Можно ли было спасти Советский Союз? За и против | Вечные вопросы | Вопрос-Ответ

8 декабря 1991 года в Беловежской пуще в «охотничьей резиденции» бывших советских лидеров усадьбе Вискули было подписано соглашение, по которому СССР прекратил свое существование. Вместо него, по тому же соглашению, создавалось Содружество независимых государств. Это решение было принято главами трех союзных республик –

В итоге нашу страну насильно вмонтировали в так называемый глобальный мир, с всеми его пороками и угрозами. Подчиняя себе мировое развитие, капитал навязал России унизительное и крайне зависимое место в глобальной фабрике по производству и потреблению товаров, сырья и ценных бумаг для финансовых спекуляций.

Глобализм как самая преступная стадия империализма

При всей условности исторических аналогий трудно избавиться от впечатления, что в результате августовского переворота страна наша оказалась отброшена куда-то в далекое прошлое. В смысле социальном – в дикий капитализм то ли конца XVIII, то ли середины XIX столетия.

По общему состоянию государства – в Смутное время с его боярами, которые при полном разорении русской земли мечутся, низкопоклонствуя, между разными западными хозяевами, выпрашивая кусок послаще. В геополитическом разрезе – этак в середину XVII столетия, когда даже Украина с Белой Русью были заграницей, а Царство Сибирское оставалось связано с Россией тонкой-тонкой ниточкой, способной оборваться.

В плане же народных настроений куда как близкой выглядит аналогия со временами ордынского ига века примерно XIV, когда в умах людских царили глубокая усталость, уныние, неверие в себя и других и копилась тоска по иной, лучшей, более правильной и честной жизни, грозившая вздыбиться грозным валом народного сопротивления.

Мы, марксисты, хорошо знаем, что дорога в будущее не бывает прямолинейной. История преподала нам жесткий урок, и мы сделали из него самые серьезные выводы.

Речь не о КГБ, который что-то там проморгал, и не о Госплане, который что-то там недоперерассчитал. Все гораздо проще.

Нужна была всего лишь добрая воля правящей партийно-государственной элиты в рамках действующей Конституции и устава ВКП(б)-КПСС.

Начнем с единственной правящей партии. Согласно уставу, ее высшим органом являлся съезд, который надлежало проводить один раз в три, в четыре или в пять лет (в первые ленинские годы промежуток между съездами был кратким, а в поздние брежневские – долгим). Съезд избирал Центральный комитет, а уж ЦК на своем первом пленуме избирал Политбюро (в иные годы – Президиум) и генерального (в иные годы – первого) секретаря. То есть лидера партии.

Партия, таким образом, имела уставную возможность регулярно обновлять состав ЦК и состав Политбюро – хоть на 1/3, хоть на 2/3. И самое главное, на каждом съезде (ну хорошо, на каждом втором съезде, чтобы «не более двух сроков») менять генсека.

Теперь о Верховном совете. Выборы в этот советский парламент происходили раз в четыре года. Тоже были все конституционные возможности для обновления состава Верховного совета, для смены (полной или частичной) Президиума ВС, этого «коллективного президента СССР»), и для смены его председателя. Который был до 1977 года фигурой хоть и декоративной, но все же важной и авторитетной.

— Выходит, Советский Союз развалился в результате рокового стечения обстоятельств — экономических, политических, идеологических. Какие причины оказались решающими?

— Возьмите экономику. Очевидно, что плановая система к тому времени себя изжила. В поступательно развивающемся индустриальном обществе — а СССР был также на пути к нему — невозможно предписать 30 тысяч общегосударственных плановых нормативов. Невозможно из года в год расходовать 18% валового внутреннего продукта на военные цели.

Ранее, 22 апреля, глава правительства провел закрытое совещание, посвященное накопительной пенсионной системе. Его участники не стали раскрывать принятое решение. Так, глава Минтруда Максим Топилин сообщил, что Медведев озвучит итоги позднее.

Илья Константинов: Осенью 1991 года шансы на сохранение Союза еще были, хотя проведение после августа 1991-го референдумов о суверенитете и государственной независимости в ряде союзных республик свело эти шансы к минимуму. Разумеется, в сложившейся тогда ситуации сохранить единство государства возможно было лишь с использованием силовых методов. В случае с Украиной, полагаю, достаточно было угрозы (но реальной) ее применения.

ВЗГЛЯД: А насколько сложно было бы удержать также Закавказье, учитывая, что в Грузии нарастал национализм, а между Азербайджаном и Арменией уже шла война?

И. К.: Сохранение Закавказья требовало широкомасштабного применения силы. Ситуация в этом регионе была настолько перегрета, что существовала вероятность перерастания конфликта в большую общекавказскую войну. Короче говоря, сохранить Закавказье можно было лишь ценой большой крови.

Михаил Касьянов – политик, премьер-министр России 2000 – 2004 гг., сопредседатель партии «РПР-ПАРНАС»:

Россия уже начала поиск путей спасения от грозящей ей катастрофы. Граждане обязаны противостоять разрушителям, и подлинное народное объединение, народное ополчение уже зреет и ширится. Его составляют трудящиеся, чьим умом и талантом созданы все ценности на Земле.

В него входят учителя, студенты и родители школьников, ужаснувшиеся образовательными реформами Фурсенко. В него тянутся врачи, шокированные разрушением медицины и нищетой своих пациентов. Его приветствуют ученые, негодующие в связи с утратой научного потенциала страны. Ему симпатизирует творческая интеллигенция, осознающая опасность, что нависла над великой русской культурой. Ему сочувствуют военные и личный состав МВД, ошарашенные развалом всех систем безопасности государства. К этому движению все больше присоединяются представители малого и среднего бизнеса, протестуя против экономической разрухи, коррупции и произвола чиновников.

У патриотических сил есть не только стремление к переменам. У них есть платформа для объединения ради вывода России из тупика. КПРФ имеет четкую программу возрождения страны. Она отражает глубинные настроения народа, его стремление к миру, дружбе людей и социальной справедливости.

Наше патриотическое движение – первый шаг к построению в России социализма ХХI века. Нынешний шанс для России – не в чудесном стечении обстоятельств. Страна не просто пережила минувшее двадцатилетие – она выстояла и в целом сохранила силы. Чтобы уверенно идти в будущее, нужно понимать, на чем базируются наши сегодняшние возможности.

Фактор первый – природно-ресурсный.

Природные богатства России – ее важнейший резерв. Они помогли выжить в условиях лихолетья. Но природные ресурсы не бесконечны. Доходы от их экспорта пора не транжирить бездарно, а использовать на развитие страны, на создание достойной жизни для каждого человека.

Иногда кажется, что широким народным массам, которые выплыли из политического небытия в ходе той самой русской революции, зеркалом которой Ленин называл Льва Толстого, то есть в ходе освобождения крестьян и массового раскрестьянивания огромной аграрной страны, то есть в период с 1861 года до, наверное, 1930-х годов, – кажется, что вот этим самым массам были чужды даже институты общероссийского самодержавия.

Царь – это слишком абстрактно и поэтому непонятно. А вот Ленин и Сталин – другое дело. Это почти как Пахом или Карл Иваныч, но в масштабе страны. Ведь в привычной жизни крестьяне подчинялись не вообще бурмистру, а данному Пахому, не вообще управляющему, а конкретному Карлу Иванычу. Впрочем, возможно, это уже слишком рискованные параллели и домыслы. Каюсь, увлекся.

Но так или иначе, царя в народном сознании легко заменил не предсовнаркома и не генсек, а сначала Ленин, потом Сталин. Власть-институт сменилась на власть-персону.

Если уж совсем упрощать, вот прямо до обидной невозможности, то в СССР в некотором смысле возродилась совершенно первобытная идеология. Во всяком случае, страстные нападки на частную собственность и идея «мы все как одна семья» тому подтверждение. Одна семья, где все общее и где каждому положена своя доля общинных благ.

Летом 1973 года в Киеве товарищ Брежнев вручал Украинской ССР орден Дружбы народов. В своей речи он, в частности, сказал (цитирую по памяти, но близко к тексту): «Дорогие товарищи! Мы привыкли думать, что у нас в СССР многое бесплатно. Образование, жилье, здравоохранение. Но, товарищи, на самом деле это не так. Все, что мы считаем бесплатным, на самом деле оплачено трудом советских людей!»

Такая конструкция имеет шансы на успех, но участвовать в ней будут только отдельные государства бывшего СССР. Общую же реинтеграцию бывшего Советского Союза в какой бы то ни было форме я считаю безнадежной затеей.

Как можно ответить на этот вопрос, когда история не имеет сослагательного наклонения? В ней не поставить эксперимент, в отличие от физики и химии, и «нельзя дважды войти в одну и ту же реку». Кроме того, когда спорят, имелась или нет возможность сохранить СССР, в самое это понятие многие вкладывают разное содержание. Что для вас есть СССР? Означает ли он обязательную государственную собственность в экономике и монополию КПСС на власть? А с 1989-1990 гг. СССР этими качествами уже не обладал. И, кстати, практически невозможно, чтобы их можно было сохранить. Кажется, даже большинство ортодоксальных коммунистов давно с этим согласились. Тогда что же – СССР? Единое союзное государство республик, ныне составляющих конгломерат независимых, подчас враждующих между собой государств? О, тогда тут есть тема для разговора. И, пожалуй, есть смысл рассказать о двух самых последних попытках сохранить Союз Республик.

Как известно, выступление 19-21 августа 1991 года, известное как «путч ГКЧП», сорвало подписание нового Союзного договора, согласно которому СССР переучреждался как Союз Суверенных Советских Республик. Причём республики входили в него именно на добровольных началах. Очевидно, из прежних пятнадцати республик, в нём бы остались девять. В переговорном процессе по созданию обновлённого Союза принимали участие новые демократические избранные руководства республик. Не вошли бы республики Прибалтики, Молдова, Грузия, а также, очевидно, Армения из-за вражды с Азербайджаном по Нагорному Карабаху. Союзный центр выступал в процессе как модератор.

В ходе консультаций предлагалось, что новый Союз будет носить название Союза Суверенных Государств. Это было логично, поскольку новые республики уже представляли собой таковые и договаривались между собой как полноправные субъекты международного права и лишь добровольно соглашались передать часть своих суверенных прав объединению.

Публиковались различные проекты Союзного договора, в которых он фигурировал то как Союз Суверенных Республик (без прибавки «Советских») («Известия», 9 марта 1991 года), Союз Суверенных Государств («Правда», 27 июня 1991 года), Союз Советских Суверенных Республик («Московские Новости», 23 июля 1991 года). Последний проект, видимо, был уступкой консервативным кругам, так как сохранял слово «Советские» и привычную аббревиатуру СССР. Но по содержанию все они были очень похожи. Признавая все основополагающие документы в области прав человека, субъекты Союза передавали в его ведение вопросы обороны, внешних сношений, финансов, общего экономического пространства, общих коммуникаций, борьбы с трансграничной преступностью и т.д. Сохранялась даже должность Президента Союза – правда, уже без тез полномочий, что у прежнего Президента СССР.

Несколько по-разному трактовались вопросы формирования высших органов власти. В одних проектах считалось, что каждое государство должно иметь совершенно равное представительство в союзном парламенте. Другие предлагали сохранить двухпалатный парламент, в нижней палате которого представительство было бы пропорциональным количеству населения (в этом случае решающее право вето на принятие общесоюзных законов оставалось бы у России, что многим не нравилось). Не всё было однозначно с формированием кабинета министров.

По ходу дела выявилась трудность с тем, что М. Шаймиев настаивал на том, что его Республика Татарстан может войти в Союз только как полноправный его член, а не в составе Российской Федерации. Тем не менее, 15 августа был опубликован, по-видимому, окончательно парафированный после консультаций в Ново-Огарёве проект Союзного договора, создававшего Союз Суверенных Советских Республик (СССР). М.С. Горбачёв, выступив по телевидению, объявил, что уже 20 августа новый договор подпишут главы России, Беларуси и Казахстана. Были расписаны и объявлены сроки подписания договора главами остальных шести республик до конца октября 1991 года.

Но уже через несколько дней состоялся «реакционный путч», который оказался на руку тем, кто его «подавление» решил использовать для провозглашение полной государственной независимости здесь и сейчас.

Тем не менее, попытки спасти Союз продолжались. 5 сентября 1991 года V Съезд народных депутатов СССР объявил переходный период для подготовки и подписания договора о Союзе Суверенных Государств (ССГ). Он же создал временный верховный орган власти на паритетных началах от республик – Государственный Совет СССР. На 9 декабря 1991 года было намечено подписание договора о создании ССГ, который определялся как конфедеративное государство. Из общих функций прежних вариантов Союза у него исчезли общие внешние сношения. По всем вопросам общего ведения государства Союза должны были заключать отдельные союзные договора. Но сохранялись единые вооружённые силы.

Создавались общие органы власти, причём Россия имела наибольшее представительство в обеих палатах союзного Верховного Совета. Президент Союза избирался всеобщим голосованием всех граждан ССГ, то есть Россия опять имела бы здесь преимущество. Столицей конфедерации оставалась Москва.

Согласие подписать договор о ССГ высказали Россия, Беларусь, Казахстан и среднеазиатские республики. Азербайджан отпал от процесса, а Украина поставила отношение к договору в зависимость от референдума о независимости, намеченного на 1 декабря. Тем не менее, подписание договора было назначено на 9 декабря.

Однако украинский референдум, как известно, высказал определённое отношение. Но прошла неделя, и главы бывших союзных республик, а ныне суверенных государств уже съезжались в Белокаменную на торжественное подписание… И тут случился неожиданный поворот. Ровно накануне намеченного события, 8 декабря 1991 года, президент РФ Борис Ельцин вдруг исчезает из Москвы и сутки спустя объявляет из Беловежской пущи вместе с Кравчуком и Шушкевичем, что никакого ССГ не будет, а вместо него создаётся СНГ с непонятной структурой и функциями. Все, кто хочет, могут в него входить, вот только что там делать – непонятно, ну да потом определим… Говорят, больнее всех обманутым чувствовал себя Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев.

Вероятно, если бы не действия отдельных известных лиц (и даже одного лица), то Союз в одном из указанных последних вариантов мог бы сохраниться. Какова была бы его дальнейшая судьба – это уже другой вопрос. История, как известно, дважды не повторяется

Конечно, это вопрос из области альтернативной истории, но давайте все-таки попробуем понять, была ли альтернатива разрушению Союза и что нужно было сделать, чтобы его сохранить. И в какой момент нужно было начинать «спасательные процедуры».

Попробуем понять, было ли разрушение Союза совершенно неизбежным или политика разрушения просто в какой-то момент перевесила политику развития, не без помощи Запада и его агентов влияния - может быть и перевесила-то совсем немного, но этого оказалось достаточно, чтобы случилось то, что случилось.

Вопрос сложный, поэтому предлагаю разделить его на составляющие, выделив основные характеристики и элементы Союза, чтобы дать оценку, можно ли было сохранить каждую из них:

2. Социалистические принципы устройства.
3. Идеология марксизма-ленинизма.
4. КПСС.
5. Советская власть (власть советов).
6. Плановая экономика.
7. Автаркия.

Этот список не претендует на полноту, желающие могут его дополнить, но мне кажется будет достаточно рассмотреть эти характеристики и составляющие Союза, чтобы в первом приближении ответить на исходный вопрос.

Попробую оценить, можно ли было сохранить каждую из указанных составляющих, чтобы СССР дожил до наших дней в прежнем виде, а если нельзя, то можно ли было сохранить часть из них, чтобы СССР мог продолжить существование, видоизменившись.

Итак, как говорил Юрий Алексеевич, поехали:

1. Сверхдержава, империя в составе 15 республик.

Для начала поясню, почему три признака (сверхдержава, империя, 15 республик) я объединил в одну характеристику.

Дело в том, что сильное государство с централизованной властью, объединяющее разные народы, является империей по определению этого слова. И Советский Союз был империей. Только империей не колониальной, а несколько специфичной - не такой, какими были классические европейские империи. Впрочем, Российская империя тоже не была колониальной.

Быть сверхдержавой, не будучи империей - нельзя. И объединять 15 республик, не будучи сильным государством, тоже нельзя. Как только Советский Союз ослаб, перестал играть роль сверхдержавы и начал отдавать ее США - республики стали расходиться, причем многие отправились присоединяться к ЕС и отдаваться под контроль США, потому что привыкли жить под крылом сверхдержавы и никакой независимости им на самом деле не нужно, их слова про независимость - просто красивые слова.

Поэтому сохранить свой состав из 15 республик можно было лишь оставаясь империей и сверхдержавой, сильным государством. Без одного невозможно другое, без второго невозможно третье.

Что для этого нужно было сделать?

В первую очередь государство должно быть успешным экономически, потому что без крепкой экономики нельзя быть сверхдержавой и конкурировать с Западом. А без успешной конкуренции с Западом в экономике нельзя было сохранять привлекательность для республик и других стран, которые входили в социалистический блок и влияние на которые делало Советский Союз и сверхдержавой и империей.

Быть сверхдержавой и империей - дело не только почетное, но и весьма затратное, без крепкой экономики в этом деле не обойтись.

Собственно разлад в Союзе имел в первую очередь экономическую подоплеку. Как только уровень жизни начал падать, усилился дефицит и в какой-то момент даже продукты начали продавать по талонам - во всех республиках, включая РСФСР, возникли идеи, что надо отстегнуть каких-нибудь дармоедов, которые жрут больше, чем производят. И все начали считать дармоедами друг друга. Тут и республики Средней Азии показались лишними, и украинцы быстро вспомнили, что их испокон веков объедали москали, и русские вспомнили, что хохлы норовят все понадкусывать, а все вместе начали говорить, что Советский Союз слишком много тратится на поддержку всяких папуасов в Африке и Латинской Америке, хотя на самом деле «папуасы» в большинстве случаев рассчитывались за оказанную помощь, в частности в СССР поставляли много какао, именно поэтому советский шоколад был таким качественным. Но когда начались проблемы в экономике, всем захотелось найти дармоедов и избавиться от них, отсюда и возник «парад суверенитетов».

Экономика первична и поэтому для сохранения Союза в качестве сверхдержавы, империи и большого государства в составе 15 республик нужна была не просто крепкая экономика, а очень крепкая, способная успешно конкурировать с экономикой США.

Однако одной экономики было недостаточно, нужна была еще идеология. И не абы какая, а популярная, привлекательная, объединяющая народы и способная успешно конкурировать с западной идеей и системой ценностей.

А советская идеология в 80-е годы потеряла свою былую привлекательность, стала предметом насмешек и на идеологическом фронте Союз проиграл, в результате чего народ заразился западными идеями демократии и либерализма и пошел поклоняться «заморским идолам».

Поэтому вопрос сохранения СССР в качестве сверхдержавы, империи и большого государства в составе 15 республик сводится к вопросам идеологии (№ 3) и экономики (№ 6).

Просто сохранить ГСВГ и Варшавский договор было недостаточно, без крепкой экономики это не помогло бы остановить процесс распада СССР. И давить митинги за независимость танками - тоже бесперспективно.

Нет крепкой экономики и популярной идеологии - нет сверхдержавы.

Кто-то из великих сказал, что на штыках можно прийти к власти, но удерживать власть на штыках нельзя. И это сказано совершенно верно. Тем более, что штыки тоже надо производить и солдат чем-то кормить. Без крепкого тыла не может быть сильного фронта - это знает каждый офицер. Поэтому опять же все упирается в экономику.

Продолжение следует……..

Союз был нужен, но реформированный

В годы перестройки мы пришли к обоснованному выводу, что возникли противоречия, и что старая форма Союза уже не отвечает потребностям страны. У центра не хватало возможностей следить за всем и все самим делать и указывать: у республик появился свой народно-хозяйственный комплекс, выросли свои элиты. Вот тут-то и обнаружился перекос. Мы понимали, что без реформы и модернизации как экономической, так и политической системы, и системы управления дальше развиваться не сможем. Я был уверен, что у центра должны остаться только те полномочия, которые союзный уровень реально мог потянуть. Значит, Союз надо было реформировать, децентрализовать… Но не разрушать!

Мы понимали, что нас поджимает время, мы готовили новый Союзный договор, но и его противники понимали, что завтра будет поздно. С одной стороны, нельзя было допустить, чтобы демократия превратилась в «раздрай». Огромных усилий потребовала подготовка экономической антикризисной программы, ее разрабатывали не несколько десятков «умников», а ученые многих НИИ, и главное - представители всех республик, в том числе на уровне зампредсовмина. Только дураки могли все это сорвать. Был готов и проект договора, и антикризисная программа, которую поддерживали все республики, подчеркиваю - все республики, в том числе и прибалтийские. Я был уверен, что никто не полезет ломать все это. Но…

Конечно, сорвать процесс демократизации пытались и раньше, и свалить Горбачева не один раз пытались. Я видел эти попытки, и все сделал для того, чтобы они провалились. Для меня было полной неожиданностью, когда в декабре 1990 года на съезде народных депутатов председательствующий Анатолий Лукьянов дал слово не известному никому ранее депутату Сажи Умалатовой, причем сразу после открытия съезда, и она поставила вопрос о недоверии Горбачеву. Съезд даже не поставил вопрос в повестку дня, но я понял, что была попытка дать открытый бой. Затем в апреле 1991 года на пленуме ЦК один за другим стали поднимать вопрос, причем в этом участвовали и люди из моего окружения, о недоверии Горбачеву. Тогда я сказал: я ухожу с поста генсека. Они рты раскрыли от удивления, часа три совещались, но голосовать за отставку не стали. Моя сила была в твердом убеждении, что кому надоела демократия, кто против обновления страны, тот должен уходить, и я был уверен, что смогу «дать по зубам» всем, кто против изменений и перестройки. Еще раз повторю, что моя уверенность переросла в самоуверенность. Когда определились с задачами, надо было действовать без промедления. Но мы потеряли время, а те, кто испугался изменений, решили действовать без промедления.

Путч ГКЧП провалился, но он ослабил мои позиции как президента СССР, подстегнул сепаратистские силы. Республики стали одна за другой принимать декларации о суверенитете, Ельцин выпускал указы «общесоюзного значения».

Но все-таки нельзя было сдаваться. За мной стоял референдум 17 марта, на котором большинство граждан высказались за сохранение и обновление Союза. Меня особенно ободрили данные опросов жителей Москвы, Киева, Алма-Аты, Красноярска, проведенные в начале октября. Они показали, что за полгода настроения в поддержку Союза не ослабли.

Словом, не было сомнений в том, что народ не хочет разрушения страны. Но ключи к решению вопроса находились в руках элит и политических лидеров. А здесь дело обстояло сложнее.

Воспоминания Горбачева поступят в продажу в конце сентября

У Союзного договора был шанс

5 сентября 1991 года Съезд народных депутатов по предложению Президента страны и руководителей республик принял решение о создании Союза суверенных государств и ускоренной подготовке отредактированного проекта Договора. Появились основания считать, что ново-огаревский процесс удалось реанимировать. Руководители восьми республик, включая Украину, согласовали проект договора об экономическом сообществе.

Но когда по поручению Госсовета мы с Ельциным начали готовить обновленный проект Союзного договора, его команда попыталась положить в основу свой текст. Достаточно было беглого прочтения, чтобы понять, что речь в нем не идет ни о федеративном, ни даже о конфедеративном государстве. Дело вели к образованию сообщества типа ЕС, но с еще более ослабленными функциями центральных органов.

Дискуссии о судьбе Союза были острыми, тяжелыми, но к середине ноября новый проект Договора о Союзе Суверенных Государств был готов. Но какой кровью он дался! Я один раз не выдержал, просто прекратил переговоры и ушел. Я говорил: я иду с вами до тех пор, пока вы не отрицаете необходимость создания обновленного, учитывающего самостоятельность республик, но все же Союзного государства. Я был твердо за Союз как конфедеративное государство. А они - за аморфный союз республик.

При этом Ельцин давил на всех. А вот Нурсултан Назарбаев был решительным сторонником сохранения Союза как государства. Он ведь и не поехал на подписание Беловежских соглашений8 декабря 1991 года президенты России и Украины Борис Ельцин и Леонид Кравчук, а также председатель Верховного Совета Белоруссии Станислав Шушкевич в правительственной резиденции «Вискули» в Беловежской пуще (Белоруссия) подписали Соглашение, в котором заявили о прекращении существования СССР и провозгласили создание Содружества Независимых Государств. , когда я ему сказал, в чем там замысел, какая там каша заваривается…

14 ноября 1991 года Ельцин перед телевизионными камерами сказал, что Союз будет, что он - за Союз. Я сознательно сделал так, чтобы он сказал об этом публично. Но и это ситуацию не спасло. Почему? Потому, что со мной они говорили одно, а за моей спиной делали другое. Я имею в виду, прежде всего, Ельцина.

Он меня предал! И это самое худшее предательство! Вот мы сидим с ним, разговариваем, договариваемся, а потом он уходит и за спиной делает другое. Это был игрок, авантюрист! Ельцин из кожи вон лез, чтобы ничего не получилось.

Слева направо: президент Украины Леонид Кравчук, председатель Верховного Совета Республики Беларусь Станислав Шушкевич, президент Российской Федерации Борис Ельцин и председатель Совета Министров Республики Беларусь Вячеслав Кебич на подписании Беловежских соглашений

© Юрий Иванов / РИА Новости

Свое отношение к беловежскому соглашению я выразил в Заявлении президента СССР, опубликованном 10 декабря:

«Судьба многонационального государства не может быть определена волей руководителей трех республик. Вопрос этот должен решаться только конституционным путем с участием всех суверенных государств и учетом воли их народов. Неправомерно и опасно также заявление о прекращении действия общесоюзных правовых норм, что может лишь усилить хаос и анархию в обществе. Вызывает недоумение скоропалительность появления документа. Он не был обсужден ни населением, ни Верховными Советами республик, от имени которых подписан. Тем более это произошло в тот момент, когда в парламентах республик обсуждается проект Договора о Союзе Суверенных Государств, разработанный Государственным Советом СССР».

Но это уже невозможно было сделать. Республики - Россия, Украина, Белоруссия - отозвали своих депутатов из Верховного Совета СССР, разрушили то, что можно было еще спасти. Шла уже другая игра. Верховные Советы республик почти поголовно проголосовали за развал СССР. Особенно цинично вели себя коммунисты. Депутат Севастьянов заявил: «Да за что угодно проголосуем, лишь бы избавиться от Горбачева!» Не осудило распад Союза и общественное мнение.

Я был потрясен.

Мне до сих пор задают вопрос: «Вы уверены, что после Беловежья использовали все полномочия президента для сохранения Союза?»

Да, решительно все - политические . Почему не применил силу, не арестовал участников Беловежского сговора? Может, стоило в тот момент «стать Сталиным» и решить все, как говорится, одним махом? Нет, такое не могло прийти мне в голову. Цепляться за власть ценой гражданской войны и большой крови - это был бы уже не Горбачев.

Меня все время подталкивали к применению силы. Баку, Тбилиси, Вильнюс, Рига - все-таки пролилась кровь. Пожалуй, в Вильнюсе была самая напряженная ситуация. Там люди стояли друг против друга. Если бы это было в другом месте, то ситуация могла бы сорваться и дойти до кровопролития. Но там, в Литве, противостояние было мирным - все-таки была другая культура, другая манера поведения. И тогда мы направили туда делегацию во главе с председателем Верховного Совета Белоруссии, чтобы провести переговоры. Делегация остановилась на ночевку в Минске. Я подозреваю, что их убедительно попросили задержаться в Минске. А ночью произошло то, что произошло. Я спрашивал у министра обороны СССР Язова: «Что такое? Откуда? Что? Почему?» Он - мне: «Нас подвел начальник гарнизона». Но потом-то ребята из «Альфы» мне принесли свою книжку, в которой описали, как все было на самом деле. Как все делалось за моей спиной. Вот в какой ситуации мы уже жили.

После встречи руководителей республик в Алма-Ате стало ясно, что история СССР закончилась. Там все единогласно проголосовали за Беловежские соглашения. Странно и удивительно: как будто в декабре 91-го Союз был нужен только президенту! Ну, а сейчас, оказывается, большинство людей сожалеют о распаде СССР. Людям стало ясно, что совершили! Для меня и тогда было все ясно, и я об этом не раз говорил согражданам.

Последний день в Кремле

25 декабря 1991 года я заявил о прекращении своей деятельности на посту Президента СССР и подписал указ о передаче управления стратегическим ядерным оружием Президенту России Борису Ельцину.

Никакого указа о моей отставке не было, я принял это решение самостоятельно, после того как Верховные Советы республик утвердили Беловежское соглашение. В такой ситуации я понимал, что должен пойти на такой шаг.

Получилось, что ГКЧП подорвал мои позиции, и это открыло возможности для Ельцина.

25 декабря я выступил по телевидению с речью, в которой объявил об уходе с поста Президента СССР. Я сказал:

«Дорогие соотечественники, сограждане. В силу сложившейся ситуации с образованием Содружества независимых государств я прекращаю свою деятельность на посту Президента СССР. Принимаю это решение по принципиальным соображениям… Я твердо выступал за самостоятельность, независимость народов, за суверенитет республик. Но одновременно и за сохранение союзного государства, целостности страны. События пошли по другому пути. Возобладала линия на расчленение страны и разъединение государства, с чем я не могу согласиться. Я покидаю свой пост с тревогой, но и с надеждой.

С верой в вас, в вашу мудрость и силу духа. Желаю всем вам самого доброго».

Уже после отставки, 26 декабря, мне надо было заехать на работу, чтобы разобрать бумаги и личные вещи. Прежде всего, меня интересовали поступающие отклики из разных краев страны на заявление об уходе с поста президента. Просмотрел газеты, корреспонденцию, телеграммы граждан. Большинство - доброжелательные и сочувственные. Были и другие. Уже заработала машина клеветы и наветов - о «вкладах в швейцарских банках», «дачах за рубежом». Я подумал: многие еще не поняли, что теряют страну.

Были и обвинения в развале страны, экономической разрухе. Писали об отсутствии на местах неделями хлеба, молока, других продуктов питания, о многочасовых очередях в магазинах, о плохой подготовке к зиме, перебоях в снабжении электроэнергией, топливом, теплом, о холоде в квартирах. Кричащие просьбы о необходимых лекарствах, жалобы на их нехватку. Писали о необходимости срочно обратить внимание на статус войск в бывших союзных республиках, на проблему социальной защиты военнослужащих. Ряд авторов призывали обратиться за поддержкой к армии, которая должна стоять «на защите не только государства, но и жизни всего народа».

Подписал несколько фотографий для своих ближайших сотрудников. Общий смысл: «Мы начинали, жизнь продолжается, ошибаются те, кто считает, будто эпоха Горбачева кончилась. Все только начинается».

Ельцину не терпелось оказаться в президентском кабинете, и он его занял уже на следующий день, в восемь утра, зная, что я приеду в десять. Получилось так, что 27 декабря я ехал к себе в кабинет, чтобы дать интервью японским журналистам. Я решил последний раз провести его в кремлевском кабинете. Они уже ждали.

При подъезде к Кремлю мне по телефону в автомобиль сообщили: «В вашем кабинете с утра сидят Ельцин, Полторанин, Бурбулис, Хасбулатов. Распили бутылку. Гуляют…»

Руслан Хасбулатов, председатель Верховного Совета Российской Федерации. В 1993 году - один из лидеров антиельцинской оппозиции. 4 октября был заключен под стражу. Амнистирован 25 февраля 1994 года. Преподает в Российском экономическом университете имени Г.В. Плеханова

© Дмитрий Донской / РИА Новоси

1 из 3

Михаил Полторанин, первый министр печати и информации Российской Федерации. Со временем разочаровался в Ельцине и написал книгу «Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса»

2 из 3

Союз можно было сохранить

СССР окончательно перестал существовать 26 декабря 1991 года. Но я категорически утверждаю, между распадом Союза и перестройкой нет знака равенства. Распад Советского Союза не произошел в результате развития перестройки в стране - так думать было бы крупной исторической ошибкой. В результате перестройки страна встала на путь свободы и демократии. Он оказался трудным. Труднее, чем мы думали в начале пути. Но он, я остаюсь в этом уверен, был необратим.

Люди перестали бояться. Они получили шанс влиять на судьбу страны, ее развитие. Они ошибались, но они преодолели апатию, они учились принимать решения и отвечать за их последствия. И, несмотря на все ошибки и даже разочарования, несмотря на критику перестройки и ее инициаторов, отказаться от ее достижений нельзя.

Я не снимаю с себя долю ответственности. Но моя совесть чиста. Я отстаивал Союз до конца. Реформировать, обновить Союз было возможно и необходимо. Остаюсь на своей позиции: Союз можно было сохранить. Обновленный Союз был нужен республикам. А те, кто его разрушал, не представляли себе последствий.

Мы проиграли потому, что вовремя не взялись за национальные проблемы. Мы все были убеждены в незыблемости Союза. Никто в мире не ожидал, что Союз вот-вот может развалиться. Никто. А уже тем более мы. Мы считали, что, как говорил Андропов на 60-летии СССР, национальный вопрос, оставленный нам царизмом, решен. Сколько выпили всяких напитков, более крепких и менее крепких, за здравие нерушимого Союза! Вера в него сидела в нас крепко. И психологически это объясняет, почему мы упустили процессы, которые шли исподволь.

Инициаторы распада Союза утверждали: порознь все заживут лучше. Но прошедшие годы опровергли этот тезис. На практике подтвердилось, что никакие экономические методы не могут быть эффективными в условиях развала целостных систем - транспортной, энергетической, связи и информации, здравоохранения, образования, социального обеспечения. Всему этому был нанесен гигантский ущерб. Даже Россия, обладающая наиболее мощным экономическим потенциалом и природными ресурсами, не смогла уберечься от невиданного в мирное время падения производства и упадка буквально всех сфер жизнедеятельности.

Прекращение существования Советского Союза - большая драма, и я пережил ее как трагическое событие. Четверть века назад я заявил об уходе с поста Президента СССР. Сохранить Союз не удалось. Ослабленный ударами реакционеров-путчистов и радикальных националистических сил, он прекратил свое существование. Сейчас по этому поводу появилось много недобросовестных спекуляций и домыслов. Но я уверен: большинство людей искренне хотели бы разобраться в том, что тогда произошло, понять причины, найти ответы, которые касаются не только прошлого, но и настоящего и будущего.

Издательство АСТ, Москва, 2017

Пятнадцать лет назад, 8 декабря 1991 года, в бывшей охотничьей резиденции ЦК КПСС "Вискули" были подписаны Беловежские соглашения.

Закончился не только советский, но и имперский период истории России.

Граждане, остервеневшие от очередей и встревоженные предстоящим 1 января отпуском цен, исторического события почти не заметили. Только Демократическая партия Николая Травкина провела в Москве малочисленный митинг в защиту Союза.

Большинству тогда казалось, что выстраивается очередная политико-лингвистическая конструкция, а единое государство, конечно же, никуда не денется.

"Свидетельство о смерти"

В новогоднюю ночь Александр Ширвиндт и Михаил Державин предлагали объявить конкурс на лучшее название страны - "Эсэнговия", "Эсэнговщина", или еще как? Они еще не знали, что страна теперь называется Россия, никакой другой больше нет и не будет.

Относиться к распаду СССР можно по-разному. Владимир Путин назвал случившееся величайшей геополитической катастрофой XX века, а Михаил Саакашвили - счастливейшим событием своей жизни.

Главный вопрос, который и сегодня волнует всех: имелась ли тогда реальная возможность сохранить единое государство?

Член российской делегации в Беловежской пуще Сергей Шахрай в одном из интервью сравнил Бориса Ельцина, Леонида Кравчука и Станислава Шушкевича с врачами, оформившими свидетельство о смерти - чтобы семья могла похоронить усопшего, поделить наследство и вообще как-то жить дальше.

Противоположное мнение выразил бывший командующий воздушно-десантными войсками, впоследствии "министр обороны" в просуществовавшем меньше двух недель "правительстве" Александра Руцкого, Владислав Ачалов. Достаточно было бы одной телефонограммы с Арбатской площади, однажды сказал он, чтобы советские генералы, стоявшие во главе военных округов, арестовали "так называемых президентов" и навели порядок.

Человек из противоположного лагеря, демократ Гавриил Попов, тоже уверен, что Михаилу Горбачеву "ничего не стоило бросить на Беловежскую пущу десантный полк".

Многие считают главной причиной распада СССР личную вражду Горбачева и Ельцина. Но осенью 1991 года ножки кресла союзного президента подпиливал не только Ельцин. Если бы на возобновившихся в Ново-Огареве переговорах остальные главы республик твердо поддержали Горбачева и единый Союз, Ельцину пришлось бы уступить коллективной воле.

Газеты "Советская Россия" и "Завтра" предлагают самое простое объяснение: президенты, собравшиеся в "Вискулях", наломали дров, увлекшись белорусской "зубровкой".

Однако причину надо скорее искать не в алкоголе, а в нефти.

"Попросту банкротство"

После окончания "войны в Заливе" в начале 1991 года мировые цены на главный предмет советского экспорта рухнули с 30 до 19,7 долларов за баррель.

Из-за недостатка валюты импорт в 1991 году упал на 43 процента, что вызвало на потребительском рынке, и без того не отличавшемся изобилием, жесточайший дефицит.

Каждый рубль на руках у населения был обеспечен товарами по государственным ценам на 14 копеек, а торговля по рыночным все еще называлась "спекуляцией".

Госзакупки зерна по сравнению с 1990 годом сократились на треть, поскольку хозяйства не хотели продавать продукцию за обесценивающиеся рубли.

В сентябре-декабре 1991 года СССР должен был выплатить иностранным кредиторам 17 миллиардов долларов, а ожидаемые поступления от экспорта составляли семь с половиной миллиардов.

Такое финансовое состояние попросту зовется банкротством. Кредит на Западе был закрыт.

Как вспоминает в книге "Крах империи" Егор Гайдар, в декабре стало нечем платить даже за фрахт судов, которые должны были перевозить ранее закупленное зерно.

"Госбанк закрыл все платежи: армии, чиновникам, нам грешным. Остаемся без зарплаты. Внешторгбанк объявляет себя банкротом. Ему нечем оплачивать пребывание за границей нащих представителей - домой не на что будет вернуться", - записывал в своем дневнике помощник Горбачева Анатолий Черняев.

Единственным, кто на что-то решился, был Ельцин. Хороша или плоха "шоковая терапия" по Гайдару, реальной альтернативой отпуску цен в тот момент были либо военный коммунизм, продразверстка и карточки, либо голод, холод и остановка транспорта уже наступающей зимой.

В Кремле возобладало мнение: радикальные экономические реформы и в России-то встретят ожесточенное сопротивление, а если еще согласовывать каждый шаг с Киевом и Ташкентом, вообще ничего не удастся сделать.

Руководство республик решило: пусть Россия начнет, а мы отойдем в сторону и посмотрим, что получится.

История распада СССР вызывает в памяти знаменитую фразу, которую Билл Клинтон сделал главным лозунгом своей предвыборной кампании: "Все дело в экономике, чудак!".

Вот в сегодняшней России: энергоносители дороги, производство растет, рубль крепчает - и власти не страшны ни собственные ошибки, ни чужие происки.