Один из руководителей «Общества народной расправы»
Серге́й Генна́диевич Неча́ев (20 сентября [2 октября ] , Иваново - 21 ноября [3 декабря ] , Санкт-Петербург) - русский нигилист и революционер XIX века. Один из первых представителей русского революционного активизма, лидер «Народной Расправы ». Автор радикального «Катехизиса революционера ». Осуждён за убийство студента Иванова . Умер в заключении (21 ноября) 3 декабря 1882 года .
Биография [ | ]
Родился в с. Иваново Шуйского уезда Владимирской губернии (впоследствии: г. Иваново-Вознесенск; ныне: г. Иваново) (20 сентября) 2 октября 1847 года .
Его отец - Геннадий Павлович Нечаев (р. 13 (25 ) января ), внебрачный сын помещика Петра Семёновича Епишкова и его «дворовой девки» Фатины Алексеевой, получил фамилию Нечаев («нечаянный», «неожидаемый») а отчество - по крёстному отцу. По рождению - крепостной, был в 10-летнем возрасте продан отцом вместе со своей матерью помещику Кобликову. В 1834 году мать Геннадия получила вольную, её сын был зачислен в мещанское сословие. Впоследствии работал половым в шуйских и ивановских трактирах, после женитьбы помогал тестю-маляру в его мастерской расписывать дуги для упряжек, научился делать вывески, организовывал банкеты, свадьбы, званые обеды и прочие торжества. Мать Сергея - Прасковья Петровна Литвинова родилась 25 июля (6 августа ) , также по рождению крепостная (их семья выкупилась у помещика и перешла в мещанское сословие), была портнихой. Сергей был старшим ребёнком в семье, мать родила ещё двух дочерей, Фатину и Анну. Все дети жили в трёхкомнатном доме родителей матери в Иваново. Мать умерла, когда Сергею было восемь лет. Его отец женился во второй раз, и в их семье появилось ещё два сына .
Сергей помогал деду раскрашивать дуги, работал полотёром, в 9-10 лет был устроен «мальчиком на побегушках» в купеческой конторе, с 14 лет помогал отцу в обслуживании банкетов в качестве официанта. Его семья платила за хороших наставников, которые обучали Сергея латыни, немецкому, французскому, истории, математике и риторике. Утверждал о себе, что освоил самоучкой 6 классов гимназии .
Вошёл в кружок молодёжи, объединявшейся вокруг народного писателя и учителя, сблизился с будущим писателем Ф. Д. Нефёдовым .
Вдохновлённый неудачной попыткой покушения на жизнь императора Каракозовым , Нечаев принял участие в студенческом движении в 1868-1869 годах, руководя радикальным меньшинством вместе с Петром Ткачёвым и др. Нечаев принял участие в разработке «Программы революционных мероприятий», в которой социальная революция рассматривалась как конечная цель их движения. В программе также предлагаются пути по созданию революционной организации и проведения подрывной деятельности.
Нечаев в революционном движении и в анархизме [ | ]
В 18 лет Сергей вступил в кружок анархистов (, и Ф. В. Волховский) и либертарных социалистов (Марк Натансон , Герман Лопатин и Л. В. Гольденберг). Сотрудничество с Бакуниным в 1869 году привело к созданию «Катехизиса Революционера », который породил много споров и расколов в движениях и в интернационале. Показав себя преданным радикальным революционером, оказал глубокое влияние на революционное движение. Беспощадный террор, подчинение средств цели стали орудием борьбы, набирающей масштабы, а «катехизис» стал библией для революционеров.
Появился термин «нечаевщина». «Нечаевщина» оказалась настолько радикальным революционным движением с достижением цели любым способом, что вызвала отвращение во многих течениях и оказала влияние на репутацию анархизма, как течения с целью террора.
«Спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожит в корне всякую государственность и истребит все государственные традиции… »
Эмиграция [ | ]
В 1869 году Нечаев распространил легенду о своем аресте и бегстве из Петропавловской крепости . После этого он уехал в Швейцарию и, выдав себя за представителя Русского революционного комитета (никогда не существовавшего), вступил в отношения с Михаилом Бакуниным и Николаем Огарёвым , получил от последнего 10000 франков (400 фунт. ст. из т. н. «Бахметьевского фонда », которым Огарев распоряжался совместно с Герценом) на дело революции.
Общество народной расправы [ | ]
Вторая эмиграция [ | ]
В эмиграции Нечаев в поисках денег через Огарёва вновь обратился к Герцену. Герцен встретился с ним и согласился с выдачей Нечаеву оставшейся части «Бахметьевского фонда», хоть деятельность Нечаева считал «положительно вредной и несвоевременной». Нечаев издавал за границей журнал «Народная Расправа» и возобновил издание «Колокола » совместно с Огарёвым и Бакуниным.
После смерти Герцена в январе 1870 г. Нечаев вместе с Бакуниным безуспешно попытался привлечь к изданию «Колокола» дочь Герцена Наталью. После того как российское правительство обратилось к швейцарским властям с просьбой о выдаче Нечаева как уголовного преступника, Нечаев стал скрываться. Он признался в любви к Наталье Герцен и попросил её руки, но она ему отказала и старалась убедить Огарёва не иметь более никаких дел с Нечаевым. После того как Наталья Герцена узнала от Германа Лопатина подробности убийства студента Иванова, с Нечаевым она разорвала все отношения окончательно. Как она писала летом 1870 г., «…теперь Бакунин и даже Огарев убеждены в том, что их надували, и прекратили все сношения с Нечаевым и его товарищами». Бакунин писал Огарёву о Нечаеве: «Нечего сказать, были мы дураками, и как бы Герцен над нами смеялся, если б был жив, и как бы он был прав, ругаясь над нами!» .
Экстрадиция и суд [ | ]
Арестант Петропавловской крепости [ | ]
В крепости Нечаев приобрел большое влияние на караульных солдат, считавших его высокопоставленным человеком, и вступил через них в сношения с народовольцами , бывшими на свободе. Желябов предложил ему устроить его побег из крепости, но Нечаев отказался, не желая помешать успеху революционных замыслов, которыми он до некоторой степени руководил. [ ]
С данным мнением не согласна Вера Фигнер . В своём «Запечатлённом труде» (т. 1, гл. 10, § 4) она пишет о выборе между покушением Александра II и организацией побега Нечаева:
В литературе я встречала указание, будто Комитет предоставил Нечаеву самому решить, которое из двух дел поставить на первую очередь, и будто Нечаев высказался за покушение. Комитет не мог задавать подобного вопроса; он не мог приостановить приготовления на Малой Садовой и обречь их почти на неминуемое крушение. Он просто оповестил Нечаева о положении дел, и тот ответил, что, конечно, будет ждать.
Чистейший вымысел также рассказ Тихомирова , будто Желябов посетил остров равелина , был под окном Нечаева и говорил с ним. Этого не было, не могло быть. Желябову была предназначена ответственная роль в предполагавшемся покушении. Мина на Малой Садовой могла взорваться немного раньше или немного позже проезда экипажа государя. В таком случае на обоих концах улицы четыре метальщика должны были пустить в ход свои разрывные снаряды. Но если бы и снаряды дали промах, Желябов, вооружённый кинжалом , должен был кончить дело, а кончить его на этот раз мы решили во что бы то ни стало. Возможно ли, чтобы при таком плане Комитет позволил Желябову отправиться к равелину, не говоря уже о том, что провести его туда было вообще невозможно? И разве сам Желябов пошел бы на такой бесцельный и безумный риск не только собой и своей ролью на Садовой, но и освобождением Нечаева? Никогда!
Нечаев советовал Желябову прибегать в революционных целях к приёмам распускания ложных слухов, к вымогательству денег и т. п., но Желябов не соглашался; на этой почве Нечаев разошёлся и с «Народной волей».
Заговор Нечаева был выдан властям народовольцем Леоном Мирским , отбывавшим каторжный срок в Алексеевском равелине . В 1882 году солдат из гарнизона Петропавловской крепости судили за организацию сношений Нечаева с волей и приговорили к разным наказаниям. Вскоре после этого Нечаев умер в тюрьме от водянки , осложнённой
Родился в с. Иваново-Вознесенское Владимирской губ. 20 сентября (2 октября) 1847, внебрачный сын помещика Петра Епишева, по рождению – крепостной. Был усыновлен маляром Г.П.Павловым и получил при этом фамилию Нечаев («нечаянный», «неожидаемый»). Самоучкой освоил курс шести классов гимназии, в 1865 переехал в Москву, где сблизился с писателем-земляком Н.Ф.Нефёдовым. Под его влиянием занялся самообразованием и попытался сдать экзамен на звание народного учителя. Провалившись на экзамене, уехал в Петербург, где в 1866 все-таки смог сдать экзамен и устроиться преподавать Закон Божий в Сергиевском приходском училище.
С 1867 – вольнослушатель в Петербургском университете. В 1868–1869 участвовал вместе с П.Н.Ткачевым в студенческих волнениях, неоднократно и безуспешно пытался стать их лидером. Составил вместе с другими радикально настроенными студентами Программу революционных действий , ставившую целью создание тайной революционной организации и планировавшую «социальную революцию» на весну 1870.
В Женеве, выдавая себя за якобы бежавшего из Петропавловской крепости полномочного представителя не существующего Революционного комитета, вошел в доверие к М.А.Бакунину и Н.П.Огареву . На средства огаревского Бахметъевского Фонда, предназначавшегося для поддержки революционеров в России, развернул пропагандистскую кампанию от имени также фиктивного «Всемирного революционного союза», мандат которого подписал ему сам Бакунин. Вместе с ним выпустил серию манифестов и программных документов этого союза (Постановка революционного вопроса , Начало революции и др.), а также первый номер журнала «Народная расправа». Этот журнал должен был стать органом тайного заговорщицкого общества под тем же названием, который революционеры пытались создать для организации «народной мужицкой революции». Все это время Нечаев жил у Бакунина.
Лев Пушкарев, Наталья Пушкарева
ПРИЛОЖЕНИЕ. КАТЕХИЗИС РЕВОЛЮЦИОНЕРА
Отношение революционера к самому себе
§1. Революционер – человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единственным исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью – революцией.
§2. Он в глубине своего существа, не на словах только, а на деле, разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром, и со всеми законами, приличиями, общепринятыми условиями, нравственностью этого мира. Он для него – враг беспощадный, и если он продолжает жить в нем, то для того только, чтоб его вернее разрушить.
§3. Революционер презирает всякое доктринерство и отказался от мирной науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знает только одну науку, науку разрушения. Для этого и только для этого, он изучает теперь механику, физику, химию, пожалуй, медицину. Для этого изучает он денно и нощно живую науку людей, характеров, положений и всех условий настоящего общественного строя, во всех возможных слоях. Цель же одна – наискорейшее и наивернейшее разрушение этого поганого строя.
§4. Он презирает общественное мнение. Он презирает и ненавидит во всех ее побуждениях и проявлениях нынешнюю общественную нравственность. Нравственно для него все, что способствует торжеству революции.
Безнравственно и преступно все, что мешает ему.
§5. Революционер – человек обреченный. Беспощадный для государства и вообще для всего сословно-образованного общества, он и от них не должен ждать для себя никакой пощады. Между ними и им существует тайная или явная, но непрерывная и непримиримая война на жизнь и на смерть. Он каждый день должен быть готов к смерти. Он должен приучить себя выдерживать пытки.
§6. Суровый для себя, он должен быть суровым и для других. Все нежные, изнеживающие чувства родства, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в нем единою холодною страстью революционного дела. Для него существует только одна нега, одно утешение, вознаграждение и удовлетворение – успех революции. Денно и нощно должна быть у него одна мысль, одна цель – беспощадное разрушение. Стремясь хладнокровно и неутомимо к этой цели, он должен быть всегда готов и сам погибнуть и погубить своими руками все, что мешает ее достижению.
§7. Природа настоящего революционера исключает всякий романтизм, всякую чувствительность, восторженность и увлечение. Она исключает даже личную ненависть и мщение. Революционерная страсть, став в нем обыденностью, ежеминутностью, должна соединиться с холодным расчетом. Всегда и везде он должен быть не то, к чему его побуждают влечения личные, а то, что предписывает ему общий интерес революции.
Отношение революционера к товарищам по революции
§8. Другом и милым человеком для революционера может быть только человек, заявивший себя на деле таким же революционерным делом, как и он сам. Мера дружбы, преданности и прочих обязанностей в отношении к такому товарищу определяется единственно степенью полезности в деле всеразрушительной практической революции.
§9. О солидарности революционеров и говорить нечего. В ней вся сила революционного дела. Товарищи-революционеры, стоящие на одинаковой степени революционного понимания и страсти, должны, по возможности, обсуждать все крупные дела вместе и решать их единодушно. В исполнении таким образом решенного плана, каждый должен рассчитывать, по возможности, на себя. В выполнении ряда разрушительных действий каждый должен делать сам и прибегать к совету и помощи товарищей только тогда, когда это для успеха необходимо.
§10. У каждого товарища должно быть под рукою несколько революционеров второго и третьего разрядов, то есть не совсем посвященных. На них он должен смотреть, как на часть общего революционного капитала, отданного в его распоряжение. Он должен экономически тратить свою часть капитала, стараясь всегда извлечь из него наибольшую пользу. На себя он смотрит, как на капитал, обреченный на трату для торжества революционного дела. Только как на такой капитал, которым он сам и один, без согласия всего товарищества вполне посвященных, распоряжаться не может.
§11. Когда товарищ попадает в беду, решая вопрос спасать его или нет, революционер должен соображаться не с какими-нибудь личными чувствами, но только с пользою революционного дела. Поэтому он должен взвесить пользу, приносимую товарищем – с одной стороны, а с другой – трату революционных сил, потребных на его избавление, и на которую сторону перетянет, так и должен решить.
Отношение революционера к обществу
§12. Принятие нового члена, заявившего себя не на словах, а на деле, товариществом не может быть решено иначе, как единодушно.
§13. Революционер вступает в государственный, сословный и так называемый образованный мир и живет в нем только с целью его полнейшего, скорейшего разрушения. Он не революционер, если ему чего-нибудь жаль в этом мире. Если он может остановиться перед истреблением положения, отношения или какого либо человека, принадлежащего к этому миру, в котором – все и все должны быть ему равно ненавистны.
Тем хуже для него, если у него есть в нем родственные, дружеские или любовные отношения; он не революционер, если они могут остановить его руку.
§14. С целью беспощадного разрушения революционер может, и даже часто должен, жить в обществе, притворяясь совсем не тем, что он есть. Революционеры должны проникнуть всюду, во все высшие и средние (сословия), в купеческую лавку, в церковь, в барский дом, в мир бюрократский, военный, в литературу, в третье отделение и даже в зимний дворец.
§15. Все это поганое общество должно быть раздроблено на несколько категорий. Первая категория – неотлагаемо осужденных на смерть. Да будет составлен товариществом список таких осужденных по порядку их относительной зловредности для успеха революционного дела, так чтобы предыдущие номера убрались прежде последующих.
§16. При составлении такого списка и для установления вышереченного порядка должно руководствоваться отнюдь не личным злодейством человека, ни даже ненавистью, возбуждаемой им в товариществе или в народе.
Это злодейство и эта ненависть могут быть даже отчасти полезными, способствуя к возбуждению народного бунта. Должно руководствоваться мерою пользы, которая должна произойти от его смерти для революционного дела. Итак, прежде всего должны быть уничтожены люди, особенно вредные для революционной организации, и такие, внезапная и насильственная смерть которых может навести наибольший страх на правительство и, лишив его умных и энергических деятелей, потрясти его силу.
§18. К третьей категории принадлежит множество высокопоставленных скотов или личностей, не отличающихся ни особенным умом и энергиею, но пользующихся по положению богатством, связями, влиянием и силою. Надо их эксплуатировать всевозможными манерами и путями; опутать их, сбить их с толку, и, овладев, по возможности, их грязными тайнами, сделать их своими рабами. Их власть, влияние, связи, богатство и сила сделаются таким образом неистощимой сокровищницею и сильною помощью для разных революционных предприятий.
§19. Четвертая категория состоит из государственных честолюбцев и либералов с разными оттенками. С ними можно конспирировать по их программам, делая вид, что слепо следуешь за ними, а между тем прибрать их в руки, овладеть всеми их тайнами, скомпрометировать их донельзя, так чтоб возврат был для них невозможен, и их руками и мутить государство.
Их надо беспрестанно толкать и тянуть вперед, в практичные головоломные заявления, результатом которых будет бесследная гибель большинства и настоящая революционная выработка немногих.
Одни – пустые, обессмысленные и бездушные, которыми можно пользоваться, как третьею и четвертою категориею мужчин.
Другие – горячие, преданные, способные, но не наши, потому что не доработались еще до настоящего безфразного и фактического революционного понимания. Их должно употреблять, как мужчин пятой категории.
Наконец, женщины совсем наши, то есть вполне посвященные и принявшие всецело нашу программу. Они нам товарищи. Мы должны смотреть на них, как на драгоценнейшее сокровище наше, без помощи которых нам обойтись невозможно.
Отношение товарищества к народу
§22. У товарищества ведь нет другой цели, кроме полнейшего освобождения и счастья народа, то есть чернорабочего люда. Но, убежденные в том, что это освобождение и достижение этого счастья возможно только путем всесокрушающей народной революции, товарищество всеми силами и средствами будет способствовать к развитию и разобщению тех бед и тех зол, которые должны вывести, наконец, народ из терпения и побудить его к поголовному восстанию.
§23. Под революциею народною товарищество разумеет не регламентированное движение по западному классическому образу – движение, которое, всегда останавливаясь с уважением перед собственностью и перед традициями общественных порядков так называемой цивилизации и нравственности, до сих пор ограничивалось везде низложением одной политической формы для замещения ее другою и стремилось создать так называемое революционное государство. Спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожит в корне всякую государственность и истребит все государственные традиции, порядки и классы в России.
§24. Товарищество поэтому не намерено навязывать народу какую бы то ни было организацию сверху. Будущая организация без сомнения вырабатывается из народного движения и жизни. Но это – дело будущих поколений. Наше дело – страстное, полное, повсеместное и беспощадное разрушение.
§25. Поэтому, сближаясь с народом, мы прежде всего должны соединиться с теми элементами народной жизни, которые со времени основания московской государственной силы не переставали протестовать не на словах, а на деле против всего, что прямо или косвенно связано с государством: против дворянства, против чиновничества, против попов, против гилдейского мира и против кулака мироеда. Соединимся с лихим разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России.
§26. Сплотить этот мир в одну непобедимую, всесокрушающую силу – вот вся наша организация, конспирация, задача.
