Языкознание
В. С. Ефимова (Москва)
Проблема реконструкции лексического фонда старославянского языка
Посвящается памяти Роли Михайловны Цейтлин
Великих солунских братьев свв. Кирилла и Мефодия принято называть - не только в научной литературе, но и в средствах массовой информации - «создателями (или родоначальниками) славянской письменности» Эта формулировка требует комментария, так как письменность у славян, несомненно, была и до приезда свв. Кирилла и Мефодия в славянские земли: согласно знаменитому свидетельству черноризца Храбра, относящемуся к IX в., славяне писали как «чертами и резами», так и латинскими и греческими буквами «без устроения». Тем не менее, создание специального славянского алфавита (по мнению большинства ученых к настоящему времени, в виде глаголицы), содержащего буквы для специфических славянских звуков, справедливо считают научным подвигом. Как известно, это дало возможность упорядочить славянское письмо, делать не только небольшие записи и надписи, но и записывать тексты большого объема, и даже вводить орфографические нормы (функционирование норм имело, разумеется, свою средневековую специфику). Однако не менее важным результатом деятельности свв. Кирилла и Мефодия и их учеников стало создание ими первого славянского литературного языка.
Несмотря на непрерывную дискуссию в палеославистике (спор идет, в основном, о терминах, а не по существу вопроса), бесспорно можно утверждать, что древнеславянский язык, начало которому положили свв. Кирилл и Мефодий, являлся общим литературным языком для всех славян и бытовал на славянских землях в течение средневековья в виде разных изводов (среднеболгарского, русского, сербского). При этом особо важное значение для славистики имеет изучение раннего периода этого языка (1Х-Х1 вв.), который целесообразно называть старославянским языком и который представлял собой структурное целое 2. Старославянский язык создавался в ходе переводов на славянский язык греческих текстов, выполнявшихся свв. Ки-
риллом и Мефодием и другими древними книжниками - их учениками и последователями. Существует уже немало работ, показывающих, как шел процесс формирования и пополнения лексического фонда возникавшего при этом литературного языка3. Однако изучение лексики собственно старославянского языка затруднено тем, что в сохранившихся до нашего времени «классических» старославянских рукописях, т.е. в древнеболгарских рукописях Х-Х1 вв., язык которых определяется палеославистами как старославянский4, зафиксирован лишь фрагмент существовавшей в то время лексической системы5. Тексты, дошедшие до нас в древнеболгарских рукописях Х-Х1 вв., представляют нам лишь небольшую часть того, что было в действительности написано на старославянском языке. Отбытие даже небольших по объему рукописей или частей рукописей, относящихся к «классическому старославянскому канону», может существенно влиять на наши представления о лексической системе старославянского языка. Известно, например, что такая важнейшая книга Св. Писания, как Апостол, дошла до наших дней лишь в более поздних списках6. И открытие на Синае в 1975 г. части Синайского евхология (рукописи, входящей в «старославянский канон»), содержащей очень небольшой апостольский текст (всего 12 перикоп), пополнило известный нам фрагмент старославянской лексической системы целым рядом лексем7. Таким образом, приходится признать, что лексический фонд старославянского языка во всей его полноте в настоящее время не является известным, и реконструкция его представляет собой серьезнейшую и актуальную для современной палеославистики задачу.
Вопрос о создании методики реконструкции незафиксированной в рукописях «классического старославянского канона» старославянской лексики был поставлен Р.М.Цейтлин еще в 70-хгг. Однако стремление в исследованиях тех лет оставаться в рамках чистой синхронии (а в данном случае понятие «синхронного среза» обязывало использовать материал рукописей только Х-XI вв. и только древ-неболгарского происхождения) значительно сужало горизонт поисков исследователя. «Возможность их (реконструируемых лексем. - В. Е.) употребления в СЯ (старославянском языке. - В. Е.), - писала Р. М. Цейтлин, - доказывается материалами СП (старославянских памятников. - В. Е.) - наличием однокоренных слов с общим семантическим знаменателем, с одной стороны, и данной модели образования слова, - с другой» 8. Таким образом, Р. М. Цейтлин предлагала методику, опирающуюся на анализ с синхронной точки зрения так называемых «словообразовательных пар». И хотя в своей более поздней статье Р. М. Цейтлин отмечала, что данные «косвенных источников» (т.е. разного рода языковые и культурно-исторические
данные) во многих случаях увеличивают надежность реконструкции, все же сама методика не выходила за рамки анализа лексического материала древнеболгарских рукописей Х-XI вв. По мнению Р. М. Цейтлин, реконструкция лексемы как старославянской требует, чтобы она присутствовала в словарном корпусе этих рукописей в «связанном» виде в «левом» ряду в словообразовательных парах «мотивирующее - мотивированное», в то время как «правый» ряд таких пар не может дать достаточно надежных результатов 9.
В начале 80-х гг. болгарская исследовательница Р. Павлова попыталась применить методику Р. М. Цейтлин для использования древнерусских списков XI в. с утраченных древнеболгарских оригиналов с целью изучения лексики и словообразования старославянского (=древ-неболгарского литературного) языка10. Наиболее ценным из предложенного Р. Павловой, на наш взгляд, является идея необходимости сопоставительных исследований - чисто лингвистических и текстолого-языковых - с привлечением в качестве источников рукописей, не входящих в круг собственно древнеболгарских рукописей Х-Х1 вв.
Широкое использование данных косвенных источников для изучения лексического фонда старославянского языка ощущается в настоящее время в палеославистике как назревшая необходимость. Нельзя не учитывать, что не только перевод Апостола и большей части Ветхого завета, но и основная масса трудов древнеболгарских книжников (в том числе и произведения величайшего писателя Иоанна Экзарха Болгарского), написанных изначально на старославянском (=древнеболгарском литературном) языке, дошла до нас в более поздних списках. «Дошло е време да се потърсят пътищата, - пишет Д. Иванова- Мирчева, - по които палеославистика ще се отърси от една изкуствено създадена бариера, коята се е наложила - противно на логиката - да не се използуват късните паметници като из-точници за попълването на системата на старобългарския език» и.
В то же время очевидно, что лексика, извлеченная из более поздних списков (среднеболгарского, сербского или русского изводов) произведений, написанных первоначально на старославянском языке, не может автоматически включаться в лексический фонд старославянского языка (как иногда делается при изучении «языка» отдельных древних книжников12). Но, с другой стороны, следование только методике реконструкции, предложенной в свое время Р. М. Цейтлин, выводит из поля зрения исследователя огромную и важнейшую часть реально существовавшей в старославянском языке лексики: о «потерях» в таком случае можно судить, хотя бы сравнив словник известного «Старославянского словаря» 1994 г.13 (одним из авторов и редакторов которого была Р. М. Цейтлин), основанный на
материале рукописей «классического старославянского канона», и изданные Р. Айцетмюллером и Л. Садник индексы к «Шестодневу» и «Богословию» Иоанна Экзарха Болгарского14.
Видимо, понимая необходимость развития и усовершенствования предложенной Р. М. Цейтлин методики, мы должны принять положение, что реконструкция тех или иных звеньев лексической системы старославянского языка принципиально может быть осуществлена только с большей или меньшей степенью вероятности. Кстати, и методика, предложенная Р. М. Цейтлин, основанная на восстановлении в рамках синхронии словообразовательных пар, на первый взгляд очень строгая и обеспечивающая, казалось бы, надежность выводов, «работает» тоже только с этим допущением. Так, приведенные Р.М.Цейтлин примеры реконструкции прилагательных нрдвьнт» или ц"кньнъ в качестве старославянских лексем на основании факта употребления в древнеболгарских рукописях Х-XI вв. лексем нракт*, зтьлонрлкьнть, подоБОнрлкыгъ и лексем ц"кнд и ллъного-ц"кньнт»15, на самом деле содержит подобное допущение, так как такие лексемы, как зт>лонрдвьнт», подоконрдвьнт» и лгьногоц"Ьньнт» могли быть образованы способом не чистого сложения, а сложения с суффиксацией (т. е. для образования слов зт»лонрдвьнгъ, подоБонрдвыгь, мъного-ц-Ьньнт» не обязательно использование прилагательных нрдвь.н"ь или ц"Ьньнт», достаточно наличия в лексической системе существительных нрдвъ и ц"кна).
По нашему мнению, принципы реконструкции старославянских лексем, указанные Р. М. Цейтлин, следует сочетать с целенаправленным анализом лексики рукописей, относимых ею к так называемым косвенным источникам. При этом нельзя отрицать важность процедур, предложенных Р. Павловой для анализа лексики древнерусских рукописей - выделение слов по критерию наличия в них того же корня, что и в словах, зафиксированных в древнеболгарских рукописях Х-Х1 вв., с «общим семантическим знаменателем», и выделение слов по критерию принадлежности их к словообразовательным моделям, известным в старославянском языке16. Однако эти процедуры а) недостаточны и б) не решают задачи в целом. Круг предположительно старославянской лексики, видимо, должен выявляться путем сопоставительных исследований лексического материала возможно более широкого круга списков, восходящих к оригиналам, написанным старославянским языком, но не сохранившимся до нашего времени в древнеболгарских списках Х-Х1 вв. Доказательства, повышающие степень надежности реконструкции лексем как незафиксированных в древнеболгарских рукописях Х-XI вв. звеньев лексической системы старославянского языка, могут быть добыты в резуль-
тате сопоставительного текстологического и лексикологического изучения огромного и почти не исследованного рукописного наследия. Наличие лексемы в разных местах более поздних списков разных произведений и, особенно, списков разных (русского, сербского, средне-болгарского) изводов уменьшает возможность рассматривать ее как внесенную в процессе движения текста по спискам и указывает на большую вероятность принадлежности ее к лексическому фонду старославянского языка.
Поясним данное положение конкретными примерами. В старославянском языке была известна модель образования наречий от прилагательных при помощи суффикса -тк. В рамках Преславской школы письменности (возможно, под влиянием «образца» языка Иоанна Экзарха Болгарского) инициировалась словообразовательная активность этой модели образования наречий17. В настоящее время в лексический фонд старославянского языка включаются только те наречия на -тЬ, которые зафиксированы в рукописях «классического старославянского канона», что и отражается в словнике Старославянского словаря 1994 г.18 (таким образом, в этот словник попадают наречия на -тЬ от сложных и аффиксальных прилагательных, извлеченные, главным образом, из Супрасльской рукописи). Однако наличие ряда других наречий этого типа в языке произведений, написанных в эпоху старославянского языка и, в частности, в языке оригиналов произведений Иоанна Экзарха Болгарского (и, следовательно, принадлежность их к лексическому фонду старославянского языка) можно доказать разысканиями в языке более поздних списков разных произведений, относящихся к разным изводам, но восходящих к протографам, язык которых изначально являлся старославянским. Так, в словнике указанного Словаря 1994 г. отмечено только одно наречие-композита на с первым компонентом сложения докро- - докрорлзоул\ивтЬ, извлеченное из Супрасльской рукописи (Супр 376,21, употреблено в соответствии с греч. еи-ры-(лоусод). Однако в древнейшем сербском списке 1263 г. «Шестоднева» Иоанна Экзарха19 находим наречие докрочьстьн"Ь: докромьстьик жнвжцжимт» - 259а 26-27 - в соответствии с греч. еоаф^С тсоХнеуо-Это же наречие в том же месте текста «Шестоднева» находим и в списках ранней русской редакции, восходящей к древнеболгар-скому протографу, но не связанной с сербским списком 1263 г., что видно по изданию, подготовленному Г. С. Баранковой: в рукописи XV в. (РГБ, собр. Московской Духовной академии, 145), положенной в основу издания, это место находится на л. 2666 10-1120 (Г. С. Баранкова не указывает разночтений в этом месте и по другим шести рукописям, вовлеченным ею в лингвотекстологический ана-|
лиз). Это же наречие находим и в другом произведении Иоанна Экзарха, его «Богословии» («Небесах») - в древнейшем списке XII/ XIII вв. русского извода21: докрочь.етьн"к (и)испов"йдАгги - 43а - в соответствии с греч. еистфсос ¿[хоХоу^хеоу. Уже этих фактов, кажется, достаточно, чтобы отнести наречие докрочьстыгЬ к лексическому фонду старославянского языка, хотя оно и не включено в словник Словаря 1994 г. В сербском списке «Шестоднева» 1263 г. находим и другое наречие на -"к с первым компонентом докро- - докроокрлльи"к: по св"Ь-тоу ходАфемт» докроокрлзь,нтЬ - 34(128-35а 1 - в соответствии с греч. каргуо[х£рсс еоа%Г|[хоуы<;. В списке ранней русской редакции, изданном Г. С. Баранковой, также находим это наречие - на л. 376 1. (И для этого наречия Г. С. Баранкова не.указывает разночтений.) В других произведениях Иоанна Экзарха наречие докрооЕ-рлзыгк нам пока не встретилось (это, впрочем, и не обязательно для наших доказательств), но зато мы нашли его в Изборнике 1073 г. (54б 24) 22 (древнеболгарский протограф которого относится, видимо, к началу X в.), что с высокой степенью вероятности свидетельствует о том, что наречие докроокрлзьн"Ь тоже входило в лексический фонд старославянского языка, хотя и не включено в словник Словаря 1994 г.
Не включается в настоящее время в лексический фонд старославянского языка также и наречие сжиротикьн"Ь. Вместе с тем, оно встречается в списках произведений Иоанна Экзарха - как в «Шестодне-ве», так и в «Богословии», где характеризует глаголы речи: и паки слпротивьн"Ь речемъ - Шестоднев 128а 10 по сербскому сп. 1263 г., 116а 23 по русскому сп.23 (греч. нет); слпротикьн"Ь тол\о^ в"Ьфд рекъ! - Шестоднев 62а 13 по сербскому сп. 1263 г., в русском сп. пропущено (греч. нет); понеже етери соупроггикьнтЬ глть - Богословие 204Ь, где со-упротивьн"Ь глаголать, переводит греч. глагол осу-аХеуоисл. (Зл.мн. ч.). Кроме того, судя по изданному индексу, наречие сж.протикьн"Ь встречается четыре раза в Изборнике 1073 г. (58а 9; 129в 19; 146гЗ-4; 120г6)24. Учитывая то, что прилагательное сжпротикьнъ "противный, противоположный" семь раз употреблено в Супрасльской рукописи - как в основном значении, так и в роли существительного, можно практически с большой уверенностью утверждать, что наречие сжпротикьн"Ь входило в лексический фонд старославянского языка.
Из сказанного очевидно, что с увеличением количества рукописей, вовлеченных в подобного рода анализ их языка, будет все более уточняться наше представление об истинном лексическом фонде
старославянского языка и все надежнее будут доказательства для «кандидатов» в реконструируемые старославянские лексемы вероятности их принадлежности к этому лексическому фонду. Накопление уже к настоящему времени большого числа хороших изданий памятников древней славянской письменности и индексов к ним, которые могут оказать помощь исследователю, дает надежду на успешность проведения этой огромной, но очень нужной работы.
Примечания
1 См., например: Бернштейн С. Б. Константин-Философ и Мефодий. М., 1984. С. 3.
2 Как известно, термин «старославянский язык» является предметом научной дискуссии, разгоравшейся подчас с чрезвычайной остротой. Позиция, высказанная в свое время по поводу этого термина акад. Н. И. Толстым, представляется нам весьма взвешенной и не противоречащей по существу взглядам Р. М. Цейтлин - см.: Толстой Н.И. История и структура славянских литературных языков. М., 1988. С. 34-52, особенно с. 47.
3 Укажем здесь прежде всего на работы Е. М. Верещагина, особенно на его последние книги - Верещагин Е. М. История возникновения древнего общеславянского литературного языка. М., 1997; Он же. Церковнославянская книжность на Руси: Лингвотекстологические разыскания. М., 2001. В некоторых своих работах мы пытались показать процессы формирования и развития в старославянском языке такого пласта его лексического фонда, как прилагательные и наречия книжного характера - см. Ефимова В. С. О некоторых тенденциях развития первого литературного языка славян в произведениях древнеболгарских писателей (на материале отадъективных наречий) // Проблемы славянской диахронической социолингвистики: динамика литературно-языковой нормы. М„ 1999; Она же. К характеристике книжной лексики в первом литературном языке славян (роль перевода Апостола) // Роль переводов Библии в становлении и развитии литературных славянских языков (в печати).
4 Критерии отбора «классических старославянских рукописей» были указаны Р. М. Цейтлин в книге: Цейтлин Р. М. Лексика старославянского языка. Опыт анализа мотивированных слов по данным древнеболгарских рукописей Х-Х1 вв. М., 1977. Р. М. Цейтлин считает, что в него следует включать следующие рукописи: евангелия Зографское, Мариин-ское, Ассеманиево, Саввина книга, Охридское, Зографский палимпсест, Боянский палимпсест, Синайскую псалтырь, Клоцов сборник, Синайский евхологий, Синайский служебник, Рыльские листки, Супрасль-скую рукопись, Зографские листки, Хиландарские листки, листки Ун-дольского, Енинский апостол. Круг отобранных Р. М. Цейтлин рукопи-
сей почти совпадает с кругом рукописей, послуживших источником материала для создателей известного словаря: SadnikL., Aitzetmüller R. Handwörterbuch zu den altkirchenslavischen Texten. Heidelberg, 1955.
5 Ср., например, высказыванние Р. М. Цейтлин: «В СЯ (старославянском языке. - В. £.) было слов во много раз больше, чем их зафиксировано в СП (старославянских памятниках. - В.Е.)» - Цейтлин P.M. Лексика старославянского языка. Опыт анализа мотивированных слов по данным древнеболгарских рукописей X-XI вв. М., 1977. С. 31.
6 Вхождение в «старославянский канон» Енинского апостола - рукописи скорее начала XII в., чем XI в., сохранившей апостольский текст в небольших отрывках, довольно спорно. Укажем наиболее древние и известные из списков Апостола: Охридский апостол XI Lb. болгарского извода, Слепченский апостол XII в. болгарского извода, Христинополь-ский апостол XII в. русского извода, Толковый апостол 1220 г. русского извода, Церколезский апостол XIII в. болгарского извода, Матичин апостол XIII в. сербского извода, Струмицкий апостол XIII в. болгарского извода, Шишатовацкий апостол 1324 г. сербского извода.
7 Нам уже приходилось указывать на важность в этом отношении для изучения старославянской морфемики и словообразования находки 1975 г. на Синае - см. Ефимова В. С. О некоторых проблемах морфемного членения в старославянском языке // Славяноведение. 1999. № 2. С. 69.
8 Цейтлин Р. М. Лексика старославянского языка... М., 1977. С. 21.
9 Цейтлин Р. М. Възстановяване на незасвидетелствувани старобългарски думи (способи и методи) // Български език. 1986. № 2. С. 114.
10 Павлова Р. Некоторые проблемы изучения языковых взаимодействий болгар и русских (X-XIV вв.) // Славянска филология. София, 1983. Т. 17. С. 38.
11 Иванова-Мирчева Д. Синтактичните архаизми в Германовия сборник в > светлина на филологическото проучване на паметника // Български език. 1989. № 4. С. 318. Следует, однако, отметить, что идея о необходимости использования данных более поздних списков для изучения старославянского языка высказывалась уже Н. Н. Дурново: Дурново Н. Русские рукописи XI и XII вв. как памятники старославянского языка // ^жнословенски филолог, повремени спис на словенску филологу и лингвистику. Београд, 1924. Кн. IV; 1925-1926. Кн. V; 1926-1927. Кн. VI.
12 См., например, Давидов А. Глаголна синонимия в «Беседа против богомили-те» от Презвитер Козма // Славянска филология. София, 1978. Т. 15. С. 329-338; Он же. Речникът на «Беседи против Богомилите» от Презвитер Козма и Супрасьлският сборник // Проучвания върху Супрасьлския сборник. София, 1980. С. 137-145; Он же. Шестодневът на Йоан Екзарх и старобългар-ската лексика// Славянска филология. София, 1988. Т. 19. С.90-98; Он же. Към характеристиката на сложните думи в «Шестоднева» на Йоан Екзарх // Filologia е letteratura nei paesi slavi. Roma, 1990. Р. 3-8 и др.
13 Старославянский словарь (по рукописям X-XI вв.) / Под ред. Р. М. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. М., 1994.
14 Aitzetmüller Ii. Das Hexaemeron des Exarchen Joannes // Editiones monu-mentorum slavicorum veteris dialecti. Graz, 1975. T. VII; Sadnik L. Des Hl. Johannes von Damaskus "ExGeatç àxptpTjç TÎjç ôpGoSoÇou túgtecoç in der Ubersetzung des Exarchen Johannes // Monumenta linguae slavicae. Freiburg, 1983. T. XVII.
15 Цейтлин P.M. Възстановяване на незасвидетелствувани старобългарски думи (способи и методи)... С. 116.
16 Павлова Р. Некоторые проблемы изучения языковых взаимодействий болгар и русских (X -XIV вв.) // Славянска филология. София, 1983. Т. 17. С. 38.
17 Ефимова B.C. Старославянские отадъективные наречия с суффиксом -"fe// Советское славяноведение. 1991. № 3; Она же. О некоторых тенденциях развития литературного языка в произведениях Иоанна Экзарха Болгарского// Традиция и новые тенденции в развитии славянских литературных языков: проблема динамики нормы. Тезисы докладов международной научной конференции. Москва, 24-26 мая 1994 г. М., 1994; Она же. О некоторых тенденциях развития первого литературного языка славян в произведениях древнеболгарских писателей (на материале отадъ-ективных наречий) // Проблемы славянской диахронической социолингвистики: динамика литературно-языковой нормы. М., 1999. С. 45-55.
18 См. Старославянский словарь (по рукописям X-XI вв.) / Под ред. Р. М. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. М., 1994.
19 Пользуемся известным изданием: Aitzetmüller R. Das Hexaemeron des Exarchen Joannes // Editiones monumentorum slavicorum veteris dialecti. В 7 т. Graz, 1958-1975.
20 Шестоднев Иоанна экзарха Болгарского. Ранняя русская редакция / Издание подготовила Г. С. Баранкова. М., 1998. С. 589.
21 Для анализа языка этого списка мы пользовались изданиями: Sadnik L. Des Hl. Johannes von Damaskus "Extteaiç axpiß-fy; Tf\q ôpOoSoÇou тиатЕы; in der Übersetzung des Exarchen Johannes // Monumenta linguae slavicae. Wiesbaden, 1967. T. V; Freiburg, 1981. T. XIV; Freiburg, 1983. T. XVI; Бо-дянский О. M. Богословие Иоанна, ексарха Болгарского // Чтения в Обществе истории и древностей российских. М., 1877. Кн. 4.
22 См.: Симеонов сборник (по Светославовия препис от 1073 г.) / Под ред. П. Динекова. Т. 2. Речник-индекс. София, 1993. С. 49.
23 В варианте спротивьн"к. Г. С. Баранкова указывает также здесь для ранней русской редакции варианты соупротивьн"к и сопротивьн"к - см. Шестоднев Иоанна экзарха... С. 228.
24 Симеонов сборник (по Светославовия препис от 1073 г.)... С. 175.
Все слова, употребляющиеся в данном языке, образуют его словарный состав . Среди этого большого круга лексических единиц имеется небольшой, но отчетливо выделяющийся круг слов – основной словарный фонд, объединяющий все корневые слова, ядро языка. Основной словарный фонд менее обширен, чем словарный состав языка; от словарного состава языка он отличается тем, что живет очень долго, в продолжение веков, и дает языку базу для образования новых слов.
Основной словарный фонд охватывает самые необходимые слова языка. Для обозначения одного и того же в языке может быть ряд синонимов, которые по-разному расцениваются в словарном составе языка и не все входят в основной словарный фонд. Слова основного словарного фонда – факты нейтральной лексики: их можно употреблять с тем же значением в любом жанре речи (устная и письменная речь, проза и стихи, драма и фельетон и т.д.) и в любом контексте. Следует оговориться, что при многозначности слова не все значения данного слова являются фактом основного словарного фонда.
Через словарный состав язык непосредственно связан с действительностью и ее осознанием в обществе. В лексике находят отражение социальные, профессиональные, возрастные различия внутри языкового коллектива. Т.к. лексика обращена к действительности, она очень подвижна, сильно изменяет свой состав под воздействием внешних факторов. Возникновение новых реалий, исчезновение старых ведет к появлению или уходу соответствующих слов, изменению их значений. Именно поэтому точное количество всех слов языка принципиально невозможно подсчитать.
В словаре носителей языка различают активный и пассивный словари. Активный словарь – это те слова, которые говорящий на данном языке не только понимает, но и сам употребляет. Слова основного словарного фонда безусловно составляют основу активного словаря, но не исчерпывают его, т.к. у каждой группы людей, говорящих на данном языке, есть и такие специфические слова и выражения, которые для данной группы всходят в их активный словарь, ежедневно ими употребляются, но не обязательны как факты активного словаря для других групп людей, имеющих в свою очередь иные слова и выражения. Таким образом, слова основного словарного фонда – общие для активного словаря любых групп населения, слова же специфические будут разными для активного словаря различных групп людей.
Пассивный словарь – это те слова, которые говорящий на данном языке понимает, но сам не употребляет. Таковы, например, многие специальные технические или дипломатические термины, а также и различные экспрессивные выражения.
Понятия активного и пассивного словаря очень важны при изучении иностранного языка. Однако нельзя забывать, что слова, имеющиеся в пассиве могут при надобности легко перейти в актив, а наличное в активе – уйти в пассив.
Основной лексический фонд – это ядро лексики. Разделяют на активную и пассивную. А – слова повседневного употребления. П - устаревшие слова, или новые слова:
А)историзмы- название предметов и явлений исторического прошлого¸которые вышли из употребления вместе с этими предметами и явлениями и не имеют синонимов в современном языке(колхоз).
Б)Архаизмы- это слова вытесненные другими словами того же языка
В) неологизмы – это вновь образованные слова, которые еще не получили широкого распространения: 1 – лексические неологизмы – абсолютно новые слова, как по значению, так и по звучанию. 2- семантические – новые значения уже в существующих словах.
Изменение в словарном составе языка происходит в несколько этапов:
1) изобретение новых слов(может быть активным на раннем развитии языка)
2) морфологический – создание новых слов из существующих в языке морфем по моделям данного языка –ист-(программист) –щик- (электронщик)
3)заимствование слов
4) семантический – переосмысление слов, появление у них новых значений(утечка мозгов)
5)конверсия- переход слова из 1ой части речи в другую
29. Словарный состав языка изменяется непрерывно. Новых слов и новых значений слов появляется значительно больше. Существуют 3 пути обогащения словарного состава языка:
1) Морфологический – создание слов по существующим в языке моделям на базе существующих слов и морфем. Существуют виды морфологического (аффиксального словообразования:
А) суффиксальный: решить- решение- решиться…
Б) префиксальный: записать, написать;
В) суффиксально- префиксальный: подоконник, безрукий;
Г) безаффиксный: ходить- ход, тихий- тишь.
2) Семантический- переосмышление слов. появление у слов новых знчений. Историю имеют не только слова, но и их значения. Они изменяются по закономерностям семантических процессов и правил образования переносного значения. Также происходит расширение (увеличение обьёма обозначаемого понятия) и сужение (ограничение обьёма обозначаемого понятия).
3) Заимствование – яркий пример взаимодействия языков и культур. Оно увеличивает лексическое богатство, служит источником новых корней. Результат заимствования: образуются смешанные языки; в природном составе языка появляется заимствование элемента.
Ещё более удалены от языка – источника слова, возникшие путём калькирования- наморфемного перевода чужого слова- модели.
Освоение слова – это потеря им индивидуальности. Чтобы слово и значение были усвоены языком, необходимы общественная потребность в этом слове.
30 .В словарном составе любого языка выделяют: исконную лексику (слова, унаследованные от древних времён от яз. основы) и слова возникшие в процесе развития язика. Заимствованная лексика- указывает на генетическую принадлежность язика. Например: мать, око, вождь, отечество, монастырь, лат. Лекція, ізюм, каблук, утюг, базар,галстук.
Интернационализмы- слова, имеющие одинаковое или близкое звучание и одно и то же значение в различных языках мира.
Основным видом заимствования являються кальки(вид заимствования, когда иноязычное слово копируется и переводится по частям). Существуют словообразовательные и семантические кальки.
Словообразовательные кальки - это слова, полученные «поморфемным» переводом иностранного слова.
Семантические кальки-исконные слова,которые приобрели новые значения под влиянием иноязычных слов.
Этапы освоения взаимствованных слов:
1)фонетиграфическое освоение
2)морфологическое(слово может изменять род, перейти в другую часть речи)
3)семантическое
Варваризмы-слова с выраженой иноязычной окраской для создания определенного національного колорита.
31. По сфере употребления лексика делится на общенародную и лексику ограниченного употребления.(диалектизмы, жаргонизмы и професионализмы)
1 .Диалектизмы – слова местных говоров, ограниченных територией их употребления. Разделяется на лексико-семантические диалектизмы – одинаковые слова,но в диалекте др.. значение. Этнографизмы – предметы, которые употреблятся на определенной територии.
2 .Жаргонизмы – слова, употребление каких ограничено социальными группами.
3 .Проф. лексика - Это полуофициальные и неофициальные слова, употребляющиеся людьми определенной профессии для обозначения специальных предметов, понятий, действий, зачастую имеющих названия в литературном языке. Н: у шоферов: баранка – «руль», кирпич – знак, запрещающий проезд). Ядро профес.лексики составляют термины.
Термин-слово или словосочетание, являющееся точным названием понятий точной техничной или научной отросли.У терминов отсутствует стилистическая окраска и характерно четкое ограниченное значение
32. Лексика бывает:
1)межстилевая или стилистически нейтральна. Эти слова употребляются в любом виде речи, в любых стилях речи в художественной литературе и т.д. поэтому такая лексика называется межстилевой, т.е. обслуживающей всей стили речи или нейтральной. Нейтральной лексика называется потому, что лишена особой стилистической окраски. Сюда относятся большинство существительных, прилагательных, глаголы, наречия, местоимения. К межстилевым словам относятся все числительные. Только междометия не бывают межстилевыми словами(например: человек, дерево, стол, хороший, легко, просто, я, мой, сто и т.д)
2)стилистически маркирована: книжная и разговорная. Книжная(термины, поэтическая лексика, канцелярская лексика, варваризмы и экзотизмы)необходима в том случае, когда говорят о чем-то важном, значительном. Такая лексика находит применение в выступлениях ораторов, в поэтической речи, где оправдан торжественный, патетический тон.Книжные слова неуместны в непринужденной беседе Книжная лексика закреплена за научным, газетно-публицистическим и официально-деловым стилями, представленными обычно в письменной форме.
Разговорная лексика делится на собственно разговорную и разговорно-просторечные слова. Собственно разговорная лексика используется в бытовом общении (дома, на работе с друзьями, в неофициальной обстановке). Разговорные слова нельзя употребить в беседе с человеком, с которым мы связаны официальными отношениями, или в официальной обстановке. Разговорная лексика представляет преимущественно разговорный стиль речи.
Просторечная лексика обычно присутствует в речи малокультурных, малограмотных людей в сугубо бытовом общении.Не принадлежит ни к одному из стилей литературного языка.
33. Фразеологические единицы, из признаки. Виды фразеологизмов.
Фразеологизмы – это устойчивые словосочетания, обладающие постоянным целостным значением. Общие признаки фразеологизма и слова: 1) воспроизводится в готовом виде, а не строится; 2) устойчивый состав и структура; 3) имеют лексическое значение, могут иметь синонимы и антонимы; 4) соотносимы с частями речи. Пословный перевод фразеологизмов невозможен. Шарль Балли и Виноградов разработали учение о классификации фразеологизмов.
1. Фразеологические сращения или идиомы – устойчивые сочетания, составляющие неразделимую целостность, значение которых в современном языке не связано со значением компонентов (точить лясы, как пить дать).
2. Фразеологические единства могут пониматься буквально и переносно (выносить сор из избы, стреляный воробей, чем черт не шутит) – полусвободные, замкнутые ряды слов, среди которых обычно одно ограничено в своей сочетаемости, а второе нет; значение мотивировано;
3. Фразеологические сочетания – реализуются несвободные фразеологические значения слов (отвести глаза). Значение каждого компонента понятно, но связь не свободная(Краснеть от стыда).
34. Лексикография – это научная методика и искусство составления словарей, практическое применение лексикологической науки, чрезвычайно важное как для практики чтения иноязычной литературы и изучения чужого языка, так и для осознания своего языка в его настоящем и прошлом. Типы словарей весьма разнообразны.
Во-первых, следует различать энциклопедические словари и словари языковые, лингвистические. В энциклопедических словарях описываются и разъясняются не слова, а те явления, которые этими словами названы. Языковые же словари показывают именно слова с их значениями, употреблением, происхождением, грамматической характеристикой и фонетическим обликом.
Во-вторых, бывают словари одноязычные, двуязычные и многоязычные. Одноязычные словари – словари толковые, в задачу которых входит не перевод, а характеристика данного слова в современном языке или же в его истории и происхождении (исторические и этимологические словари).
Бывают специально областные словари, словари тех или иных диалектов, терминологические словари по отраслям техники и науки (в которых всегда есть элемент энциклопедических словарей); словари синонимов, словари омонимов, словари рифм; существуют также словари идиоматические, фразеологические, «крылатых с л о в», толковые и т. п. Наконец, орфографические и орфоэпические словари, где нет ни переводов, ни толкований слов, а указывается либо норма написания, либо норма произношения, – это словари чисто прикладного значения.
Вопрос об общем лексическом фонде и структуре разных славянских языков уже давно привлек к себе внимание филологов. В 1865 г. знаменитый лингвист А. Шлейхер прислал в Петербургскую академию наук написанную им статью "Всеславянский словарь". В этой статье он развивал мысль о необходимости "удобного и подручного списка соответствующих слов всех славянских наречий". Такой всеславянский словарь дал бы возможность судить о составе и объеме общеславянского лексического фонда и о словарных своеобразиях отдельных славянских языков. "Наш словарь, - писал А. Шлейхер, - не должен занять место отдельных словарей отдельных наречий. Однако ж, кажется, полезно привести эти слова отдельных наречий, в которых явится корень (или форма корня), находящийся в других (например, русск. простыть , коренная форма сты -, сколько я знаю, находится только в русском наречии). Таких слов немного" . При этом имеется в виду отнюдь не этимологический словарь славянских языков, а сокровищница их живого лексического инвентаря. Вошли бы сюда и заимствованные слова, по крайней мере, те, которые вошли в общее употребление в нескольких славянских языках. По мнению А. Шлейхера, "с сочинения такой книги, можно сказать, началась бы новая эпоха славянской науки".
На статью А. Шлейхера "Всеславянский словарь" откликается акад. И.И. Срезневский своими "Замечаниями о словаре славянских наречий". Акад. И.И. Срезневский присоединяется к тому мнению, что "улучшение понимания взаимных соотношений славянских наречий можно ожидать... всего более от словаря, где бы все славянские наречия были сопоставлены равномерно и равно верно, с одинаковою отчетливостью". В этом словаре должно быть обращено особое внимание "на оттенки значения и на круг употребления слов в разных наречиях и на переменные их значения и употребления в разное время" (ср. начало осуществления этого замысла в таких трудах, как польский словарь С. Линде или корнеслов русского языка К. Шимкевича). "Каждому, хоть несколько понимающему славянские наречия и хоть немного вникающему в черты их отличия, должно быть очевидно, что очень значительная, главная часть их состава принадлежит им сообща, а менее значительная многим или нескольким, и что все это является в каждом из них в особенном образе соответственно с особенными требованиями его звучности" (т.е. его фонетической системы). И.И. Срезневскому представляется целесообразным в качестве "передового, заголовочного слова" в таком всеславянском лексиконе брать слово старославянского языка как языка самого богатого "общеславянским достоянием". Вместе с тем И.И. Срезневский указывает на неоконченный "Slovnik vseslovansky s pridatnymi vyznamy nemeckymi " (Прага, 1852) Иосифа Франты Шумавского . Путем обзора существовавших тогда словарей отдельных славянских языков И.И. Срезневский приходит к выводу, что "за составление общего славянского словаря браться еще рано". Выяснение общеславянского фонда, по мнению Срезневского, целесообразно было бы начать с составления словаря старославянского наречия, "дав в нем место указаниям и по всем тем славянским наречиям древним и новым, по которым можно собрать материалы". "Или же, взяв несколько другой круг слов, сопоставить в словаре сравнительно только те слова, которые, по их употреблению в большей части славянских наречий, можно назвать общеславянскими". И.И. Срезневский призывал "начать систематический подбор материалов для общеславянского словаря".
Мысль о всеславянском словаре вспыхивала и в 60-х и 70-х годах. Но лишь в середине 80-х годов XIX в. (1885) вышел в свет "Краткий словарь шести славянских языков (русского с церковнославянским, болгарского, сербского, чешского и польского), а также французский и немецкий" под редакцией проф. Ф. Миклошича (СПб., М., Вена, 1885. Составители: Ф. Миклошич, В. Никольский, Ст. Новакович, А. Маценауэр, А. Брукнер). Это - параллельный словарь только пяти славянских языков. Задача его была практическая - дать западным и южным славянам в руки пособие для чтения русских книг и вместе с тем показать сродство русского языка в словарном отношении в другими славянскими языками. В этом словаре около 40 тыс. слов. Уже в этом словаре, очень несовершенном и неточном, содержащем много ошибок и не имеющем строго научного хаарктера , ярко выступает широта и многообразие общеславянского словарного фонда (сверх интернациональной лексики).
Расцвет сравнительно-исторического языкознания в последней четверти XIX в. решительным образом повлиял и на постановку проблемы общеславянского словарного фонда и на методы ее разрешения. Из русских исследователей уже А.С. Будилович в своем исследовании "Первобытные славяне в их языке, быте и понятиях по данным лексикальным" (1878-1884) пытался установить основные лексико-семантические сферы общеславянского языка, относящиеся к верованиям, явлениям природы, занятиям, промыслам, ремеслам, рукоделиям, яствам и питиям, одеждам и украшениям, хозяйственным постройкам и сооружениям, домашней утвари, посуде и снарядам, играм и музыкальным орудиям и т.п.
Исследования, направленные на восстановление общего славяно-балтийского словарного фонда (ср. словарь Р. Траутмана) и общеславянской лексической системы, привели к очень существенным результатам. Значительность этих результатов и, вместе с тем, громадная роль этого общеславянского лексического наследия в истории отдельных славянских языков непосредственно очевидны хотя бы по тому материалу, который содержится в "этимологических словарях" славянских языков (Ф. Миклошича, Э. Бернекера, А.Г. Преображенского и особенно до сих пор еще не напечатанном славянском этимологическом словаре Г.А. Ильинского). На характеристике общеславянской лексической системы останавливался в последних своих трудах проф. А.М. Селищев (см. его "Славянское языкознание", т. I ). Родовая и семейная терминология, названия совокупности членов рода и племени, обозначения родовых, родственных, общинных собраний и взаимоотношений, некоторые выражения военного быта (например, знамя ), разнообразные понятия общественной жизни и обозначения общественных отношений между людьми (честь, цена, мир, месть и т.п.), слова и фразы, связанные с земледельческим бытом (соха, серп, рожь, просо, овес, гумно, ток, зерно, мука и т.п.), с скотоводством (вол, корова, бык, овца, конь, сметана и т.п.), с ткацким и другими народными ремеслами и промыслами (нить, пила, нож, ткать и другие подобные), многие обозначения народных музыкальных инструментов (рог, гусли, свирель и т.п.) и многое другое, охватывающее сложный и разнообразный круг предметов, явлений и свойств - все это является непосредственным наследием общеславянской лексики. Проблема лексических новообразований, возникших в общеславянском языке, интересовала многих ученых и особенно А. Мейе (ср., например, не восходящие к индоевропейской старине, общеславянские названия частей тела: нога, колено, кость, уста и др.). Понятно, что при общности живых и продуктивных моделей словообразования на основе этого общеславянского фонда слов и морфем в истории отдельных славянских языков возникали совершенно однородные слова и разряды слов.
Но, естественно, наряду с такими общеславянскими сериями слов и даже целыми семантическими категориями их, в истории отдельных славянских языков были свои дифференциальные словарные приметы, характеризующие лексическую систему того или иного славянского языка. Например, в русском языке наряду с общеславянским лексическим наследством легко выделить слова, общие русскому языку и языкам отдельных славянских групп - западной или южной, и даже более узкие лексические круги, сближающие русский язык с каким-нибудь одним из славянских языков.
Вот несколько иллюстраций. Такие слова, как блекнуть, блеклый (ср. поблекнуть ), моргать, подошва, почва, свежий, хворать, мотылек, кочерга и другие подобные, находят себе ближайшие соответствия лишь в западнославянских языках. Некоторые слова вроде: весна, гриб, деготь, сосна, хвост являются общими у русского языка не только с западнославянскими, но и словинским языком. Многие русские слова находят себе параллели и соответствия только в югославянских языках (например, пир, смотреть, соты, коровай и др. под.). Правда, во многих случаях не всегда возможно с достаточной точностью решить вопрос, что перед нами - исконное ли сходство народно-славянских словообразований или плод влияния югославянской письменности (например, в отношении слов рать, ратный, решить, скудный и т.п.).
Исследование разных исторических взаимодействий славянских языков (например, русского и болгарского, сербского, русского и польского и т.д.) поможет определить новые пласты лексической общности между разными славянскими языками и соответствия между ними в процессах семантических изменений и в методах словообразования. В этом направлении представляют особенный интерес наблюдения над течением сложного процесса формирования национальных языков у отдельных славянских народов и над той внутренней семантической опорой, которую находили при этом отдельные славянские народы в лексической сокровищнице славянского языка (например, болгары и отчасти чехи в русском языке) .
Много писалось и говорилось об общеевропейском или интернациональном запасе слов и выражений, об общности семантических систем европейских языков (в том числе славянских), о "европейском мышлении". Между тем не менее важное значение для славянской филологии имеет вопрос о междуславянской или общеславянской лексике, терминологии и фразеологии, относящейся к сфере основных понятий культуры и цивилизации (например, таких, как личность, право, человек и другие подобные). Обычно указывалось (особенно резко А. Мейе) на своеобразное, изолированное положение чешского национального языка в кругу славянских языков: будто бы словарь чешского литературного языка в значительной если не в большей своей части состоит из чешских национальных новообразований, чуждых как польскому, так и другим славянским языкам . Но работы В. Кипарского (V. Kiparsky. Uber Neologismen in Tschechischen. "Slavia ", 1931, X , S . 700-717; Uber den tschechischen "Okzidentalismus " - "Slavis ", 1933, XII , S . 1-25) сильно пошатнули утверждение А. Мейе и обнаружили тесную связь чешского языка с польским и русским языками в сфере отвлеченной и философской терминологии.
Примечания
1. "Мнения о словаре славянских наречий А.Б. Шлейхера и И.И. Срезневского". СПб., 1866 (Сб. статей, читанных в Отделении русского языка и словесности имп. Акад. наук, т. I , № 2).
2. Замечания акад. И.И. Срезневского о словаре славянских наречий. - В кн.: "Мнения о словаре...".
4. R. Trautmann. Baltisch-slavisches Worterbuch. Gottingen , 1923.
5. Ср., например, работы проф. Б. Цонева о русско-болгарских словарных параллелях, проф. Т. Маретича о русских и чешских словах в хорватском языке и др. под.
6. Ср.: A. Meillet. Les langues dans l"Europe nouvelle. Paris, 1918, p. 313; ср. также: "Revue des etudes slaves", Paris, 1921, t. I, p. 13.
Словарный состав и его системность
Словарный состав языка - все слова (Лексика) какого-либо языка (в т. ч. неологизмы, диалектная лексика, жаргонизмы, терминология и т. д.). Объём и состав С. с. я. зависят от характера и развитости хозяйственной, общественной, культурной жизни носителей языка. С. с. я. представляет собой определённым образом организованную систему (см. Система языковая), где слова объединяются или противопоставляются в том или ином содержательном отношении (Синонимы, Омонимы, Антонимы, лексические поля, см. Поле семантическое).
По частоте и общеупотребительности в С. с. я. выделяются часто употребляемые слова - активный запас слов (активный словарь) и слова, употребляемые редко или в специальных целях (архаизмы, неологизмы, терминология и т. д.) - пассивный запас слов (пассивный словарь). Границы между активным и пассивным словарём подвижны, в историческом развитии языка происходит перемещение слов из одной группы в другую (ср., например, русские «прошение», «прислуга», «гувернёр», «городовой», перешедшие из активного в пассивный словарь). Слова, находящиеся в активном употреблении у всех носителей языка на протяжении длительной истории его развития (например, названия частей тела, явлений природы, термины родства, обозначения основных действий, свойств, качеств), называются основным лексическим (словарным) фондом языка, который подвержен изменениям в наименьшей степени. Выявлению соотношения активного и пассивного запаса С. с. я. на определённом этапе его развития (обычно в рамках нескольких стилей, жанров, видов речи) служат частотные словари (См. Частотный словарь).
С. с. я. непрерывно пополняется с развитием общества по словообразовательным законам языка (см. Словообразование), а также за счёт заимствований (См. Заимствования). В словарный состав рус. языка, в основе которого слова общеславянского и исконно русского происхождения, вошли на разных этапах развития слова из скандинавских, финских, тюркских, старославянских, греческих, позднее - из латинских, романских, германских языков. В словарный состав немецкого языка вошли слова из латинского, французского, итальянского, английского и некоторых других языков. Эти слои заимствованной лексики в С. с. я. отражают культурно-исторические связи народов, являясь одним из доказательств (иногда единственным) контактов древних народов. С. с. я. фиксируются (не полностью) в толковых словарях (См. Словарь).
Основной словарный фонд и периферия
Основной словарный фонд - лексическая база языка, наиболее устойчивый пласт его лексики, куда вошли в первую очередь первообразные, наиболее важные и необходимые, прочно вошедшие в жизнь народа и общеупотребительные наименования предметов, явлений, процессов, связанных с реальной действительностью. Это названия предметов и явлений природы, характеризующихся своей устойчивостью, названия, связанные с животным миром, названия частей тела, названия предметов растительного мира, названия орудий труда, названия трудовых процессов, названия, связанные с повседневным бытом, названия предметов питания, общенародные термины родства, термины, связанные с ремеслом.
Основной словарный фонд объединяет все корневые слова, ядро языка. Основной словарный фонд менее обширен, чем словарный состав языка; от словарного состава языка он отличается тем, что живет очень долго, в продолжение веков, и дает языку базу для образования новых слов.
Не следует думать, что слова основного словарного фонда отделены от прочей лексики; это не так, и непроходимой границы здесь нет. Однако наличие в языке некоторого общеобязательного, основного фонда лексики не вызывает сомнения.
Основной словарный фонд охватывает самые необходимые слова языка. Не надо думать, что это в точности соответствует необходимым понятиям или необходимым вещам. С понятиями могут быть связаны разные слова, и вещи могут называться разными словами и в случае нужды переименовываться.
Для обозначения одного и того же в языке может быть ряд синонимов, которые по-разному расцениваются в словарном составе языка и не все входят в основной словарный фонд.
Обогащение основного словарного фонда происходит благодаря появлению слов - наименований новых реалий, новых форм производства, новых общественных отношений и т. д. Значительную роль при этом играет словопроизводство на базе слов данного языка, а также иноязычные заимствования.
Основной словарный фонд русского языка, сложившийся в отдаленном прошлом, составляют исконно русские слова, к которым впоследствии стали примешиваться слова иного происхождения, что было естественным следствием экономических, политических, культурных взаимоотношений русского народа с другими народами.
Форма слова и его семантическое содержание
Фо́рма сло́ва - морфологическая разновидность слова, несущая комплекс тех или иных значений присущих данной части речи грамматических категорий; совокупность морфологических и фонологических характеристик слова (формальных показателей, в том числе нулевых), указывающих на его грамматическое значение - принадлежность к определённым грамматическим категориям.
Семантика - все содержание, информация, передаваемые языком или какой-либо его единицей (словом, грамматической формой слова, словосочетанием, предложением).
Непосредственно наблюдаемая ячейка семантики - полнозначное слово (напр., существительное, глагол, наречие, прилагательное). Слово организована по принципу "семантического треугольника": внешний элемент - последовательность звуков или графических знаков (означающее) - связан в сознании и в системе языка, с одной стороны, с предметом действительности (вещью, явлением, процессом, признаком), называемым в теории семантики денотатом (референтом), с другой стороны - с понятием или представлением об этом предмете, называемым смыслом (сигнификатом, интенсионалом, означаемым).
Из того, что связать слово с предметом возможно лишь при условии, что предмет так или иначе опознается человеком, следует, что денотат является некоторым отражением (представлением) класса однородных предметов в сознании.
Похожая информация.
