вольности» и бунтарства на просторах крепостнической России. Запорожская Сечь, Дон, Кубань, Южный Урал, Волга давали приют и поддержку многим авантюристам, называвшимся членами монаршей семьи. Казаки, окружавшие самозванцев, действовали как детонатор в бомбе народного мятежа.

Из всего этого можно сделать вывод: что бы ни двигало человеком, ставшим на путь самозванства, освящение ли бунта царским именем либо личные амбиции на власть, явление это на Руси приобрело большую опасность для существующего государственного строя самодержавной монархии. При определенных исторических условиях появление второго «помазанника Божия» или его «наследника» вело к величайшим мятежам, беспорядкам, а подчас и к гражданской войне. Поэтому самозванство считалось одним из самых тяжких преступлений против государства в период монархии в России.

Период смутного времени и явление самозванства неразрывно связаны между собой. Повод к смуте был дан пресечением династии со следовавшими потом попытками искусственного ее восстановления в лице самозванцев. Пресечение династии безусловно является потрясением для страны, но нигде оно не сопровождалось такими разрушительными последствиями, как в России. Где-то прерывается династия, выбирают другую, и порядок восстанавливается; при этом обычно не появляются самозванцы или на появившихся не обращают особого внимания, и они исчезают сами собой. У нас же с легкой руки Лжедмнтрия I самозванство стало хронической болезнью государства; с тех пор чуть ли не до конца XVIII в. редкое царствование проходило без самозванцев. Однако появление в России

Лжедмитрия не было инициативой отдельно взятой личности. Это был продуманный в деталях план определенной группы людей, обладающих знаниями, богатством и властью, т. е. боярства, направленный на создание такой властной структуры, которая бы наиболее полно отвечала их запросам и привычному образу жизни. Скорее всего, именно боярство выдвинуло мысль о самозванце, желая свергнуть ставшего неугодным Бориса Годунова.

Царь Борис относительно законным путем земского соборного избрания вступил на престол и мог бы стать основателем новой династии как по своим личным качествам, так и по политическим заслугам. Но он не выполнил требования бояр о частичном ограничении своей власти. Это было ошибкой, за которую Годунов жестоко поплатился. Когда бояре увидели, что их надежды обмануты, что новый царь расположен править так же самовластно, как правил Иван Грозный, они решили тайно действовать против него. Недаром Борис, как только услышал о появлении Лжедмитрия, прямо сказал боярам, что это они подставили самозванца. Но и Лжедмитрий не усидел на престоле, поскольку и он не оправдал боярских ожиданий. Он не хотел быть орудием в руках бояр, действова слишком самостоятельно, развивал свои собственные политические планы. Всего досаднее было для знатных бояр приближение к престолу мнимой незнатной родни царя и его слабость к иноземцам, особенно к католикам. Поляки, наводнившие Москву, своим хамским поведением возмущали уже не только знать, но и простой народ. Однако главная причина его падения была другой. Ее высказал князь Шуйский на собрании заговорщиков. Он откровенно заявил, что признал Лжедмитрия только для того, чтобы избавиться от Годунова.

Самозванство - родное дитя политики. Боярам нужно было создать самозванца, чтобы низложить Годунова, а потом свергнуть самозванца, чтобы открыть дорогу к престолу одному из своей среды. Они видели в самозванце свою ряженую куклу, которую, подержав до времени на престоле, потом выбрасывают на задворки.

Самозванство превратилось в стереотипную форму русского политического мышления. Недоволен наличным царем - стало быть, требуется самозванец. Не случайно появились слухи о спасении первого Лже- дмитрия, Василия, когда второго Лжедмитрия еще и в помине не было.

Цари и самозванцы были только знаменами, под которыми шли друг на друга разные политические партии, а потом и разные классы русского общества.

Смута началась аристократическими устремлениями большого боярства, восставшего против неограниченной власти новых царей. Продолжили ее политические и стремления дворянства, выступившего против всесилия знати. За столичными дворянами поднялось провинциальное рядовое дворянство.

В первое время боярство пыталось соединить все слои готового распасться общества во имя нового государственного порядка, но этот порядок не отвечал интересам всех классов общества. Тогда возникла попытка предотвратить беду, искусственно воскресив только что погибшую династию, которая одна сдерживала вражду и примиряла интересы разных классов общества. Самозванство было выходом из борьбы этих разных классов. Когда не удалась и эта попытка в силу непримиримости интересов слоев общества, разрушились все политические и экономические связи. Но оставались еще крепкими национальные и религиозные связи, они и спасли общество.

Казацкие и польские отряды, постепенно разоряя население, заставили враждующие классы общества объединиться не во имя какого-либо государственного порядка, а во имя национальной, религиозной и гражданской безопасности.

Конец Смуты был положен вступлением на престол царя, ставшего родоначальником новой династии, Михаила Романова.

Карамзин НМ. История государства Российского. Кн. 3. М,1989. С. 122-123.

Скрынников Р.Г. Смута в России в начале XVII в. Иван Болотников. Л., 1988. С. 14.

’ Кобрин В.Б. Смута // Родина. 1991. № 3. С. 70.

Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII века.С. 180. ’Там же. С. 189.

Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII века.С. 75.

"Там же. С. 197.

В 1598 году умер царь Федор Иванович. В этом же году Земский собор избрал царем брата овдовевшей царицы-Бориса Годунова, который еще при жизни Федора управлял государством. Знатные боярские рода были недовольны его избранием, так как он, продолжая политику Ивана Грозного, опирался на дворянство. Боярская оппозиция выжидала момент для свержения Бориса Годунова. В 1601-1602 годах беглый монах Григорий Отрепьев появился в польских владениях на Украине, выдавая себя за царевича Дмитрия, якобы спасшего.Самозванец обратился к польским магнатам и королю Сигизмунду за помощью. Расплатиться за помощь он должен был русскими землями, а также обещал подчинить русскую церковь католической. Осенью 1604 года Лжедмитрий с войском шляхтичей и казаков перешел русскую границу. В это время многие регионы страны были охвачены брожением. Весть о появлении «законного царя» вызвала у крестьян и посадских людей надежду на улучшение жизни. В апреле 1605 года скоропостижно скончался Борис Годунов. Под воздействием «Прелестных грамот» Лжедмитрия в июне 1605 года в Москве вспыхнуло восстание. Бояре воспользовались этим и убили сына Годунова - Федора. Лжедмитрий вступил в Москву. Однако, овладев троном, он не смог удержать его. Популярность Лжедмитрия в массах падала, так как он не вел антифеодальную политику. Бояре, воспользовавшись Лжедмитрием для свержения Годуновых, теперь стремились от него избавиться, чтобы захватить власть. Воспользовавшись этим, бояре во главе с Василием Шуйским 17 мая 1606 года подняли в Москве восстание- Лжедмитрий был убит. К власти приходит Василий Шуйский (1606-1610 гг.). Став царем, он проводит политику в интересах знати. Новая власть не облегчила положения социальных низов. Крестьянские волнения переросли в Крестьянскую войну.

19. Первое и второе земское ополчение. Конец смуты

Правительство семи бояр, ставших польскими марионетками, не помышляло об отпоре врагу. На борьбу за освобождение поднялся народ. В Рязани под руководством дворянина Ляпунова из дворян, посадских людей и казаков сформировалось первое ополчение. Весной 1611 года оно подошло к Москве и приступило к осаде. Однако летом между дворянами ополчения и казачье- крестьянской частью разгорелась борьба, которая закончилась убийством Ляпунова и распадом первого ополчения. Положение в стране ухудшалось также в связи с тем, что пал Смоленск. Воспользовавшись слабостью России, шведы оккупировали Новгород. Эта весть вызвала новую волну освободительного движения. Центром формирования второго ополчения стал Нижний Новгород. Организатором и вдохновителем его стал земский староста Кузьма Минин, а возглавлял Дмитрий Пожарский. К концу 1612 года Москва была освобождена, а интервенты разбиты..Смутное время было закончено с большими территориальными потерями для Руси. Смоленск был оккупирован поляками, а Новгород- шведами. По Столбовскому мирному договору 1617 года Швеция вернула Новгород, но оставила за собой Ижору с берегами Невы и Финского залива. Россия была лишена выхода к Балтийскому морю. В 1618 году было заключено Деулинское перемирие, к Польше перешла Смоленская земля. Хозяйственная разруха продлилась надолго. Тем не менее, историческое значение борьбы с интервентами заключается в том, что русский народ отстоял независимость России.

Самозванчество нельзя назвать чисто русским явлением, однако ни в одной стране это явление не было столь частым и не играло столь значительной роли во взаимоотношениях общества и государства.

В XVII веке на территории российского государства действовало около 20 самозванцев (из них 12 человек в Смутное время), в XVIII веке около 40 случаев самозванства.

Самозванцы, претендующие на российский престол, «объявлялись» и за рубежом - например, в Италии «дочь Елизаветы»- «княжна Тараканова», в Черногории - «Петр Федорович», в Турции - «сын Ивана Алексеевича».

Несмотря на то, что самозванчество издавна привлекало внимание историков, корни этого явления до конца еще не изучены. Как правило, самозванчество трактуется как одна из форм «антифеодального протеста», а в плане политическом изображается как «борьба трудящихся за власть». Однако не учитывается, что не все самозванцы были связаны с движением социального протеста, что далеко не всегда их целью была власть в государстве.

В литературе понятия «самозванство» и «самозванчество» употребляются как синонимы, однако смысл их не совсем совпадает.

Понятием «самозванство» определяются прежде всего действия конкретного человека, решившего объявить себя царем или мессией; а также факторы, управлявшие поведением самозванца, пока он не получил поддержки народа. Изучение самозванства подразумевает углубление в психологию самозванцев, в тот круг представлений, который непосредственно мотивировал их действия.

Термин «самозванчество» относится к области социальной психологии. Самозванчество начинается тогда, когда лжецарь или псевдомессия открывается окружающим, формирует группу соратников или становиться во главе какого-либо движения, социального протеста. Изучая природу самозванчества, акцентируем свое внимание, прежде всего, на народной реакции на появление самозванца.

До XVI века Россия не знала самозванцев, имеющих виды на царский трон. Во-первых, для самозванчества царистского толка необходим определенный уровень развития феодальных отношений и государства. Во-вторых, история самозванчества в России тесно связана с династическими кризисами, время от времени сотрясавшими царский трон. Первый такой кризис относится к рубежу XVI-XVII вв., когда пресеклась династия Рюриковичей, и на престоле оказались «боярские цари» - Борис Годунов и Василий Шуйский. Именно тогда появляются первые лжецари и рождаются массовые движения в их поддержку. И позднее нарушение традиционного порядка престолонаследия (например, появление на престоле малолетних детей или же воцарение женщин) обогащали историю самозванчества новыми именами и событиями. В-третьих, история самозванчества представляет собой цепь конкретных воплощений народных утопических легенд о «возвращающихся царях-избавителях». Первая из них возникла, вероятно, еще при Иване Грозном, показавшим себя «несправедливым» и «неблагочестивым», а значит и «неправедным». Героем легенды стал разбойник Кудеяр, бывшим якобы на самом деле царевичем Юрием, сыном Василия III от первой жены - Соломонии Сабуровой.

В литературе устоялось мнение, будто народ поддерживал самозванцев главным образом потому, что те обещали ему освобождение от крепостного гнета, сытую жизнь и повышение социального статуса. При этом допускается возможность того, что трудящиеся могли идти за самозванцем, не веря в их царское происхождение, а просто используя их в своих целях. Подразумевается, что толпе все равно, кто взойдет с ее помощью на престол, - главное, чтобы новый царь был «мужицким», чтобы он защищал интересы народа.

Однако данная точка зрения далеко не бесспорна. Не секрет, что наряду с такими самозванцами, как Лжедмитрий и Пугачев, увлекавшими за собой тысячи людей, в России были и другие, которые в лучшем случае могли похвастаться несколькими десятками сторонников. Чем объяснить такую вот избираемую «глухоту»?

Скорее всего, одни самозванцы лучше играли свою роль, их поступки в большей степени соответствовали народным ожиданиям, а другие претенденты на престол не соблюдали общепринятых «правил игры» или же чаще их нарушали.

«Праведным» в глазах народа выглядел тот монарх, который был, во-первых, «благочестивым», во-вторых, «справедливым», в-третьих, «законным». «Законность» правителя определялась богоизбранностью - обладанием харизмой (личной благодатью), которая доказывалась наличием «царских знаков» на теле. Именно с их помощью (креста, звезды, месяца, «орла», то есть царского герба) многочисленные самозванцы в XVII-XVIII веках доказывали себе право на престол и обеспечивали себе поддержку в народе. Помимо «царских знаков» имелись и другие отличительные признаки «законного» претендента на престол - поддержка самозванца «всем миром», а так же удачливость претендента, свидетельствующая о его богоизбранности.

Массовая поддержка могла опираться на признание претендента «подлинным государем» со стороны авторитетных лиц или свидетелей, которые-де знали его еще в бытность царем. Василий Шуйский и мать Мария Нагая признали в Лжедмитрии царевича Дмитрия.

В народном представлении «законный» претендент на престол должен быть всегда удачлив. Уверенность, что царевич Дмитрий все-таки жив, росла по мере того, как войска первого самозванца успешно продвигались к Москве. Заборские казаки весной 1607 года перешли на сторону Ивана Болотникова, «проведав, что московиты два раза потерпели поражение, подумали, что истинный Димитрий, должно быть, жив…»

Донские казаки, рассуждая об успехах Пугачева, говорили, «что если б это был Пугач, то он не мог бы так долго противиться войскам царским». Аналогично рассуждали жители Сибири, для которых истинность Пугачева - «Петра III» доказывалась, помимо прочего, тем, что «его команды рассыпались уже везде», покорив многие города.

Наконец, в народном сознании хранился определенный план действий, который предписывался каждому самозванцу. Суть его заключалась в вооруженной борьбе с «изменниками» и походах на Москву (в XVIII веке - сначала на Москву, а затем на Петербург). Действовать как-то иначе значило разоблачить себя. Ведь «законный» царь для того и «объявлялся» народу, чтобы с его помощью вернуть себе власть.

Теперь поговорим о таком признаке «праведного» царя, как «благочестивость», которая заключалась, прежде всего, в строгом соответствии образа жизни предписаниям «царского чина». Истинный государь должен был выполнять все установления православия, строго соблюдать национальные обычаи и традиции двора. Сообразно с этим, для развенчания Лжедмитрия I его противники ссылались на то, что он дружил с иностранцами, занимался колдовством, относился с пренебрежением к иконам и церковным обрядам, не следовал традициям русского быта. Представления о Петре I как «подменном», «ложном» царе во многом обязаны своим возникновением тому, что он ввел брадобритие, устраивал фейерверки, издевался над священнослужителями и часто покидал свое государство.

Для признания в народе какого-либо претендента на царский трон в качестве «благочестивого», а значит, «истинного» государя требовалось, ко всему прочему, чтобы он жаловал и одаривал своих сторонников, чтобы его сопровождала свита из знати (настоящей или созданной самим самозванцем). Например, «царевич Петр», один из предводителей крестьянской войны начала XVII века, по происхождению казак, создал при себе «думу» из бояр и дворян и «неизменно ставил во главе армии или отдельных отрядов титулованных лиц»

Кроме того, самозванец, чтобы не порождать кривотолков, должен был избегать панибратства с простыми людьми, соблюдать определённую дистанцию в отношениях с ним. Далеко не всякий, кто стремился помочь народу, кто играл роль «справедливого» (и только) царя, мог получить массовую поддержку. В 1608 году по приказу Лжедмитрия II донские казаки казнили двух «царевичей», с которыми сами же пришли к Москве. Если бы для казаков главным было то, насколько государь «свой», очевидно, они бы предпочли собственных «царевичей» более чуждому для них «царевичу Дмитрию». Но всё вышло наоборот. Из этого следует, что царистские представления народа не могли быть объектом сознательного манипулирования.

«Наивный монархизм» был не базой, а препятствием для сознательной поддержки заведомого и явного самозванца. Даже ближайшее окружение самозваного претендента на престол должно было пребывать в уверенности, что служит «истинному», «настоящему» государю. Самозванец должен был выдвинуть такую программу, которая бы указывала не просто путь к вольной и сытой жизни, но и строго определённые методы достижения цели - уже намеченные народным сознанием. Глубинная основа самозванченства состоит в сакрализации царской власти, представлении о богоизбранности и мистической предназначенности «настоящего» царя.

Феномен самозванства на Руси. Хронология событий смутного времени

После смерти Ивана Грозного (1584 г.) среди московского правительственного кружка развернулась ожесточенная борьба за власть. Царь Федор Иоанович был не способен сам управлять государством. При немудром царе был создан своего рода регентский совет. Активным его участником был боярин Борис Федорович Годунов , зять Малюты Скуратова и шурин нового царя: царица Ирина была его сестрой. Он пользовался огромным влиянием на царя.

В 1591 г. в г. Углече погиб, не дожив до 9 лет, царевич Дмитрий. Его гибель связывали с именем Бориса Годунова.

В 1601 г. в Польско-Литовском государстве появился бежавший из России монах Григорий Отрепьев. Выходец из средней руки дворянского рода, он был холопом сына Н. Р. Юрьева – Федора Никитича Романова. Отрепьев перебрался в Чуднов монастырь. В Польско-Литовском государстве он стал слугой крупного магната князя Адама Вишневецкого и в 1603 г. «признался» ему в том, что он на самом деле чудом спасшийся от гибели сын царя Ивана – Дмитрий.

Лжедмитрий I – единственный из самозванцев Смутного времени, царствовавший в Москве (1605 - 1606). С помощью Речи Посполитой одержал победу над династией Годуновых. Убит в результате заговора и восстания москвичей 17 мая 1606 г.

С объявлением Лжедмитрия I в России появился феномен самозванства.

В естественной науке под феноменом понимается наблюдаемое явление или событие. Также феномен – необычное явление, редкий факт, то, что трудно постичь.

Самозванец – человек, выдающий себя за лицо, которым он не является, обычно в корыстных (мошенничество) или политических целях.

Кризис государственной власти выразился в распространении самозванства в России и прямого вторжения иноземцев на Русскую землю.

Слухи о чудесном спасении царевича Дмитрия не утихали. Летом 1607 года в Стародубе объявился новый самозванец, вошедший в историю как Лжедмитрий II или «Тушинский вор» (по названию села Тушино, где самозванец расположился лагерем, когда подступил к Москве) (1607-1610). К концу 1608 года власть Лжедмитрия II распространялась на Переяславль-Залесский, Ярославль, Владимир, Углич, Кострому, Галич, Вологду. Из крупных центров верными Москве оставались Коломна, Переяславль-Рязанский, Смоленск, Новгород, Нижний Новгород и Казань. В результате деградации пограничной службы 100-тысячная Ногайская Орда разоряет «украины» и Северские земли в 1607-1608 гг.

В 1607 году крымские татары впервые за долгое время перешли Оку и разорили центральные русские области. Польско-литовскими войсками были разгромлены Шуя и Кинешма, взята Тверь, войска литовского гетмана Яна Сапеги осаждали Троице-Сергиев монастырь, отряды пана Лисовского захватили Суздаль. Даже города, добровольно признавшие власть Лжедмитрия II, беспощадно разграблялись отрядами интервентов. Поляки взимали налоги с земли и торговли, получали «кормления» в русских городах. Всё это вызвало к концу 1608 года широкое националь-но-освободительное движение. В декабре 1608 года от тушинского «вора» «отложились» Кинешма, Кострома, Галич, Тотьма, Вологда, Белоозеро, Устюжна Железнопольская, в поддержку восставших выступили Великий Устюг, Вятка, Пермь Великая. В январе 1609 года князь Михаил Скопин-Шуйский, командовавший русскими ратниками из Тихвина и онежских погостов, отразил 4-тысячный польский отряд Кернозицкого, наступавший на Новгород. В начале 1609 года ополчение города Устюжна выбило поляков и «черкасов» (запорожцев) из окрестных сёл, а в феврале отбило все атаки польской конницы и наёмной немецкой пехоты. 17 февраля русские ополченцы проиграли полякам сражение под Суздалем. В конце февраля сибирские и архангельские стрельцы воеводы Давыда Жеребцова освободили от интервентов Кострому. 3 марта ополчение северных и северо-русских городов взяло Романов, оттуда двинулось к Ярославлю и взяло его в начале апреля. Нижегородский воевода Алябьев 15 марта взял Муром, а 27 марта освободил Владимир.

Правительство Василия Шуйского заключает с Швецией Выборгский договор, по которому в обмен на военную помощь шведской короне передавался Корельский уезд. Русское правительство должно было также оплачивать наёмников, составляющих большую часть шведского войска. Выполняя обязательства, Карл IX предоставил 5-тысячный отряд наёмников, а также 10-тысячный отряд «всякого разноплемённого сброда» под командованием Я. Делагарди. Весной князь Михаил Скопин-Шуйский собрал в Новгороде 5-тысячное русское войско. 10 мая русско-шведские силы заняли Старую Руссу, а 11 мая разбили польско-литовские отряды, подступавшие к городу. 15 мая русско-шведские силы под командованием Чулкова и Горна разбили польскую конницу под командованием Кернозицкого у Торопца.

К концу весны от самозванца отложилось большинство северо-западных русских городов. К лету численность русских войск достигла 20 тысяч человек. 17 июня в тяжёлом сражении у Торжка русско-шведские силы принудили польско-литовское войско Зборовского к отступлению. 11 – 13 июля русско-шведские силы, под командованием Скопина-Шуйского и Делагарди, разбили поляков под Тверью. В дальнейших действиях Скопина-Шуйского шведские войска (за исключением отряда Христиера Зомме численностью в 1 тысячу человек) участия не принимали. 24 июля русские отряды переправились на правый берег Волги и вступили в Макарьевский монастырь, располагавшийся в городе Калязине. В битве под Калязином 19 августа поляки под командованием Яна Сапеги были разбиты Скопиным-Шуйским. 10 сентября русские вместе с отрядом Зомме заняли Переяславль, а 9 октября воевода Головин занял Александровскую слободу. 16 октября русский отряд прорвался в осаждённый поляками Троице-Сергиев монастырь. 28 октября Скопин-Шуйский разбил гетмана Сапегу в битве на Каринском поле под Александровской слободой.

Одновременно с этим используя русско-шведский договор, польский король Сигизмунд III объявил войну России и осадил Смоленск. Большинство тушинцев покинуло Лжедмитрия II и отправились на службу королю. В этих условиях самозванец решился на побег и бежал из Тушино в Калугу, где снова укрепился и к весне 1610 года отбил у Шуйского несколько городов.

Наряду с официально признанными польскими властями самозванцами (Лжедмитрия-ми I и II ) в России появились и доморощенные претенденты на престол.

Илейка Муромец выдавал себя за Петра Фёдоровича, вымышленного сына царя Фёдора Иоанновича. Командовал войсками Ивана Болотникова, сам на престол не претендовал. В 1608 году взят в плен войсками Василия Шуйского и повешен в Туле.

Лжецаревич Фёдор называл себя царевичем Фёдором Фёдоровичем, сыном царя Фёдора Иоанновича. О нём упоминает пан Станислав Куровский в своём письме пану Расковскому. На самом деле, видимо, был бродягой или беглым крестьянином. Возглавлял отряд из 3 тыс. казаков, пришёл, видимо, с Дона, с боями прорывался к брянскому лагерю Лжедмитрия II, где появился в октябре или начале ноября 1607 г. Если верить Станиславу Куровскому «…он сам с своими людьми находится под командованием царя нашего и служит ему как какой-нибудь сын боярский, однако находится у царя в великом почёте». Почёт, конечно же, вызванный стоявшей за самозванцем военной силой, продолжался недолго. По свидетельству Нового Летописца «Той же Вор, кой назвался царевичем Дмитрием, того вора Федку, которова привезли казаки с Дону, подо Брянским убил до смерти».

Настоящее имя лжецаревича Августа неизвестно. Выдавал себя за никогда не существовавшего царевича Августа (или – Ивана-Августа, официально называясь «царевич Август, князь Иван»), «сына» Ивана IV и Анны Колтовской. Происходил, вероятно, из беглых боярских холопов, «поверставшихся» в казаки. Появился в 1607 г. в Астрахани, бывшей во времена Смуты рассадником бунтовских настроений. Считается, что лжецаревич бывал в Москве и имел какое-то представление о местных обычаях и жизни при дворе. Воевода Хворостин признал его, так как вольные казаки составляли в Астрахани мощную военную силу, тем более, что во времена Смуты Астрахань стала центром притяжения, куда постоянно стекались яицкие, донские, волжские, терские казаки, а также местные татары, имевшие свои счёты к центральному правительству. Против бунтовщиков направлен был с войском воевода Ф. И. Шереметев, пытаясь взять город в плотную осаду, он приказал выстроить острог на острове Бальчик в 15 км от города, но в тылу у царского войска 24 мая 1607 года вспыхнуло восстание в Царицыне. Местный воевода был связан и выдан лжецаревичу, и его, по донесению его сына, самозванец немедленно приказал казнить. Шереметев вынужден был отступить, но постарался отрезать Царицын и с ним всё Нижнее Поволжье, таким образом предотвратив дальнейшее распространение возмущения. Август вместе с войском выступил на помощь Царицыну. Сохранились отчёты двух кармелитских монахов, направлявшихся в Персию, которых лжецаревич принял в своём шатре и снабдил всем необходимым. В дальнейшем они остановились в Астрахани, у воеводы Хворостинина и смогли покинуть город лишь с письменного разрешения самозванца. Лжецаревич пытался пробиться на помощь Ивану Болотникову, осаждённому в то время в Туле, но потерпел жестокое поражение под Саратовом от воеводы З. Сабурова. Это послужило переломным моментом в его карьере, по одним сведениям, недовольные казаки, связав своего предводителя, доставили его в тушинский лагерь, по другим - он добровольно пошёл на соединение с войсками Лжедмитрия II, и даже на первых порах был гостеприимно встречен в Тушине. Однако Лжедмитрий II, вынужденный искать поддержки у дворянства, так как никаким другим путём не было возможно занять московский престол, для успокоения поддерживавшей его знати, которая слишком хорошо помнила расправы лжецаревича над боярами, или, по другой версии - для того, чтобы расправиться с возможным конкурентом, приказал повесить его на московской дороге. О казни было объявлено во всеуслышание в Манифесте Лжедмитрия II жителям Смоленска, датированном 14 апреля 1608 г.

Настоящее имя лжецаревича Лаврентия неизвестно. По происхождению был, вероятно, крестьянином. Выдавал себя за внука Грозного, сына царя Фёдора. Под его руководством во время астраханского бунта разношёрстная толпа громила торговые лавки. Вместе с «царевичем Иваном Августом» предводительствовал казачьими войсками во время похода к Туле. Вместе с Иваном Августом был доставлен или прибыл по своей воле в Тушинский лагерь, вместе с ним был повешен на московской дороге в апреле 1608 г.

Происхождение Осиновика неизвестно, однако, видимо, принадлежал к казакам или «показачившимся» крестьянам. Появился в Астрахани в 1607 или 1608 гг., выдал себя за никогда не существовавшего царевича Ивана от старшего сына Грозного. Вместе с Августом и Лаврентием принимал участие в битве при Саратове, видимо, был обвинён в поражении («один другого вором и самозванцем обличал») и повешен казаками.

О лжецаревичах Мартыне, Климентии, Семене, Савелии, Василии, Ерошке, Гаврилке практически ничего не известно, кроме имён. Все выдавали себя за «сыновей» царя Фёдора Иоанновича. Летописец с негодованием писал о «мужицких царевичах»: «Како же у тех окаянных злодеев уста отверщашеся и язык проглагола: неведомо откуда взявся, а называхуся таким праведным коренем - иной боярской человек, а иной - мужик пашенной».

Все Лжедмитрии выдавали себя за царевича Дмитрия Углицкого, погибшего в 1591 г. младшего сына Ивана Грозного, и претендовали на московский престол под именем Дмитрий Иванович. Лжедмитрии II и III, кроме того, претендовали на тождество с убитым в 1606 г. Лжедмитрием I.

Важную роль в развитии восстания Болотникова (1606 – 1607 гг.) сыграл так называемый «промежуточный Лжедмитрий I ». Согласно материалам посольства в Польшу князя Г. К. Волконского (лето 1606 г.), у жены Юрия Мнишка скрывался в то время некий московский беглец, в котором признавали чудом спасшегося от козней бояр царя Дмитрия. Волконский заявил польскому приставу, что объявивший себя царём Дмитрием – самозванец, и скорее всего «Михалко Молчанов». По просьбе русских послов польский пристав дал словесный портрет претендента на роль царя Дмитрия. Русские послы объявили, что Молчанов именно таков лицом, а «прежний вор расстрига» выглядел иначе. Согласно мемуарам Конрада Буссова, слухи о спасении московского царя Дмитрия привлекли внимание Ивана Болотникова, пробиравшегося на родину после турецкого плена из Венеции через Германию и Польшу. Болотников добился встречи с мнимым царём, который долго с ним беседовал, а затем снабдил письмом к князю Григорию Шаховскому и отправил в Путивль в качестве своего личного эмиссара и «большого воеводы». В дальнейшем Молчанов отказался от самозванческой интриги (видимо, сознавая её смертельную опасность и не желая разделить участь Лжедмитрия I). В развитии восстания Болотникова Молчанов никакого участия не принимал и при Лжедмитрии II действовал уже под своим подлинным именем.

Лжедмитрий II (происхождение неясно, возможно, крещёный еврей из Шклова или подьячий Молчанов) объявился в 1607 году и женился на вдове первого самозванца, Марине Мнишек. В 1607 – 1610 контролировал часть Российского царства, имел резиденцию сначала в Тушине под Москвой (известен как «Тушинский вор»), потом в Калуге, где и был в конце 1610 года убит.

Лжедмитрий III известен как Сидорка, Матюшка или «Псковский вор». Действовал в Пскове в 1611 – 1612 годах, был конкурентом шведскому королевичу, притязавшему на русский трон. Реально значительных территорий не контролировал и не имел такого количества сторонников, как первые два Лжедмитрия. Пленён и отправлен в Москву; либо казнён в Москве, либо погиб по дороге.

Первый период - 1598-1605 гг.

Боярский период, и правление Бориса Годунова - боярская смута. Смутой называется колоссальное потрясение всех основ Московского государства и общества.

Для этого времени характерна острая борьба между Борисом Годуновым и его противниками. Борис Годунов расправлялся с ними, как и Иван IV - с помощью казней, каторг, ссылок.

В 1603 происходит первое крупное народное восстание под руководством Хлопка. В конце правления Ивана Грозного, на Южные рубежи московского царства, в дикое поле устремляются беглые крестьяне и возникает слой казачества. Скорее всего, восстание было обширным, Годунову стоило больших усилий подавить его.

Но более сложную проблему представлял не Хлопок, а царевич Лжедмитрий (монах Григорий Отрепьев). В Польше объявляется некий самозванец, который объявляет себя царевичем и заявляет о своих претензиях на престол. Польский король помогает собрать самозванцу войско.

Борис Годунов проигнорировал появление самозванца, не придал этому значения. Вместе с тем для польского короля это был хороший повод отнять часть земель у России.

О личности Лжедмитрия Платонов писал, что сам Лжецаревич был уверен в своем царском происхождении - он вел себя по-царски. Платонов выдвигает версию о том, что это был человек подготовленный Романовыми, чтобы низвергнуть Бориса Годунова.

В конце 1604 года Лжедмитрий переходит польскую границу и движется на Москву. Но двигался он не напрямик, а через Юг, южные города, т. к. войско у него было небольшое. По пути он пополнял свое войско посадским населением, беглыми крестьянами, казачеством - люди ненавидящие всевластие бояр. Также в войско влились опальные князья, например Трубецкой.

К маю 1605 года войска Лжедмитрия подходят к Москве. В это время умирает Борис Годунов. Затем убивают его сына Федора, и жену.

Москвичи открывают ворота для Лжедмитрия. Он был царем с 1605 по 1606 годы. Его приход к власти ознаменовал новый этап в смуте, т. к к решению проблем в Московском государстве подключились народные массы. Начался второй период смуты.

Второй период 1605-1609 гг.

Этот период называется народным. Основной движущей силой смуты становятся народные массы. Главной проблемой становится проблема классовой борьбы между феодалами и угнетенными.

В 1605 году Лжедмитрий был вынужден рассчитываться с Польшей. Он обещал земли, католикам приоритет в России и т. п.

Вернувшись в Россию, он женится на польской красавице, дочери магната - Марии. Эта свадьба была последней каплей, переполнившей чашу терпения Москвичей.

Во-первых, русский православный царь принял католичество.

Во-вторых, на свадьбу он не пригласил ни одного москвича.

Также всем бросалось в глаза, что он ведет себя не по царски, не соблюдал московские традиции.

В августе 1606 года происходит восстание против Лжедмитрия. Он был убит, а его тело повесили в Москве, затем его выслали в Польшу.

Но не смотря на это, на окраинах люди были уверены, что он жив, и что он настоящий.

Поэтому в 1606 году Иван Исаевич Болотников, бывший холоп, объявляет себя воеводой царя Дмитрия, который якобы бежал в Польшу от гнева бояр.

Вновь начинает сбор войска. Начинается крестьянская война - 1606-1607 года.

И вновь под знамена идут те же, кто поддерживал Лжедмитрия. Он идет к Москве через Юг. Захватывает Калугу, Тулу. Но подойдя к Москве, не может взять ее и отходит к Калуге. В Калуге его лагерь раскалывается: уходят дворяне, они переходят на сторону правительства.

Однако в 1607 году из Польши к Москве идут войска Лжедмитрия II. В начале 1608 года он походит к Москве и пытается штурмовать ее. Но без успешно, он отходит в село Тушино, за что и получил прозвище Тушинский вор. Сюда приезжает Митрополит Федор. Он становится патриархом. То есть, возникает как бы минигосударство.

В это время Сигизмунд вводит свои войска на территорию России и движется к Москве и в начале 1610 года осаждает Смоленск. Не имея сил справиться с Польшей Шуйский заключает договор со Швецией. Но Швеция вместо помощи сама начинает интервенцию.

Третий период - 1610-1613 гг.

Этот период называется Польско-Шведской интервенцией.

Воспользовавшись ситуацией, бояре свергают Шуйского и постригают его в монахи. Начинается семибоярщина, под руководством Милославского.

Собравшись на семибоярщину, бояре решили, что на русский престол нужно посадить настоящего царя, ничего лучше не наши, как пригласить сына Сигизмунда III - Владислава Вазу.

Сигизмунд говорит, что не может отдать сына (14 лет) в такую мятежную страну. Он говорит что будет править Россией сам, объединив ее с Польшей.

В планы бояр это не входило. В Москве создается ополчение, оно встречает польские войска. Ополчение было разгромлено, а Москва сдана.

Возникает страшная ситуация: временное правительство присягнуло польскому королевичу, приходит править польский король. Другого правительства нет. На севере Шведы. Защищать Россию некому.

Тогда из толщи народа поднимается национальная и религиозная сила. В январе 1612 начинает создаваться второе народное ополчение, возглавляет его староста Кузьма Минин.

В начале 1612 года, на средства новгородцев создается ополчение. Для руководства приглашается московский князь Дмитрий Пожарский.

Весной 1612 года ополчение выходит из Нижнего Новгорода и идет к Москве, но идет в обход: с северо-востока через Ярославль подходит к Москве.

С августа по октябрь 1612 идут бои между ополченцами и поляками, в октябре 1612 года Москва освобождена от поляков.

С новой силой возникает вопрос о новом царе. В январе 1613 года в Москве собирается земский собор, в котором приняли участие представители всех сословий.

Было семь кандидатур: Владислав Ваза, датский королевич Устов, князь Трубецкой, князь Дмитрий Пожарский, Ивашка - сын Марии, жены Дмитрия, а также 16 летний Михаил Федорович Романов.

Казачество выступило за Михаила, они надеялись, что он будет марионеткой в их руках. А так как казаки преобладали на сборе, то они поставили ультиматум, либо Федор, либо они никого не выпустят. Избирают Михаила Романова.

Государство сформировалось, однако боевые действия продолжались до 1617 года, когда был подписан мир со Швецией.

Периодизация Смутного времени в России

Начало. Дату начала смуты определяют по-разному:

1584 - год смерти Ивана Грозного;

1591 - гибель царевича Дмитрия в Угличе;

1598 - смерть Фёдора Иоанновича или начало правления Бориса Годунова;

1604 - выступление самозванца.

Окончание.

Даты окончания Смуты также разнятся. Часть историков считает, что Смута оканчивается в 1613 году Земским Собором и избранием Михаила Романова. Другие считают, что Смута оканчивается Деулинским перемирием с Речью Посполитой в 1618 году.

Существуют различные взгляды на периодизацию Смутного времени. Различные периодизации вытекают из принципа, лежащего в их основе.

По правителям:

1598 – 1605 гг. – Борис Годунов;

1605 – 1606 гг. – самозванец Лжедмитрий I ;

1606 – 1610 гг. – двоевластие (Лжедмитрий II и боярский князь Василий Шуйский);

1610 – 1613 гг. – Семибоярщина;

1613 – 1645 гг. – Михаил Романов.

По характеру внешнего вмешательства

1598(1604) – 1609 гг. – скрытый этап;

1609 – 1618 гг. – прямое вторжение.

По характеру власти

1598 – 1610 гг. – боярские цари и самозванцы;

1610 – 1613 гг. – Семибоярщина и оккупация;

1613 – 1618 гг. – «Народный царь».