В 1992 году число православных святых пополнилось еще одним именем: церковь канонизировала сестру последней российской императрицы, великую княгиню Елизавету Федоровну. Почитание обусловлено не только трагическим уходом великомученицы, но и делами этой женщины при жизни. Общественной деятельностью светская красавица занялась еще при жизни мужа – великого князя Сергея Александровича, приходившегося дядей .
После гибели супруга от рук террориста Елизавета окончательно посвятила себя благотворительности. Венцом ее усилий стало создание Марфо-Мариинской обители, сестры которой ухаживали за ранеными во время Первой мировой войны, шефствовали над беднейшими жителями Москвы и заботились о беспризорниках. Но даже этот вклад не спас княгиню от гнева революции.
Детство и юность
Елизавета родилась в 1864 году в Дармштадте, на территории герцогства Гессен. До 1918 года это было отдельное государство, сейчас его земли входят в состав Германии. Ее отцом был правитель герцогства Людвиг IV, а матерью – дочь королевы Великобритании – принцесса Алиса. В их браке на свет появились еще 4 дочери и 2 сына. Старший сын, названный Эрнст Людвиг, впоследствии занял престол отца и оставался на нем до революционных событий 1918 года.
Первые два года у монаршей пары не было резиденции. Влиятельная теща герцога настаивала на том, чтобы для ее дочери возвели дворец на средства казны Гессена, но зять всячески сопротивлялся, поскольку ресурсов для этого не было. Семья переезжала из одного арендованного особняка в другой.
С годами конфликт между отцом Елизаветы и ее бабушкой рос. Стали ухудшаться отношения и между супругами. Совместную жизнь омрачила трагедия с младшим сыном Фридрихом. Когда Элле – это прозвище дали девочке в семье – было восемь лет, ее двухлетний брат погиб, выпав из окна. Герцогиня Алиса все чаще проводила время у матери, забирая в Англию и детей.
Спустя 4 года принцессы Гессен-Дармштадские и будущий правитель герцогства осиротели, потеряв из-за дифтерии мать и младшую сестру Марию. С этого времени и Элла, и ее сестра Аликс – будущая жена российского императора – воспитываются в основном во дворце британской короны, расположенном в городе Ист-Каус. Для девочек проводятся занятия по ведению домашнего хозяйства, религии, этикету. Их привлекают к участию в благотворительности.
Личная жизнь
Влиятельная бабушка надеялась выдать Елизавету за одного из кузенов девушки: и Фридрих Баденский, и кронпринц Вильгельм правили землями в Германии. Но в итоге брак девушки укрепил отношения с династией Романовых. В 1884 году 19-летняя принцесса вышла замуж за 27-летнего великого князя Сергея Александровича, брата правящего в Российской империи . Элла была знакома с ним с детства и поддерживала дружеские отношения.
У пары не было детей. Этот факт подогревал курсировавшие в Москве и Петербурге сплетни о гомосексуальной ориентации супруга Елизаветы. В качестве предполагаемых любовников назывались офицеры Преображенского полка, командиром которого князь был назначен в 30 лет. Тем не менее, переписка с супругой свидетельствует о теплых, наполненных нежностью отношениях, которые пара хранила до самой смерти Сергея Александровича в 1905 году.
Будучи последовательницей лютеранской церкви, через семь лет после переезда в Россию Елизавета решила поменять вероисповедание и перешла в православие. К этому времени она изучила русский язык настолько, что говорила без акцента.
Общественная деятельность
В 1891 году супруг внучки королевы Великобритании получил пост генерал-губернатора Москвы. Елизавета поддерживает положение жены руководителя города делом, создавая Елисаветинское благотворительное общество. Объединение берет шефство над детьми, чьи родители не в состоянии обеспечить питание и заботу из-за нищеты. Востребованность помощи косвенно доказывает тот факт, что отделения Общества одно за другим возникают в уездах региона.
Елизавету тревожит рост революционных настроений и негласное одобрение актов насилия против представителей дворянства. Она пишет племяннику супруга, взошедшему на престол Николаю Александровичу, чтобы тот жесткими мерами отбил желание у террористов вести борьбу такими методами.
«Нечего жалеть тех, кто сам никого не жалеет!», - призывает великая княгиня в письме 1902 года.
С началом войны с Японией жена московского генерал-губернатора создает Комитет помощи воинам. Для солдат собирают посылки, одежду, заготавливают бинты и лекарства, принимают пожертвования, чтобы организовать походные церкви. Эта ли деятельность, истории участников сражений или же вера меняют ее, но год спустя, когда в результате покушения погибает муж, Елизавета находит в себе силы не только навестить убийцу, но и простить его.
В отличие от супруги Сергей Александрович не снискал симпатий у подданных. Внешне князь производил впечатление человека равнодушного к нуждам и бедам горожан. Кроме того, его имя связывалось с провалом организации пира на Ходынском поле и последующей катастрофой.
Подливали масла в огонь и политические взгляды – он был ярым противником реформ, и слухи о пороках представителя императорской династии. Расстрел мирной демонстрации 9 января 1905 года стал последней каплей. Месяц спустя после «Кровавого воскресенья» террорист из партии социалистов-революционеров Иван Каляев бросил бомбу в карету с князем. Погибли и дядя Николая II, и его кучер.
Елизавета оказалась на месте трагедии одной из первых – взрыв произошел рядом с губернаторским дворцом. По свидетельству очевидцев, она пыталась собрать останки мужа. Несколько дней вдова князя провела в молитве, а затем посетила арестованного в камере. По свидетельству конвоя, на вопрос Каляева, кто она, княгиня ответила:
«Я жена того, кого вы убили; скажите, за что вы его убили?».
Елизавета сообщила арестованному, что «зная доброе сердце» супруга, передает его прощение, и благословила узника. Они поговорили без свидетелей. Вдова Сергея Александровича просила императора помиловать преступника, но царь отказался.
«Великая княгиня добрая, а вы все злые», - сказал Каляев конвойному после встречи с Елизаветой.
Тем не менее, на суде террорист заявил, что считает: следователи намеренно подослали к нему вдову, чтобы заставить его раскаяться и скомпрометировать боевую организацию, показав слабость одного из ее участников.
Княгиня стала первой женщиной на посту председателя Императорского православного палестинского общества и оставалась на нем до 1917 года. До нее объединением, занимавшимся взаимодействием с землями в Израиле и развитием паломничества, руководил Сергей Александрович.
Трагедия с мужем изменила ее жизнь. Светские развлечения, прежние знакомые, поездки – все потускнело теперь, и Елизавета избрала путь, к которому шла всю жизнь. Продав ювелирную коллекцию частью знакомым, частью казне, в 1909 году вдова князя купила особняк на Большой Ордынке, окруженный несколькими строениями. Здесь разместилась основанная княгиней Марфо-Мариинская обитель милосердия. Елизавета стала ее настоятельницей.
Учреждение не было монастырем в полном смысле слова. Работавшие здесь сестры милосердия приносили ряд обетов, но, в отличие от монахинь, в любой момент могли оставить служение и навсегда вернуться к жизни в миру. Все послушницы, наряду с духовным напутствием, изучали медицину и выбирали одно из трех направлений работы.
Деятельное служение предполагало помощь в больнице и аптеке. Просветительское направление обеспечивало воспитание и образование девочек-беспризорниц, живших в открытом при обители приюте. А попечительное направление требовало от сестер посещения беднейших семей и шефства над ними.
Елизавета деятельно участвовала во всех направлениях, считая, что только личным примером может привлечь к ревностному служению остальных. Великая княгиня Романова уделяла много внимания женскому образованию. В обители действовала воскресная школа для горожанок. Девочки в приюте получали не только заботу, но и подготовку в качестве няни и горничной с навыками швеи. Настоятельница, чей портрет в Марфо-Мариинской обители находится до сих пор, завещала похоронить себя на ее территории, но исполнить волю не было суждено.
Смерть
Чекисты арестовали настоятельницу в мае 1918 года. Ее отконвоировали в Екатеринбург, а в июле доставили в Алапаевск. В ночь на 18 июля была расстреляна большевиками вместе с другими князьями династии Романовых. Казнь по приказу состоялась у шахты за Алапаевском. Раненых столкнули на ее дно, где те скончались от голода и ран.
Осенью территория перешла под контроль армии белых, останки погибших вывезли за рубеж. Елизавета Федоровна, как и убитая вместе с ней сестра Марфо-Мариинской обители Варвара, похоронена в Иерусалиме. После развала СССР причислена к лику святых, а в 2009 году посмертно реабилитирована правоохранительными органами.
Память
- Великой княгине посвящено несколько православных монастырей в Белоруссии, России, Украине, а также храмы и часовни.
- Памятник великой княгине установлен на территории Марфо-Мариинской обители в 1990 году. В 2017 году открыт еще один памятник, установленный у Елизаветинской больницы в Перми.
- В 1993 году городская больница в Петербурге названа в честь Святой преподобномученицы Елизаветы.
- В 2018 году, к столетию со дня гибели княгини, выпущен документальный фильм «Белый ангел Москвы»
Преподобномученица Великая княгиня Елисавета родилась 20 октября 1864 года в протестантской семье Великого герцога Гессен-Дармштадтского Людвига IV и принцессы Алисы, дочери английской королевы Виктории. В 1884 году она вышла замуж за Великого князя Сергея Александровича, брата Императора
Российского Александра III.
Видя глубокую веру своего супруга, Великая княгиня всем сердцем искала ответ на вопрос – какая же религия истинна? Она горячо молилась и просила Господа открыть ей Свою волю. 13 апреля 1891 года, в Лазареву субботу, над Елисаветой Феодоровной был совершен чин принятия в Православную Церковь. В том же году Великий князь Сергей Александрович был назначен генерал-губернатором Москвы.
Посещая храмы, больницы, детские приюты, дома для престарелых и тюрьмы, Великая княгиня видела много страданий. И везде она старалась сделать что-либо для их облегчения.
После начала в 1904 году русско-японской войны Елисавета Феодоровна во многом помогала фронту, русским воинам. Трудилась она до полного изнеможения.
5 февраля 1905 года произошло страшное событие, изменившее всю жизнь Елисаветы Феодоровны. От взрыва бомбы революционера-террориста погиб Великий князь Сергей Александрович. Бросившаяся к месту взрыва Елисавета Феодоровна увидела картину, по своему ужасу превосходившую человеческое воображение. Молча, без крика и слез, стоя на коленях в снегу, она начала собирать и класть на носилки части тела горячо любимого и живого еще несколько минут назад мужа.
В час тяжелого испытания Елисавета Феодоровна просила помощи и утешения у Бога. На следующий день она причастилась Святых Тайн в храме Чудова монастыря, где стоял гроб супруга. На третий день после гибели мужа Елисавета Феодоровна поехала в тюрьму к убийце. Она не испытывала к нему ненависти. Великая княгиня хотела, чтобы он раскаялся в своем ужасном преступлении и молил Господа о прощении. Она даже подала Государю прошение о помиловании убийцы.
Елисавета Феодоровна решила посвятить свою жизнь Господу через служение людям и создать в Москве обитель труда, милосердия и молитвы. Она купила на улице Большая Ордынка участок земли с четырьмя домами и обширным садом. В обители, которая была названа Марфо-Мариинской в честь святых сестер Марфы и Марии, были созданы два храма – Марфо-Мариинский и Покровский, больница, считавшаяся впоследствии лучшей в Москве, и аптека, в которой лекарства отпускались бедным бесплатно, детский приют и школа. Вне стен обители был устроен дом-больница для женщин, больных туберкулезом.
10 февраля 1909 года обитель начала свою деятельность. 9 апреля 1910 года за всенощным бдением епископ Дмитровский Трифон (Туркестанов; + 1934) по чину, разработанному Святейшим Синодом, посвятил насельниц в звание крестовых сестер любви и милосердия. Сестры дали обет, по примеру инокинь, проводить девственную жизнь в труде и молитве. На следующий день за Божественной литургией святитель Владимир, митрополит Московский и Коломенский, возложил на сестер восьмиконечные кипарисовые кресты, а Елисавету Феодоровну возвел в сан настоятельницы обители.
Великая княгиня сказала в тот день: “Я оставляю блестящий мир …но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир – в мир бедных и страдающих
“.
В Марфо-Мариинской обители Великая княгиня Елисавета Феодоровна вела подвижническую жизнь: спала на деревянной кровати без матраса, часто не более трех часов; пищу употребляла весьма умеренно и строго соблюдала ; в полночь вставала на молитву, а потом обходила все палаты больницы, нередко до рассвета оставаясь у постели тяжелобольного. Она говорила сестрам обители: “Не страшно ли, что мы из ложной гуманности стараемся усыплять таких страдальцев надеждой на их мнимое выздоровление. Мы оказали бы им лучшую услугу, если бы заранее приготовили их к христианскому переходу в вечность”. Без благословения духовника обители протоиерея Митрофана Серебрянского и без советов старцев Оптиной Введенской пустыни, других монастырей она ничего не предпринимала. За полное послушание старцу она получила от Бога внутреннее утешение и стяжала мир в своей душе.
С начала первой мировой войны Великая княгиня организовала помощь фронту. Под ее руководством формировались санитарные поезда, устраивались склады лекарств и снаряжения, отправлялись на фронт походные церкви.
Отречение Императора Николая II от престола явилось большим ударом для Елисаветы Феодоровны. Душа ее была потрясена, она не могла говорить без слез. Елисавета Феодоровна видела, в какую пропасть летела Россия, и горько плакала о русском народе, о дорогой ей царской семье.
В ее письмах того времени есть следующие слова: “Я испытывала такую глубокую жалость к России и ее детям, которые в настоящее время не знают, что творят. Разве это не больной ребенок, которого мы любим во сто раз больше во время его болезни, чем когда он весел и здоров? Хотелось бы понести его страдания, помочь ему. Святая Россия не может погибнуть. Но Великой России, увы, больше нет. Мы… должны устремить свои мысли к Небесному Царствию… и сказать с покорностью: “Да будет воля Твоя”.
Великую княгиню Елисавету Феодоровну арестовали на третий день святой Пасхи 1918 года, в Светлый вторник. В тот день святитель Тихон служил молебен в обители.
С ней разрешили поехать сестрам обители Варваре Яковлевой и Екатерине Янышевой. Их привезли в сибирский город Алапаевск 20 мая 1918 года. Сюда же были доставлены Великий князь Сергей Михайлович и его секретарь Феодор Михайлович Ремез, Великие князья Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи и князь Владимир Палей. Спутниц Елисаветы Феодоровны отправили в Екатеринбург и там отпустили на свободу. Но сестра Варвара добилась, чтобы ее оставили при Великой княгине.
5(18) июля 1918 года узников ночью повезли в направлении деревни Синячихи. За городом, на заброшенном руднике, и совершилось кровавое преступление. С площадной руганью, избивая мучеников прикладами винтовок, палачи стали бросать их в шахту. Первой столкнули Великую княгиню Елисавету. Она крестилась и громко молилась: “Господи, прости им, не знают, что делают!”.
Елисавета Феодоровна и князь Иоанн упали не на дно шахты, а на выступ, находящийся на глубине 15 метров. Сильно израненная, она оторвала от своего апостольника часть ткани и сделала перевязку князю Иоанну, чтобы облегчить его страдания. Крестьянин, случайно оказавшийся неподалеку от шахты, слышал, как в глубине шахты звучала Херувимская песнь – это пели мученики.
Несколько месяцев спустя армия адмирала Александра Васильевича Колчака заняла Екатеринбург, тела мучеников были извлечены из шахты. У преподобномучениц Елисаветы и Варвары и у Великого князя Иоанна пальцы были сложены для крестного знамения.
При отступлении Белой армии гробы с мощами преподобномучениц в 1920 году были доставлены в Иерусалим. В настоящее время их мощи почивают в храме равноапостольной Марии Магдалины у подножия Елеонской горы.
Преподобномученица инокиня Варвара была крестовой сестрой и одной из первых насельниц Марфо-Мариинской обители в Москве. Будучи келейницей и сестрой, самой близкой к Великой княгине Елисавете Феодоровне, она не превозносилась и не гордилась этим, а была со всеми добра, ласкова и обходительна, и все любили ее.
В Екатеринбурге сестру Варвару отпустили на свободу, но и она, и другая сестра – Екатерина Янышева просили вернуть их в Алапаевск. В ответ на запугивания Варвара сказала, что готова разделить судьбу своей матушки-настоятельницы. Как более старшую по возрасту, в Алапаевск вернули ее. Мученическую кончину она приняла в возрасте около 35 лет.
Память преподобномучениц Великой княгини Елисаветы и инокини Варвары совершается 5 (18) июля и в день Собора новомучеников и исповедников Российских.
Великая княгиня Елисавета была прославлена Русской Церковью Заграницей в 1981 году, а в 1992 году она была прославлена Архиерейским Собором Русской Церкви.
В 1873 году разбился насмерть на глазах у матери трехлетний брат Елизаветы Фридрих. В 1876 г. в Дармштадте началась эпидемия дифтерита, заболели все дети, кроме Елизаветы. Мать просиживала ночами у постелей заболевших детей. Вскоре умерла четырехлетняя Мария, а вслед за ней заболела и умерла сама великая герцогиня Алиса в возрасте 35 лет.
В тот год закончилась для Елизаветы пора детства. Горе усилило ее молитвы. Она поняла, что жизнь на земле - путь Креста. Ребенок всеми силами старался облегчить горе отца, поддержать его, утешить, а младшим своим сестрам и брату в какой-то мере заменить мать.
На двадцатом году жизни принцесса Елизавета стала невестой великого князя Сергея Александровича, пятого сына императора Александра II, брата императора Александра III. Она познакомилась с будущим супругом в детстве, когда он приезжал в Германию со своей матерью, императрицей Марией Александровной, также происходившей из Гессенского дома. До этого все претенденты на ее руку получали отказ: принцесса Елизавета в юности дала обет хранить девственность всю жизнь. После откровенной беседы ее с Сергеем Александровичем выяснилось, что он тайно дал такой же обет. По взаимному согласию брак их был духовным, они жили как брат с сестрой.
Елизавета Федоровна с мужем Сергеем Александровичем
Вся семья сопровождала принцессу Елизавету на свадьбу в Россию. Вместо с ней приехала и двенадцатилетняя сестра Алиса, которая встретила здесь своего будущего супруга, цесаревича Николая Александровича.
Венчание состоялось в церкви Большого дворца Санкт-Петербурга по православному обряду, а после него и по протестантскому в одной из гостиных дворца. Великая княгиня напряженно занималась русским языком, желая глубже изучить культуру и особенно веру новой своей родины.
Великая княгиня Елизавета была ослепительно красива. В те времена говорили, что в Европе есть только две красавицы, и обе - Елизаветы: Елизавета Австрийская, супруга императора Франца-Иосифа, и Елизавета Федоровна.
Большую часть года великая княгиня жила с супругом в их имении Ильинское, в шестидесяти километрах от Москвы, на берегу Москвы-реки. Она любила Москву с ее старинными храмами, монастырями и патриархальным бытом. Сергей Александрович был глубоко религиозным человеком, строго соблюдал все церковные каноны, посты, часто ходил на службы, ездил в монастыри - великая княгиня везде следовала за мужем и простаивала долгие церковные службы. Здесь она испытывала удивительное чувство, так непохожее на то, что встречала в протестантской кирхе.
Елизавета Федоровна твердо решила перейти в православие. От этого шага ее удерживал страх причинить боль своим родным, и прежде всего, отцу. Наконец, 1 января 1891 года она написала отцу письмо о своем решении, прося о короткой телеграммы благословении.
Отец не послал дочери желаемой телеграммы с благословением, а написал письмо, в котором говорил что решение ее приносит ему боль и страдание, и он не может дать благословения. Тогда Елизавета Федоровна проявила мужество и, несмотря на моральные страдания твердо решила перейти в православие.
13 (25) апреля, в Лазареву субботу, было совершено таинство миропомазания великой княгини Елизаветы Федоровны с оставлением ей прежнего имени, но уже в честь святой праведной Елизаветы - матери святого Иоанна Предтечи, память которой Православная церковь совершает 5 (18) сентября.
В 1891 году император Александр III назначил великого князя Сергея Александровича Московским генерал-губернатором. Супруга генерал-губернатора должна была исполнять множество обязанностей - шли постоянные приемы, концерты, балы. Необходимо было улыбаться и кланяться гостям, танцевать и вести беседы независимо от настроения, состояния здоровья и желания.
Жители Москвы скоро оценили ее милосердное сердце. Она ходила по больницам для бедных, в богадельни, в приюты для беспризорных детей. И везде старалась облегчить страдания людей: раздавала еду, одежду, деньги, улучшала условия жизни несчастных.
В 1894 году, после многих препятствий состоялось решение о помолвке великой княгини Алисы с наследником Российского престола Николаем Александровичем. Елизавета Федоровна радовалась тому, что молодые влюбленные смогут, наконец, соединиться, и ее сестра будет жить в дорогой ее сердцу России. Принцессе Алисе было 22 года и Елизавета Федоровна надеялась, что сестра, живя в России, поймет и полюбит русский народ, овладеет русским языком в совершенстве и сможет подготовиться к высокому служению императрицы Российской.
Но все случилось по-иному. Невеста наследника прибыла в Россию, когда император Александр III лежал в предсмертной болезни. 20 октября 1894 года император скончался. На следующий день принцесса Алиса перешла в православие с именем Александры. Бракосочетание императора Николая II и Александры Федоровны состоялось через неделю после похорон, а весной 1896 года состоялось коронование в Москве. Торжества омрачились страшным бедствием: на Ходынском поле, где раздавались подарки народу, началась давка - тысячи людей были ранены или задавлены.
Когда началась русско-японская война, Елизавета Федоровна немедленно занялась организацией помощи фронту. Одним из ее замечательных начинаний было устройство мастерских для помощи солдатам - под них были заняты все залы Кремлевского дворца, кроме Тронного. Тысячи женщин трудились над швейными машинами и рабочими столами. Огромные пожертвования поступали со всей Москвы и из провинции. Отсюда шли на фронт тюки с продовольствием, обмундированием, медикаментами и подарками для солдат. Великая княгиня отправляла на фронт походные церкви с иконами и всем необходимым для совершения богослужения. Лично от себя посылала Евангелия, иконки и молитвенники. На свои средства великая княгиня сформировала несколько санитарных поездов.
В Москве она устроила госпиталь для раненых, создала специальные комитеты по обеспечению вдов и сирот погибших на фронте. Но русские войска терпели одно поражение за другим. Война показала техническую и военную неподготовленность России, недостатки государственного управления. Началось сведение счетов за былые обиды произвола или несправедливости, небывалый размах террористических актов, митинги, забастовки. Государственный и общественный порядок разваливался, надвигалась революция.
Сергей Александрович считал, что необходимо принять более жесткие меры по отношению к революционерам и доложил об этом императору, сказав, что при сложившейся ситуации не может больше занимать должность генерал-губернатора Москвы. Государь принял отставку и супруги покинули губернаторский дом, переехав временно в Нескучное.
Тем временем боевая организация эсеров приговорила великого князя Сергея Александровича к смерти. Ее агенты следили за ним, выжидая удобного случая, чтобы совершить казнь. Елизавета Федоровна знала, что супругу угрожает смертельная опасность. В анонимных письмах ее предупреждали, чтобы она не сопровождала своего мужа, если не хочет разделить его участь. Великая княгиня тем более старалась не оставлять его одного и, по возможности, повсюду сопровождала супруга.
5 (18) февраля 1905 года Сергей Александрович был убит бомбой, брошенной террористом Иваном Каляевым. Когда Елизавета Федоровна прибыла к месту взрыва, там уже собралась толпа. Кто-то попытался помешать ей подойти к останкам супруга, но она своими руками собрала на носилки разбросанные взрывом куски тела мужа.
На третий день после смерти мужа Елизавета Федоровна поехала в тюрьму, где содержался убийца. Каляев сказал: «Я не хотел убивать вас, я видел его несколько раз и то время, когда имел бомбу наготове, но вы были с ним, и я не решился его тронуть».
- «И вы не сообразили того, что вы убили меня вместе с ним?» - ответила она. Далее она сказала, что принесла прощение от Сергея Александровича и просила его покаяться. Но он отказался. Все же Елизавета Федоровна оставила в камере Евангелие и маленькую иконку, надеясь на чудо. Выходя из тюрьмы, она сказала: «Моя попытка оказалась безрезультатной, хотя, кто знает, возможно, что в последнюю минуту он осознает свой грех и раскается в нем». Великая княгиня просила императора Николая II о помиловании Каляева, но это прошение было отклонено.
С момента кончины супруга Елизавета Федоровна не снимала траур, стала держать строгий пост, много молилась. Ее спальня в Николаевском дворце стала напоминать монашескую келью. Вся роскошная мебель была вынесена, стены перекрашены в белый цвет, на них находились только иконы и картины духовного содержания. На светских приемах она не появлялась. Бывала только в храме на бракосочетаниях или крестинах родственников и друзей и сразу уходила домой или по делам. Теперь ее ничто не связывало со светской жизнью.
Елизавета Федоровна в трауре после смерти мужа
Она собрала все свои драгоценности, часть отдала казне, часть - родственникам, а остальное решила употребить на постройку обители милосердия. На Большой Ордынке в Москве Елизавета Федоровна приобрела усадьбу с четырьмя домами и садом. В самом большом двухэтажном доме расположились столовая для сестер, кухня и другие хозяйственные помещения, во втором - церковь и больница, рядом - аптека и амбулатория для приходящих больных. В четвертом доме находилась квартира для священника - духовника обители, классы школы для девочек приюта и библиотека.
10 февраля 1909 года великая княгиня, собрала 17 сестер основанной ею обители, сняла траурное платье, облачилась в монашеское одеяние и сказала: «Я оставлю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир - в мир бедных и страдающих».
Первый храм обители («больничный») был освящен епископом Трифоном 9 (21) сентября 1909 г. (в день празднования Рождества Пресвятой Богородицы) во имя святых жен-мироносиц Марфы и Марии. Второй храм - в честь Покрова Пресвятой Богородицы, освящен в 1911 году (архитектор А.В. Щусев, росписи М.В. Нестерова).
День в Марфо-Мариинской обители начинался в 6 часов утра. После общего утреннего молитвенного правила. В больничном храме великая княгиня давала послушания сестрам на предстоящий день. Свободные от послушания оставались в храме, где начиналась Божественная Литургия. Дневная трапеза проходила с чтением житий святых. В 5 часов вечера в церкви служили вечерню с утреней, где присутствовали все свободные от послушании сестры. Под праздники и воскресение совершалось всенощное бдение. В 9 часов вечера в больничном храме читалось вечернее правило, после него все сестры, получив благословение настоятельницы, расходились по кельям. Четыре раза в неделю за вечерней читались акафисты: в воскресенье - Спасителю, в понедельник - архангелу Михаилу и всем Бесплотным Небесным Силам, в среду - святым женам-мироносицам Марфе и Марии, и в пятницу - Божией Матери или Страстям Христовым. В часовне, сооруженной в конце сада, читалась Псалтирь по покойникам. Часто ночами молилась там сама настоятельница. Внутренней жизнью сестер руководил замечательный священник и пастырь - духовник обители, протоирей Митрофан Серебрянский. Дважды в неделю он проводил беседы с сестрами. Кроме того, сестры могли ежедневно в определенные часы приходить за советом и наставлением к духовнику или к настоятельнице. Великая княгиня вместе с отцом Митрофаном учила сестер не только медицинским знаниям, но и духовному наставлению опустившихся, заблудших и отчаявшихся людей. Каждое воскресенье после вечерней службы в соборе Покрова Божией Матери устраивались беседы для народа с общим пением молитв.
Богослужение в обители всегда стояло на блистательной высоте благодаря исключительным по своим пастырским достоинствам духовнику, избранному настоятельницей. Сюда приходили для совершения богослужений и проповедования лучшие пастыри и проповедники не только Москвы, но и многих отдаленных мест России. Как пчела собирала настоятельница нектар со всех цветов,чтобы люди ощутили особый аромат духовности. Обитель, ее храмы и богослужение вызывали восхищение современников. Этому способствовали не только храмы обители, но и прекрасный парк с оранжереями - в лучших традициях садового искусства XVIII - XIX века. Это был единый ансамбль, соединявший гармонично внешнюю и внутреннюю красоту.
Современница великой княгини - Нонна Грэйтон, фрейлина ее родственницы принцессы Виктории, свидетельствует: «Она обладала замечательным качеством - видеть хорошее и настоящее в людях, и старалась это выявлять. Она также совсем не имела высокого мнения о своих качествах... У нее никогда не было слов «не могу», и никогда ничего не было унылого в жизни Марфо-Мариинской обители. Все было там совершенно как внутри, так и снаружи. И кто бывал там, уносил прекрасное чувство».
В Марфо-Мариинской обители великая княгиня вела жизнь подвижницы. Спала на деревянной кровати без матраца. Строго соблюдала посты, вкушая только растительную пищу. Утром вставала на молитву, после чего распределяла послушания сестрам, работала в клинике, принимала посетителей, разбирала прошения и письма.
Вечером, - обход больных, заканчивающийся за полночь. Ночью она молилась в молельне или в церкви, ее сон редко продолжался более трех часов. Когда больной метался и нуждался в помощи, она просиживала у его постели до рассвета. В больнице Елизавета Федоровна брала на себя самую ответственную работу: ассистировала при операциях, делала перевязки, находила слова утешения, стремилась облегчить страдания больных. Они говорили, что от великой княгини исходила целебная сила, которая помогала им переносить боль и соглашаться на тяжелые операции.
В качестве главного средства от недугов настоятельница всегда предлагала исповедь и причастие. Она говорили: «Безнравственно утешать умирающих ложной надеждой на выздоровление, лучше помочь им по-христиански перейти в вечность».
Сестры обители проходили курс обучения медицинским знаниям. Главной их задачей было посещение больных, бедных, брошенных детей, оказание им медицинской, материальной и моральной помощи.
В больнице обители работали лучшие специалисты Москвы, все операции проводились бесплатно. Здесь исцелялись те, от кого отказывались врачи.
Исцеленные пациенты плакали, уходя из Марфо-Мариинской больницы, расставаясь с «великой матушкой», как они называли настоятельницу. При обители работала воскресная школа для работниц фабрики. Любой желающий мог пользоваться фондами прекрасной библиотеки. Действовала бесплатная столовая для бедных.
Настоятельница Марфо-Мариинской обители считала, что главное все же не больница, а помощь бедным и нуждающимся. Обитель получала до 12000 прошений в год. О чем только ни просили: устроить на лечение, найти работу, присмотреть за детьми, ухаживать за лежачими больными, отправить на учебу за границу.
Она находила возможности для помощи духовенству - давала средства на нужды бедных сельских приходов, которые не могли отремонтировать храм или построить новый. Она ободряла, укрепляла, помогала материально священникам - миссионерам, трудившимся среди язычников крайнего севера или инородцев окраин России.
Одним из главных мест бедности, которому великая княгиня уделяла особое внимание, был Хитров рынок. Елизавета Федоровна в сопровождении своей келейницы Варвары Яковлевой или сестры обители княжны Марии Оболенской, неутомимо переходя от одного притона к другому, собирала сирот и уговаривала родителей отдать ей на воспитание детей. Все население Хитрова уважало ее, называя «сестрой Елисаветой» или «матушкой». Полиция постоянно предупреждала ее, что не в состоянии гарантировать ей безопасность.
В ответ на это великая княгиня всегда благодарила полицию за заботу и говорила, что ее жизнь не в их руках, а в руках Божиих. Она старалась спасать детей Хитровки. Ее не пугали нечистота, брань, потерявший человеческий облик лица. Она говорила: «Подобие Божие может быть иногда затемнено, но оно никогда не может быть уничтожено».
Мальчиков, вырванных из Хитровки, она устраивала в общежития. Из одной группы таких недавних оборванцев образовалась артель исполнительных посыльных Москвы. Девочек устраивала в закрытые учебные заведения или приюты, где также следили за их здоровьем, духовным и физическим.
Елизавета Федоровна организовала дома призрения для сирот, инвалидов, тяжело больных, находила время для посещения их, постоянно поддерживала материально, привозила подарки. Рассказывают такой случай: однажды великая княгиня должна была приехать в приют для маленьких сирот. Все готовились достойно встретить свою благодетельницу. Девочкам сказали, что приедет великая княгиня: нужно будет поздороваться с ней и поцеловать ручки. Когда Елизавета Федоровна приехала - ее встретили малютки в белых платьицах. Они дружно поздоровались и все протянули свои ручки великой княгине со словами: «целуйте ручки». Воспитательницы ужаснулись: что же будет. Но великая княгиня подошла к каждой из девочек и всем поцеловала ручки. Плакали при этом все - такое умиление и благоговение было на лицах и в сердцах.
«Великая матушка» надеялась, что созданная ею Марфо-Мариинская обитель Милосердия расцветет большим плодоносным древом.
Со временем она собиралась устроить отделения обители и в других городах России.
Великой княгине была присуща исконно русская любовь к паломничеству.
Не раз ездила она в Саров и с радостью спешила в храм, чтобы помолиться у раки преподобного Серафима. Ездила она во Псков, в Оптину пустынь, в Зосимову пустынь, была в Соловецком монастыре. Посещала и самые маленькие монастыри в захолустных и отдаленных местах России. Присутствовала на всех духовных торжествах, связанных с открытием или перенесением мощей угодников Божиих. Больным паломникам, ожидавшим исцеления от новопрославляемых святых, великая княгиня тайно помогала, ухаживала за ними. В 1914 году она посетила монастырь в Алапаевске, которому суждено было стать местом ее заточения и мученической смерти.
Она была покровительницей русских паломников, отправлявшихся в Иерусалим. Через общества организованные ею, покрывалась стоимость билетов паломников, плывущих из Одессы в Яффу. Она построила также большую гостиницу в Иерусалиме.
Еще одно славное деяние великой княгини - постройка русского православного храма в Италии, в городе Бари, где покоятся мощи святителя Николая Мир Ликийского. В 1914 году был освящен нижний храм в честь святителя Николая и странноприимный дом.
В годы первой мировой войны трудов у великой княгини прибавилось: необходимо было ухаживать за ранеными в лазаретах. Часть сестер обители была отпущена для работы в полевом госпитале. Первое время Елизавета Федоровна, побуждаемая христианским чувством, навещала и пленных немцев, но клевета о тайной поддержке противника заставила ее отказаться от этого.
В 1916 году к воротам обители подошла разъяренная толпа с требованием выдать германского шпиона - брата Елизаветы Федоровны, якобы скрывавшегося в обители. Настоятельница вышла к толпе одна и предложила осмотреть все помещения общины. Конный отряд полиции разогнал толпу.
Вскоре после Февральской революции к обители снова подошла толпа с винтовками, красными флагами и бантами. Сама настоятельница открыла ворота - ей объявили, что приехали, чтобы арестовать ее и предать суду как немецкую шпионку, к тому же хранящую в монастыре оружие.
На требование пришедших немедленно ехать с ними, великая княгиня сказала, что должна сделать распоряжения и проститься с сестрами. Настоятельница собрала всех сестер в обители и попросила отца Митрофана служить молебен. Потом, обратясь к революционерам, пригласила войти их в церковь, но оставить оружие у входа. Они нехотя сняли винтовки и последовали в храм.
Весь молебен Елизавета Федоровна простояла на коленях. После окончания службы она сказала, что отец Митрофан покажет им все постройки обители, и они могут искать то, что хотят найти. Конечно, ничего там не нашли, кроме келий сестер и госпиталя с больными. После ухода толпы Елизавета Федоровна сказала сестрам: «Очевидно мы недостойны еще мученического венца».
Весной 1917 года к ней приехал шведский министр по поручению кайзера Вильгельма и предложил ей помощь в выезде за границу. Елизавета Федоровна ответила, что решила разделить судьбу страны, которую считает своей новой родиной и не может оставить сестер обители в это трудное время.
Никогда не было за богослужением в обители столько народа как перед октябрьским переворотом. Шли не только за тарелкой супа или медицинской помощью, сколько за утешением и советом «великой матушки». Елизавета Федоровна всех принимала, выслушивала, укрепляла. Люди уходили от нее умиротворенными и ободренными.
Первое время после октябрьского переворота Марфо-Мариинскую обитель не трогали. Напротив, сестрам оказывали уважение, два раза в неделю к обители подъезжал грузовик с продовольствием: черный хлеб, вяленая рыба, овощи, немного жиров и сахара. Из медикаментов выдавали в ограниченном количестве перевязочный материал и лекарства первой необходимости.
Но все вокруг были напуганы, покровители и состоятельные дарители теперь боялись оказывать помощь обители. Великая княгиня во избежание провокации не выходила за ворота, сестрам также было запрещено выходить на улицу. Однако установленный распорядок дня обители не менялся, только длиннее стали службы, горячее молитва сестер. Отец Митрофан каждый день служил в переполненной церкви Божественную Литургию, было много причастников. Некоторое время в обители находилась чудотворная икона Божией Матери Державная, обретенная в подмосковном селе Коломенском в день отречения императора Николая П от престола. Перед иконой совершались соборные моления.
После заключения Брест-Литовского мира германское правительство добилось согласия советской власти на выезд великой княгини Елизаветы Федоровны за границу. Посол Германии граф Мирбах дважды пытался увидеться с великой княгиней, но она не приняла его и категорически отказалась уехать из России. Она говорила: «Я никому ничего дурного не сделала. Буди воля Господня!»
Спокойствие в обители было затишьем перед бурей. Сначала прислали анкеты - опросные листы для тех, кто проживал и находился на лечении: имя, фамилия, возраст, социальное происхождение и т.д. После этого были арестованы несколько человек из больницы. Затем объявили, что сирот переведут в детский дом. В апреле 1918 года, на третий день Пасхи, когда Церковь празднует память Иверской иконы Божией Матери, Елизавету Федоровну арестовали и немедленно вывезли из Москвы. В этот день святейший патриарх Тихон посетил Марфо-Мариинскую обитель, где служил Божественную Литургию и молебен. После службы патриарх до четырех часов дня находился в обители, беседовал с настоятельницей и сестрами. Это было последней благословение и напутствие главы Российской Православной Церкви перед крестным путем великой княгини на Голгофу.
Почти сразу после отъезда патриарха Тихона к обители подъехала машина с комиссаром и красноармейцами-латышами. Елизавете Федоровне приказали ехать с ними. На сборы дали полчаса. Настоятельница успела лишь собрать сестер в церкви святых Марфы и Марии и дать им последнее благословение. Плакали все присутствующие, зная, что видят свою мать и настоятельницу в последний раз. Елизавета Федоровна благодарила сестер за самоотверженность и верность и просила отца Митрофана не оставлять обители и служить в ней до тех пор, пока это будет возможным.
С великой княгиней поехали две сестры - Варвара Яковлева и Екатерина Янышева. Перед тем, как сесть в машину, настоятельница осенила всех крестным знамением.
Узнав о случившемся, патриарх Тихон пытался через различные организации, с которыми считалась новая власть, добиться освобождения великой княгини. Но старания его оказались тщетными. Все члены императорского дома были обречены.
Елизавету Федоровну и ее спутниц направили по железной дороге в Пермь.
Последние месяцы своей жизни великая княгиня провела в заключении, в школе, на окраине города Алапаевска, вместе с великим князем Сергеем Михайловичем (младшим сыном великого князя Михаила Николаевича, брата императора Александра II), его секретарем - Федором Михайловичем Ремезом, тремя братьями - Иоанном, Константином и Игорем (сыновьями великого князя Константина Константиновича) и князем Владимиром Палеем (сыном великого князя Павла Александровича). Конец был близок. Матушка-настоятельница готовилась к этому исходу, посвящая все время молитве.
Сестер, сопровождающих свою настоятельницу, привезли в Областной совет и предложили отпустить на свободу. Обе умоляли вернуть их к великой княгине, тогда чекисты стали пугать их пытками и мучениями, которые предстоят всем, кто останется с ней. Варвара Яковлева сказала, что готова дать подписку даже своей кровью, что желает разделить судьбу с великой княгиней. Так крестовая сестра Марфо-Мариинской обители Варвара Яковлева сделала свой выбор и присоединилась к узникам, ожидавшим решения своей участи.
Глубокой ночью 5 (18) июля 1918 г., в день обретения мощей преподобного Сергия Радонежского, великую княгиню Елизавету Федоровну вместе с другими членами императорского дома бросили в шахту старого рудника. Когда озверевшие палачи сталкивали великую княгиню в черную яму, она произносила молитву: «Господи, прости им, ибо не ведают, что творят». Затем чекисты начали бросать в шахту ручные гранаты. Один из крестьян, бывший свидетелем убийства, говорил, что из глубины шахты слышалось пение Херувимской. Ее пели новомученики Российские перед переходом в вечность. Скончались они в страшных страданиях, от жажды, голода и ран.
Великая княгиня упала не на дно шахты, а на выступ, который находился на глубине 15 метров. Рядом с ней нашли тело Иоанна Константиновича с перевязанной головой. Вся переломанная, с сильнейшими ушибами, она и здесь стремилась облегчить страдания ближнего. Пальцы правой руки великой княгини и инокини Варвары оказались сложенными для крестного знамения.
Останки настоятельницы Марфо-Мариинской обители и ее верной келейницы Варвары в 1921 году были перевезены в Иерусалим и положены в усыпальнице храма святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании.
Архиерейский Собор Русской Православной Церкви в 1992 году причислил к лику святых новомучеников России преподобномученицу великую княгиню Елизавету и инокиню Варвару, установив им празднование в день кончины - 5 (18) июля.
О ней все говорили, как об ослепительной красавице, а в Европе считали, что есть только две красавицы на Европейском Олимпе, и та и другая — Елизаветы. Елизавета Австрийская,...
О ней все говорили, как об ослепительной красавице, а в Европе считали, что есть только две красавицы на Европейском Олимпе, и та и другая — Елизаветы. Елизавета Австрийская, супруга императора Франца Иосифа, и Елизавета Федоровна.
Елизавета Федоровна, старшая сестра Александры Федоровны, будущей русской императрицы, была вторым ребенком в семье герцога Гессен-Дармштадского Людовига IV и принцессы Алисы, дочери королевы английской Виктории. Еще одна дочь этой четы — Алиса — стала впоследствии императрицей российской Александрой Федоровной.
Дети воспитывались в традициях старой Англии, их жизнь проходила по строгому распорядку. Одежда и еда были самыми простыми. Старшие дочери сами выполняли домашнюю работу: убирали комнаты, постели, топили камин. Много позже Елизавета Федоровна скажет: «В доме меня научили всему».
Великий князь Константин Константинович Романов, тот самый КР, посвятил Елизавете Федоровне в 1884 году такие строки:
Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно, под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!
Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.
Пусть на земле ничто
Средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту.
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!
В двадцать лет принцесса Елизавета стала невестой великого князя Сергея Александровича, пятого сына императора Александра II. До этого все претенденты на ее руку получали категорический отказ. Венчались в церкви Зимнего дворца в Санкт-Петербурге, и, конечно, на принцессу не могла не произвести впечатления величественность события. Красота и древность обряда венчания, русская церковная служба словно ангельское прикосновение поразили Елизавету, и она уже не смогла забыть этого чувства всю свою жизнь.
У нее возникло неодолимое желание познавать эту загадочную страну, ее культуру, ее веру. И облик ее стал меняться: из холодноватой немецкой красавицы великая княгиня постепенно превращалась в одухотворенную, всю как будто светящуюся внутренним светом женщину.
Большую часть года семья проводила в их имении Ильинское в шестидесяти километрах от Москвы, на берегу Москвы-реки. Но были и балы, гуляния, театральные постановки. Жизнерадостная Элли, как ее называли в семье, своими домашними театральными постановками и праздниками на катке вносила юный задор в жизнь императорской семьи. Здесь любил бывать наследник Николай, а когда в дом великого князя приехала двенадцатилетняя Алиса, он стал приезжать еще чаще.
Древняя Москва, ее уклад, ее старинный патриархальный быт и ее монастыри и церкви очаровали великую княгиню. Сергей Александрович был человеком глубоко религиозным, соблюдал посты и церковные праздники, ходил на богослужения, ездил в монастыри. И вместе с ним всюду бывала великая княгиня, выстаивающая все службы.
Как это не было похоже на протестантскую кирху! Как пела и ликовала душа княгини, какая благодать разливалась по ее душе, когда она видела Сергея Александровича, преображенного после причастия. Ей хотелось вместе с ним разделить эту радость обретения благодати, и она начала серьезно изучать православную веру, читать духовные книги.
А вот еще подарок судьбы! Император Александр III поручил Сергею Александровичу быть на Святой земле в 1888 году на освящении храма Святой Марии Магдалины в Гефсимании, который был построен в память их матери, императрицы Марии Александровны. Супруги побывали в Назарете, на горе Фавор. Княгиня писала своей бабушке английской королеве Виктории: «Страна действительно прекрасная. Кругом все серые камни и дома того же цвета. Даже деревья не имеют свежести окраски. Но тем не менее, когда к этому привыкнешь, то находишь везде живописные черты и приходишь в изумление…».
Она стояла у величественного храма Святой Марии Магдалины, в дар которому привезла драгоценную утварь для богослужений, Евангелия и воздухи. Вокруг храма такая тишь и воздушное благолепие растекалось… У подножия горы Елеонской в мреющем, чуть приглушенном свете, будто слегка прорисованные на фоне неба, замерли кипарисы и оливы. Дивное чувство овладело ею, и она произнесла: «Я бы хотела быть похороненой здесь». Это был знак судьбы! Знак свыше!. И как же он отзовется в будущем!
Сергей Александрович после этой поездки стал председателем Палестинского общества. А Елизавета Федоровна после посещения Святой земли приняла твердое решение перейти в православие. Это было нелегко. 1 января 1891 года она написала отцу о принятом решении с просьбой благословить ее: «Вы должны были заметить, сколь глубокое благоговение я питаю к здешней религии…. Я все время думала и читала, и молилась Богу указать мне правильный путь, и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти всю настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином. Это было бы грехом — оставаться так, как я теперь, принадлежать к одной церкви по форме и для внешнего мира, а внутри себя молиться и верить так, как мой муж…. Вы знаете меня хорошо, Вы должны видеть, что я решилась на этот шаг только по глубокой вере, и что я чувствую, что перед Богом я должна предстать с чистым и верующим сердцем. Я думала и думала глубоко обо всем этом, находясь в этой стране уже более 6 лет и зная, что религия «найдена». Я так сильно желаю на Пасху причаститься Св. Тайн вместе с моим мужем». Отец не благословил дочь на этот шаг. Тем не менее накануне Пасхи 1891 года в Лазареву субботу был совершен чин принятия в Православие.
Какое ликование души — на Пасху вместе с любимым мужем пела она светлый тропарь «Христос восресе из мертвых смертию смерть поправ…» и подходила к святой Чаше. Именно Елизавета Федоровна уговорила свою сестру перейти в православие, окончательно рассеяв страхи Аликс. Элли не требовалось переходить в православную веру при бракосочетании с великим князем Сергеем Александровичем, поскольку тот не мог быть ни при каких обстоятельствах наследником престола. Но она сделала это из внутренней потребности, она же объяснила своей сестре всю необходимость этого и то, что переход в православие не будет для нее отступничеством, но, наоборот, обретением истинной веры.
В 1891 году император назначил великого князя Сергея Александровича московским генерал-губернатором. Москвичи скоро узнали великую княгиню как защитницу сирых и убогих, больных и бедных, она ездила в больницы, богадельни, приюты, помогала многим, облегчала страдания, раздавала помощь.
Канонизация часто заслоняет от нас реального человека, заменяя его идеальным образом на иконе. О реальной Елизавете Федоровне мы попытались поговорить с исследователем её биографии – Аполлинарией Волошун.
Аполлинария Волошун – писатель, религиовед. Родилась в 1980 году, окончила Миссионерский факультет Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Исследователь и автор биографии святой Великой княгини Елизаветы Федоровны, аспирант Тверского государственного университета кафедры отечественной истории. Основатель литературного портала «ЛитАкадемия», администратор студенческого форума ПСТГУ, активный участник блогосферы.
Аполлинария Волошун
– Елизавета Федоровна – близкая нам по времени святая. Мы читаем ее письма, смотрим фотографии… И часто вспоминаются строчки К.Р. «Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна»…
– Я бы не сказала, что образ великой княгини прост и понятен. Все дело в том, что после канонизации личность автоматически лишается каких-то индивидуальных, чисто человеческих черт. Если мы будем думать о святости человека исключительно как о некой его избранности Богом, о первичных задатках святого, то будем не правы с точки зрения православной догматики. Главное – путь, который личность проходила к своему спасению, и не будь она искушаемой, не преодолевай она трудностей, не делай выбор, то навряд ли она смогла бы достичь тех высот, которые мы сейчас наблюдаем.
Поэтому говорить о том, что Елизавета Федоровна изначально была ангелом во плоти, не только ошибочно, но и может создать опасное представление о невозможности собственного спасения.
– Каким она была человеком?
– Елизавета Федоровна была, в первую очередь, настоящей женщиной, с ее любовью к цветам и рисованию, красивой одежде, веселым компаниям. Ее происхождение, внешность и характер не столько облегчали ее жизнь, сколько обременяли обязанностями. Если сейчас посмотреть на образ великой княгини, то мы увидим красивую женщину, богатую, знаменитую, настоящую принцессу из сказки. Впоследствии, ввиду прославления Елизаветы Федоровны в лике святых, она предстает тихой скромной страдалицей, живущей ради других.
А что было между этими кардинально разными образами? Что привело к такой трансформации?
– Может быть, это было заложено в детстве?
– Происхождение, воспитание, вероисповедание, – нельзя объяснить характер великой княгини только этим. Императрица Александра Федоровна тоже все это имела, и, тем не менее, не обрела такой популярности у народа, не занималась благотворительностью в таком объеме, и православие восприняла по-своему.
Две сестры, обе красавицы, обе потомки английской королевы, обе немки, обе протестантки, обе вышли замуж за русских великих князей, обе приняли православие, обе воспитывали детей, обе занимались благотворительностью, и обе в конечном итоге избавились от навязанных этикетом образов и жили вопреки светским предписаниям, – одна, императрица, скрывалась от народа, другая самолично вникала во все дела и стремилась сохранить эту свободу, не потеряв при этом привилегий…
В чем же тогда разница между ними? Почему одна была популярна среди народа, другая осталась непонятой?
Императрица Александра Федоровна и великая княгиня Елизавета Федоровна в трауре по в.к. Сергею Александровичу
– В чужой стране всегда сложно, немке в России в начале XX века, особенно после начала войны – тем более. Они обе страдали от нападок?
– Обвинения в немецком происхождении по большей части доставались именно императрице, как об этом пишут Палеолог, его друг Бьюкенен, Мосолов и другие современники. Елизавета Федоровна тоже жаловалась на германофобию, но все же русской ее считали даже москвичи. Как писал Н. Нестеров: именно у Елизаветы Федоровны, а вовсе не у императрицы, до конца жизни оставался акцент. И действительно, переписку она вела на русском языке крайне редко. То есть, чувствуется некое предвзятое отношение к младшей из сестер. Современники постоянно их сравнивали, и естественно, что кому-то доставались похвалы, а кому-то упреки.
– Почему так? Елизавете Федоровне больше «повезло»?
– Разве можно сказать, что народная любовь досталась великой княгине даром? Это была яркая, сильная личность, которая прекрасно чувствовала «настроение толпы» и понимала, что возродить и укрепить популярность монархии в народе можно лишь путем сообщения с самим народом, непосредственным участием в его жизни, полной отдачей себя их заботам. Сегодня это называется «пиаром».
Разница лишь в том, что великая княгиня не была наемным менеджером, она сама – член императорской семьи, и ее жизнь также зависела от происходящего в стране. Она была искренней в своем «продвижении», – вот это отличие и является ключевым. Ведь не секрет, что проезжая в поезде, императрица не только не выходила к собравшимся ее приветствовать на платформе, но и велела закрыть шторки поплотнее. Как в идентичной ситуации поступает великая княгиня? Прямо противоположно.
– Один из самых поучительных поступков Елизаветы Федоровны – прощение убийцы мужа. Многим совершенно непонятно – как на такое способен человек..
– Великой княгине пришлось руками собирать куски человеческого тела, что само по себе шокирует, даже без всякой эмоциональной привязанности к тому, кому они принадлежали. Когда спорят о причинах посещения великой княгиней Каляева, лично у меня это не вызывает никаких противоречий. Впечатлительная женщина, нежная принцесса, творящая дела милосердия христианка, – оказывается в такой ситуации. Как этого можно не понять? Все становится прозрачным, если обращаться к самой личности Елизаветы Федоровны, к такой, какой она была на самом деле, чтобы понять причины ее поступков. Собственно, это позволяет объективно взглянуть на многие, кажущиеся противоречивыми вопросы…
– С другой стороны, есть «темное» пятно в жизни Елизаветы Федоровны. Говорят, что она знала о подготовке к убийству Распутина. Что Вы об этом думаете?
Но архив есть архив, опубликован материал или нет, он является источником. Подтверждать или опровергать его подлинность можно или методом сравнения, сопоставления, привлекая аналогичные или противоречащие сведения. Нельзя взять из источника одно, а другое проигнорировать.
Нельзя трактовать факты в угоду частному мнению. Нельзя выбросить свидетельства (неоднократные) о хороших отношения великой княгини с князем Ф.Ф. Юсуповым, нельзя игнорировать слова о странностях семейной жизни великой княгини.
Когда мы работаем с документами личного происхождения, то обращаем внимание не только на содержание, но и стараемся выяснить, при каких обстоятельствах это было написано, в каком настроении, есть ли характерные черты и изменения в стиле написания. Ведь когда люди писали письма, они не блог вели с мыслью о подписчиках, а делились тем, что их действительно волновало. Конечно, это такой же инструмент для манипуляции адресатом, и, несомненно, великая княгиня им умела пользоваться. Это видно из переписки, особенно в письмах к императору, где она аккуратно «заходила» к нужной ей теме, или после прямолинейно высказанной рекомендации приписывала: «но поступай, как тебе виднее, дорогой». Я не считаю это чем-то умаляющим заслуги Елизаветы Федоровны, просто она была умна и верила в то, что делала.
– Как Елизавета Федоровна обратилась к благотворительности?
– Елизавета Федоровна не стремилась посвятить себя благотворительному служению с первых дней пребывания в России. И даже Высочайшее Ея Попечительство в Елизаветинском обществе поначалу было типичным для женщин Царской семьи и не предполагало, закатав рукава, менять пропитанные гноем повязки больного.
Однако она, несомненно, обладала эмпатией и, благодаря своей открытости, прекрасно понимала чужие настроения. Постепенно она увлеклась масштабами, ей надо было удерживать и приумножать связи и средства. Постепенно это заняло все ее время и стало образом жизни.
То есть то, что великая княгиня сумела трансформировать свой жизненный опыт и веру в Бога в дела милосердия и всецело ему отдалась, – это ее личный выбор. И вот тут мы говорим о воспитании матерью, о мировоззрении, о характере, – как об ориентирах личности.
А.В. Бельгард в своих воспоминаниях говорит о связи между событиями в жизни Елизаветы Федоровны и этапами ее деятельности. То есть, после Ходынской катастрофы великая княгиня начала усердно заниматься благотворительностью в Москве, чтобы спасти великого князя Сергея Александровича от гнева толпы. Также можно сказать, что именно гибель мужа побудила ее основать обитель милосердия.
В военное время Елизавета Федоровна придумала Комитеты. Или же, в связи с недовольством Распутиным и «эпидемией религиозной экзальтации», стала миссионером ради сохранности православного вероисповедания. Действительно, можно отследить причинно-следственные связи решений великой княгини. Поэтому это и выглядит как путь, приводящий человека ко спасению. Господь и оставил нам столько сведений о ней самой, о ее повседневной жизни, словах и поступках для того, чтобы мы видели направление. Чтобы не впадали в отчаяние, когда в жизни происходят ужасные события, и всегда ориентировались в своем выборе Священным Писанием. Мне кажется, это так.
