книги духовного содержания, писанные по-русски».
П.С. Казанский
Последний раз в Российской империи материалы из наследия выдающегося русского церковного мыслителя, «защитника Православия», духовного писателя, ревностного блюстителя православного благочестия, путешественника и паломника, общественного деятеля, архивиста, драматурга, поэта, искусствоведа А.Н. Муравьева были изданы кружком его почитателей в 1915 г. Святитель Иннокентий (Вениаминов), кому и была посвящена записка Андрея Николаевича, в 1977 г. был причислен к лику святых. А с наследием А.Н. Муравьева широкому читателю (тогда - советскому) еще предстояло знакомство.
Дело в том, что более полустолетия его сочинения были малодоступны на родине. Да и само имя А. Н. Муравьева появляется в советских научных изданиях лишь с 1960-х годов. В них он был представлен как второстепенный романтический поэт и драматург пушкинской эпохи. В 1972 г. в Большой серии «Библиотеки поэта» были переизданы некоторые его стихи и отрывки из драматических произведений . Прошло еще почти два десятилетия и наконец был издан репринт (1846 г., хотя и неполный) одного из известных описаний его путешествий . После двухгодичного перерыва стали понемногу выходить в свет и некоторые другие его сочинения.
Об Андрее Николаевиче Муравьеве, как о духовном писателе, всё более настойчиво начинают напоминать и редкие исследователи, в 2001 г. появилась и первая монография о нём, Н.А. Хохловой .
И, тем не менее, жизнь, труды, сочинения, окружение А.Н. Муравьева, всё еще остаются малоизвестными не только широкому читателю, но специалистам. В то же время субъективные оценки личности, поступков А.Н. Муравьева, весьма далёкие от реальности, которые внёс, например, Н.С. Лесков (а его сочинения в советское время издавались миллионными тиражами) в своих произведениях «Борьба за преобладание» («Синодальные персоны. Период борьбы за преобладание. 1820-1840») и др. наносят до сих пор не только существенный урон репутации А.Н. Муравьева, но и уводят от подлинного понимания тогдашней действительности.
Так что есть насущная потребность, хоть и кратко, но, по возможности, непредвзято ознакомиться с жизнью и трудами этого подлинно церковного человека, писателя, который всю свою сознательную жизнь посвятил служению Церкви и Православию.
Андрей Николаевич Муравьев родился в Москве 30 апреля 1806 г. и был назван в память апостола Андрея Первозванного. Он был пятым ребенком в семье математика, подполковника в отставке, Николая Николаевича Муравьёва (1768-1840) и Александры Михайловны (рожденной Мордвиновой) (1768-1809), которая происходила из знатного рода.
Род Муравьёвых был еще более древний, он известен с XV столетия . Но к началу XIX века Н. Н. Муравьев обеднел и к рождению четвертого сына Андрея имел лишь небольшую отчину - село Сырец Лужского уезда.
Об Александре Михайловне сохранились воспоминания, как о женщине «вполне образованной, а главное - очень религиозной и с раннего детства вселившей в своих сыновьях горячую любовь к православной вере и привязанность ко всем обрядам и установлениям православной Церкви» .
Однако воспитать всех своих детей она не успела. После ее смерти, Николай Николаевич остался с шестью детьми, самому младшему из которых, Сергею, шел первый год жизни .
Еще не старый вдовец решил полностью посвятить свою жизнь воспитанию детей, хотя и не без помощи родственников (Андрей был отдан на их попечение в Петербург). А старших сыновей - Александра , Николая (в последствии - Муравьёва-Карского), Михаила, опекал сам отец, особенно занимаясь с ними математикой, к которой у них была семейная склонность. Так, 14-летний Михаил (будущий знаменитый Муравьев-Виленский) уже в 1810 г. возглавил Общество математиков.
Годом позже Николай Николаевич основал, так называемую Московскую математическую школу. Тогда же в Петербурге, при Генеральном Штабе, было образовано училище колонновожатых, именно там старшие сыновья, Александр и Николай, а затем и Михаил лучше всех разбирались в математике.
В 1812 г. после смерти отчима покойной жены (князя А.В. Урусова) Николай Николаевич получил в наследство дом на Большой Дмитровке в Москве и подмосковное село Осташево (или Александровское) в Можайском уезде. Но собрать всех детей под свое крыло он не успел из-за начавшейся Отечественной войны.
20 июля 1812 г. Николай
Николаевич поступил в московское ополчение и за энергичное участие в обучении
ополченцев военному делу был уже в августе произведен в полковники, а затем
назначен начальником штаба ополчения 3-го округа. В Отечественной войне приняли
участие и три его старших сына (20, 18 и 16-ти лет). Сам Николай Николаевич участвовал
в осаде Модлина, Дрездена и Магдебурга... 7 сентября 1815 г. за отличия при
взятии Гамбурга он был произведен в генерал-майоры, а в октябре вышел в
отставку.
Тогда же он забрал девятилетнего Андрея в Москву, в дом на Большой Дмитровке. Здесь же разместилась возглавляемая Н.Н. Муравьевым Школа колонновожатых, которая в 1816 г. получила официальный статус и стала именоваться Московским учебным заведением для колонновожатых . Отрок Андрей оказался в военной среде, подружился со многими воспитанниками школы из знатных семей.
Но не малое место в его воспитании занимала и литература, к которой он стал проявлять особенную склонность. Для дальнейшего его обучения в 1820-м - начале 1821 гг. был приглашен преподаватель российской словесности, поэт и переводчик С. Е. Раич (1792 - 1855), родной брат епископа Калужского и Боровского (впоследствии митрополита Киевского) Филарета (Амфитеатрова).
С.Е. Раич к тому времени уже несколько лет занимался с Ф.И. Тютчевым, писал магистерскую диссертацию в Московском университете («Рассуждение о дидактической поэзии»), в 1821 г. переводил «Георгики» Вергилия. В литературном кружке Раича, который образовался в муравьевском доме и усадьбе под Можайском, собирались М. П. Погодин, С. П. Шевырев, В. Ф. Одоевский и др.
Естественно, все это не могло не повлиять на 14-летнего Андрея. Вот что он вспоминал о своём наставнике спустя полстолетия: «Не будучи сам оригинальным поэтом, Раич имел однако тонкий образованный вкус и, по духу того времени, страстно любил поэзию, которой, можно сказать, посвятил всю свою жизнь» .
И. С. Аксаков в «Биографии Ф. И. Тютчева» оставил о Раиче такой отзыв: «Это был человек в высшей степени оригинальный, бескорыстный, чистый, вечно пребывающий в мире идиллических мечтаний,... соединявший солидность ученого с каким-то девственным поэтическим, пылом и младенческим незлобием» .
А.Н.
Муравьев. Портрет работы П.З. Захарова. 1841 г.
При таком наставнике Андрей Муравьев также увлекся переводами. Он занимался латинским языком, французской, немецкой литературой, перевел всего «Телемака» Фенелона, «Энеиду» Вергилия (прозой), несколько книг Тита Ливия. Из русских поэтов выше других ставил Г.Р.Державина и И.И. Дмитриева.
В феврале 1822 г. А.Н. Муравьев был определен к «архивным юношам» - архивариусом в Московский архив Коллегии иностранных дел. Но пробыл он здесь недолго, отец-генерал испросил его увольнения и походатайствовал о переводе его на военную службу уже в марте 1823 г.
А 7 мая 1823 г. А.Н. Муравьев был зачислен в 34-й Егерский полк Второй армии, который располагался в Тульчине. По дороге сюда при переправе у Киева через разлившийся Днепр Андрей испытал немалое потрясение (так как «два часа носился...между жизнью и смертью»). В Киеве он с благоговением посетил Печерскую Лавру и все соборы, «дышал родным воздухом» в «колыбели нашего отечества» . Это первое посещение Киева произвело на него неизгладимое впечатление и во многом повлияло на его судьбу.
Андрей Муравьев старался полюбить военную службу, только в кавалерии, а не в пехоте. Получив в декабре 1823 г. чин прапорщика, он был определен в Харьковский драгунский полк, а еще через год получил отпуск до апреля 1825 г., который провёл в Москве (посещая родных и знакомых, балы, театры, кружок Раича, занимаясь литературным творчеством и т.д.). «Мне было 17 лет, - вспоминал он, - и я был более неопытен, нежели сколько бывают в эти годы, потому что на всё смотрел сквозь романтическое покрывало» .
В августе 1825 г. А.Н. Муравьев вновь получает отпуск и отправляется в Крым, увидев который он «сделался поэтом» . Здесь он «сошелся» с А.С. Грибоедовым, который был на 9 лет его старше и к тому времени практически уже завершил «Горе от ума». Эти встречи имели на А.Н. Муравьева-поэта (по его собственному признанию) решающее значение.
Но юный Андрей Муравьёв продолжал воспитываться во многом на иностранной литературе (Дж. Мильтоне, Ф.Г. Клопштоке), испытывал тогда немалое воздействие Оссиана (мрачного певца Шотландии, в том числе, ради которого он учил английский язык). Образцом же истинного поэта для него тогда стали Тассо и «безсмертный» Дант, из-за них он взялся изучать итальянский язык.
Осенью 1825 г. А.Н. Муравьев возвращается на службу и под крымскими впечатлениями начинает создавать свои многочисленные подражательные произведения. Одним из них была трагедия «Владимир», фрагменты из которой были опубликованы позже, в 1827 и 1830 гг. Но еще накануне чтения пушкинского «Бориса Годунова», ходившую в списках трагедию «Владимир» с энтузиазмом принял М.П. Погодин.
С октябре 1826 г. по май 1827 г. А.Н. Муравьёв вновь находится в Москве, где посещает «блестящий» дом дальней его родственницы, княгини Зинаиды Волконской . Он тесно общается с любомудрами, с М. П. Погодиным (отношения с ним поддерживал всю жизнь). В начале 1827 г. состоялся литературный дебют А.Н. Муравьева: в московском альманахе С.Е. Раича и Д.П. Ознобишина «Северная лира на 1827 г.» было опубликовано пять его стихотворений («Воззвание к Днепру», «Русалки», «Бакчисарай», «В Персию!», «Ермак»), которые вызвали одобрительный отзыв А.С. Пушкина: «... в первый раз увидели мы г-на Муравьева и встретили его с надеждой и радостию» .
А двумя месяцами позже появился сборник «Таврида» , оказавшийся единственным (из опубликованных) в поэтическом наследии А.Н. Муравьева, который назвал его «описательной поэмой».
Поглощение литературными занятиями приводит к тому, что весной 1827 г. Андрей Муравьев подает прошение об отставке с военной службы. Но этот перевод тогда не удался, и в мае он вынужден был возвратиться в полк, расквартированный в местечке Лысянка Звенигородского уезда Киевской губернии. На службу он ехал с начатым новым произведением - трагедией «Падение крестоносцев, или Битва при Тивериаде», и в течение лета продолжал работу над ней.
3 сентября 1827 г. прапорщик А.Н. Муравьев был «уволен от службы с повышением чина для определения к статским делам» . С ноября 1827 г. по апрель 1828 г. он проводит в Москве и Подмосковье, занимаясь не только литературой. 9 апреля 1828 г. А.Н. Муравьев успешно сдаёт экзамены на юридическом факультете в Московском университете и получает аттестат.
Но начавшаяся Русско-турецкая война подвигла его вновь вернуться в армию: религиозный смысл войны - борьба за освобождение единоверцев - был А.Н. Муравьеву особенно близок. 10 августа 1828 г. он был определен в ведомство Министерства иностранных дел с причислением к дипломатической канцелярии командующего Второй армии гр. П.Г. Витгенштейна . В Яссах он знакомится с А. С. Хомяковым, о котором вспоминал так: «Мы с ним очень сошлись во время кампании, по его благородному и кроткому характеру, и долго поддерживалась взаимная наша связь в Москве, когда уже он был во всей поэтической своей славе...» .
Зимой 1829 г., решив «начертать, по примеру Шекспира, одну огромную драму Россия», А.Н. Муравьев приступил к циклу исторических трагедий на сюжеты Древней Руси, представлявшиеся ему особенно поэтическими, исполненными воинской доблести и христианского подвижничества: дилогии «Князья Тверские в Златой Орде» («Михаил Ярославич Тверской» и «Георгий Московский»).
После поражения Турции и заключения 2 сентября 1829 г. Адрианопольского мира А.Н. Муравьев решился исполнить давнее «желание сердца»: «пуститься в тяжкий и долгий путь, который всегда был моею целью - в Иерусалим» . Впоследствии он вспоминал: «...в лагере под Адрианополем я решился ехать во Святую Землю, ибо эта минута была самая решительная в моей жизни; в то мгновение не рассуждал я ни о чем, и как бы внезапно посвятил себя и данный мне талант священной цели сего странствия, без всякого мудрования или каких-либо видов. Щедрою рукою вознаградил меня Господь, ибо все, что я ни приобрел в последствии, как в духовном, так и в вещественном, истекло для меня единственно из Иерусалима <...> Это была минута, едва ли не лучшая в моей жизни, за которую действительно сторицею получил я воздаяние» .
10 октября 1829 г. он получил дозволение «предпринять путешествие в Иерусалим для поклонения Святому гробу Господню», и в последних числах декабря 1829 г. на военном корабле отплыл из Бургаса в Константинополь, а затем отправился в Египет, где посетил Александрию, Каир, развалины Мемфиса и Фив...
Все благоприятствовало ему: «промысл Божий будто вел меня за руку. Не имея средств к трудному странствию, я нечаянно их нашел и с тем вместе добрых спутников, там, где их не ожидал, как, например, в Египте, куда привез меня Консул Тосканский на своем судне, и целый месяц угощал у себя в Александрии и Каире» .
На пути в Иерусалим А.Н. Муравьев соблюдал впервые весь Великий пост и прибыл туда накануне Пасхи 1830 г.: «В Иерусалиме приняли меня, как вестника мира, ибо я первый из русских явился туда после войны, и едва верили своему счастью утешенные христиане» .
Здесь
он пробыл три недели, посетив все храмы и монастыри города и окрестностей; а
также побывал в Вифании, Вифлееме, Иерихоне, на Мертвом море, Иордане, Лавре
св. Саввы и мн. др., записывая свои впечатления, отмечая особенности местностей
и обычаев.
Обратный путь, полный приключений, лежал через Раму, Наблус, Назарет, Фавор, Тир и Бейрут: «Бурей, но безвредно, принесло меня в Кипр, на арабской ладье; из Кипра же на корабле бывших греческих пиратов, чего я сам не знал, доплыл и до берегов Анатолии, и дивился, что нас избегают малые суда на Архипелаге, но капитан служил мне верой и правдой» .
В Анатолии, накануне приезда туда А.Н. Муравьева, переловили шайку разбойников, которая свирепствовала там во все время войны, и путешественнику открылся свободный путь в Смирну, далее в Константинополь и оттуда, несмотря на бурю, он благополучно («с одним лишь червонцем») достиг Одессы в конце июля 1830 г.
Так как он не давал о себе знать несколько месяцев, то среди знакомых прошел слух о том, что его уже нет в живых. Из Москвы А.Н. Муравьев отправляется в Осташево, где пробыл до ноября. Среди деревенского покоя он занялся подробным описанием своего путешествия, заимствуя исторические сведения из богатой библиотеки отца. Впервые почувствовав необходимость изучить церковную историю, А.Н. Муравьев решил прочесть двадцатитомное собрание аббата Флери «Histoire ecclesiastique» (Париж, 1691-1720); многочисленные выдержки из святых отцов побудили обратиться к их творениям. Впоследствии А.Н. Муравьев приобрел так называемую Библиотеку святых отцов, или лучшие из них извлечения, на французском языке, в 36 частях, а также жития пустынных отцов Востока.
Таким образом, Иерусалиму он был обязан первыми своими сведениями об истории Вселен-ской Церкви и учении святых отцов, и это был первый его самостоятельный шаг на духовном поприще.
В начале ноября 1830 г. А.Н. Муравьев, несмотря на свирепствовавшую холеру и карантины, отправляется в Петербург и заезжает в новгородский Юрьевский монастырь, где знакомится с его знаменитым настоятелем, архимандритом Фотием (Спасским). Отпуская А.Н. Муравьева с благословением, Архимандрит велел пока-зать ему все святыни Софийского собора, которые произвели на него глубокое впечатление.
В столице А.Н. Муравьев остановился в гостеприимном доме Мальцовых. Первый его выезд был в Александро-Невскую Лавру: тут впервые он увидел митрополита Серафима (Глаголевского), наместника Лавры архимандрита Палладия (Белевцева), который стал впоследствии его духовником. Познакомился он и с ревностною христианкой, графиней А.А. Орловой-Чесменской , которая не раз потом поддерживала его «на поприще церковном».
Дом Мальцовых, при их природном благочестии, был как бы создан для того, чтобы располагать к молитве и церковному образу жизни, здесь соблюдались все посты. Нередко у Мальцовых бывали духовные лица, и сам глава семейства часто навещал их, особенно митрополита Серафима. Не пропуская ни одной всенощной, старший Мальцов приглашал и А.Н. Муравьева, постепенно привыкавшему к церковной службе, которая до того времени была ему еще малоизвестна. Неприметно у него вошло в добрый обычай посещать каждую субботу митро-полита Серафима и быть у всенощной.
Вскоре А.Н. Муравьев становится известным в петербургском обществе, ибо никто еще из хороших фамилий не странствовал в Святую Землю. Все смотрели на него с участием и удивлялись, как он в молодые годы мог решиться на этот подвиг. Не замедлило и предложение места службы: 20 мая 1831 г. А.Н. Муравьев был назначен столоначальником турецкого стола в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел.
Но его особенно занимало тогда описание своего путешествия, которому он посвящал все свои досуги. Однако прежде чем приступить к изданию, А.Н. Муравьев решил показать рукопись В.А. Жуковскому, который «с участием доброго своего сердца» сделал ему искренние замечания касательно слога и ободрил писать.
Ранней весной 1831 г. А.Н. Муравьев оставил дом Мальцовых, уехавших в Москву, и пере-селился к благочестивым сыновьям фельдмаршала Вит-генштейна, с которыми служил в Тульчине. Здесь Андрей Николаевич впервые стал соблюдать и Успенский пост.
В течение лета 1831 г. он продолжал описывать свое путешествие и к осени приготовил его (с литературной точки зрения) к изданию. Что же касается стороны церковной, то А.Н. Муравьев решил через знакомых обратиться за помощью к митро-политу Московскому Филарету (Дроздову), чтобы он просмотрел его рукопись. Владыка согла-сился поправить её: делая замечания на полях рукописи, порой вычеркивая и целые страницы. Это послу-жило не только к усовершенствованию ру-кописи, но и ко взаимному их сближению. И с тех пор святитель Филарет стал на многие десятилетия духовным наставником, собеседником А.Н. Муравьева, оказавшим огромное влияние и на его литературное наследие.
Помог и цензор О. И Сенковский, особенно в части истории и обычаев Востока, так как он совершил путешествие по Турции, Сирии и Египту еще в 1819-1821 гг. и опубликовал годом позже свои путевые очерки и воспоминания.
В июне 1832 г. «Путешествие ко Святым местам» вышло в свет и разошлось уже к концу года. Автора начали сравнивать с Ф. Шатобрианом, книгу которого «Путешествие из Парижа в Иерусалим... и обратно из Иерусалима в Париж...» (1811) русское офранцуженное образованное общество читало в оригинале и в переводе. А так как имени А.Н. Муравьева указано в книге не было, то ему усвоилось название «Автора Путешествия по святым местам», которое он сохранил и для других своих книг.
Самоотверженный поступок высокого, статного, «молодого благочестивого юноши», получил широкий резонанс в русском обществе, «Путешествие...» вызвало множество положительных отзывов, в т. ч. А.С. Пушкина, который, в частности, подчеркивал: «С умилением и невольной завистью прочли мы книгу г-на Муравьева... Он посетил Св. места, как верующий, как смиренный христианин, как простодушный крестоносец, жаждущий повергнуться во прах пред гробом Христа Спасителя». А.С. Пушкин отмечал, что «молодой наш соотечественник привлечен туда не суетным желанием обрести краски для поэтического романа, не беспокойным любопытством найти насильственные впечатления для сердца усталого, притуплённого... Ему представилась возможность исполнить давнее желание сердца, любимую мечту отрочества... о ключах Св. Храма, о Иерусалиме» .
За «Путешествие...» и ценный дар - привезенные из Александрии статуи двух сфинксов - в октябре 1832 г. Академия художеств присвоила А.Н. Муравьеву звание Почетного вольного общника академии, а еще через год (в ноябре 1833 г.) без его ведома он был избран действительным членом Общества любителей российской словесности.
Слог А.Н. Муравьева напомнил современникам и Н. М. Карамзина. Но своим «Путешествием...» А.Н. Муравьев положил начало новой разновидности духовной и церковной литературы, придав ей некоторые свойства художественного повествования, что сделало «Путешествие...» более доступным и привлекательным для широкого читателя.
Спустя много лет, профессор Московской Духовной академии П. С. Казанский (1819 - 1878) вспоминал о впечатлениях, оставленных от чтения «Путешествия...» А.Н. Муравьева семинаристами: «Живо помню я, какое громадное впечатление произвела на нас эта книга. Живость языка, картинность образов, горячие чувства благочестия и самый внешний вид книги, напечатанной на хорошей бумаге и хорошим шрифтом, - были чем-то новым, небывалым для того времени. Залучив книгу, мы не спали ночь, пока не прочли всю ее» .
Да и сам автор на исходе творческого пути писал о своем нововведении: «Я, можно сказать, создал церковную литературу нашу, потому что первый облек в доступные для светских людей формы все самые щекотливые предметы богословские и полемические...».
Ни одна из последующих книг А.Н. Муравьева не имела столь блистательного успеха . По отзывам современников, из всех его книг, именно она была наиболее отделанной и совершенной. Выход в свет этого произведения решительно повлиял на дальнейшую судьбу Андрея Николаевича.
Летом 1832 г., находясь в Осташеве, А.Н. Муравьев посещал соседнюю обитель св. Иосифа Волоколамского. Еще в Иерусалиме ему стало совестно, что он успел посетить святой град прежде, нежели свою родную Свято-Троицкую Лавру. И тогда он дал обет, возвратившись домой, сходить туда на богомолье. Сразу по возвращении из Палестины этому помешала холера. Теперь, хотя и в сильное ненастье, он исполнил своё обещание, на праздник Преподобного (с тех пор почти ежегодно он посещал эту «молитвенную сокровищницу Земли Русской»).
Новый Иерусалим. Литография (XIX в.)
По пути из Москвы в Осташево, А.Н. Муравьев посетил и Новый Иерусалим, где «опять утешался сходством чудной сей обители с древним храмом Гроба Господня» .
Осенью 1832 г., направляясь в Петербург, А.Н. Муравьев вновь заехал в Юрьев монастырь, где застал у ар-химандрита Фотия графиню А.А.Орлову. С этой встречи А.Н. Муравьев начинает неукоснительно соблюдать постные дни в среду и пятницу.
Между тем в столичном Александринском театре готовилась премьера его трагедии «Битва при Тивериаде, или Падение крестоносцев в Палестине», которая была одобрена цензурой к представлению еще в октябре 1831 г. Но премьера состоялась спустя год, 9 октября 1832 г. (при отсутствии автора, он был на втором представлении). Постановка имела у светской публики достаточно шумный успех, но дали всего 5 представлений, так как было найдено неприличным выводить на сцене святые места.
Духовенство роптало за то, что на сцене был вид Иерусалима; митрополит Иона, бывший Экзарх Грузии, говорил, что автора следует подвергнуть эпитимии, а архимандрит Фотий обличил А. Н. Муравьева в том, как неприлично увлекаться самолюбием и разыгрывать на театре трагедии для соблазна народу.
Такой урок послужил автору на пользу, потому что на-всегда отвлек его от драматических творений. Правда В.А. Жуковский, услышав за границей о неудаче «Тивериады...», писал поэту И.И. Козлову, чтобы он утешил автора, потому что не сомневается в его дарованиях, а А.С. Пушкин напечатал в журнале «Современник» лучшие сцены из «Тивериады» с предисловием автора.
В столице жизнь А.Н. Муравьева протекала в служебных и литературных занятиях. Когда министр иностранных дел Нессельроде, подносивший его книгу Государю, представил А.Н. Муравьева на новый (1833-й) год к чину, Император Николай I милостиво отозвался, что он имеет для него место, по духу книги о святых местах.
Высочайший указ от 22 апреля 1833 г. гласил: «Коллежского асессора Муравьева, состоящего в ведомстве Министерства иностранных дел, определить за обер-прокурорский Св. Синода с жалованием 1500 р. в год и с оставлением также в ведомстве Министерства иностранных дел» . Это назначение одобрили митрополиты Филарет (Дроздов) и Серафим (Глаголевский).
Летом 1833 г. А.Н. Муравьев, находясь на лечении, впервые в жизни выдержал три недели Петрова поста (с этого времени он соблюдал постоянно уже все постные дни), а по выздоровлении отправился на Валаам и в Коневец, на Ладожском озере, и описал эти обители.
Андрей Николаевич Муравьев. 1839. Худ. М. Ю. Лермонтов
Однако из-за нерасположения к А.Н.
Муравьеву его начальника С.Д. Нечаева еще более умножалась его нелюбовь к
бюрократии. Сколько мог он занимался служебными делами, но литературные занятия
ему были больше по сердцу. К этому времени относится его знакомство с М.Ю.
Лермонтовым, который впоследствии не без влияния своего нового приятеля написал
стихотворение «Ветка Палестины», а затем и его портрет.
В 1834 г. вышло второе издание «Путешествия...», но нового большого труда он пока не предпринимал, хотя знакомые убеждали его взяться за историю русских патриархов, «в летописном вкусе».
А.Н. Муравьеву было выписано из Москвы судное дело патриарха Никона, но тогда он еще не умел хорошо раз-бирать старинный почерк и написал лишь обзор русской церковной истории до времен патриарших, из которого в последствии (в 1838 г.) составилась его краткая история Русской Церкви.
Но мысль о патриархе Никоне с тех пор не оставляла А.Н. Муравьева. Он испросил у начальника московского архива Коллегии иностранных дел А. Ф. Малиновского интереснейший ста-тейный список о пришествии Патриарха Цареградского Иеремии в Россию. Видя любовь А.Н. Муравьева к древностям, А.Ф. Малиновский сделался особенно к нему расположен, и даже в последствии завещал ему все, что было им собрано о древностях Московских, желая, чтобы он это дополнил и после него издал в свет. Но после смерти архивиста (в 1840 г.) А.Н. Муравьев отказался от завещанных ему тетрадей в пользу семейства А. Ф. Малиновского.
Летом 1835 г. А.Н. Муравьев вновь посетил Сергиеву Лавру, затем Ростов, а на обратном пути и Новый Иерусалим. На этот раз он описал свою поездку, что составило, вместе с описанием Валаама, первую часть «Путешествия по св. местам русским» .
До этого времени А.Н. Муравьев занимался преимущественно предметами историческими или описанием своих путешествий: случай направил его на иную дорогу, которая ему, как мирянину, казалось, не была открыта. Летом 1835 г. А. Н. Муравьев подружился с соседом по можайскому поместью, лейб-гусарским офицером Гончаровым, светское образование которого, как и вообще многих тогдашних людей высших кругов, было чуждо всему церковному.
А. Н. Муравьеву пришла мысль кратко изложить для нового товарища значение православной церковной службы. Так было положено начало составлению писем о богослужении. Уже в Петербурге А. Н. Муравьев попросил прочитать написанное Московского Владыку, который не только снисхо-дительно исправил недостатки первых писем, но, дополнив их, благословил автора продолжать. А.Н. Муравьева вскоре описал вечерню, утреню и преждеосвященную обедню, напечатав всё в первом выпуске . Из-за новизны предмета успех был, почти сопоставимый с «Путешествием ко Святым местам в 1830 году».
При наступлении Великого поста в 1836 г. А.Н. Муравьев решился прочесть всю Триодь постную и был поражен ее духовной поэзией. Под впечатлением он написал вторую книжку - о Великом посте и Св. Пасхе. Ошибки вновь исправил митрополит Московский Филарет. И книжка имела еще больший успех, чем первая. Летом того же года А.Н. Муравьев приготовил и третью книжку - о таинствах и их обрядовой стороне. Московский Владыка испра-вил догматические ошибки, и сочинение было напечатано .
А к весне 1837 г. все письма были изданы в одной книге; успех был удивительный. Именно они послужили Н.В. Гоголю одним из важных источников при работе над «Размышлениями о Божественной литургии». Случалось не раз, что А.Н. Муравьева останавливали незнакомые ему простые люди на улице и благодарили за то, что он их «просветил».
Эти письма были изданы на немецком языке в Лейпциге, в конце 1830-х гг. годов; на польском (католичкой) - в Варшаве (1841 г.); на французском - в Петербурге (1850 г.), на греческом - в Афинах (1851 г.); на сербском - в г. Новый Сад (1854 г.). В 1861 г. появился немецкий перевод петербургского пастора Мюральда.
Светские ученые высоко оценили труды А.Н. Муравьева: в феврале 1837 г. «за заслуги в области российской словесности» он избран в действительные члены Российской академии. Здесь автор читал первую главу из готовящейся новой книги о падении Иерусалима, которая была одобрена. Академия приняла решение напечатать ее на свой счет, что осуществилось только в 1844 г., а до этого была опубликована книга о первых веках христианства .
Между тем служба А.Н. Муравьева в Синоде была полна искушений. Его начальник Обер-прокурор С.Д. Нечаев (которого небезосновательно подозревали в протестантизме) из-за болезни жены испросил отпуск. Но вместо него временно был назначен не А.Н. Муравьев (что он мог ожидать, и чего хотели митрополиты), а выбор пал, к изумлению многих, на флигель-адъ-ютанта, графа Н.А.Протасова, воспитателями которого была не только благочестивая мать, но и иезуит.
На первых порах новый начальник советовался с А.Н. Муравьевым «о многих предметах, для православного направления дел церковных, и особенно учения». Особому надзору А.Н. Муравьева было поручено печатание правил соборных на греческом и русском языке. Графом Протасовым было высказано желание, чтобы А.Н. Муравьев написал изложение Символа Веры или краткий Катехизис для светских людей, что и было издано впоследствии . Узнав, что А.Н. Муравьев собирается писать обширную историю патриархов и уже приготовил для нее предисловие, Н.А. Протасов убедил его присоединить к этому предисловию краткий обзор патриаршего периода и таким образом составить более полную историю Русской Церкви , которая введена была в качестве учебника в духовных училищах; а в последствии ее перевел на английский язык диакон В. Пальмер; кроме этого «История Российской церкви» была впоследствии переведена на французский и немецкий языки.
Весной 1837 г. А.Н. Муравьев впервые посетил Воронеж, что-бы поклониться мощам новоявленного чудо-творца Тихона Задонского и оттуда поехал в Калужскую де-ревню своего приятеля Гончарова, у которого тогда жила только что овдовевшая его сестра, Н.П. Пушкина (Гончарова). Находившийся там же В.А. Жуковский пригласил его сопутствовать Цесаревичу по московским святыням. Вместе с Великим Князем он осмотрел все монастыри Московские, посетил Троицкую Лавру и Новый Иерусалим, где подробно изъяснил сходство этой обители с древним храмом Воскресения. Цесаревич осыпал его «своими милостями», а сам А.Н. Муравьев вскоре издал об этом книжку .
В Петербурге перевод на немецкий язык «Писем о богослужении» обратил на автора внимание Великой Княгини Елены Павловны и Императрицы, потому что они читали их на Страстной неделе. Тогда и Государь Император впервые сказал ему «ласковое слово» и попросил его новые книги первому «подносить» именно ему. С тех пор А.Н. Муравьев «свято исполнял сию Высочайшую волю».
А.Н. Муравьев. Портрет работы П.З. Захарова. 1838 г.
Летом 1839 г. А.Н. Муравьев познакомился с кавалергардским юнкером А.П. Ахматовым , который понравился ему по своему уму и образованности. Но А.Н. Муравьев заметил в нем неверие, вынесенное им из Казанского уни-верситета. Стараясь рассеять его заблуждения, А.Н. Муравьев решил, по примеру «Писем о богослужении», написать для обращения молодого друга письма «о спасении мира Сыном Божиим», чтобы развить в одном кратком философско-богословском обзоре, всю глубокую систему христианства . Многое он позаимствовал из отцов Церкви, особенно из Афанасия Великого, а также и из христианских мыслителей (в т.ч. Паскаля). Митрополит Московский Филарет и на этот раз не отказался пересмотреть трудное по его предмету сочинение, и оно принесло свои плоды, содействуя в дальнейшем к обращению не одного только А.П. Ахматова.
В историю Российской империи и русской Православной Церкви 1839 год вошел, как «блистательное время присоединения Унии» (по слову А.Н. Муравьева, который в связи с этим решил составить полемическую книгу против латинян, чтобы «отвечать на их словопрения против патриарха Фотия и в пользу Флорентийского Собора»). Книга, потребовавшая множества справок из Соборных правил и византийских историков, была одобрена многими видными архиереями, и впоследствии была напечатана в Синодальной типо-графии двумя изданиями , а затем еще и переведена на греческий язык. За каждую из этих книг, автор получал Высочайшую благодарность.
Однако отношения А.Н. Муравьева с Обер-прокурором Н.А. Протасовым изменялись к худшему. Как писал П.С. Казанский, А.Н. Муравьев «ревновал о независимости церкви от светской власти, осуждал то, что обер-прокуроры вносили свои личные взгляды и понятия в дела управления церковного» . Н.А. Протасов же стремился обратить влияние Обер-прокурора в министерскую власть, через уничтожение Комиссии духовных училищ, которая прекратила свое существование в марте 1839 г.
Штат канцелярии Обер-прокурора увеличился, было образовано два весьма обширных управления, Хозяйственное при Синоде и Духовно-учебное на место бывшей Комиссии, которому подчинились все духовные училища, с уничтожением некоторых Синодальных прав.
А.Н. Муравьев отказался стать директором Хозяйственного управления, окончательно испортив отношения с Протасовым, который к тому же интриговал против митрополитов Московского и Киевского, в связи с обнаружением у студентов Петербургской Духовной академии литографированного перевода Пророчеств, сделанного с еврейского языка бывшим духовником Наследника протоиереем Павским в протестантском духе.
После удаления из Синода в мае 1842 г. митрополитов Московского и Киевского, «началась для Синода та печальная эпоха преобладания светского», когда «горько» было А.Н. Муравьеву оставаться в Синоде. Он подал прошение об отставке и 18 июня 1842 г. был уволен от службы в Синоде . 17 августа 1842 г. А.Н. Муравьев был определен членом общего присутствия Азиатского департамента Министерства иностранных дел. Здесь он состоял до 1866 г. Новая служба не предусматривала срочных занятий, а потому у А.Н. Муравьева было достаточно много свободного времени.
Он завершает и, «опасаясь каких-либо препон», быстро публикует Священную историю Ветхого Завета, едва ли не самую полную из всех, представив все образы и про-рочества о Христе . Новозаветной истории митрополит Киевский отсоветовал ему писать, говоря, что достаточно Евангелия .
Тогда А.Н. Муравьев берется за переиздание своих сочинений, совершает паломничества по русским святым местам и издаёт новые книги .
В 1845 г. Андрей Николаевич совершает длительное путешествие в Европу, где главной целью был Рим. Объемные «Римские письма» (к митрополиту московскому Филарету), полные впечатлений и богословских сравнений были подготовлены в кратчайшие сроки и опубликованы , вызвав как положительные отклики , так и нападки со стороны католиков и униатов, что побудило к переизданию «Римских писем» и публикации «Прибавлений» к ним .
С сентября 1846 г. по июль 1847 г. А.Н. Муравьев совершает путешествие в Грузию (посетив монастыри Давид-Гареджа, Мцхета и др.) и Армению, а затем готовит и издаёт это описание в 3-х частях общим объёмом более 1000 страниц . Здесь, а затем в «Письмах о магометанстве» А.Н. Муравьев, впервые подробно описал состояние христианской, преимущественно православной, Церкви у неславянских народов России (не скрывая бедности и трудностей монастырской жизни) и религиозных культов у российских иноверцев - ход и значение богослужения, жития местночтимых святых (специально для него переведенные), а также историю и этнографию края.
В эти годы он продолжает путешествовать и по срединной России, посещая не только уже знакомые ему города и обители, но и еще неизвестные. Так в 1848 г. он совершил путешествие по Волге, плодом чего стали «Мысли о православии при посещении Святыни русской» .
А в 1849 г. А.Н. Муравьев вторично (опять через Константинополь) отправляется на Ближний Восток и августе в составе большой делегации впервые прибыл на Афон. Его хлопотами Андреевская келлия (Серай) афонского Ватопедского монастыря близ Кареи (первоначально была местом жительства на покое Вселенского патриарха Афанасия Пателлария) в октябре 1849 г. была преобразована в первый самоуправляющийся скит с русскими насельниками . Впоследствии, исполняя должность ктитора, А.Н. Муравьев много сделал для расширения скита, в т.ч. издав брошюру о нем . Андрей Николаевич находился не только в постоянной переписке с его насельниками, но и с другими монастырями и скитами Афона, приобретя здесь широкую известность .
Посетив в 1850 г. пришедший в полное запустение бывший монастырь Новый Сион в Мирах (селение Демре округа Каш в Анатолийской Турции), где до 1087 г. покоились мощи святителя Николая Чудотворца, А.Н. Муравьев инициировал работы по восстановлению храма и возможному устройству там русского монастыря.
Возвратившись в Россию, А.Н. Муравьев подготовил и издал «Письма с Востока» , которые были адресованы митрополиту Филарету (Дроздову) и значительно дополнили его «Путешествие ко Святым местам в 1830 г.».
В 1-й половине 1850-х гг. Андрей Николаевич по-прежнему совершал паломничества и одновременно много сил отдавал литературному труду; большой интерес публики побуждал его писать быстро и много, всё больше обращаясь к полемическим сочинениям. Среди них важное место заняло «Слово кафолического православия римскому католичеству» (1852). Сам автор полагал: «Мою книгу станут тотчас читать; знаю, что через десять лет ее забудут, но она сделала свое дело». Следующая его книга на эту тему «Раскол, обличаемый своею историею» стала единственной во всём его громадном наследии, которая за один год вышла сразу в двух изданиях .
Тогда же он осуществил свою давнюю мечту, совершив паломничество к скитам, обителям и святыням Вологодского и Белозерского края. Для описания уникального средоточия русского монашества он поселился у Д.Н. Шереметева во флигеле его останкинского дворца и приступил к написанию книги «Русская Фиваида на Севере», пожалуй, одного из самых лучших своих творений, где описаны духовные подвиги русского монашества, живо воссоздан быт и уклад монастырей, основанных учениками и последователями преподобного Сергия . Книга была посвящена Великой княгине Елене Павловне, дочери Императора Павла, память о котором берегли в Останкине.
Между тем обстановка и внутри и вне России ста-новилась все мрачнее. В начале 1855 г. умер Н.А. Протасов, что произвело «большой переворот в делах церковных», а потом последовала кон-чина самого Государя Императора Николая I.
Весною 1855 г. А.Н. Муравьев получил, наконец, разрешение Синода печатать «Жития Святых Русских» и занялся в течении Великого поста изданием первой книги, которая произвела весьма хорошее впечатление . Это побудило его продолжать, что в конце концов вылилось в грандиозное 12-ти томное собрание «Жития святых Российской Церкви, также иверских и славянских» (Т. 1-12. СПб., 1855-1858), являющееся не переводами Четий Миней, а оригинальными жизнеописаниями, основанными на «древней рукописи», найденной А.Н. Муравьевым в Софийском соборе, - «каталоге святым русским».
По свидетельству П.С. Казанского: «Муравьев первый собрал и привел в известность жития многих святых. Он исходатайствовал разрешение напечатать их, чего прежде не дозволяли не только для полного собрания неизданных прежде житий святых, но и для отдельного издания жития какого-либо русского святого. Своим изданием он дал возможность появиться в свет более совершенному труду: «Житиям русских святых» преосвященного Филарета» . Андрей Николаевич составил весьма полное житие своего Ангела, Апостола Первозванного, из трех источников - старых Славянских Миней, хранящихся в Патриаршей ризнице, из греческой книжки, напечатанной с Ватиканской рукописи, которую А.Н. Муравьев нашел в Лавре, и из перевода грузинской рукописи, найденной во время его путешествия по Грузии в обители Давида Гареджийского. Это грузинское житие было пере-ведено в X веке преподобным Евфимием Афонским с греческого подлинника VII века, который только отчасти сохранился в Ватиканском манускрипте.
Приезд Царского Двора в Москву (в связи с предстоящей коронацией) и пребывание его в Останкине в 1856 г. не остановили литературной деятельности А.Н. Муравьева, ибо он не принимал участия ни в каких увеселениях, кроме церковных торжеств. Без промедления он описал торже-ство Коронования и поднес издание Императрице .
Тогда же ему пришлось вступить в полемику с иезуитом Е.П. Балабиным , который после сво-его совращения (в 1852 г.), не переставал писать к А.Н. Муравьеву письма, думая увлечь его в католичество. Свои ответы Андрей Николаевич издал на французском языке, присоединив и те, которые писал к баронессе Фридерикс, по случаю обращения ее из протестантства , и к некоторым западным богословам в обличение их книг. В начале же всего было помещено «Слово кафолического православия...», уже переведенное и напечатанное в Париже. А.Н. Муравьев дал своей книге то же заглавие, какое имела там фран-цузская брошюра: «Question religieuse d"Orient et d"Occident».
А.Н. Муравьев готовил свою книжку и для иностранцев, которые должны были приехать на Коронацию, и для Царской фамилии, зная, что некоторые из Великих Княгинь поедут затем за границу, но книжка ему пригодилась и в полемике против папского нунция, который желал познакомиться с А.Н. Муравьевым.
Между тем, самого Андрея Николаевича заботило весьма важное церковное дело. Так как для Коронации должны были съехаться старшие из русских архиереев и составить уже не Синод, а как бы собор, то он думал воспользоваться этим случаем и через Московского Владыку по-будить их заняться более важными вопро-сами, нежели текущими делами, которыми обыкновенно бывает обременен Синод.
В начале Крымской войны А.Н. Муравьев думал, что освобождение Греческой Церкви от турецкого ига сбли-зит с нею Русскую Церковь, которая позаимствует от неё соборное направление ее иерархии без излишних канцелярских форм, подавляющих свобод-ный дух Церкви. Вместе же они составят сильный оплот Риму. Но эта надежда А.Н. Муравьева в связи с результатами войны не сбылась.
После заключения мира он еще многого стал ожидать от собрания русских архиереев в Москве. Но и эти ожидания не осуществились.
Еще с весны 1856 г. А.Н. Муравьев предложил Московскому Владыке написать памятную записку о тех предметах, о которых на-добно было рассуждать на соборе. Святитель со-гласился, и Андрей Николаевич занялся составлением этой запи-ски, в которую были включены пункты о пере-воде Священного Писания, о благочинии в церквах, о дисциплине церковной и т.д.
Однако рассмотрение этих вопросов затянулось в связи с назначением 20 сентября 1856 г. нового Обер-прокурора, графа А.П. Толстого.
Текущие дела не дали епископам возможности обсудить то, что предлагалось А.Н. Муравьевым. Время было упущено, а сам инициатор охладел, видя, что все его усилия остались тщетными, и что уже не достанет сил и времени его жизни для исправления того, что он желал совершить.
Отныне Андрей Николаевич решил посвятить себя одним литературно-церковным занятиям и закончить, по крайней мере, Жития Святых Русских. В продолжение зимы 1857 г. он издал Жития Святых за декабрь, январь и февраль, (в которых особенно замечательным было Болгарское житие святых Кирилла и Мефодия), и еще написал жития за март и апрель. Все лето 1857 г. он никуда не выезжал из Останкино , кроме Лавры, много занимался архивами, а из житий окончил май и июнь. В это время он получил от бывшего Патриарха Вселенского Константия благодарность за пер-вую книжку «Question religieuse» и пожелание осуществить ее продолжение. Вдохновленный А.Н. Муравьев приготовил летом еще две книжки, окончил и два последние месяца житий (июль и август), завершив этот самый обширный свой труд.
Никогда не издавал А.Н. Муравьев столько новых книг в течении одного года, как в 1858-м: шесть книг последних месяцев Житий Святых , французскую «Question religieuse» , и пер-вую часть Сношений с Востоком , а по-следующие были еще в Синодальной и Министер-ской цензуре.
А.Н. Муравьева беспокоил и вопрос об освобождении крестьян от крепостной зависимости, и распущенность во всех ветвях управления, и халатность цензуры, и порядки в семинариях, раскол и пропаганда Римская. В этих условиях А.Н. Муравьев с внутренним убеждением, что ничего нельзя сделать основательного, не стремился ни к какому начальственному месту, хотя и ходили слухи о том, что его назначат Обер-прокурором Синода.
В связи с тем, что граф Д.Н. Ше-реметев женился вторым браком и разместился в Останкино, а у Андрея Николаевича обострились отношения с управляющим графа, то ему пришлось искать новое пристанище.
Весною 1858 г. он побывал в Святогорском монастыре и месяц гостил на хуторе Т.Б. Потемкиной близ Славянска. Там он приводил в порядок извлечения из архивных дел и написал две французские статьи против ругательной книжки князя Н.И. Трубецкого на Россию и против латинского исповедания В. Пальмера .
Затем А.Н. Муравьев отправился в Крым, так как 15 июля, в день Св. равноапостольного князя Владимира, предполагалось положить основание его храму в Херсонесе; но закладка была отложена. «Невыразимо горько» было для Андрея Николаевича впечатление еще дымящихся развалин Севастополя. В Симеизе А.Н. Муравьев расположился в прекрасном имении Мальцовых, где опи-сал великолепие Алупки, а также раз-валины Севастополя.
В августе 1858 г. А.Н. Муравьев через Одессу направился в Киев к празднику Софийского собора Рож-дества Богоматери. Кроме того он хотел осуществить свое давнее желание - поселиться там на постоянном месте жительства.
Его желание получило самое чудесное разрешение. Священник киевской Десятинной церкви вывел его из задних ворот ограды на пустырь, обнесенный валом, и показал ему у спуска горы, напротив церкви Андрея Первозванного (построена в 1748-1762 гг. (1749-1754 гг.) московским архитектором И. Ф. Мичуриным по проекту Ф. Б. Растрелли Младшего) еще незастроенное место для дома отставного поручика, помещика и археолога А.С. Анненкова.
М.К. Клодт. Вид в Киеве из сада Муравьёва . 1871.
Андрей Николаевич был поражен необычайною красотою вида, который открылся ему «с вершины вала, еще времен Владимировых»: «весь нижний Киев был у ног моих, со всеми глубокими оврагами его предместий, и далекое течение Днепра с Вышгородом, селом Ольги; верст на 30 простиралась пред моими глазами лесистая равнина Заднепровская» .
Приехав в Петербург, А.Н. Муравьев испросил у Государя Императора денежное пособие (5000 руб.) и купил у вдовы А.С. Анненкова участок земли (теперь это - территория Исторического музея Украины) - напротив паперти Андреевской церкви.
Для строительных работ А.Н. Муравьев пригласил офицера Киевской саперной бригады М. Семенова, оставившего впоследствии свои мемуары . Летом Андрей Николаевич стал жить в Киеве, а зимой перебирался в Петербург. М. Семенов оставался в хижине, чтобы следить за садом и строящимся двухэтажным особняком. Вплотную к усадьбе Андреевской церкви, на бывшем пустыре Андрей Николаевич устроил прекрасный фруктовый сад, выстроил летний деревянный дом в русском «теремном» стиле, разбил замечательный элитных сортов виноградник. Здесь же писатель проложил аллеи и дорожки, установил лавочки и фонари. Сад был открыт для посещения горожанами. Но устройство всего этого великолепия стоило весьма больших средств. Так что до конца жизни А.Н. Муравьев был обременен долгами .
К сожалению, ныне от этой усадьбы не сохранилось ничего. На месте деревянного дома осталась лишь надпись на камне со словами преподобного Нестора «Откуда есть пошла земля Русская». Да и Андреевскую церковь в 2008 г. тогдашний президент Украины В. А. Ющенко передал «самосвятам» - канонически непризнанной УАПЦ.
Деятельность Андрея Николаевича в Киеве была очень энергичной: он настоял на отмене проекта инженер-генерала Э. И. Тотлебена о превращении Киева в город-крепость, содействовал восстановлению храма св. Ирины, Софийского собора, Десятинной церкви, Межигорского монастыря. Возродил (в 1861 г., после 25-летнего перерыва) вместе с митрополитом Киевским Арсением (Москвиным) крестный ход на крещение святого князя Владимира. А затем стал (в 1864 г.) и председателем учрежденного по его инициативе Свято-Владимирского братства, занимающегося преимущественно миссионерской деятельностью .
К этому времени А.Н. Муравьев являлся одним из наиболее авторитетных и влиятельных светских писателей Русской Православной Церкви. Он уже более 20 лет считался «эпитропом (т. е. поверенным)» в России трех патриарших престолов (Александрии, Антиохии, Иерусалима); длительное время сносился со многими обитателями Афона (свободно изъясняясь на греческом языке), был ктитором 2 афонских монастырей - болгарского и русского; состоял в многолетней переписке по догматическим, церковно-политическим, должностным вопросам с 4 патриархами и другими епископами Востока, а также со многими русскими.
В конце октября 1863 г., после подавления польского восстания, А. Н. Муравьев посетил Вильну, где генерал-губернатором был его старший брат Михаил Николаевич. По свидетельству мемуариста, А. Н. Муравьев «осмотрел все православные памятники древней Вильны» и был поражен величием заброшенного здания на месте построенного в XV в. собора Пречистой Божией Матери. Спустя несколько лет собор был заново отстроен благодаря «усердному вмешательству в это дело Андрея Николаевича Муравьева и его брата» .
Другим результатом этого паломничества Андрея Николаевича стала книжка «Русская Вильна», где «красноречиво описаны все памятники древнего православия в этом городе». Она разошлась в большом количестве экземпляров и была переведена на французский язык. Вскоре после издания в Петербурге (цензурное разрешение 17 апреля 1864 г.) она с примечаниями «Свящ. А. П.» (священника Антония Пщолко), вышла в Вильне в начале 1865 г. (цензурное разрешение 12 ноября 1864 г.) , а затем включалась в переиздания книги «Путешествия по святым местам Русским».
Вильна предстала как древний центр православия, ибо «духовное историческое странствие по Русской собственно Вильне» на каждом шагу доказывает ему древность и исконность православия «в родном крае Литовском» . Литовское, для А.Н. Муравьева едва ли не тождественное русскому, подчеркивало наносный и чуждый характер польской культуры и католической религии.
В 1866 г. А.Н. Муравьев вышел в отставку, «по случаю упразднения должности», в чине действительного статского советника. К тому времени в Киеве среди собственного сада уже возвышался добротный дом. И многие знакомые паломники к киевским святыням не обходились без сопровождения Андрея Николаевича.
Особенно почитая Св. Апостола Андрея Первозванного (написав ему акафист), он приложил огромные усилия по спасению Андреевской церкви (став ее ктитором). Найдя жертвователей, он устроил в подвальной части храм во имя преп. Сергия Радонежского, обеспечил устройство дивного иконостаса и икон из Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Но самым большим его вкладом стала частица мощей Св. Апостола, полученная на Святой горе Афон. Во второй половине XIX в. именно А. Н. Муравьеву удалось сохранить исторический центр Киева, в т.ч. архитектурный ансамбль Св. Софии Киевской.
Заслуги А.Н. Муравьева как духовного писателя тоже стали к тому времени очевидными, свидетельством чему явилась статья Святогорца «Краткий обзор всех сочинений А.Н. Муравьева» .
Но в эти же годы наступает и череда утрат. Один за другим умирают его знаменитые родные братья: в 1864 г. - Александр Николаевич, а в 1866 г.- Михаил Николаевич («Муравьев-Виленский») и Николай Николаевич («Муравьев-Карский»).
Спустя год закончил земной путь и святитель Филарет (Дроздов), более трёх с половиной десятилетий поддерживавший А.Н. Муравьева духовно и материально, просматривавший и поправлявший почти все его произведения. Это стало для него «страшным переломом» и побудило к публикации практически всех писем Святителя к нему . Средства на издание выделил новый московский митрополит Иннокентий (Вениаминов), и 500 экземпляров книги были доставлены подписчикам, которые высоко оценили этот труд, видя в нем важную заслугу А.Н. Муравьева перед Православною Церковью.
В 1869 г. Киев посетила Императрица Мария Александровна, среди сопровождавших лиц был и Ф. И. Тютчев. Старый приятель А.Н. Муравьева около недели провёл в общении с ним, осматривая церковные древности Киева. Общение с другом Ф.И. Тютчев изобразил в стихах, написанных тогда же, в августе:
Там, где на высоте обрыва
Воздушно-светозарный храм
Уходит в выспрь - очам на диво,
Как бы парящий к небесам;
Где Первозванного Андрея
Еще поднесь сияет крест,
На небе киевском белея,
Святой блюститель этих мест, -
К стопам его свою обитель
Благоговейно прислоня,
Живешь ты там - не праздный житель -
На склоне трудового дня.
И кто бы мог без умиленья.
И ныне не почтить в тебе
Единство жизни и стремленья
И твердость стойкую в борьбе?
Да, много, много испытаний
Ты перенес и одолел...
Живи ж не в суетном сознанье
Заслуг своих и добрых дел;
Но для любви, но для примера,
Да убеждаются тобой,
Что может действенная, вера
И мысли неизменный строй.
В ответном письме растроганный Андрей Николаевич писал: «Искренне благодарю Вас, многоуважаемый Федор Иванович, за Ваше поэтическое послание, которое очень пришлось мне по сердцу как выражение доброго Вашего обо мне суждения, изложенного в звучных Ваших стихах. Меня это весьма тронуло и утешило и еще более приковало меня к скале Андреевской, которую Вы так живописно изобразили» .
Спустя четыре года А.Н. Муравьева посетит еще один знаменитый поэт, А.Н. Апухтин, и оставит на память посвященные ему стихи:
«Уставши на пути, тернистом и далеком,
Приют для отдыха волшебный создал ты.
На всё минувшее давно спокойным оком
Ты смотришь с этой высоты.
Пусть там внизу кругом клокочет жизнь иная
В тупой вражде томящихся людей, -
Сюда лишь изредка доходит, замирая,
Невнятный гул рыданий и страстей.
Здесь сладко отдохнуть. Всё веет тишиною,
И даль безмерно хороша,
И, выше уносясь доверчивой мечтою,
Не видит ничего меж небом и собою
На миг восставшая душа».
К тому времени А.Н. Муравьева избрали членом Московской духовной академии, а затем Киевской (в 1871 г.). В последние годы жизни, несмотря на ухудшение зрения, Андрей Николаевич издает свои воспоминания о русских поэтах , «Письма о православии» , «Битву при Тивериаде» , собирается опубликовать драмы «Михаил Тверской» и «Георгий Московский», переиздаёт некоторые свои произведения, в том числе о Киеве , выпускает миссионерские сочинения , описывает историю собирания своей уникальной коллекция икон и других реликвий в документально-мемуарном сочинении .
А.Н. Муравьев обладал тонким художественным вкусом. В его собрании находились такие замечательные произведения, как миниатюра XII в. «Апостол Павел» (ныне в Реклингхаузене), костяная икона «Богоматерь Одигитрия» X в. (ныне в Думбар-тон-Окс). Эти и другие иконы были собраны Андреем Николаевичем в храмах Палестины, Грузии, на Афоне, в Италии, Греции, Малой Азии, Болгарии, России. В коллекции находился фрагмент синайских святцев XII в., икона Антония Великого XIV в. и того же времени Св. Антоний, Евфимий и Савва; Иоанн Предтеча в рост (XV в.). Кроме подлинных икон А.Н. Муравьев заказывал иконописцам-реставраторам Н.И. Подключникову и М.С. Пошехонову копии и списки с древних памятников. Для него были скопированы: мозаика с изображением Богоматери, Юстиниана и Константина, открытая во время ремонтных работ 1848 г. в Софии Константинопольской; местные иконы Лавры Св. Саввы в Палестине; Деисус, приписываемый преп. Андрею Рублеву. В коллекции также находились камни из реки Иордан и т.д. К сожалению, коллекция А.Н. Муравьева считается погибшей во время Второй мировой войны.
Из подлинных памятников, связанных с именем А.Н. Муравьева до нашего времени дошли фрагмент фрески XIV в. (?) из монастыря Пантократор, икона Распятие (XV в.?), найденная им на Афоне и посланная в подарок святителю Филарету (Дроздову) для Гефсиманского скита Троице-Сергиевой Лавры. Там же, на Афоне, в монастыре Пантократора, А.Н. Муравьев приобрел образ Двенадцати апостолов, палеологовского времени, который подарил в 1868 г. Румянцевскому музею в Москве.
С осени 1873 г. здоровье А.Н. Муравьева стало заметно ухудшаться. Но крепкое от природы телосложение и правильный образ жизни позволяли заниматься повседневной, непрерывной деятельностью. Весною следующего года он даже предпринял путешествие на Афон для обеспечения прав основанного им там русского Андреевского скита и увещевания греческих монахов, восставших на русскую братию монастыря св. Пантелеймона. Здоровье его, повидимому, улучшилось, и Андрей Николаевич, возвратившись в Киев, с обновленными силами и с энергией, принялся продолжать начатое им, еще до отъезда на Афон, сочинение против «Проекта духовно-судебной реформы». Но это было уже заключительным, последним делом его многоплодной, общественной деятельности...
С первых чисел августа 1874 г. он почувствовал себя гораздо хуже. Однако несмотря на упадок сил он продолжал обычные свои занятия и особенно посещал Андреевский храм. Но с праздника Успения Божией Матери, Андрей Николаевич уже сделался так слаб, что не мог быть и на всенощной, которую не пропустил ни разу во все время пребывания своего в Киеве. Утром 16-го августа второй викарий Киевской епархии, ректор академии, епископ Уманский Филарет (Филаретов), с несколькими протоиереями и иеромонахами Братскаго монастыря совершил над болящим, при полном его сознании, таинство елеосвящения. 18-го августа, в 5 часов пополудни Андрей Николаевич тихо скончался.
Как свидетельствовал редактор «Домашней беседы» В.И. Аскоченский: «Во все время, от кончины его до выноса тела в церковь, панихиды по усопшем, в полдень и в вечеру, отправляемы были попеременно преосвящ. Филаретом и преосвящ. Александром (бывшим полтавским), при участии градского и монастырскаго духовенства. При выносе тела в Андреевскую церковь, 20-го августа в 12 часов дня, совершенном преосвящ. Филаретом, присутствовали соборные и градские протоиереи и иереи при несметном множестве народа. Погребение отправлено в той же церкви высокопреосвящ. митрополитом Арсением, при участии преосвященных Филарета и Александра и представителей всех важнейших киевских церквей и монастырей. При чем, за заупокойною обеднею произнесено было два слова - профессором богословия в киевском университете, протоиереем Н. А. Фаворовым, и ключарем Софийского собора, протоиереем Н. Я. Оглоблиным.
Но предание тела земле, по причине опоздавшей телеграммы с Высочайшим разрешением о погребении усопшего под Андреевскою церковию, последовало 22-го августа в 12 часов дня, Величественный Андреевский храм далеко не мог вместить в себе всех собравшихся отдать последний долг Андрею Николаевичу, так что, кроме родных и начальствующих, гражданских и военных чинов почти никому не пришлось прощаться с ним в храме. За то обширная терраса вокруг храма, вся широкая, длинная, с тремя уступами, лестница, вся площадка у подножия ее и все ведущие к храму улицы буквально запружены были народом. Поразительна была картина следования гроба от верхней церкви по обширной лестнице, мимо средней, в самую нижнюю, называемую «подземную», устроенную самим Андреем Николаевичем в глубоком храмовом подвале во имя препод. Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца. Тут и почил он прахом своим до общего воскресения» .
На девятый день по кончине Андрея Николаевича епископ Филарет (Филаретов) в письме к Н.С. Лескову сделал следующую приписку: «Умер А.Н. Муравьев. Так скоро и быстро смерть его свалила, что и сам он не успел распорядиться своим добром. До конца однако же остался верен самому себе. Я соборовал его перед смертию. Он был почти в агонии, но после соборования все-таки сказал: «благодарю, чинно совершено таинство» .
Это были одни из последних слов в земной жизни А.Н. Муравьева, вполне отвечавшие всегдашнему его настроению.
На это Н.С. Лесков, не без язвительности впоследствии заметил: «Как жил он, так и угас, до последней секунды надзирая за «чинностию совершения таинств» , а последующие поколения балагуров на духовной ниве добавили к этому и другие язвительные реплики.
Современники, знавшие его на разных этапах земного поприща, откликнулись на кончину церковного писателя . Из них наиболее точно о значении А.Н. Муравьева для русского самосознания написал профессор Московской духовной академии П.С. Казанский: «Главное достоинство и заслуга А.Н. как духовного писателя заключается не столько в достоинстве самих сочинений, сколько в том влиянии, какое имели эти сочинения на русское общество. Некоторое время его сочинения были самыми любимыми книгами в дворянстве, особенно среди женского общества, также среди духовенства и купечества. Он заставил высшее общество читать книги духовного содержания, писанные по-русски. Он познакомил это общество с учением Православной Церкви, объяснил дух ее Богослужения, что совершенно было неведомо значительному большинству. Он много и с успехом боролся с наклонностью к католицизму, которая проявилась в некоторых русских религиозно-настроенных, но изучавших религию только по французским книгам и в беседе с католическими прелатами. Он был, можно сказать, передовой пионер для нашей богословской науки и богословских сочинений, облегчая появление их, пролагая им доступ к высшему обществу. Зная понятия, степень образования, предрассудки высшего общества, он писал так, что его слова могли действовать на этот круг» .
Есть основания полагать, что и в духовной жизни XXI столетия будет расширяться уже иной «круг» читателей и почитателей А.Н. Муравьева, ибо «путешествия ко Святым местам», обращение к истории Церкви, разрешение богословских вопросов предстоят каждому думающему православному христианину, а у Андрея Николаевича все это было подчинено единой цели - «утверждению Православия» во всей его полноте.
Александр Дмитриевич Каплин , доктор исторических наук
Толстой М. Памяти А.Н.Муравьева // Душеполезное чтение. - 1874. - Ноябрь. - С. 1-19; Семенов М. Воспоминания об А.Н.Муравьеве. - Киев, 1875; Сулима С. Андрей Николаевич Муравьев // Русский архив. - 1876. - Кн. 2. - С. 353-356; Путята Н. Заметка об А.Н.Муравьеве // Русский архив. - 1876. - Кн. 2.- С. 357-358; Казанский П. С. Воспоминание об А.Н.Муравьеве // Душеполезное чтение. - 1877. - Март. - С. 359-389 и др.
Цит. По: Казанский П. С. Воспоминание об Андрее Николаевиче Муравьеве (отд. отт.).- 1877.- С.8.
4. Знаки отличия
1.
Георгиевские знамя и бунчук за отличие в войне 1812-1814. Первое с надписью: «Буди, Господи, милость Твоя на нас, яко же уповахом на Тя, да не постыдимся во веки. С нами Бог, разумейте языцы и покоряйтесь, яко с нами Бог. Войска Донского Атаманского полку за храбрость»
; на втором — «Войска Донского Атаманскому полку за отличную храбрость»
. Пожалованы .
2.
Георгиевский штандарт с Андреевской юбилейной лентой и надписью: «За отличие, оказанное в войне с французами в 1812, 1813 и 1814 годах»
. Пожалован 8.09.1860. Надписи: «1775-1859-1875»
; на ленте: «1775 г. войска Донского Атаманский полк»
, «1860 г. за отличие, оказанное в войне с Французами в 1812, 1813 и 1814 годах»
, «1859 г. Лейб-гвардии Атаманский Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полк»
и на банте: «1875 год»
— пожалованы 20.04.1875. Высочайшая грамота 20.04.1875.
3.
Знаки на головные уборы с надписью: «За Варшаву 25-го и 26-го Августа 1831 года»
. Пожалованы 6.12.1831 г.
Утвержден - 9.04.1910 г.
Серебряный киверный герб полка времен Императора Николая I, а на нем золотой польский крест Виртути Милитари, напоминающий отличие, оказанное полком в сражении под Варшавой. На середину креста наложен золотой вензель Императора Николая II, обрамленный белым эмалевым кружком с зеленым венком. Под крестом на щитке золотая буква «А»
, по бокам ее рельефные юбилейные даты: «1775-1875»
.
5. Церковь Гвардейских казачьих частей во имя священномученика Иерофея, епископа Афинского
Церковь гвардейских казачьих частей находится в юго-восточной части С.-Петербурга (около Александро-Невской Лавры), по Обводному каналу, в доме N 25.
Устройство этой церкви имеет следующую историю. До 1860 года казаки посещали для молитвы Александро-Невскую Лавру. Однако затруднения и неудобства, которые приходилось в этом случае испытывать, всегда возбуждали у них мысль об устройстве своей церкви. Эта мысль и была осуществлена в 1860 году. Инициатива устройства церкви всецело принадлежит инженер-поручику Л.-Гв. Казачьего полка Виктору Алексеевичу Родионову, положившему много трудов на приведение в исполнение своего благочестивого намерения, 8-го сентября 1859 года вся Россия собиралась торжествовать совершеннолетие Наследника Цесаревича, в Бозе почивающего Николая Александровича, и Августейшая мать Цесаревича щедро изливала свои дары на разных несчастных и на украшение храмов Божиих. Пользуясь этим обстоятельством, инженер-поручик Родионов составил на имя Государыни Императрицы от имени полка записку, в которой говорилось: "в составе гвардейского корпуса находится полк, при котором нет церкви, где бы возносились молитвы о благоденствии Отечества и о здравии Царствующего Дома, тогда как прикомандированный к полку полуэскадрон крымских татар имеет своего муллу и свою мечеть".
Императрица лично изъявила Атаману войска Донского М. Г. Хомутову устроить у казаков церковь, и к октябрю 1860 года храм был устроен в третьем этаже углового корпуса казарм. Освящение его было совершено 3-го октября того же года, в присутствии Цесаревича, Протопресвитером В. В. Бажановым. Ко дню освящения церкви изготовлена была вся утварь и ризница - частью на средства войска Донского, частью на пожертвованные Высочайшими Особами суммы.
В настоящее время в церкви хранятся: штандарт, украшенный георгиевским крестом, в память Лейпцигской битвы, и гвардейские казацкие мундиры Государей Императоров: Александра I, Николая I, Александра II и Наследника Цесаревича Николая Александровича.
При церкви библиотека из 1125 томов.
Благочестивым побуждением предать себя духовному покровительству св.-муч. Иерофея, епископа Афинского, и посвятить ему свой храм послужила знаменитая победа, одержанная русскими, благодаря доблестному подвигу Л.-Гв. Казачьего полка 4-го октября 1813 года под Лейпцигом.
По штату при церкви положен: один священник. Имеется казенная квартира в казармах.
Прихожанами храма состоят чины полков: Лейб-Гвардии казачьего Его Величества и Лейб-Гвардии Атаманского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича.
ИСТОРИЯ ПОЛКА:
Лейб-Гвардии Атаманский ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА полк
Гвардейская звезда на шапку казачью или гусарскую нижних чинов, мельхиоровая, (Реставрация: восстановление эмали, допаян винт). Начало ХХ века. Использовалась в четырех полках. Оригинал. (см. портрет Е.И.В. Наследника ниже.).
Гвардейская звезда на шапку казачью или гусарскую нижних чинов, мельхиоровая, (Реставрация: восстановление эмали, допаян винт). Начало ХХ века. Использовалась в четырех полках. Оригинал.
1775 г. На основании ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного 14 Февраля 1775 г. положения об Управлении Донским Казачьим войском, Войсковой Атаман Алексей Иванович Иловайский объявил в приказе по войску, о сформировании, для непрерывной внутренней службы Казачьего Атаманского полка из молодых казаков, с тем, чтобы он будучи всегда под присмотром Войскового Атамана „во всех нужных" „казацкой службы оборотах», мог служить образцом для прочих полков. 20 Апреля того же года полк сформирован под названием Войска Донского Атаманский полк.
1802 г. Сентября 29. ВЫСОЧАЙШЕ повелено: „Когда Войсковой Атаман" (Донского войска) в походе против неприятеля сам находиться будет, тогда ради преимущества его чину иметь ему тысячный полк, под названием Атаманского его имени, в коем число всех чинов полагается вдвое обыкновенного пятисотого полка.
1827 г. Октября 2, ЕГО Императорское ВЫСОЧЕСТВО Наследник и Великий князь АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ назначен Атаманом всех казачьих войск; вследствие этого, Атаманский полк войска Донского принял название Казачьего Атаманского ЕГО Императорского ВЫСОЧЕСТВА Наследника полка.
1831 г. Августа 29. С пожалованием Государю Наследнику титула Цесаревича полк наименован Казачьим Атаманским ЕГО Императорского ВЫСОЧЕСТВА Наследника Цесаревича. Декабря 11 повелено сотни полка именовать эскадронами и иметь из них на службе в С.-Петербурге только два эскадрона.
1855 г. Февраля 18. Повелено сформировать для полка, на Дону, 1-й резервный и 1-й запасный эскадроны. Февраля 19 ГОСУДАРЮ ИмператорУ угодно было повелеть числить ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО по спискам полка; Атаманом всех Казачьих войск назначен ЕГО Императорское ВЫСОЧЕСТВО Наследник Цесаревич НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ и полк назван Лейб Атаманским ЕГО Императорского ВЫСОЧЕСТВА Наследника Цесаревича.
1859 г. Сентября 8. По случаю совершившегося совершеннолетия Государя Наследника Цесаревича НИКОЛАЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА полку пожалованы нрава и преимущества Молодой Гвардии, и он назван Лейб-Гвардии Атаманским ЕГО Императорского ВЫСОЧЕСТВА Наследника Цесаревича.
1874 г. Октября 14. Первому дивизиону полка повелено вместе с первым же дивизионом Л.-Гв. Казачьего ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА полка образовать Лейб-Гвардии Сводный Казачий полк, остальным же дивизионам находиться на льготе.
1877 г. Июля 19. Из вторых дивизионов, прибывших на смену первых отправленных в Действующую Армию, на Дунай, сформирован 2-й Лейб-Гвардии Сводный Казачий полк; в Сентябре месяце и этот полк отправлен в Действующую Армию, а на место его сформирован новый на третьих льготных дивизионов.
1878 г. Апреля 17. В ознаменование особенного Монаршего благоволения и в награду за подвиги, мужество и храбрость, оказанные в продолжение войны 1877 и 1878 гг. (а командование Флигель-Адъютанта Полковника Мартынова), полку пожалованы права и преимущества, присвоенные войскам Старой Гвардии. Сентября 30 полку присвоен штат Л.-Гв. Казачьего ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА полка.
1884 г. Марта 13. Повелено вместо Л.-Гв. Сводного Казачьего полка содержать Л.-Гв. Казачий ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА и Л.-Гв. Атаманский ЕГО Императорского ВЫСОЧЕСТВА Наследника Цесаревича полка, в коих иметь в мирное время по 4 эскадрона и в военное время формировать Л.-Гв. Резервный казачий полк в 6 эскадронов.
Унтер-офицеры лейб-гвардии Атаманского Е.И.В. Наследника цесаревича полка и лейб-гвардии Уральского Казачьего Дивизиона (городская парадная форма) 10 июля 1867 года.
1891 г. Марта 14. Эскадроны переименованы в сотни и кавалерийские чины и звания заменены казачьими, а Июля 15 - повелено вместо Л.-Гв. Резервного Казачьего полка формировать в военное время № 52 конный полк.
ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ:
1) Георгиевский штандарт, с надписями: „За отличие, оказанное в войне с Французами в 1812, 1813 и 1814 годах" и „1775—1859— 1875", с Андреевской юбилейною лентою, пожаловано 8 Сентября 1860 г., по случаю наименования полка Лейб-Гвардиею. Высочайшая грамота 20 Апреля 1875 г.
Примечание. За отличие в войну с 1812—1814 гг. были пожалованы полку: Георгиевское знамя, синего цвета с особым рисунком и надписью: „Буди Господи милость Твоя на нас яко же уповахом на Тя, не постыдимся во веки. С нами Бог, разумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог, Войска Донского Атаманскому полку, за отличную храбрость".
Отн. Упр. В. М-ва к Войсковому Атаману Донского войска Графу Платову, 17 Июня 1814 г. № 1287.
2) Знаки на головные уборы, с надписью:„За Варшаву 25 и 26 Августа 1831 года", пожалованы 6 Декабря 1831 г.
Примечание. Парад по случаю окончания военных действий в Царстве Польском 6 октября 1831 года на Царицынском лугу в Петербурге. 1837. ЧЕРНЕЦОВ Григорий Григорьевич. Холст, масло. 112x345 см. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. Парад по случаю окончания военных действий в Царстве Польском 6 октября 1831 года на Царицынском лугу в Петербурге. 1837. ЧЕРНЕЦОВ Григорий Григорьевич. Холст, масло. 112x345 см. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.
Примечание. Парад по случаю окончания военных действий в Царстве Польском 6 октября 1831 года на Царицынском лугу в Петербурге. 1839. ЧЕРНЕЦОВ Григорий Григорьевич. Холст, масло. 48x71 см. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. Парад по случаю окончания военных действий в Царстве Польском 6 октября 1831 года на Царицынском лугу в Петербурге. 1839. ЧЕРНЕЦОВ Григорий Григорьевич. Холст, масло. 48x71 см. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.
ШЕФ ПОЛКА:
Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич Великий князь Алексей Николаевич, с 1904 г. июля 30.
Шеф полка: Е.И.В.Н.Ц. Великий Князь Алексей Николаевич.
Шеф полка: Е.И.В.Н.Ц. Великий Князь Алексей Николаевич.
Фотографический портрет императора Николая II в форме лейб-гвардии Е. И. В. Наследника Цесаревича Атаманского полка.
Фотограф Левицкий, около 1880 г. Оригинальный размер 162 х106 мм
БЫВШИЕ ШЕФЫ ПОЛКА:
Великий князь Наследник Цесаревич АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ с 1827 г. Октября 2 по 1855 г. Февраля 19.
Великий князь Цесаревич НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ с 1855 г. Февраля 19 по 1865 г. Апреля 12 (по спискам числился с 1843 г. Сентября 8).
Великий князь Наследник Цесаревич АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ с 1865 г. Мая 29 по 1881 г. Марта 2.
Его Императорское Высочество Великий князь Наследник Цесаревич, ныне благополучно Царствующий Государь Император, Николай Александрович с 1881 г. Марта 2 по 1894 г. Ноября 2.
ЧИСЛИТСЯ В СПИСКАХ ПОЛКА:
ВЫСОЧАЙШИЕ ОСОБЫ, ЧИСЛИВШИЕСЯ В ПОЛКУ:
ПОРТРЕТ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВИЧА в форме лейб-гвардии Атаманского полка со звездой и лентой ордена Андрея Первозванного,1835.ПОРТРЕТ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВИЧА в форме лейб-гвардии Атаманского полка со звездой и лентой ордена Андрея Первозванного,1835.
По оригиналу Ф. Крюгера; Офорт на стали. 546х372; 237х170 мм.;
Под изображением слева: Писалъ Прусск. Акад. Профес. Крюгеръ 1833.; справа: На стали гравир. К. Афанасьевъ 1835.
Внизу по центру:
"Его Императорское Высочество Государь Наследникъ Цесаревичь Александръ Николаевичъ. Его императорскому величеству от Общества поощренiя художниковъ всеподданейше посвящается."
Происхождение: cобрание Д.А. Ровинского (Санкт-Петербург), Румянцевский музей (с 1898), в ГМИИ с 1924. Инв. Гр-857
Справочники: Ровинский Д.А. Подробный словарь русских гравированных портретов. СПб., 1886 - 1889. Т. 1, стб. 242, №49; Морозов А.В. Каталог моего собрания русских гравированных и литографированных портретов. М., 1912. Т. 1, СПб. 149, №50
Участие в походах и делах против неприятеля:
1783 Атаманский полк в первый раз выступил в поход за пределы войска, в числе других 12 Донских полков на отражение набега из-за Кубани Ногайских Татар, причем "десятиверстное пространство поля битвы при столкновении с Татарами устлано было телами их и взято в плен татар до 4 т., да отбито у них 30 т. лошадей, до 40 т. рогатого скота и множество овец".
Примечание. Штурм Очакова 6 декабря 1788 года. 1853. СУХОДОЛЬСКИЙ Януарий. Холст, масло. Штурм Очакова 6 декабря 1788 года. 1853. СУХОДОЛЬСКИЙ Януарий. Холст, масло.
1789 Сентября 7, при поражении Турок между рр. Большою и Малою Сальчею; 30 Октября—2 Ноября, при осаде и взятии Бендер.
Штурм Измаила. 22.12.1790. Диорама. Измаил. Краеведческий музей, Сибирский Вениамин Михайлович
Офицеры полка с командиром в.к. Борисом Владимировичем. Около 1914 г.
Фотография (?) чинов Лейб-Гвардии Атаманского полка.
Командир полка Вел.кн. Борис Владимирович с офицерами полка.
Полковник Лейб-Гврдии атаманского полка.
Лейб-Гвардии Атаманский ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА полк
Штандартный взвод на параде в Санкт-Петербурге.
1801 Января 1, Войсковой Атаман В. Н. Орлов, получил Высочайший рескрипт ИмператорА ПАВЛА, в котором значилось: "Англичане приготовляются сделать нападение Флотом и войском на Меня и на союзников Моих Шведов и Датчан. Я и готов их принять, но нужно их самих атаковать и там, где удар им может быть чувствительнее, и где меньше ожидают. Заведения их, в Индии самое лучшее для сего"... Приготовьте все походу. Пошлите лазутчиков приготовить и осмотреть дороги; все богатство Индии будет Нам за сию экспедицию наградою"... Впоследствии этого, войско собралось, выступило в поход, и передовые полки дошли до Иргиза, но тут, получено было известие о восшествии на престол Императора АЛЕКСАНДРА I и приказание возвратиться на Дон.
1807 В войну с Французами Января 27 и 28 при Прейсиш-Эйлау; 29 при Ландсберге; 30 при Древенец; 31 при Мельзаке; Февраля 1 при Гронау: 2 при Вормдит и Корбедорф; 13 при Гутштадте: Марта 1 при Воллендорфе; Мая 24 при переправе через р. Алле между Гутштадтом и Алленштейном; 29 при Гейльсберге; Июня 2 под Фридландом; при переправе через р. Прегель, у Велау; 7 при переправе через р. Неман, у Тильзита.
1809 В Турецкую войну Июня 29 при переправе через р. Дунай в корпусе Войскового Атамана Генерала Платова; 2 Августа при взятии Бабадага; 22 при взятии Гирсово; 30 при взятии Кюстенджи; 4 Сентября в сражении при Россевато; 5 при взятии г. Кузгуна; 24 при поражении Турок под Татарицею
1812 Атаманский полк в отряде своего Атамана Графа Платова, в начале прикрывал отступление 2-й Западной Армии Князя Багратиона и участвовал в делах 26 Июня при Кареличах; 27 при Мире (см.); 2 Июня у Реманова: 27 при Моневом Болоте; 5 Августа под Смоленском и засим в арьергарде Армии; 26 под Бородиным; 28 под Можайским; 6 Октября под Тарутином; 12 под Малым Ярославцем; 13 под Городнею, причем взят парк Гвардейской Артиллерии Наполеона; 19 у Колоцкого Монастыря, причем, отбито 20 орудии и 2 знамени; 22 под Вязьмою, после чего неотступно преследовали французов в отряде Платова; 26 при переправе через р. Осьму, у Дорогобужа; 28 при Соловьевской переправе на р. Вопь, причем отбито 64 орудия и почти весь обоз войск Вице-Короля Италийского; 2 Ноября под Смоленском; 3—в под Красным; 9 под Оршою; 10 при поражении Французской Армии на р. Березине; 19 в преследовании от м. Плещеницы до Хотович; 22 при Сморгонях; 28 под Вильною; 2 Декабря под Ковно.
1813 Января 1, при взятии Мариенвердера, причем захвачено у неприятеля 15 орудий и несколько сот пленных. Засим полк до Сентября месяца состоял в Резервном Кавалерийском корпусе, под начальством Его Императорского Высочества ЦЕСАРЕВИЧА. 16 Сентября снова в отряде Графа Платова, участвовал в сражении под Альтенбургом; 1 Октября был на рекогносцировке под Лейпцигом; причем имел стычку с неприятелем у Марклеборга; 4 при Вихау и Конневице под Лейпцигом; 6 под Лейпцигом же: в этот день у Гелтерн-Блика Графу Платову передалась Виртембергская Конная бригада; 10 при взятии Веймара; 12 при Эрфурте, где Графу Платову сдались 2 Баварских батальона; 20 при Ганау; 21 между Викертом и Гофгеймом.
1814 По вступлении союзных войск в пределы Франции, Атаманский полк все время находился в летучем отряде Графа Платова, который, маневрируя постоянно вблизи неприятеля, весьма много содействовал успехам союзной Армии, вместе с которою 10 Марта торжественно вступил в Париж.
1828 В Турецкую войну полк находился в отряде войск, осаждавших кр. Варну, и принимал участие в содержании аванпостов и при разведках неприятеля. В начале следующего года причисленный к войскам Гвардии вместе с ними вышел из Турции.
1831 В войну против Польских мятежных войск участвовал: 12 Февраля при Белоленке; 3 Августа при Шиманове; 5 у Бронпше; 25 и 26 - при штурме Воли и Варшавы.
1849 Дивизион, находившийся в С.-Петербурге, делал поход с войсками Гвардии против мятежных войск.
1854-1856 Полк состоял в Армии, охранявшей западные границы Империи, но в делах, участия не принимал.
1863 Дивизион, находившийся на службе в С.-Петербурге, принимал участие в усмирении Польского мятежа в пределах Виленского Военного Округа, с Мая по Декабрь месяцы.
1877 Выступил в поход под командою Флигель-Адъютанта Полковника Мартынова за р. Дунай, в Турцию: 1-й Дивизион - 11 Мая. 2-й Дивизион 17 Августа. С 28 Сентября до окончания кампании оба Дивизиона состояли при квартире Его Императорского Высочества НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА, командовавшего Рущукским отрядом.
Примечание. Переправа через Дунай. КОВАЛЕВСКИЙ Павел Осипович. 1880. Холст, масло. Ростовский областной музей изобразительных искусств, Ростов-на-Дону. Переправа через Дунай. КОВАЛЕВСКИЙ Павел Осипович. 1880. Холст, масло. Ростовский областной музей изобразительных искусств, Ростов-на-Дону.
За подвиги, мужество и храбрость, оказанные в эту кампанию полком ему дарованы права и преимущества Старой Гвардии.
См. также:
Мир, дело при;
МОЙ ДЕД, АТАМАНЕЦ И ШТАБ-ОФИЦЕР, БЕРЕЗНЕВ В.Л.
Название статьи: Лейб-Гвардии Атаманский ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА полк
Ночи пошли темные, погода холоднее, ветры и бури чаще, и стоять на месте стало томительно скучно. 25-го августа 1-й дивизион собрался в д. Б. Ижору, а 26-го пришел в Петербург, где его смотрел Государь Наследник. После смотра дивизион опять ушел на посты.
Лишь 28 октября, когда пошли уже осенние заморозки, полку приказано было собраться на берегу Малой Невы в Новой деревне. 30 октября на походе, у Марсова поля, полк был осмотрен Государем Императором. Государь остался весьма доволен бравым видом Атаманских дивизионов. Это был последний раз, когда атаманцы видели Государя.
В феврале 1855 года Императора Николая Павловича не стало. Не стало того, кто так любил казаков, кто сына своего пожаловал Шефом Атаманскому полку, приблизил полк к себе, даровал ему права гвардии, кто даже похороненным пожелал быть в казачьем мундире.
Известие это потрясло казаков. Многие плакали на панихиде.
На престол вступил Государь Александр Николаевич. Шефом нашего полка был назначен 19 февраля 1855 г. наследник Цесаревич Николай Александрович, которому шел 18-й год, а полку повелено именоваться Лейб Атаманским Его Высочества Наследника Цесаревича полком. 18 марта 1855 г. приказано было Атаманскому полку иметь на шапках гладкие кокарды. Вместо круглого помпона положен султан из белого волоса длиною 4 вершка. Трубачи должны были иметь красный султан. Воротники на полукафтанах иметь скошенные, застегивающиеся на 1 крючок. Длина пол у полукафтанов - 7 вершков ниже талии. К парадному голубому полукафтану одевать темно-синие шаровары с двумя голубыми лампасами и выпушкою, а с виц-полукафтаном остаются без лампаса. Басонная обшивка у трубачей полагается на парадных полукафтанах на груди, рукавах и наплечниках, а на виц-полукафтанах только на рукавах и на наплечниках. Вместо поясной портупеи положена портупея через плечо. Шарф иметь без кистей.
В этой форме наш полк показался Государю первый раз в Москве, куда он пошел в июне месяце на коронацию.
Там 20 августа атаманцы представились Государю на смотру на Ходынском поле, а 26 августа взвод от полка со знаменем стоял в Кремле, близ Царя Колокола, у колокольни Ивана Великого. После коронования всем войскам, собранным под Москвой, Государь произвел маневры. 30 августа, в день тезоименитства Государя, казаки прочли следующий приказ:
«Государь Император, желая ознаменовать день Священного Коронования Их Императорских Величеств новым знаком Монаршего внимания к доблестным заслугам Донского, Черноморского и Линейного Казачьих войск, а также и в память свыше двадцатисемилетнего атаманства своего над оными, Всемилостивейше повелеть соизволил - сократить общий срок службы в упомянутых войсках».
В Атаманском полку повелено было служить вместо 25 лет 22 года и три года в полках третьей очереди, только в минуту крайности призываемых на службу.
В 1866 году наш полк был включен в состав 1-й гвардейской кавалерийской дивизии, которая состояла тогда из полков: 1-ая бригада - Кавалергардского полка и Л.-Гв. Конного, 2-ая бригада - Л.-Гв. Кирасирского Его Величества и Л.-Гв. Кирасирского Ея Величества и 3-ья - из Л.-Гв. Казачьего Его Величества полка и при нем Черноморского Казачьего дивизиона и Л.-Гв. Крымско-Татарского полуэскадрона и Лейб-Атаманского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полка и при нем Л.-Гв. Уральского Казачьего дивизиона.
ГЛАВА XXI. Лейб-Гвардии Атаманский полк
Пожалование полка в молодую гвардию. - Увеличение содержания офицерам. - Пожалование полку георгиевского штандарта. - Отвоз старого знамени в Новочеркасск.
Полковник Дмитрий Иванович Жиров был коренной атаманец. С полком он ходил усмирять поляков в 1831 году, провел лучшие дни своей жизни в полку на смотрах и ученьях, стяжавших мирную славу атаманцам. В1855 году он получил в командование Казачий № 64 полк и, не прокомандовав им и года, получил Лейб-Атаманский полк. В его время в полку случилось три крупных события: полк получил права и преимущества молодой гвардии, новый штандарт и принял участие в усмирении вновь взбунтовавшихся поляков. Наш полк уже давно служил в Петербурге наряду с гвардейскими полками, был прикомандирован к гвардейскому корпусу и состоял в 1-й кавалерийской дивизии. Он всюду считался гвардиею, офицеры наши вместе с другими гвардейскими офицерами ездили во дворец на выходы и балы, но именовался он Лейб-Атаманским и на шапках имел армейские гербы.
8 сентября 1859 года, в тот день, когда Шефу нашего полка Государю Наследнику Цесаревичу Николаю Александровичу минуло 16 лет, Государь Император Высочайше повелеть соизволил: Лейб-Атаманский Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полк именовать Лейб-Гвардией Атаманским Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича Полком с правом молодой гвардии. Гербы на шапках заменены были тогдашними гвардейскими орлами, над которыми помещено отличие «За Варшаву».
Служившие в нашем полку офицеры были по большей части люди небогатые. Всю свою жизнь они посвящали полку. Имения их и земли приходили в упадок, доходов было мало. Постоянная служба в Петербурге, разводы и парады требовали чистого обмундирования, а блестящая форма атаманских офицеров стоила недешево. Офицеры других гвардейских полков получали увеличенное жалованье, казачьи офицеры имели такое же жалованье, какое получали кавалерийские офицеры армейских регулярных полков. Это делало службу в нашем полку весьма тяжелой для офицеров в имущественном отношении. Многие зажиточные помещики на Дону, прослужив несколько лет в гвардии, беднели. Государь Император милостиво взглянул на офицерский быт гвардейских казачьих полков и
6 декабря 1857 г. в день тезоименитства Августейшего Атамана казачьих войск повелел: «По недостаточности средств большей части офицеров гвардейских казачьих частей отпускать им, во время нахождения на действительной службе, столовых деньги от казны в размере, определенном для гвардейской кавалерии».
В день рождения Августейшего Шефа полка, 8 сентября 1860 г. Государь Император Всемилостивейше соизволил пожаловать Л.-Гв. Атаманскому полку георгиевский штандарт по образцу штандартов Л.-Гв. Казачьего Его Величества полка вместо знамени, которое повелено хранить при войсковых регалиях Войска Донского. На штандарте вокруг орла как знака Государства - надпись: «За отличие, оказанное в войне с французами в 1812-13 и 1814 годах».
В углах, на синих бархатных кружках нашиты золотые буквы «А» - вензель Государя Императора, служить которому и охранять которого наш полк обязан. Светлые полосы с угла на угол штандарта, подобие креста, знаменуют имя Христово, православную веру христианскую, за которую крепко биться со врагом обязан всякий казак.
6 декабря в 8 часов вечера состоялась в Зимнем дворце прибивка к древку нового штандарта. На прибивке присутствовал Государь Император, Августейший Шеф полка, Великие Князья, командиры гвардейских частей, командир 3-го дивизиона подполковник Зверев, все офицеры этого дивизиона, все вахмистры и по одному портупей-юнкеру, унтер-офицеру и по 2 казака от каждого эскадрона.
На другой день, 7-го декабря в 1 час дня, в Михайловском экзерциргаузе, как тогда назывался Михайловский манеж, состоялось освящение штандарта. 5-й и 6-й эскадроны были собраны в парадной форме, в конном строю. После молебна новый штандарт был проведен вдоль фронта - и торжественно раздались слова присяги под знаменем. Потом были прочтены военные законы, касающиеся службы под штандартом, и командовавший Сводно-Казачьим полком генерал-майор Шамшев прочел казакам:
«Знамя в пехоте и штандарт в кавалерии есть священная хоругвь, под которой соединяются верные своему долгу воины. Знамя и штандарт - святыня, слава, честь и жизнь служащих. Честный, храбрый солдат умрет в руках со знаменем или штандартом, а не даст на поругание неприятелю, ибо знамя и штандарт заключают в себе священные драгоценности наши: Веру, Государя и Отечество!
